Нерождённый 3

Макс Нежин

Нерождённый 3

Глава 1

* * *

Особняк Тринити утопает в цветущих деревьях и сейчас кажется райским местечком, словно принесённым сюда из какого-то другого мира.

Как он вообще оказался здесь?! Кто строил это странный дом? Уж точно не местные — совсем не их стиль.

Надо будет как-нибудь при случае попытать хозяина — вдруг расскажет что-нибудь интересное о своём загадочном прошлом.

Поднимаюсь по ступеням крыльца, стучу и долго слушаю тишину за дверью. После этого стучу сильнее.

Нет.

Никого? Оглядываюсь так, словно кого-то можно разглядеть в саду среди деревьев. Интересно, куда делись хозяева и так не вовремя. Отправились в город за покупками?

Вряд ли.

Вряд ли они делают это. Для такого у Тринити есть слуги… ну или одна служанка.

Спускаюсь с крыльца и отхожу от дома — вдруг в окнах замечу кого-нибудь. Смотрю долго, отлавливая любое движение за тяжелыми шторами… нет.

Внутри шевелится лёгкое беспокойство… не случилась ли с моим партнёром какая-то неожиданная беда. Это будет совсем не вовремя, своих проблем по горло.

Лезу в карман за листком — нужно будет послать к Тринити вестника… вот только какой в этом прок, если ответа не дождусь.

Ну хотя бы он будет знать о том, что я его жду.

— Керо? — знакомый голос заставляет вздрогнуть.

Алиса.

Стоит у меня за спиной с небольшим, но очень красивым букетом свежесрезанных цветов. Белых и красных… Белое и красное рядом всегда очень красиво, особенно если это свежая кровь на белоснежных одеждах.

И её волосы цвета лунного золота и тёмно-красный брючный костюмчик обтягивающий стройное тело, очень хороши с этим букетом.

Она смотрит в мои глаза, а я смотрю в её… и почему-то молчу.

А потом понимаю почему.

— Красиво, — говорю я наконец я.

— Букет? — она поднимает его чуть выше и поворачивает показывая мне со всех сторон. И она не отрывает своих глаз от моих.

— Ты и букет, — я касаюсь одного из лепестков цвета крови и он остаётся в моей ладони.

— И я?! — глаза Алисы радостно и удивлённо вспыхивают. — Правда?!

Она поворачивается ко мне одним бочком, а затем другим, показывая себя со всех сторон, точно так же как за минуту до этого показывала букет.

Эта попа в брючках… она умопомрачительна и я чувствую как у меня внутри начинает вскипать кровь.

— Ты там что-то заметил? — личико Алисы становится обеспокоенным. — У меня что-то не то?

Да, заметил. Её невероятную попу обтянутую брючками. Попу от которой просто невозможно оторвать взгляда.

— Нет. Там у тебя всё хорошо, — с трудом говорю я. — Даже отлично.

— Ты к папе? — она сразу успокаивается.

— Да. И пока я его не нашёл, — я киваю на дверь дома. — Я даже стучал и заглядывал в окна.

— И не найдёшь, — она берёт меня за руку и ведёт к крыльцу.

— Не найду? — удивляюсь я, чувствуя мурашки по коже от тонких пальчиков сжимающих мою ладонь. — Что то случилось?

— Нет, — она мотает головой из стороны, на ходу, не оборачиваясь. — Всё хорошо. Всё очень хорошо. И… я о тебе думала.

— Спасибо, но…

— Чтобы избежать тысячи вопросов от тебя — отвечу. Папа будет завтра утром. У него вообще-то теперь куча дел, если ты не забыл о вашем с ним договоре. Улетел за материалами

Фух… я выдыхаю. Хотя бы здесь нет проблем. Жаль, конечно, что увижу его только завтра утром… и стоп.

До меня доходит.

— Тогда куда ты меня ведёшь?! — спрашиваю я.

Она останавливается не выпуская моей руки и оборачивается.

— В дом, — в её глазах отблеск солнца почти упавшего за горизонт…

— Зачем?! Ты же… ты же сказала его — нет

— Да, его нет, но ты же не станешь ночевать на улице? — она хмурится. — Хотя ночи сейчас совсем тёплые — прошлую я спала с открытым окном в сад. И раздетая. Совсем.

— У меня есть корабль, — я показываю на Орлана играющего с ветром неподалёку.

— А у меня постель для тебя, — подмигивает она. — Чистая, мягкая и очень уютная. К тому же, я боюсь оставаться дома ночью одна.

— Ты первый раз одна?

— Нет, — смеётся она показывая свои ослепительно белые ровные зубки. — Но я всё равно боюсь. И мышей тоже боюсь.

— Пойдём, — она тянет меня за руку.

— Но… твой папа…

Я сразу вспоминаю наш с ним последний разговор об Алисе и его обещание… что там он мне обещал? Выколоть глаза? Или отрезать язык? Или уши отрубить? Ах, да — всё сразу. А потом выбросить меня в пустошах

— Ты боишься его? — снова хмурится.

— Он мой партнёр, ты забыла? — напоминаю я.

— Я поговорила с ним.

— О чём?!

— Пойдём! Ты будешь ужинать, а я всё расскажу.

* * *

Я пытаюсь расспрашивать, но она молчит. Устраивается на стуле с обратной стороны стола и молчит. А потом служанка приносит мой ужин… а Алиса всё равно молчит, всем свои видом намекая на то, что сначала я должен хотя бы немного набить свой живот.

И я набиваю, борясь с любопытством. После того, как в нём оказывается пяток крохотных и очень вкусно запечённых в сыре птичек, ароматно зажаренный в виноградном соке бочок какого-небольшого незнакомого зверька, немного фруктов и вина — отодвигаю от себя тарелку.

— Я почти умер от любопытства, — признаюсь я.

— Зато поел, — улыбается она.

— Так, о чём ты поговорила со своим папой? — наконец-то я могу повторить свой вопрос и надеюсь услышать ответ.

— О нас, — она откидывается на высокую спинку своего стула и смеётся.

— О нас?!

Вот это да, а я и не подозревал какие здесь дела творятся.

— Не пугайся, — Алиса перестаёт смеяться и её личико становится серьёзным. — Не совсем о нас. Я сказала ему, что уже взрослая и имею права встречаться с парнями.

— И что он? — Я оглядываюсь на горничную, которая бесшумной тенью появляется в комнате. Появляется с подносом в руках. На нём — чайник и чашки.

Ставит поднос сначала передо мной, выставляет с него чашку, наполняет из чайника почти густым ароматным чаем, а потом идёт к Алисе.

— Он вредина, — отвечает на мой вопрос та, когда горничная исчезает за дверью.

— Он запретил?

— Да, — её брови обиженно сходятся. — Но есть и хорошая новость.

Она тянется к своей чашке с чаем, поднимает его к своему маленькому носику и вдыхает аромат.

— И какая же?

— Мне можно целоваться! — она касается пальчиком своих губ.

— Целоваться?! — изумляюсь я.

— Да! Он так и сказал — если вы не зайдёте дальше поцелуев, я не буду тебя ругать. И его тоже.

Да уж, Тринити еще тот суровый папаша. Алиса очень привлекательная девушка, с отличными формами и её тело уже явно созрело для удовольствий. И возраст у неё тоже совсем уже не детский — по законам любого, даже самого строгого мира, ей уже всё можно.

— Поцелуи тоже совсем неплохо, — говорю я чтобы её ободрить, а сам думаю, что поцелуй, если за ним не последует что-нибудь более интересное, просто мучение.

— Ванна? — Алиса вскакивает. За окном уже стемнело, а она выглядит очень бодрой. Не напилась ли она кофе? Кофе или…

— Ванна — это отлично, — соглашаюсь я и тут же предупреждаю. — Но если я там буду один.

Она подходит, наклоняет голову — так что, её волосы цвета лунного золота взрываются тысячей искр в свете лампы — и заглядывает мне в глаза.

— Конечно, один, — она касается пальчиком моей щеки. — Но потом…

Её взгляд становится почти хитрым.

— Потом ты будешь учить меня целоваться… ведь я никогда не делала этого.

* * *

Мы сидим в саду и смотрим на звезды. И болтаем обо всём. Обо всём, кроме прошлого Алисы и её отца. Давно уже пора спать, но спать совсем не хочется. И эти огромные белоснежные бабочки почти не отличимые от цветков сакуры, которая окружает нашу скамейку. Мы сидим на белоснежной витой скамейке совсем близко друг к друг и говорим почти обо всём.

Алиса спрашивает меня планах, и я отвечаю ей так, словно не предстоит мне всего через пару дней пройти по лезвию над пропастью. Будто не предстоит убить первым чудище Тунга-Оро, а если не смогу — бежать вместе с кланом в пещеру с Заброшенным Храмом.

Я отвечаю о городе, который будет построен рядом с пещерой, о городе размером с главный замок Хинун, и она слушает меня, широко открыв глаза. И она верит мне, верит в то, что всё будет хорошо.

А еще она рассказывает мне о том, как ребёнком, где-то в землях, даже название которых я повторить не смогу, она потерялась. Потерялась в пустошах, отошла от корабля, на котором они с отцом летели и заблудилась. И так удачно заблудилась что Тринити её сутки не могу найти.

О том как ночевала в узкой расселине, а напротив стояла голодная как смерть хидо и тоскливо выла, в надежде на то, что девочка выберет быструю смерть от её зубов.

— Ты смелая, — не могу не сказать я, глядя на Алису другими глазами.

— Ага, — смеётся она, — но больше глупая. Вот надо же было быть такой дурой, чтобы пойти гулять в пустоши. А мне ведь всего четыре года тогда было.

— Но ты выжила, — спорю я.

— Ну да. Но у меня не было выбора. Эта дурацкая хидо стояла напротив меня всю ночь.

Она вдруг начинает смеяться еще сильнее и мне нравится её спех — звонкий, он разносится над спящим садом.

— Я еще рычала на неё — представь! Пыталась испугать.

Я представляю кроху, рычащую на огромную омерзительную тварь и мне вдруг хочется дотронуться до Алисы. Тем более, что сейчас она в лёгком коротком платьице выглядит очень соблазнительно.

Жаль, нельзя.