Дорога Луны

— Запеленговали телефон, — мой непонимающий взгляд мужчина воспринял настороженно. — Ты не знаешь, о чем я говорю?

Отвернувшись к окну, я кусала губы, пока не поняла, что он видит меня в отражении затемненного стекла.

— Я не знаю где чип, и теперь ты попытаешься от меня избавиться, — безжизненно прохрипела я.

— Попытаюсь?

— Ты же не думаешь, что я не стану сопротивляться? — я разозлилась.

— Я видел, что с тобой сделали, — что-то в его голосе заставило меня повернуться. В серых глазах я не увидела издевки, только… сожаление. — Зачем согласилась? Ведь ты же…

— Шлюха, — подсказала я.

— Я не знал, что ты такая… неопытная и был уверен, что сможешь провернуть все, не попавшись. Ты должна была…

— Это пустой разговор, — оборвала я, передергивая плечами. — Что ты собираешься делать со мной? Ведь не просто так приехал… — тут до меня дошло. — Ты боялся, что Антон выбьет из меня информацию?

— Ты забрала чип. Это точно…

— Я ничего не помню.

— Из комнаты ты выходила совсем ненадолго, — словно не услышав меня, мужчина продолжал говорить.

Ухватив его за руку, я повторила:

— Я ничего не помню.

— Так не бывает, — он недоверчиво рассматривал мое лицо. — Может, посмотришь записи…

— Я что-то писала? Не уверена, что смогу разобрать вашу письменность, много несоответствий в написании и звучании, — я машинально принялась объяснять и прервалась, догадавшись, что он не поймет.

— Видеозапись, — зачем-то уточнил Руслан и я, решив не спорить, неопределенно кивнула.

Дорога в темноте подействовала на меня умиротворяюще. Когда мы выехали за мерцающий огнями город, я откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза.

— Руслан, — я ощутила, как он вздрогнул от моего каркающего голоса, — как называется этот город?

— Москва.

— Это столица?

— Конечно.

— Ммм, — протянула я многозначительно и под шорох колес задремала.

1.6

Слишком светло. Мне удалось закрыть глаза, но свет проникал сквозь веки, возвращая меня в камень…

Вскрикнув, я забилась в тисках, и паника не позволила мне сразу понять, где я. Мое тело было прижато к груди Руслана, который нес меня на руках.

— Пусти, — упираясь в него ладонями, я встала на ноги.

Мы стояли перед входной дверью в его дом, свет от фонаря освещал порог и бил в глаза. Отвернувшись, я закрыла руками лицо, борясь с диким желанием закричать. Стараясь дышать медленно и глубоко, я пыталась подавить приступ паники, толкающей меня рвануть с места и нестись, куда глаза глядят, пока где-нибудь в наполненной шорохами темноте, я совсем без сил не свалюсь прямо на землю. Тишина умеет быть живой. Я знаю разницу.

— Яна…

— Это не мое имя.

— Кариса, — я встала вполоборота, прикрыв лицо от лампы. — Я должен что-то знать о тебе?

— Ты даже о себе ничего не знаешь, — сухо хохотнула я. — Зачем тебе чужое звено? Давай, попытаемся почитать записи, а потом ты придумаешь способ убедить меня, что оставишь в живых. Я сделаю вид, что поверила тебе, но, когда ты рискнешь меня уничтожить… я сумею тебя удивить.

— Я не…

— Не хочу извлекать из тебя душу, но умирать я не хочу еще больше, — я поднялась по ступеням и, прижавшись лбом к двери, прошептала. — Мне было больно.

Я плелась за ним и удивилась, когда мы оказались на кухне. Мужчина указал мне на стул, и пока я устроилась, зажег на кухонной панели огонь. Не в силах совладать с любопытством, я спрыгнула с места и уставилась на чудо.

— Ты чего?

— Открытый огонь, — выдохнула я завороженно. — Он же опасный.

— В каком смысле?

Догадавшись, что снова говорю о непонятных для Руслана вещах, я улыбнулась и пожала плечами. Нехотя забралась обратно и положила подбородок на скрещенные пальцы.

— Сок будешь?

— Конечно! — с энтузиазмом отозвалась я.

— Какой?

— Фруктовый, — боясь снова попасть впросак, я старалась не показывать, с какой жадностью жду угощения.

Руслан странно усмехнулся и протянул мне картонную коробочку с изображением яблока. Я честно старалась справиться сама, но, как ни крутила ее, не нашла клапана, хотя явственно слышала как внутри плещется жидкость.

— Может, я помогу? — вздохнув, я протянула ему коробку.

Подхватив со стола трубочку, он проткнул ею отверстие, закрытое фольгой, и протянул мне сок. К собственному стыду я ощутила, как лицо покраснело.

— Спасибо, — шепнула я и, стараясь не спешить, потянула сок через трубочку.

Закрыв глаза, я глотала восхитительную жидкость, сдерживая стоны удовольствия. К моему сожалению, она быстро закончилась. Облизнувшись, я спросила:

— Где шредер?

— Что?

— Я спрашиваю, где утилизатор.

— Какой? Зачем?

— Обычно я за собой сама убираю, — я указала на коробку в своей руке.

— Мусорное ведро, — мужчина указал на контейнер за дверцей шкафа.

— Какая дикость, — не сдержалась я, заметив вместе с пластиком бумагу и металлическую банку.

— Ты за разделение мусора?

— Безусловно. Нет, ну в той, не особо богатой квартире, где я ночевала еще можно, с трудом, конечно, обосновать отсутствие измельчителя и пресса для мусора, но здесь… Не могу я этого понять.

— Ты с какой планеты? — как-то слишком ласково поинтересовался Руслан, садясь рядом.

— Земля, — поежилась я, отчаянно надеясь, что он не станет спрашивать дальше. Самым главным достоинством и одновременно — проклятием нашей судебно-наказательной системы была невозможность адептов лгать.

— Ты ведь не дура, но не знаешь, как машину открыть, на плиту смотришь, как будто впервые видишь, не додумалась телефон отключить. У нас даже дети умеют сок открывать.

— Существует заболевание: синдром рассеянного внимания, — предложила я ему ответ.

— Ты этим страдаешь?

— Нет, — нахмурившись, я отвернулась к окну. — Просто реши для себя, что я дура, так проще.

— Для кого?

— Для нас двоих, — умоляюще посмотрев на него, я отрицательно качнула головой. — Я действительно не помню, что случилось с чипом, но постараюсь помочь.

— Постараешься вспомнить? — уточнил мужчина, явно делая для себя выводы из моих речей.

— Помочь, — повторила я, — вряд ли удастся вспомнить.

— Ты уверена, что память не вернется? — настойчиво допытывался он.

— Что за допрос? Я уже сказала…

Руслан встал и, вынув круглый контейнер из высокого шкафа, поставил его на стол. Испытующе глядя на меня, мужчина открыл крышку. От содержимого поднимался пар.

— Тебе пломбир сильно разогреть?

— Так же, как себе.

— Я люблю кипяток, — мужчина хитро улыбнулся.

— Я тоже.

Он победно ухмыльнулся и, запрокинув голову, сделал долгий выдох, словно до этого не дышал вовсе. Вспомнив обо мне, Руслан протянул металлическую ложку и впервые по-доброму улыбнулся.

— Кариса, попробуй его холодным. Это очень вкусно.

Недоверчиво покосившись на пломбир, я отложила ложку.

— Как-то не хочется.

Руслан согласно кивнул и, смерив меня оценивающим взглядом, вышел из комнаты, кинув через плечо:

— Это почти так же вкусно как сок, только интересней.

Когда мужчина покинул кухню, я подвинула к себе контейнер и, наклонившись, втянула аромат. Запах был приятным, чем-то напоминающий детские смеси, которые я иногда покупала, в качестве лакомства. Воровато оглянувшись, я подцепила ложкой подтаявший деликатес и положила на язык. Наверное, я бы заплакала от противоречивых ощущений, если бы не страх быть застигнутой за этим неблаговидным занятием. Сначала мне показалось, что меня обманули и ледяное крошево не имеет вкуса, но, когда я собиралась уже его выплюнуть, вкусовые рецепторы послали в мозг искры удовольствия. Прикрыв глаза, я катала во рту тающий пломбир и, проглотив его, восторженно выдохнула. Тщательно протерев ложку, я отодвинула пластиковую коробку.

Я не ела ничего удивительней этого блюда и ощутила себя ребенком, открывающим подарки перед инициацией. Нам дарили только то, что можно было использовать сразу, ведь с собой в школу не позволялось брать ничего личного, кроме снимков родных на пластиковых карточках. Мне бабушка преподнесла крохотный флакончик духов в виде иглы, которую я воткнула в наш снимок, и все годы, оставаясь одна, я вынимала миниатюрную крышку-бусинку, чтобы вдохнуть аромат дома. Мой дом пах влажным мхом и лавандой. Я пронесла это воспоминание через все испытания. Другие флаконы сменяли друг друга, но запахи пота и крови, ненависти и страха всегда перебивались лишь тем ароматом, что однажды подарил мне единственный самый родной человек. Моя кожа всегда источала этот запах, напоминая, что все плохое однажды будет поставлено на паузу, и я всегда смогу набраться сил, чтобы не сломаться.

— Сколько тебе лет? — внезапно раздавшийся голос застал меня врасплох, и я ответила автоматически.

— Двадцать три.

— Ты никогда не ела пломбир?

Я отрицательно мотнула головой, не поднимая глаз.

— Ты не помнишь про чип?

— Нет.

— Потому, что не ты была там, когда все произошло? — мужчина, скорее утверхдал, чем спрашивал.

— Что за вопросы? — мертвея, прохрипела я.

— Ответь, — жестко приказал он.

Встрепенувшись, я соскользнула со стула, неожиданно для себя самой, швыряя его в сторону. В сознании бились неясные эмоции, и они принадлежали мне. Я всегда могла себя контролировать, быть холодной и расчетливой, перед любыми неожиданностями оставалась уверенной и вела себя предсказуемо правильно, но не сейчас. Что-то перегорело во мне, заставив оскалиться на человека, от которого зависело мое будущее и кому стоило бы постараться понравиться.

— С чего ты решил, что я стану тебе подчиняться? — обхватив саднящее горло, я злобно… злобно уставилась на мужчину. — Я никому не принадлежу и не стану выполнять приказы. Никогда больше! Я свободна… свободна… наконец…

Осознание того, что это — действительно так, заставило меня качнуться и ухватиться за стол. Шумно дыша, я заставила себя сконцентрироваться, но шок оказался слишком сильным.

— Я никогда туда не вернусь. Значит, правил… проклятых правил… их больше… совсем… нет…

Заметив осторожное движение на периферии зрения, я резко отскочила за стол, хватая из подставки нож. Он оказался длинным и широким с удобной ручкой, гармонично лежащей в ладони. Ножи и в моем времени были такие. Есть вещи, которые не меняются.

— Кариса, я тебе не враг, — мягко приближаясь, вкрадчиво убеждал Руслан.

— Я не прошла проверку, да? Ты решил, что можешь убить меня, ничего не потеряв, вот только я не хочу так. Пусть я умру, но по-другому, только не от твоей руки.

— Почему? — растерялся он.

— Не важно, — мне не хотелось говорить об этом, даже думать не хотелось. — Что бы ты там ни решил — передумай. Потому что, если удача будет на моей стороне, умрешь ты.