Новая Земля с порядковым номером

– Скучища, – прокомментировал Зыков, а Престон закурил бездымную сигарету, задумчиво кивнул:

– Первый раз было веселее. И честнее как-то.

Таня ответила им быстрым взглядом.

Ей тоже не нравились ни бомбы, ни «Чистка». Она бы предпочла выйти против этих же крабов с бластером или огнеметом, хотя и понимала: ничего глупее представить невозможно. Просто местная живность, паразитарная форма. Как те же лианы или колючки. Все на Обжоре стремится тебя сожрать, крабы просто оказались опаснее…

«И все же, почему «ДатаГен» хотят уничтожить именно их в первую очередь»?

Беднягу Дорси жалко, но вряд ли одна смерть космодесантника подняла бы махину корпорации на священный поход. К которому очень хорошо подготовились.

– Вторая точка, – сообщил Рэнди.

– Есть вторая точка.

Дже запустила новую иллюминацию, мерцающую как живая молния без единой грозовой тучи.

Третья отметка оказалась над местным океаном. Таня смотрела в иллюминатор: волны золотисто и лениво поблескивали под солнцем, на гребнях чуть топорщились белые «барашки». Океан был мельче земных, на Обжоре их было девять – воды хватало, соленой и пресной.

– Наверное, там тоже какие-нибудь крабы.

Она уточнила:

– В смысле, не паразиты. Просто крабы. На Земле их вроде ели.

– Ага, – поддержал Зыков. – Мне как-то паек попадался «со вкусом краба». Правда, я его от просто «морского» не отличил.

Вновь воцарилась долгая пауза. Синий газ разметало быстрее, чем на первых двух точках – ветер над океаном ничего не сдерживало, и он охотно играл с рукотворной «грозой». Идиллическая картина не изменилась.

– Давайте уже быстрее заканчивать, – сказала Таня. – Рэнди, что у тебя там?

Тот лишь ткнул в следующую отметку. И еще.

В конце концов осталась последняя. Почему-то Таня ожидала, что она очутится на полюсе: на Обжоре полюса были холодными, но не слишком заледеневшими; планета переживала расцвет теплого периода, примерно сравнимого с земным Юрским, судя по климатическому анализу. Точка оказалась прямо над низкорослым лесом.

– По-моему мы сюда и прилетели прошлый раз, – предположила она. Престон затянулся сигаретой и кивнул.

– Да, символично.

– Точно, – Зыков тоже закурил. – Давай, Дже. Отомсти за Нила. Он, конечно, тем еще иногда говнюком был и должен мне тыщу кредитов, но никто не заслужил, чтобы его заживо сожрали вонючие крабы.

Таня почему-то промолчала. Синева заполнила атмосферу, и Таня уже открыла рот, чтобы отдать приказ возвращаться на «Кинир», когда Рэнди крикнул:

– Эй, что там?! Смотрите, это еще что за…

Он не договорил. Карта словно загорелась, виртуальное отображение фиксировало малейшие изменения. Сейчас она светилась мириадами точек. Таня бросилась к иллюминатору и отпрянула: синева стала вязкой, как кисель. «Альбатрос» завяз в чем-то похожем на липкий клей.

– Внимание: сбой систем, – равнодушно доложил бортовой искин. – Внимание: перегрузка. Внимание: прыжок невозможен. Внимание…

– Мы падаем, – сказал Рэнди.

Зыков и Престон выхватили бластеры.

– Кажется, наши крабики решили кусаться. Ну, мы готовы, да?

– Герметизировать костюмы. Приготовиться к экстренной эвакуации. Полная боевая готовность. Дже, захвати пару гранат, если остались.

Сама Таня повесила на пояс «черный ящик».

«Альбатрос» падал вовсе не птицей, а грудой железа.

Черный ящик пригодится. В крайнем случае, на «Кинире» узнают, что с ними стало.

– Прыгаем! На счет три!… Три!

Атмосфера липла. Костюм изолировал, но тягучий кисель держал их, все пятеро зависли. «Альбатрос» сейчас взорвется», – подумала Таня. – «И нам конец!»

– Гребите, – крикнула она в микрофон на шлеме. – Да, как по воде. Держитесь на… воздухе.

«Альбатрос» несся вниз. Огонь охватил его. Таня схватила за руку Дже, а Рэнди уцепился за Престона. Зыков от кого-то отстреливался; он стоял прямо в воздухе – в этом клейком влажном и хлюпающем воздухе-болоте. От вспышек бластера атмосфера обугливалась.

– Крабы. Чертовы крабы.

– Да уж понял, – Зыков пальнул еще раз. – Эти твари умеют летать и пытаются…

Окончание фразы потерялось в грохоте: «Альбатрос» рухнул на землю. Вверх поднялась волна жара. Спасибо костюмам: они могли выдержать и вакуум космоса, и едва ли не падение на звезду.

– Спускаемся, – сказала Таня.

У них не было выбора. Не висеть же между небом и землей – хотя именно там они остались, так или иначе; без корабля, в прыжке сквозь черную дыру от «Кинира».

– Спускаемся, – повторила Таня.

Она должна думать о том, что станет с ними после. Она подумает, обязательно. Как только они выплывут из «киселя» и ступят на твердую землю.

Они стреляли и спускались. Каждый залп бластера выжигал дорожку, и в нее можно было нырнуть прежде, чем кисель из прозрачных крабов сомкнется снова. Мириады существ не обращали внимания на гибель сородичей, каждое отверстие захлопывалось, словно крабы решили ни в коем случае не пустить чужаков на Обжору снова.

Ерунда, конечно, ерунда. У них просто агония, думала Таня, мы отравили их этими «электрическими» бомбами, и теперь они просто умирают.

Наконец, ступни всех пятерых членов экипажа «Альбатроса» коснулись твердой поверхности. Останки корабля догорали в паре километрах, и Таня решила не тратить зря времени на поход к ним – вряд ли хоть что-нибудь уцелело.

Их либо найдут там, где они есть, либо нет. Первым делом она соорудила маячок из антенны черного ящика: теперь сигнал запеленгуют, едва войдя в местную солнечную систему, но на расстояние прыжка никакой позывной передать невозможно. Получайте удовольствие от курорта.

Мать его.

– Костюмы не дегерметизировать, – отдала приказ Таня.

Липкие «крабы» буквально кишели, забирались по ногам, карабкались до пояса, отваливались на уровне лиц людей под стеклом скафандра, поэтому команда была чистой воды формальностью: удалять естественные отходы жизнедеятельности костюмы могли и без нарушения режима «полная блокировка». Без еды они проживут несколько дней. Без воды… что ж, всем космодесантникам ставили импланты. Продержатся.

Двое суток, трое? Как скоро их хватятся?

– Они до вас не дотянутся, – сказала Таня. Престон как раз поймал и раздавил в горсти нескольких крабов, отчаянно пытавшихся прокусить темно-синюю перчатку. – Экономьте собственную энергию. Ложитесь прямо на землю, и… не знаю, постарайтесь уснуть. Черт возьми. Курорт. Отдых. Воспринимайте это так.

Дже издала нервный смешок. Рэнди потрогал ее плечо, но она не могла понять или ощутить этого сквозь изоляцию, и только когда боковым зрением заметила жест, отпрянула.

– Отдыхать всем. Это приказ.

Вот поэтому она, Таня, тут и нужна. Выдать приказ типа «всем спать», чтобы люди не впадали в панику «а-а, что же нам делать». Она хорошо стреляла, была отличным механиком – выбрала направление приоритетным в академии, но сейчас толку никакого.

Только приказ.

Паршивый, читалось на лицах Престона и Зыкова, и Таня не рискнула бы с ними спорить. Тем не менее, именно приказ. Они должны продержаться до спасательной экспедиции; а костюмы можно будет снять только когда синие бомбы подействуют и крабы-паразиты передохнут. Насколько токсично вещество, действует ли в течение суток или за неделю – Таня не знала.

«ДатаГен» ничего не объясняли.

Она попыталась подать пример: легла под деревом. Выбор оказался так себе, лиана мигом подкралась и обвила предплечье, но ошибок первого вылета, когда они чересчур обрадовались «нормальной» планете, Таня не повторяла. Лиана уползла ни с чем – голая, гладкая, зеленая, кто бы мог подумать, что она вооружена целым взводом колючек.

Обжора, обозвали они планету прошлый раз, потому что все живое здесь хотело убить.

Неправильное имя. Скорее – Коварство. Или – Обманщица.

Она хотела поделиться с командой. Те заняли позиции неподалеку: Дже и Рэнди рядом возле ствола поваленного дерева, словно впрямь прилегли отдохнуть на зеленую травку. Престон вытянулся вдоль ручья. Зыков побродил немного и устроился прямо посередине, будто стрелка старомодных часов, готовая указать на любое деление циферблата.

Таня промолчала.

Их найдут, никуда не денутся. Важная миссия, «ДатаГен» что-то испытывают с этими своими бомбами. Придут и заберут.

Максимум через сутки.

Она проговорила это в микрофон. В ответ раздалась пара вздохов и трещащие помехи.

Тане удалось заснуть без усилий: это происходило всегда легко, словно она проваливалась в теплые мягкие объятия. Кишащие снаружи смертоносные паразиты? Планета-убийца? Какая ерунда, раз они-то в безопасности благодаря костюмам. Не стоило тратить ни сил, ни времени на бессмысленные страхи, поэтому желтая склера Нила Дорси или холодная улыбка доктора Альбер во сне и не подумали явиться.

Зато и просыпалась Таня очень быстро: например, сейчас еще до того, как раздался выстрел и крик одновременно.

Она успела открыть глаза. Красная вспышка расчеркала ночную темноту.

– Дже!

– Я… – проговорил Рэнди. Он стоял спиной к Тане, которая уже вскочила на ноги и выхватила бластер.

Рэнди шумно задышал, это было слышно в наушниках, Таня могла поклясться – в реальности тоже, несмотря на всю изоляцию и герметизацию костюма.

– К ней… забрались. Эти гады. Они по ней так и кишели, Таня, – Рэнди обернулся, бледное лицо стало еще белее, исказилось в причудливую маску: безглазая, только один полуоткрытый то ли в оскале, то ли в гримасе боли рот.

– Они были там. Внутри.

– Что за хренотень… – Зыков почти опередил Таню, субординация держалась плохо, но все же подчинился, когда она сделала жест: не приближайся. Престон, она знала, молчит рядом с приятелем.

Таня подошла ближе.

Дже Тао лежала затылком на бревне и смотрела на звезды. Они отражались в плексигласе шлема на уровне глаз, но уже чуть ниже зияла характерная оплавленная дыра. Прямой выстрел из сверхмощного бластера смог пробить защиту костюма.

Нижняя половина лица Дже Тао превратилась во что-то, напоминающее экзотическое блюдо. Из подгоревшего месива торчали осколки костей и почти нетронутые, белые зубы. Левая нога Дже еще подергивалась.

– Проклятье, – сказала Таня.

Ни единого краба. Ни единой лианы, ничего.

– Рэнди…

– Оно было там! Они облепили ее, проклятые крабы, миллионы крабов! – он схватился за голову – перчатки царапнули шлем, а затем выронил бластер и кинулся куда-то в джунгли Обжоры. Таня бросила быстрый взгляд на Дже Тао: прости. Мы тебя похороним по-человечески, но для меня живые всегда выигрывали у мертвых.

– За ним. Максимальная осторожность, – скомандовала Таня.

Их осталось трое, подумала она.

Всего трое… и она уже как-то вычла Рэнди Томирико, словно для парня все кончено.

Само получилось.

Под ногами хлестала зелень. Длинные стебли, тонкие травинки. Какие-то пытались уцепиться, но разочарованно отставали, ощутив непроницаемые костюмы.

В атмосфере, в застоявшемся «везде и всегда», висели только крабы – прозрачный кисель, прорывать его приходилось ударами и пинками. Крабы оседали белесыми пятнами на плексигласе скафандра. Пробить его, конечно, паразиты не могли.

Престон обогнал Таню и Антона Зыкова, который позабыл отключить передачу из микрофона на общий канал и то ругался, то сопел, то снова изобретал трехэтажные выражения. Таня отставала от Престона на несколько шагов, ухмылялась – пока Зыков ругается, все в порядке.

Она добьется наград, если… когда они выберутся отсюда. Не для себя. Ее вряд ли сделают старшим лейтенантом. Она должна была предусмотреть. Подготовиться. Сделать что-нибудь заранее.

«Кисель» загустевал под ногами. Он мерцал синим – мертвые крабы оседали на земле. Воздух очищался, зато внизу было липко, каждый шаг давался с трудом; мертвецы хватали за ноги и сияли электрическим синим.

Таня звала Рэнди на общей частоте группы, но слышала только ругательства и тяжелое дыхание, свое или тех, кто бежал рядом.

Прошлый раз они не забредали так далеко в джунгли. Прошлый раз старались не контактировать с агрессивной средой. Прошлый раз за ноги не хватали стой за слоем мертвые «крабы».

Таня напоминала себе про непроницаемые костюмы; тогда они были меньшего класса защиты, но работало слабо.

Тогда она перестала думать, только звала Рэнди и выжигала короткими очередями кисельную мертвечину, сражаясь за каждый шаг. Зыков и Престон повторяли за ней. Это напоминало ритуал: вспышки, дыхание, рывок. Повторить до бесконечности.

Джунгли сияли. Электрическая отрава заразила джунгли, и теперь они светились, словно гниющее мясо.

Очередная лиана зацепилась за ногу, Таня высвободилась привычным выстрелом, и поняла, что двигаться почти не может. «Студень» добрался до пояса.