Помоги проекту - поделись книгой:
“Надо спасать Ханзи. Он сам не справится”, – решил герой.
Он выскочил на дорогу, чтобы обежать церковь и напасть на стоящего у входа офицера.
Харман увидел Джонсона и, достав пистолет, начал стрелять. Роберт увернулся и приблизился к злодею. Он выбил оружие из его рук при помощи хлыста и накинулся на немца.
Харман нанес удар тростью по ноге героя. Он упал на землю, и над его горлом зависла трость в руках злодея. Он собирался пережать ей шею историка, но Джонсон ударил ногой по бедру склонившегося над ним немца, и тот от боли ослабил хватку, позволив встать. Трость выпала из его рук, и Роберт выкинул ее подальше.
Крюгер достал нож и чуть было не вонзил его в тело историка, но тот схватил его за руку, а другой рукой нанес удар в челюсть.
Офицер упал, а герой поднял его пистолет, открыл засов на двери и дернул одну створку.
Немцы, поймавшие Стефана, решили, что командир их выпускает, и повели пленника наружу.
Увидев выходящего немца, Роберт выстрелил в него. Второй успел выстрелить сам, но пуля угодила в распахнутую дверь. Джонсон достал кнут и ударил им третьего нациста.
Внезапно закончились патроны Роберта, и ему пришлось отступить. В это время Харман очнулся и приказал поймать Джонсона живым.
Роберт понимал, что все его попытки спасти друга проваливаются, поэтому, несмотря на желание помочь, нужно переждать и проследить за немцами.
Джонсон скрылся в толпе, переходившей дорогу, и побежал прочь от опасного места. Двое нацистов бежали за ним.
Они боялись попасть в прохожих, поэтому не стали стрелять, ведь паника могла привлечь полицию, а у нацистов пока нет связей в Румынии.
Герой направился на юг, свернув на небольшую улочку, в надежде оторваться от преследования.
Он бежал быстрее подбитых им ранее немцев, поэтому скрылся из виду и оказался в каком-то переулке. Там было тихо и спокойно, но душа героя не могла упокоиться, и он хотел поскорее оказаться в месте, где его точно не достанут враги.
Джонсон немного знал Бухарест, поэтому полноценно сориентироваться он не мог. Роберт обернулся, чтобы посмотреть, не бегут ли за ним преследователи, при этом продолжая движение. Он вышел на оживленную улицу, и вдруг увидел прямо перед собой машину. Небольшой грузовик сбавил скорость, но не успел затормозить и сбил историка. Роберт отлетел и ударился головой о землю. В глазах потемнело, и в голове промелькнула лишь одна мысль: “Что же станет с Ханзи?”
Глава 4 “Лучший доктор”
Роберт открыл глаза и увидел, что над головой у него белый потолок. Он повернул голову и почувствовал дикую боль в затылке. Герой осмотрелся. Глаза видели пока нечетко. Видимо, был задет зрительный центр мозга.
Роберт лежал на старенькой кровати посреди небольшой комнаты, обставленной простой и старомодной мебелью. В углу стояли шкаф и тумбочка, возле нее стоял стул, на котором лежала какая-то одежда, а рядом на стене висело старое помутневшее зеркало.
“Это точно комната мужчины, – понял Роберт, – так, а где я?”
В комнату вошла темноволосая женщина лет тридцати. Увидев ее, Джонсон повеселел и напряг глаза, чтобы разглядеть ее.
У незнакомки было круглое лицо, немного широкий нос, карие глаза с какой-то хитрецой и черные длинные волосы, заплетенные в косу. Она была чуть выше среднего роста, крепкого телосложения, на ней было голубое платье с короткими рукавами, которое хорошо сидело по ее фигуре.
– Как вы себя чувствуете? – спросила женщина по-английски.
У нее был явный румынский акцент. Ее голос и интонация выдавали в ней смелого и отнюдь не стеснительного человека.
– Голова болит, – ответил Роберт, – Кто вы? И где я вообще?
–Меня зовут Мирела Марин. Вы находитесь у меня дома в комнате моего брата, который сбил вас на машине. Вы это помните?
– Помню, как выбежал на дорогу и почувствовал удар, – заявил Джонсон, пытаясь выудить из головы что-то еще.
– Вам повезло, честно. Вы ничего не сломали, только немного повредили затылок. Надеюсь, это для вас не критично, Роберт.
– Откуда вы знаете мое имя? – удивился герой.
– Роберт Генри Джонсон, тысяча девятьсот второго года рождения, холост, женат не был. Я прочитала ваш паспорт. А еще и заграничный паспорт. Вы много, даже очень много путешествуете. Вы ученый?
– Да, если можно так сказать. Я эксперт узкой направленности, – заявил Роберт, приподнявшись на кровати.
– И насколько узкой? – спросила с какой-то ноткой флирта Мирела. Было видно, что незнакомец ей понравился.
– Я нумизмат. Эксперт по монетам и банкнотам всех стран мира. А еще у меня есть хобби – ездить по всему миру и искать разные удивительные вещи.
– Все ясно. Я поняла, почему вы холост. Вам не до этого, да? – Марин села на кровать рядом с героем.
– Почему, мисс, на это всегда есть время, – произнес Роберт с фирменной очаровывающей улыбкой.
– Насколько я знаю, обращение “мисс” используется только для незамужних женщин, – заметила Мирела, – как вы это поняли?
– Очень просто. На ваших пальцах нет ни одного кольца, ваши волосы не убраны, что принято в православных традициях, а еще вы смотрите на меня так, будто я вам симпатичен.
– Не каждый день мне попадаются американские нумизматы с большим опытом путешествий. Вот мне и интересно.
– Простите, кем вы работаете? – поинтересовался Роберт.
Он так увлекся этой румынкой, что забыл и про боль, и про Ханзи, который теперь, наверное, был в плену у немцев.
– Я – врач. Работаю в научном институте, иногда принимаю пациентов, но чаще – знакомых. А по мне видно, что я врач?
– Вы похожи на медсестру. У вас крепкие мышцы и сильный характер, а еще много терпения, что очень нужно как раз для такой работы.
– И как вы это все узнаете?
– Опыт. Я иногда могу увидеть человека насквозь, просто не всегда это бывает интересно.
– А я для вас интересна? – спросила Марин с явным кокетством. Было видно, что иногда она то ли нарочно, то ли по своей живости натуры переигрывает с эмоциями.
– Безусловно, – заявил Джонсон и хотел встать, но у него закружилась голова, и его пронзила острая боль в затылке.
Герой ойкнул, а Мирела обеспокоенно спросила:
– Болит? Сильно?
Она подошла к историку и положила свои нежные, но сильные руки ему на голову.
– Вот здесь болит? – спросила она, надавив на затылок.
– Да, здесь, – ответил Роберт.
Врач стала щупать голову героя и спрашивать, где еще болит, а он постепенно переставал вздыхать и погружался в спокойное расслабленное состояние, но внезапно его поразила мысль о Ханзи.
– Ханзи! – воскликнул Джонсон, – он же у нацистов! Как я мог забыть? А “Сокровище Марго”? Оно у нацистов. Что делать?
– Что случилось? Кто такой Ханзи? – спросила Мирела.
– Это мой друг. Он в смертельной опасности, если он посмотрит на череп, то… – историк вздохнул с ужасом, – о, черт. Если они узнают еще про чашу? Черт, как мы могли так оплошать? Теперь нацисты кого угодно расколют, а потом доберутся и до чаши Иуды!
– Роберт, вам нужно полежать еще хотя бы пару часов. Вам плохо, я вижу.
– Да, мне плохо, а Ханзи еще хуже! Кто его спасет, если не я?
– Успокойтесь, – Марин положила руки на грудь героя и уложила его на кровать, потом она осторожно положила его голову на подушку и провела ладонью по лбу, будто она укладывала спать ребенка.
– Спасибо вам, мисс, вы так много сделали для меня, – прошептал Джонсон.
– Отдыхайте, Роберт. Я приду к вам, когда вам станет легче, – врач поцеловала историка в лоб и тихо ушла прочь.
Глаза героя закрылись, но мысли о нависшей опасности для друга и может быть, всего мира, все равно не покидали его головы.
Но из-за полученной травмы Роберт снова отключился и пришел в себя только через час или может быть два. Он понял это по положению теней за окном и нараставшему чувству голода. Теперь его затылок болел меньше, и он смог приподняться. Мирела была в другой комнате, и судя по звукам, листала какие-то бумаги.
Герою не хотелось вставать, и он просидел так пару минут, прежде чем услышал, как Марин встала и пошла в ванную комнату.
Тогда Роберт оживился, встал и тихо направился в комнату Мирелы.
Она была чуть больше, чем у ее брата, там стояла такая же кровать, аккуратно заправленная и разглаженная, у стены стоял большой письменный стол, на котором аккуратными стопками были сложены какие-то бумаги. В комнате был идеальный порядок.
“Это тебе не Ханзи”, – подумал Джонсон.
Он подошел к столу и увидел на нем необычную бумажку. Она была подписана “Роберт Генри Джонсон”. Надо заметить, почерк у врача был понятным, широким и аккуратным. В анкете были указаны все его данные, все физические параметры, а дальше был записан ход исследования и вывод.
Врач подробно описала разговор с историком и отметила особо:
Далее было подчеркнуто двойной чертой: “
“Вот как значит, “острый параноидальный психоз”,” – усмехнулся Джонсон.
– Роберт, я же просила вас не вставать, – произнесла недовольно Мирела, увидев в своей комнате историка, – и вообще, читать чужие бумаги неприлично.
– А прилично писать обо мне, что я имею склонность к заигрываниям и еще у меня обострился параноидальный психоз?
– Я врач, я вас исследую и пытаюсь вам помочь, – повысила тон Марин.
– Вы мне уже помогли. Спасибо вам. Все, чем вы можете мне помочь сейчас, это внимательно меня выслушать и может быть что-то посоветовать, – заявил герой, сменив прежний приятный тон на повышенный.
– Не нервничайте, вам этого делать нельзя, – Мирела заботливо взяла Роберта за запястье и пощупала пульс, – у вас пульс неустойчивый. Вам надо лежать.
– Да. Я это и собираюсь, – страстно произнес Джонсон, схватил Марин за талию и повалил на кровать.
– Вы озабоченный, – с неприязнью произнесла героиня, но тут же расслабилась, как только крепкие руки Роберта коснулись ее плеч.
Мирела растерянно хмыкнула и улыбнулась.
– Вы немного ошиблись в моем описании, – сказал историк, ложась рядом с врачом.
– Я преуменьшила ваши желания? – глядя завороженными глазами, спросила героиня.
– И недооценили мои возможности, – заявил герой и поднес свои губы к губам Мирелы.
После поцелуя, который показался ему сладким лекарством для тела и души, Роберт добавил:
– Вы сможете изучить меня еще подробнее, – заявил Джонсон, – если вы этого хотите.
– Обязательно, -не отдавая себе отчет, произнесла Марин…
Глава 5 “Беседа за столом”
Время наедине с Мирелой прошло так, как герой и не мог предполагать: Марин, словно загипнотизированная, была прикована к Роберту и восхищалась им, словно он был для нее самым любимым человеком.
Историк успел заметить в Миреле силу, энергичность и излишнюю эмоциональность, которая делала ее несколько забавнее, но смотрелась уместно в личной беседе. В целом, она была очень неплоха.
Марин пригласила Роберта пообедать, и он не отказался. За трапезой у героев затянулся разговор:
– Скажите мне, почему вы, такая страстная и жизнерадостная женщина, а еще не нашли себе спутника жизни? – поинтересовался Роберт.
– Это все от работы. Я много работаю, поэтому на поиски мужчины не остается времени. А на работе, знаете, все какие-то скучные. Есть люди, которые бьются за идею, за труды, а есть те, которые просто приходят и сидят. Просто работают ради денег с постными лицами и стеклянными глазами. С такими я не общаюсь и вам не советую.
– Спасибо. А идейные чем плохи?
– Идейные, вроде меня, только и бьются за свою работу, а на окружение им наплевать.
– А в моем университете все немного иначе. Я окружен как раз идейными людьми, которые ценят то, чем занимаются, и вкладывают душу в каждое свое слово. Они верят в то, что говорят, а еще любят делиться опытом и переживаниями с коллегами, – сказал Джонсон, – но есть и такие, как мой друг Ханзи, они по уши уходят в свой мир фантазий о затерянных кладах и мифах. Он искренне верит в то, что чаша Иуды действительно существует, как и вампиры.
–Вы говорили про какой-то череп и чашу Иуды. У вас был бред, – заявила Мирела.
– Нет, это не бред. Вернее, я не уверен, что это правда, но я осознавал, что говорил. Череп – это так называемое “Сокровище королевы Марго”. Слышали про такую?
– Это она убила своего мужа? – спросила Марин.
– Да. Отрубила ему голову и насадила ее на меч. Именно эту голову мы с Ханзи и пытались найти, но нацисты нас опередили.
– Зачем нацистам голова с мечом? – удивилась Мирела.
– Вы не знаете о том, что ее использовали для того, чтобы раскалывать еретиков? Если она и вправду устрашает и помутняет рассудок, то вы понимаете, что это станет настоящим оружием против пленных.
– Да. Действительно. Я просто не особенно интересуюсь мифами Румынии. Зато я читала роман “Дракула”. Ужасы, знаете, иногда приятно почитать.
– Я не исключаю, что есть люди, пьющие кровь. Они психически больные, но только вот Влад III к этому не имеет отношения. Да, по рассказам современников, он был жестоким, его излюбленной казнью было сажание на кол, за что он и получил прозвище Цепеш (то есть кол). А вот Марго могла стать вампиром. Если судить по древним источникам, то ее исказила какая-то неизвестная болезнь. Ее тело покрылось пятнами, нос и уши искривились. Вы как врач можете что-то об этом сказать?
Поделиться книгой: