Приз варвара

Руби Диксон

Приз варвара

Серия: Варвары ледяной планеты (книга 5)

Автор: Руби Диксон

Название на русском: Приз варвара

Серия: Варвары ледяной планеты_5

Перевод: Сандра

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Александра Мандруева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Часть 1

ТИФФАНИ

Здесь темно и тесно. Руки и ноги прижаты к телу, а в нос мне ударяет подавляющая вонь немытой плоти. Заснуть очень трудно, но я пытаюсь, потому что сон — единственное спасение, которое у меня есть.

Но не сегодня. Клетка вдруг освещается светом, который ослепляет глаза. От вспышки боли, которая пронзает мою голову, я начинаю инстинктивно хныкать.

Один из оранжевых инопланетян с галька-подобной кожей указывает на меня. Он говорит что-то на своем белибердовом языке, и я слышу, как Кайра испускает ах. Нет, только не это.

«Нет, не меня». Это было всего лишь хныканье. Слабый возглас от боли. Только и всего.

Когда охранник входит в клетку, тела от меня отодвигаются. Он хватает меня за горсть волос — растрепанных и торчащих в разные стороны, поскольку я не расчесывала их больше недели — и волочит меня за собой наружу. Боль пронзает мою голову, и хотя мне хочется молчать, с моих губ срывается слабый крик.

— Только не кричи, — кто-то шепчет.

Однако для предупреждений уже слишком поздно. Им просто был нужен кто-то, кого забрать, и они выбрали меня. Охранники тащат меня наружу и прочь из грузового отсека, где содержатся пленницы. Меня волочат вниз по коридору, а потом толкают через дверь. Я приземляюсь на пол на четвереньки, и когда поднимаю глаза, вижу, что там стоит еще один охранник. Он улыбается, показывая свои акулоподобные острые зубы. От его улыбки меня до костей пробирает ледяной озноб, и когда он хватает меня за волосы и тянет на ноги, я поднимаюсь.

«Не меня. Не меня. Не меня». Этот призыв все повторяется и повторяется в моем сознании, пока он расстегивает свой воротник, чтобы снять одежду.

— Тиффани, — говорит он и указывает на расположенную рядом койку, показывая, что я должна на нее лечь.

«Не меня. Не меня. Пожалуйста, только не меня».

— Эй, Тиффани?

Голос Джоси вырывает меня из сна. С колотящимся сердцем я сажусь. Моя кожа покрыта холодным потом, а волосы прилипли к лицу. Я приглаживаю их назад, делая вид, что со мной все хорошо.

— Ммм?

— У тебя был кошмар, — тихо говорит она. — Судя по звукам, сон у тебя был не из лучших.

Это был всего лишь сон. Я больше не на инопланетном корабле. Я в безопасности, здесь, на Ледяной планете. Эта пещера переполнена крупными воинами, которые не позволят никому схватить меня и утащить по коридору, чтобы изнасиловать. Они умрут, прежде чем позволят хоть кому-нибудь попытаться это сделать. Маленькие зеленые человечки и их телохранители мертвы. Я в безопасности.

Но… я не чувствую себя в безопасности. Я не чувствую себя в безопасности с той самой ночи, когда проснулась и узнала, что меня похитили инопланетяне.

Я протираю глаза и укладываюсь обратно в шкуры.

— Спасибо, Джо.

— Все нормально, — она громко зевает, и я слышу, как она переворачивается.

Я пялюсь на потолок своей пещеры, на зубцы сталактитов, которые его украшают. Теперь я не смогу сомкнуть глаза. Если я засну, те инопланетяне вернутся в мой сон. Мне стоит немного отвлечься, подумать о чем-то другом. Например, о дублении кожи. Или моих растениях. Работа идет мне на пользу. Работа отнимает у меня все силы, и я становлюсь слишком уставшая, чтобы по ночам видеть сны, поэтому я погружаюсь в любое поручение, которым занимаюсь, выкладываясь на 150 процентов. Я выращиваю ряд не-картошки, и, похоже, с ней все в порядке. Я бы хотела еще попробовать немного вырастить храку, но мне нужны семена, а народ их съедает, как только растения дают урожай. Пожалуй, мне стоит кое-что из них хорошенько заныкать.

— Тифф?

Джоси не спит. Это, должно быть, означает, что настало время поговорить. Обычно я едва терплю поздние ночные размышления Джоси, но сейчас я им рада. Это значит, что мне больше не нужно оставаться наедине со своими собственными мыслями.

— Что?

— По-твоему, мы когда-нибудь будем резонировать? — спрашивает она тихим голосом.

Это вопрос, который Джоси уже раньше задавала, и я совсем не удивлена. Будучи двумя последними человеческими женщинами, которые не резонируют варвару, мы чувствуем себя немного обделенными. Ну, точнее, Джоси так себя чувствует. Что до меня, то я этому рада. Я не хочу резонировать. Резонанс подразумевает малышей и пару. Я ничего не имею против детишек, но сама мысль о паре повергает меня в ужас.

— А что ты об этом думаешь? — я спрашиваю ее, понизив голос. Звуки в пещерах разносятся далеко, и я не хочу, чтобы кто-то услышал наш разговор.

— По-моему, это может случиться, — отвечает она тихим и нежным голосом. Она вздыхает, но потом я вижу, что она в темноте поворачивается и, подняв руку к лицу, подпирает ладонью щеку в то время, как смотрит на меня. — Клер с Эревеном не резонировали до праздника. А помнишь, Меган тоже потребовалось некоторое время, чтобы начать резонировать Кэшолу? Не все тут же начинают резонировать, поэтому думаю, что и у нас еще есть шанс.

В этом и заключается разница между Джоси и мной. Джоси движет исключительно надежда. Она надеется, что рано или поздно кто-то «включит» ее кхай, после чего она будет счастлива. Мною движет страх. Я живу в постоянном страхе, что это произойдет со мной, и меня снова пинками и криком затащат в чью-то постель.

Резонанс — мой величайший в жизни ужас.

Именно так варвары ша-кхай заводят детей. У всех на этой планете есть кхай — симбионт, который меняет системы нашего организма, чтобы мы могли выжить на этой суровой планете. Я заметила несколько изменений в своем теле — я стала сильнее и меньше уставать, погода влияет на меня не так сильно, и я больше не ощущаю многие запахи. Мои глаза светятся синим цветом, как у и Джоси, что свидетельствует о том, что кхай внутри нас здоров.

Проблема с кхаем (или вошью, как мы, люди, любим его называть) в том, что он обожает подбирать пары. Он решает, кто идеально подходит для зачатия малыша и от кого, и заставляет их резонировать. Резонанс означает, что кхай в твоей груди начинает мурлыкать и заставляет тебя прям с ума сходит от похоти к своей новоиспеченной паре до тех пор, пока он не зачнет тебе ребенка. Все дружно твердят, что с этим ничего не поделаешь. Невозможно просто взять и заставить резонанс исчезнуть. Рано или поздно это происходит и… вуаля, другого не дано.

— Ну, почему не резонируешь ты, мы знаем, — говорю ей. — Твоя внутриматочная спираль уже выпала?

— Еще нет.

Еще нет. Она может никогда не выпасть, поскольку здесь нет доктора, который мог бы ее удалить. Но, опять же, Джоси — это создание, преисполненное надеждой. Я качаю головой.

— Вот только я понять никак не могу, как ты можешь считать это романтичным, — говорю я ей, поправляя свои одеяла. — Мне вообще не хочется резонировать. Предпочитаю, чтобы у меня было право выбора.

Она снова вздыхает.

— Наверное потому, что… это подразумевает семью. Понимаешь? В детстве у меня никогда не было собственной семьи. К тому времени, когда мне исполнилось восемнадцать, я прошла через восемь приемных семей. Я никогда никому не была нужна…. кроме как по дурным причинам.

Ее голос становится немного жестче.

Меня аж передергивает, просто вообразив эти «дурные» причины. У Джоси округлое личико и не очень-то большая грудь, но в ней присуща милая невинность, которая, наверное, и привлекает к ней нездоровый интерес. Бедняжка Джоси.

— Ну, теперь ты женщина, живущая на планете, полной мужчин. Не сомневаюсь, что кое-кому здесь ты будешь нужна.

— Нифига, все они хотят тебя, — заявляет она весело. — Что ж, я не против, потому что, когда вошь сделает выбор, все это уже не будет иметь значения. Может, она присмотрится к кому-то из племени и бах! Установка безусловной любви. Тогда заживем мы вместе счастливой жизнью, и у меня наконец-то будет семья, о которой я всегда мечтала.

— И тебя не волнует, что до этого он даже не обращал на тебя внимания? — спрашиваю я изумленно. Джоси нарисовала слишком уж радужную картинку.

— Будет уже неважно, — отвечает она, зевая. — Прошлое должно оставаться в прошлом. Будущее — это все, что имеет значение.

Еще одно различие между Джоси и мной. Я до сих пор не могу забыть свое прошлое. Я не могу просто взять и забыть тот корабль и ужасный плен. Я не могу забыть те руки, покрытые галько-подобной кожей, которые прикасались ко мне и насиловали. Я знаю, что оптимизм Джоси — это тяжело доставшийся приз. Она намекнула на свое ужасно жуткое детство, и на том корабле ее тоже изнасиловали. Ту ночь Джоси проплакала, а потом убрала эти плохие воспоминания из памяти. Она не потеряла радость к жизни.

Мне бы правда очень хотелось бы быть похожей на нее. Мне хочется жить дальше, но не могу.

— Ну, я не моргнув глазом поменялась бы с тобой местами, — говорю ей. — Я была бы совсем не против иметь внутриматочную спираль.

Это означало бы абсолютную невозможность резонанса, потому что даже вошь не способна обойти контроль над рождаемостью.

— Но ведь на то, что не резонируешь ты, должна же быть какая-то причина!

— Э-э… — говорю я, разглаживая рукой свое одеяло. — Особых причин нет, разве что моему телу нет желания рожать детей. А может, ни один из этих парней не подходит мне в идеальную пару. Не знаю, мне все равно.

— Тебе правда никто не нравится из этих ребят больше всех остальных?

— Не-а.

— А как же Хассен? Он довольно милый.

— Нет, — они все отличные ребята. Они стараются изо всех сил быть милашками.

— Таушен?

— Он очень… заботливый. — Да уж, слишком заботливый. В каком-то смысле даже удушающе.

Она начинает хихикать.

— Ваза?

Я фыркаю.

— Ваза станет приударять за любой, у кого есть сиськи.

— Наверное, поэтому он и не клеялся ко мне, — рассуждает она.

Мы обе заливаемся смехом. Самое большое недовольство Джоси в том, что у нее нет большой груди. По-моему, ей это не так уж и нужно, потому что она самый милый, самый преданный человек, которого я когда-либо встречала, к тому же самый веселый. Но я ведь не парень. Не стану отрицать, что ребята ко мне липли гораздо больше, чем к бедняжке Джоси.

Горькая ирония заключается в том, что я вообще не хочу никаких ухаживаний.

— А что насчет Бека? — спрашивает она, зевая. — Разве он не пытался подарить тебе ожерелье, которое он сделал для Клэр?

— Ага, — я даже думать не хочу о том, что Бек добавился к числу моих ухажеров. Парень явно понятия не имеет, как обращаться с дамой. Бек еще и более вспыльчив, чем другие, и это меня беспокоит. Нас сбросили на планету, населенную крупными, мускулистыми мужчинами ростом в семь футов, которые к тому же лишены секса. Я всегда добра к парням, которые оставляют мне подарки, и никогда не пытаюсь выказывать кому-то предпочтительное отношение. Я держу их всех на расстоянии и никогда никого не поощряю.

Но меня беспокоит, что настанет день, когда один из них сорвется. Когда кто-то перестает спрашивать и начнет брать.

— Представь, что было бы, начни ты резонировать Беку? — спрашивает она шепотом относительно подобного скандального итога.

— Я бы все бросила и ушла, — прямо заявляю я.

Ахнув, она в своих шкурах резко вскакивает в сидячее положение.

— Ты сделала бы что?

— Тсс…, — велю я ей, потому что Джоси, когда пугается, поднимает шум. — Серьезно, Джо, успокойся и веди себя тихо!

Она укладывается обратно и замолкает на мгновение. Я слышу, как во внутренней части пещеры непрестанно капает, и чьи-то шаркающие шаги в главной пещере, за занавесом приватности, который прикрывает вход в наш общий закоулок.

— Неужели ты и правда бы ушла? — спустя мгновение снова спрашивает Джоси. — Тифф, ты это серьезно?

— Очень серьезно.

Прижимая к себе набитую шкурами подушку, я представляю себе эту жизнь. Это один из возможных сценариев, который я уже давно распланировала. У меня должен был быть запасной план. Я должна уметь жить самостоятельно, самой заботясь о себе. Джорджи и другие высказывают свои замечания относительно того, какой я трудоголик и как быстро я усваиваю все навыки, которым нас учили. Я могу развести огонь быстрее, чем остальные. Я умею в мгновение ока освежевать тушу. Я умею выкопать яму для ловушки. Я умею выдубить собственные шкуры. Я делаю все, потому что мне не хочется быть зависимой от необходимости остаться здесь.

Жить самой по себе было бы тяжело и непросто. Жить с кем-то, кого я терпеть не могу, и позволять прикасаться к себе? В десять раз тяжелее.

— Не могу поверить, что ты бы просто ушла, — шепчет Джоси, и судя по голосу, она убита горем.

Я чувствую себя виноватой. Она это плохо восприняла. Мне не стоило ничего говорить. Это был секрет, который я утаивала с тех пор, как мы приземлились, и даже то, что я здесь почти полтора года, не заставило меня передумать. Я смирилась, что мы никогда уже не сможем вернуться домой, что мне до конца своей жизни придется жить на планете, покрытой льдом, что я больше никогда не надену бикини, не пойду по магазинам и не воспользуюсь настоящим шампунем. Я примирилась со своей жизнью здесь.