Цена бессмертия

Я вяло принял протянутый мне стаканчик и вдруг неожиданно для самого себя спросил:

— А может быть, он хотел убить меня и Лотту?

— Кто? — застыл с наклоненным над стаканом термосом полковник Снайдерс.

— Автор червя… — Собственный вопрос подействовал на меня неожиданно: я задумался и вдруг кое-что вспомнил. — Я забыл упомянуть, полковник… У Грегори Рута в лаборатории постоянно работала цифровая камера. Когда я подошел к его рабочему столу, я увидел, что она наставлена на меня.

Снайдерс медленно поставил термос на стол.

— И она работала в режиме слежения за движущимся объектом? — спросил он.

— Не знаю, — честно ответил я. — Я не отметил, поворачивается ли она и всегда ли наставлена на меня или находится в одном положении. Было, сами понимаете, не до наблюдений… Но могу сказать точно: видеокамера работала. — Еще немного подумав, я добавил: — Только неясно, куда пересылалась информация…

— Так, — тяжело проговорил Снайдерс. — Все-таки правильно я сделал, что вас не отпустил… Какие факты вскрываются!.. — Он снова опустился в кресло и усиленно потер виски. — Видеоряд с вашим изображением мог быть сигналом для вирусной атаки генератора. Червь скрывался на каком-то узле и принимал или перехватывал файлы с видеоинформацией… И ринулся в атаку, как только вас «увидел»!

И тут размышления Снайдерса натолкнули меня на иные выводы.

— Подождите, полковник, — сказал я. — Сколько нужно времени, чтобы червь, стартуя с Земли, достиг компьютерных узлов Рамзеса-2?

Снайдерс уставился на меня и, не понимая, что скрывается за таким простым вопросом, резковато выдал:

— Ерунду ему нужно. Вы что, не знаете возможностей гиперпространственных сетевых технологий? Никогда ими не пользовались? Вы же журналист-межпланетник!

В XXI веке электронное письмо, посланное по Интернету с континента на континент, достигало адресата через несколько минут после отправки. Сегодня, посланное по ГКС с планеты на планету, оно доходит за минуту. Причем скорость передачи не зависит от объема передаваемой информации. Пропускная способность гиперпространственных сетей огромна.

Я задал Снайдерсу вопрос, потому что компьютер генератора на Рамзесе-2 был подключен к сети БЗС, а в ней при той же технологии могли быть другие правила и порядок передачи сообщений. Например, письмо на одном из серверов могло задерживаться и дешифровываться той же Службой безопасности… Время передачи информации в таком случае могло быть намного больше.

Но, судя по характеру ответа полковника, сеть БЗС письма не «тормозила». Или делала это так, что на скорости передачи информации подобный контроль никак не сказывался…

Я проигнорировал упрек Снайдерса в дремучей некомпетентности и сказал:

— Ричард Томпсон сокрушается по поводу того, что не может найти компьютер, с которого атаковался генератор. Говорит, что такого узла нет. Его действительно нет. Он улетел в космос. — Я ткнул пальцем в пол. — А час назад стоял вот в этом подвале. — Полковник смотрел на меня во все глаза. Я отхлебнул кофе и завершил свои соображения: — Червь не прятался в сети в ожидании сигнала, полковник. Он по этому сигналу стартовал с компьютера Грегори Рута. Вот так, я думаю, обстояло это дело.

Снайдерс ткнул в мою сторону указательным пальцем:

— Вы умница, Рочерс! Это очень похоже на правду!.. Но тогда… — Он встал. — Тогда все сходится на Грегори Руте. Получается, что он — автор червя!

— Получается так, — подтвердил я его догадку. — И если учесть, что Рут — профессиональный системщик, то картина складывается не в пользу его добропорядочности.

Я легко произнес эти слова. Потому что не знал Грегори Рута и мне по большому счету было наплевать, хороший он человек или плохой. Я не беспокоился о его посмертной репутации. В конце концов, он увел у меня Лотту и я хотел спать.

Полковник прошелся из угла в угол и вернулся ко мне:

— Но зачем ему это было нужно? Зачем — если он точно знал, что умирает?

Я не знал ответа на этот вопрос. И поэтому сказал:

— Может быть, что-то прояснит анализ профессора Гриппа?

Дверь в гостиную открылась, и, легок на помине, Макс Грипп возник на пороге. Его острый нос уныло свесился к верхней губе, а глаза печально смотрели из-за стекол очков мимо нас.

— Теперь все ясно, господа, — тихо произнес он, прошел в гостиную и устало опустился в кресло. — Я направил эти чертовы пленки в БЗС, еще покопаюсь на досуге… Но уже и так все ясно.

— Что вы узнали? — подступил к нему Снайдерс. — Он заразился на Рамзесе-2?

Макс Грипп стянул с носа очки и сказал:

— Он не заразился, а подвергся нападению. Мы говорим о заражении, когда на организм воздействуют болезнетворные вирусы и бактерии — на клеточном уровне. На Грегори же просто напало плотоядное существо…. — Он задумчиво потер переносицу. — Те пленки, которые я только что рассматривал, — кусочки эпителия этой твари… Кстати, Дэниел, вы говорили: Лотта Ньюмен сомневалась, что в последние три дня в лаборатории находится именно ее муж, а не кто-то другой. Так вот, останки человеческого тела, что вы и она видели, — именно его останки. Мы обнаружили на пленках клетки крови. Их генетический анализ показал, что это кровь Рута.

— Это очень существенно, — заметил Снайдерс. — Хорошо, что вы подумали об идентификации личности погибшего. Так что насчет этой заразы?

— Как только я получил результаты анализа, — сказал Грипп, — тут же еще раз просмотрел доклады о фауне Рамзеса-2. И нашел данные о микробиологическом исследовании точно такой же ткани….

— Значит, — спросил Снайдерс, — биологи Рамзеса знали об этой гадости?

— Знали, — ответил Грипп. — Они даже довольно подробно описали это существо и определили его как потенциально опасное для человека. Но… В общем, это коллективный организм. Как пчелиный рой или муравьиное сообщество. Каждый из членов организма — что-то типа большого плотоядного червя. Вот Дэниел, — он кивнул в мою сторону, — описывает их как щупальца. Эти червяки поодиночке питаются мелкими животными, часть добычи тащат в общую кучу. Действуя коллективно, могут нападать на довольно крупных особей…. Но главное не это, а то, что они используют крупных млекопитающих для размножения. Присасываются к телу, анестезируют место укуса и откладывают под кожу жертвы личинки. К Грегори незаметно присосался такой червяк и… сделал свое дело.

— Что же, — растерянно спросил Снайдерс, — Рут ничего не чувствовал, когда личинки стали пожирать его изнутри?

— Пока эти… э-э… щупальца проходят личиночную стадию, а потом растут и размножаются в организме существа-носителя, они являются комменсалами. — Макс Грипп посмотрел на нас и поспешил пояснить: — Комменсалами — или в переводе с поздней латыни: сотрапезниками, нахлебниками — называют существа, живущие за счет другого организма, но не причиняющие ему вреда. Это не паразиты. Они сосуществуют с «кормильцем», но не пожирают его, просто делят с ним хлеб… Возможно, первое время Рут не испытывал ни боли, ни дискомфорта. Ему приходилось лишь есть больше, чем обычно, и пить много жидкости…

— Вы считаете, что Рут вообще не замечал этих… комменсалов? — спросил Снайдерс.

— Он отлично знал о них, — ответил я за профессора. — Вспомните, что рассказывала Лотта о своих наблюдениях за Рутом. Ночная сцена на кухне. Рут чуть ли не поил этих тварей из блюдечка.

— Естественно, Грегори знал обо всем с самого начала, — согласился Грипп. — Еще с того момента, как стряхнул с себя присосавшегося червяка. Он же не только программист. Он нейрофизиолог…

— Но тогда почему он не сделал попыток изгнать из себя эту тварь?! — возмущенно заговорил Снайдерс. — Почему не обратился к врачам? Почему так тщательно скрывал то, что с ним происходило? Это необъяснимо с точки зрения простой человеческой логики. Если бы в меня отложила личинки какая-то инопланетная сволочь, я бы взял за глотку первого же попавшегося медика и не отпустил его до тех пор, пока он бы мне не помог!

Макс Грипп поднял к нему бледное лицо, в уголках его губ залегли две горькие складки.

— Его не мог спасти ни один врач во всем Галактическом Союзе, Снайдерс, — тихо молвил он. — Я не хочу вдаваться в физиологические подробности. Только скажу, что укус кобры более милосерден, чем нападение этих щупалец. Ядовитая змея оставляет современной медицине возможность эффективной дезинтоксикации больного — в любой момент до летального исхода. От личинок же этой твари с Рамзеса не избавляет пока ничто. Они разносятся током крови по всему организму, затаиваются в тканях внутренних органов, а уже через неделю превращаются во взрослое животное. При этом дозы тех веществ, которые могли бы уничтожить личинки и червей, смертельны для человека. — Он развел руками. — Сами понимаете, избавиться от этой гадости, засевшей, например, в печени, разрушив при этом саму печень, — не выход…

— Он знал об этом… — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал я.

— Конечно, знал, — удрученно ответил Грипп. — Он читал отчеты о Рамзесе-2, я давал ему их. Я думаю, он даже пытался найти противоядие своими силами. Недаром он отпросился в кратковременный отпуск и, судя по рассказу Шарлотты Ньюмен, дни и ночи проводил у себя в подвале….

Снайдерс прервал его:

— Ваш сотрудник, мистер Грипп, совершил двойное преступление. Во-первых, он нарушил правила безопасности на Рамзесе-2. Это очевидно. Я уверен, что он выходил с территории завода в сельву и там и подвергся нападению организма. Персоналу заводского комплекса строжайше запрещено выходить за кордон. Этот запрет неукоснительно выполняется каждым колонистом Рамзеса-2, и все сотрудники комплекса живы и здоровы…

— Грегори никогда не отличался дисциплинированностью, — чуть ли не виновато сказал Макс Грипп. — Он был хорошим ученым, очень любознательным и дотошным…

— И второе, — продолжал Снайдерс. — По прибытии на Землю он скрыл от санитарного контроля свое заболевание. Но ведь прекрасно знал, чем все кончится. И что тварь вылезет из его тела, под угрозой окажутся жизни других людей… Хоть бы подумал о жене! — возмущенно закончил он.

Макс Грипп характерным жестом потер переносицу и сказал:

— Теперь бог ему судия…

— Вообще, профессор, — снова начал Снайдерс, — с вашим Грегори Рутом, похоже, не все чисто. Пока вас не было, мистер Рочерс припомнил некоторые факты, которые бросают совершенно другой свет на всю эту историю. Нам нужно это хорошенько обсудить, прежде чем докладывать результаты осмотра места происшествия начальству.

— Какие факты? — Грипп с тревогой посмотрел на меня.

Но Снайдерс не дал мне ответить.

— Дэниел, — обратился он ко мне, — вы нам больше не нужны. Профессор, у вас есть к Рочерсу какие-нибудь вопросы?

— Пожалуй, нет. Кроме того, который я только что задал.

— Я отвечу вам на него. Мистер Рочерс, вы свободны. И спасибо вам за помощь.

Я был благодарен полковнику за то, что он столь решительно выдворял меня из гостиной. Помочь я действительно ничем больше не мог, мое собственное любопытство было удовлетворено в полной мере, а усталость и боль с каждой минутой только усиливались. Я поднялся с дивана и, пролепетав слова прощания, поплелся прочь. На пороге остановился и спросил:

— Профессор, когда я смогу навестить Лотту?

— Хорошенько выспитесь и приезжайте в госпиталь. Вас пропустят в любое время, я распоряжусь, — сказал он. Я молча кивнул и покинул гостиную.

Открыв дверь на улицу, я зажмурился от яркого света прожекторов. Они били с бронетранспортера, на котором прибыла команда Снайдерса. За границей света маячили фигуры солдат, оцепивших владение Грегори Рута. Я зашагал по газону к автомобилю и обратил внимание, что трава выглядит так, как будто по ней прошлась огромная расческа в сторону дома.

Я оглянулся и посмотрел на нижнюю часть стены особняка. Щели воздухозаборников кондиционеров подвала были забиты кучами осенней листвы. Через эти щели черная воронка пространственного преобразователя засасывала воздух с улицы. И, судя по примятости газона, в те роковые четыре с половиной минуты работы генератора с Рамзеса-2 на улице возле дома было не менее страшно, чем в подвале…

Забравшись в автомобиль и ожидая, пока прогреется мотор, я устало облокотился о руль. И подумал о том, что хорошо бы включить бортовой компьютер. В моем состоянии такая осторожность не помешала бы. Не вмешиваясь в процесс управления автомобилем, компьютер брал на себя роль контролера безопасности передвижения. Он подключался к сети ГКС, через нее выходил на связь со спутником и через него наблюдал за своей машиной и обстановкой на дороге. Данные такого наблюдения соотносились с данными от встроенных в автомобиль видеокамер и контрольных приборов. Компьютер самовольно перехватывал управление при сочетании двух обстоятельств — при возникновении аварийной ситуации на дороге и неадекватной реакции водителя на создавшуюся обстановку.

Я не любил включать контроллер. И почти никогда этого не делал. Потому что привык думать о себе как о классном водителе, хотя никто и никогда меня так не называл, да и сам я в собственном мастерстве автогонщика как-то не имел случая убедиться. Но если я не классный гонщик, то кто осудит меня за маленькое самоуверенное заблуждение? У каждого человека есть свои слабости…

Я улыбнулся собственным мыслям, тронул автомобиль с места и включил компьютер. Панель управления украсилась еще одним светящимся квадратиком — заработал дисплей контроллера. По нему тут же поплыли ряды цифр, которые мне никогда ни о чем не говорили…

Через двадцать минут неторопливого верчения по пустым улицам мегаполиса я выехал на хорошо освещенную широкую магистраль и прибавил ходу. Мне предстояло проехать по ней километра полтора, потом она упиралась в набережную, там — поворот направо, и я почти дома.

Автомобиль легко набрал скорость, стрелка спидометра резко скакнула вверх. В полуоткрытом окне загудел ветер. Дождь прекратился, я прекрасно видел дорогу впереди, она была пуста. Через минуту вдалеке показалась чугунная ограда набережной. Сбрасывая скорость перед предстоящим поворотом, я нажал на тормоз.

И в этот момент сделал одно открытие и выслушал одну новость.

Открытие состояло в том, что педаль тормоза оказалась заблокирована. Я жал на нее изо всех сил, но, послушная мне минуту назад, она превратилась в бесчувственную неподвижную колодку. Это была дикая, необъяснимая нелепость. Такого просто не могло произойти. Один раз в жизни в моем автомобиле порвался тормозной шланг, тогда педаль тормоза просто провалилась под моей ногой, как болотная кочка. Но чтобы ее застопорило?!

Известие мне сообщил контроллер безопасности движения. В тот момент, когда я нажал на тормоз, в салоне раздался противный писк, дисплей психопатически замигал, а приятный голос из динамика приборной панели телеграфным стилем сообщил:

— Управление принято контроллером. Вам угрожает лобовое столкновение со встречным автомобилем.

Я мгновенно понял причину бесчувственности тормозной педали. Ее блокировал контроллер и подменил подачу тормозной жидкости от нажатия педали подачей электрическим насосом. Но тормозить компьютер вовсе не собирался! Черт! Он был прав на все сто: лобовое столкновение мне действительно угрожало! Впереди не было ни одной встречной машины, зато до ограды набережной оставалось каких-то тридцать метров, а мой автомобиль продолжал набирать скорость! Я еще раз судорожно вдавил ногу в педаль тормоза, она не поддалась, зато двигатель взревел смертным воем, и машина устремилась навстречу ограде так, что стрелка спидометра зашкалила.

Я еще успел рвануть руль вправо, пытаясь уйти в сторону, но он оказался заблокирован так же прочно, как и педаль тормоза.

Это было второе открытие, которому я даже не успел удивиться.

Страшный удар обещанного мне контроллером «лобового столкновения» моей машины и ограды сотряс меня до основания.

К счастью, мне не пришлось переживать собственный полет и приводнение. Я потерял сознание, прежде чем мой покореженный автомобиль завис над черными водами реки и рухнул вниз.

* * *

Сколько раз в жизни я терял сознание? Много раз. Лихому, но незадачливому парню Дэниелу Рочерсу достается в этой жизни немало. Я мог бы сказать, что даже привык к процедуре потери сознания, если в таких случаях вообще говорят о привыкании. Во всяком случае, мне кажется, что я стал впадать в бессознательное состояние — и, кстати, выходить из него — без лишней нервотрепки.

Как-то один мой знакомый — а ему в юности звезданули армейской пряжкой в висок — сказал: «Страшно не тогда, когда отключаешься, а когда не включаешься». С первой частью утверждения я полностью согласен. А со второй…

Если ты не включился, кто ж за тебя будет пугаться? Мертвым не страшно… А если пришел в себя — тихо радуйся, что имеешь возможность когда-нибудь потерять сознание хотя бы еще один раз! Поэтому, когда я прихожу в себя, я не строю страшных рож с выражением несказанных мук, а улыбаюсь мудрой улыбкой бывалого коматозника.

Вот так же и в этот раз. Когда я услышал над собой приятный женский голос, который звал меня по имени, я, не открывая глаз, улыбнулся и сказал:

— Лотта…

— Я не Лотта, — с небольшой задержкой отозвался голос. В нем слышалась усмешка.

Я еще не очень хорошо соображал, поэтому позвал еще раз:

— Глэдис…

Женщина надо мной рассмеялась и сказала:

— Ради разнообразия могли бы назвать и мужское имя, молодой человек. Открывайте глаза, вы уже в норме.

Я последовал ее совету и, сощурившись от яркого света, воззрился на хозяйку симпатичного голоса. Ею оказалась немолодая сухопарая дама с длинным лицом в зеленом одеянии парамедика. В тот момент она показалась мне самой прекрасной женщиной на свете, и я улыбнулся еще шире, теперь уже ей лично. Она охотно ответила мне тем же.

— Вас зовут Дэниел Рочерс? А я думала, в вашем удостоверении ошибка. Дон Жуан, Казанова или что-нибудь в этом роде — применительно к вам эти имена слушались бы уместнее.

— Почему вы так думаете? — все еще плавая в некоем тумане несознания, спросил я.

— После аварий типа той, в которой вы побывали, нормальные мужчины обычно зовут маму.

— Ну уж… — сказал я, окончательно приходя в себя, приподнимаясь и оглядываясь. — Вам просто попадались не мужчины — маменькины сынки.

Я лежал на жесткой кушетке в одиночной больничной палате. За окном стояла все та же дождливая ночь.

— Куда вы меня затащили? — осведомился я, ощупывая свое вновь обретенное тело. Оно было целехонько, только испытывало довольно неприятные ощущения: сырые брюки и рубашка отнимали тепло. Возле кушетки на стуле висел пиджак, с его мокрых мятых обшлагов капала вода. Я тяжело вздохнул. Он выглядел даже хуже того, в котором я вернулся из космопорта.

— Второй испорченный наряд за сутки, — пожаловался я, кивая на пиджак. Врач усмехнулась:

— На вашем месте я бы беспокоилась не об одежде, а о собственном здоровье. Вас не мутит?

Я прислушался к себе: голова слегка кружилась, но ни тошноты, ни боли я не испытывал…

— Нет, — сказал я. — Все нормально. — Помолчал и спросил: — Мне повезло?

— О да! — выразительно отозвалась она. В руках у нее оказался шприц. Она нагнулась ко мне, закатала рукав рубашки и потерла предплечье кусочком холодной мокрой ваты. Запахло спиртом. — Вы грохнулись в воду в непосредственной близости от больницы «Скорой помощи». И сейчас находитесь в ней. Мы пришли к вам на помощь через три минуты после аварии, просто дежурный увидел в окно, как вы ныряете. Патрульный вертолет дорожной полиции прибыл только через минуту после нас, они получили сигнал со спутника.

— Машина утонула?

— Еще бы! — воскликнула она. — Перед тем как автомобилю уйти под воду, кресло водителя, как и положено, катапультировалось. Если бы вы были пристегнуты, может быть, даже и не намокли бы. Но вы же, как я понимаю, любитель острых ощущений… Вы сорвались с сиденья и пошли ко дну как камень. Так что вам повезло, что мы оказались рядом… Сотрясения и переломов вы счастливо избежали. Если все-таки с головой будет что-то не так, завтра идите к врачу.