Сильная женщина

  -   Тише, тише!  Не дергайся! Тебе понравится.

Наши силы были не равны.Он крупный мужчина, который почти вдвое тяжелее меня. Неужели все, что мне осталось, это быть оттраханной в каком-то клубешнике?

В таком положении я его даже коленом в пах ударить не смогу, потому что для этого надо размахнуться ногой, а он меня придавил,как кот - мышь лапой. Здоровый-то какой! Что же мне делать? Кричать бесполезно, никто не услышит, а если даже услышит, то не факт, что станет помогать мне, или хотя бы позовет охрану. Если только пойти на хитрость. Я перестаю вертеть головой, приоткрываю рот и впускаю его наглый язык. Мужчина издает довольный стон, обрадовавшись моей капитуляции, и толкается в меня бедрами, видимо, чтобы я почувствовала всю прелесть своего положения. Его горячий и влажный язык вылизывает мой рот, рука ласкает половые губы. Мне бы понравился его вкус, если бы он не делал этого против моей воли. Спустя несколько секунд он прекращает терзать мой рот, но впивается губами в шею, наверняка оставляя засос. Его рука задирает платье на талию, чтобы не мешалось. В этот момент он чуть ослабляет хватку, и я сразу этим пользуюсь, со всей силы вгоняя каблук своей обуви в его ногу. Он отшатывается и выдыхает:

- Ты чего, дура ненормальная! - потом хватается за поврежденную ногу и начинает прыгать на здоровой ноге.

  Я б, конечно, поспорила, кто из нас ненормальный, но явно не здесь и не с ним. А сейчас, как советуют на всех  курсах самообороны, надо бежать. Извини, цапель моя белая, но я тебе не дам! Мне удается прошмыгнуть мимо него, но уже спустя мгновение я слышу в спину:

- Стой!

Вот чего делать не собираюсь, так этого. Бегу, не разбирая дороги. Надо бы в зал, там подруги и охрана, но я запуталась. Вижу какую-то подсобку и решаю в ней спрятаться. Юркнув в темное помещение, едва не упав, прячусь за какими-то коробками, пытаясь успокоить прерывающееся дыхание и выскакивающее из грудной клетки сердце. Лишь бы только не нашел! Пугаюсь от звука мужских голосов, пока не понимаю, что это не Власов.

- Семен, ты чего подсобку не закрыл?

- Тьфу ты, забыл, Лех. Щас.

И в двери щелкает замок. Меня заперли!

Но когда слышу уже знакомый голос, почти радуюсь тому, что Сеня закрыл подсобку.

- Мужики, вы тут девку не видели?. Темноволосую, в черном платье?

- Не, здесь не видели. Девки в зале пасутся, чё им здесь делать-то...

   Мужские голоса стихают, шагов не слышно. Но... я сижу взаперти. И что с этим делать, еще не придумала. Я вытираю рот тыльной стороной ладони и отплевываюсь, еще бы между ног помыть, но вряд ли здесь есть душевая. Вот с чего он ко мне прицепился, животное озабоченное?  А еще в туалет очень хочется. И зачем  я пила? Никто мне не скажет? Говорил мне папа, не искать приключений на пятую точку. Что же мне дома не сиделось?! Под такие мысли засыпаю, а когда просыпаюсь, понимаю, что что-то надо делать. В гостях, конечно, хорошо, но дома лучше. Как назло со мной нет телефона, я его отдала подругам, чтобы он в туалете не мешался. Начинаю шарить по стенам и нахожу выключатель. Включаю свет. Я оказалась в подсобке, но когда сюда кто-то придет неизвестно. Придется спасать себя самой. В углу замечаю кувалду, не очень большую, вполне смогу поднять. Хватаю ее и начинаю лупить по двери, представляя перед собой Власова. Это очень добавляет спортивной злости. Грохот стоит впечатляющий. Когда-нибудь меня должны услышать. Мои усилия вознаграждаются минут через пятнадцать. Ух, хорошо! А то руки устали.

  Тот, кто открывал дверь, был настроен явно не дружелюбно. Но, когда увидел меня, растрепанную, босую, с кувалдой наперевес, застыл, как сталактит, не в силах вымолвить ни слова.

  Я тоже молчала, не зная, что сказать.

 Наконец Алибег отмер и, видимо, не доверяя глазам, решил уточнить:

-Ольга Аркадьевна?

Я не видела смысла отрицать собственную личность, потому что с Алибегом мы были знакомы. Год назад я была его адвокатом.

- Я, я...

Но увиденное не хотело укладываться у Алибега в голове, поэтому он спросил:

- А что Вы здесь делаете?

- Напилась и уснула. Ждала принца, дракона, еще какую-нибудь нечисть. Но пришел ты, - потом решив, что я чересчур перепугала парня, сказала, - Алибег, ты не волнуйся, за дверь я заплачу. Вроде больше ничего не испортила. А сейчас, ты извини, мне очень надо в туалет. Ну, очень надо.

  Я ушла, а Алибег так и остался стоять. Потом я вернулась к нему, спросила, остался ли у него мой номер, и сказала позвонить, когда выяснят, сколько я должна за ремонт. Он мне дал телефон, я вызвала такси и поехала домой.

Глава 3.

  Ольга.

  Время было около десяти часов утра. На работу я уже опоздала. У меня не было ключей от квартиры, телефона, сумочки с кошельком и банковскими картами. Деньги  на оплату такси пришлось взять у того же Алибега. Чертов Власов! Что б он обыкался!

  Вылезла из такси, расплатилась с таксистом и, зайдя в подъезд, поднялась пешком на третий этаж. Я не хотела ехать в лифте, чтобы не встретиться с кем-то из соседей. Но с соседкой из 56 квартиры встретиться все же придется. Нет, Степанида Егоровна - золотая женщина, но я не хочу ее волновать. Возраст, куча болячек, и за меня она переживает, как за родную. Но у нее ключи запасные от моей квартиры, поэтому, не имея другого выбора, звоню в дверь.

 Почти сразу же слышу из-за двери бодрый голос:

- Сейчас, сейчас, уже иду.

Дверь открывается и та-дам! Степанида Егоровна видит меня. У нее от изумления чуть приоткрывается рот и раздается недоуменный возглас:

- Ой, Олечка-а-а!

Я делаю шаг в прихожую, захлопываю за собой дверь, и хриплым голосом прошу:

- Степанида Егоровна, Вы только не пугайтесь! Ключи мне от квартиры дайте.

В прихожей висит зеркало и, разглядывая себя в нем, понимаю, что сказанное мной вряд ли утешит старушку. Я без верхней одежды, на боку в платье расползается дыра (когда только порвать успел, козел!), один чулок сполз с ноги и еле держится, на голове черти что. Картину дополняет фиолетовый засос на шее. Докатилась, Ольга Аркадьевна!

- Олечка, но как же? Что случилось? Может, тебе помощь нужна?

А я даже не знаю, что соврать. Да и лгать мне не хочется. Хочется сесть на уютной кухне, попросить чаю с чабрецом и на всех нажаловаться. Но я же взрослая! Самостоятельная!

- Ничего страшного не произошло, но рассказать, простите, не могу. Не хочу Вас впутывать. Мне б ключи. В порядок себя привести. И на работу надо.

- Ой. Олечка, - вздыхает старушка и отдает мне ключи.

Быстро прощаюсь и ухожу к себе.

Зайдя домой, сбрасываю туфли и иду к домашнему телефону. Набираю по памяти Катин номер. Слушаю гудки, а следом раздается оглушающее:

-Лялька! Ты где? Я уже в морг позвонила, в больницы позвонила, своих всех напрягла. 

Перебиваю ее:

-Дома я.

На том конце провода повторяют:

-Дома?! Да я тебя! Убью! А потом еще раз убью!

-Не кричи! Я не могу по телефону объяснить.

Катя затихает и спрашивает:

-Точно все в порядке?

-Сейчас уже да. Телефон, сумка, куртка у тебя?

-Да, все со мной на работе.

-Хорошо, я через час буду.

Можно было бы, конечно, позвонить на работу и отпроситься, но, во-первых, это можно было бы сделать позавчера, и даже вчера до памятного разговора с начальником, во-вторых, у меня после обеда важный процесс. Работать за меня никто не будет.

  Поэтому душ, фен, деловой костюм, макияж, запасные ключи от машины. И вот я уже возле Катиной работы разглядываю белые буквы на синем фоне "ОМВД по Советскому району" и жду подругу. Катя работает опером в полиции.

Она выходит из здания и направляется к моей машине. У нее в руках черный пакет. Подойдя, она протягивает его мне:

-Тут твои вещи. Расскажешь, что случилось?

Я морщусь.

-Давай вечером. Я уже опоздала.

-Ой, да ладно. Михаил Никитич и слова тебе не скажет.

-Вчера бы не сказал, а сегодня... - я пожимаю плечами.

Теперь очередь недовольно морщиться за Катей.

-Вечером так вечером.

Я опасаюсь реакции Есикова на свое появление. Не надо было намекать на то, что у него есть гомосексуальные предпочтения. Но и он тоже хорош! Столько всего мне наговорил. Не ожидала от него. У нас с ним столько лет все было мирно и гладко.

Мои опасения оправдываются сразу стоит мне переступить порог коллегии. Вернее, я даже не успеваю его переступить двумя ногами.

Есиков стоит возле входной двери и, увидев меня, приказывает:

-В кабинет!

Я тяжело вздыхаю и следую за ним.

Он садится в свое кресло, а мне сесть не предлагает, вместо этого ледяным тоном спрашивает:

-Почему опаздываете, Ольга Аркадьевна? Вам распорядок рабочего дня не известен до сих пор? Или у Вас часы сломались? Думаете, Вы такая особенная?

Я думаю, что спокойно я отработалась, но не говорить же ему об этом вслух.

Вместо этого тихим и рассудительным тоном произношу:

-У меня была встреча с клиентом, предупредить Вас я не успела.

-Да?! А на телефон у Вас теперь не принято отвечать?

-Телефон у меня сломался. К чему этот детский сад, Михаил Никитич?

Его лицо выражает пренебрежение и равнодушие.

-Детский сад вчера устроили Вы. А теперь Вы будете соблюдать общепринятые правила. Или найдете себе другое место работы.

Я не удивлена. Чего-то такого я и ждала.

-Хорошо, я подумаю, Михаил Никитич. Может, и правда нам пора расстаться.

Замечаю на его лице удивление и, не дожидаясь разрешения, покидаю кабинет.

Собственно, я давно не девочка и вполне могу себе позволить уйти в кабинет*, прихватив своих клиентов. Остаток времени занимаюсь подготовкой к процессу. В суде мне приходится несладко, но решение не принимают ни в мою пользу, ни в пользу моих оппонентов, откладывая заседание на другой день.

Я физически и психически вымотана, но, чтобы не раздувать скандал, приезжаю в коллегию. Располагаюсь за столом, на секунду прикрываю глаза, пытаясь скинуть напряжение. В дверь резко стучат.

-Войдите.

Ко мне заходит Власов собственной персоной. Он прихрамывает, пока подходит к столу. Я напрягаюсь, не зная, что от него ждать. Садится, не дожидаясь приглашения, растягивает губы в улыбке, больше похожей на оскал.

-Здравствуйте, Ольга Аркадьевна! Что-то Вы бледная сегодня. Спали плохо?

Мы с ним оказывается снова на "вы". Здоровья ему мне желать не хочется, у него его и так девать некуда.

-Чем обязана? - спрашиваю сухо.

-Я хотел извиниться за вчерашнее. Ни с того мы с Вами начали..

Я бросаю взгляд на его руки и вспоминаю, как они вчера хозяйничали у меня под платьем. Смущение заливает краской мои щеки. Когда я снова смотрю ему в лицо, то он улыбается так, как будто знает,  о чем я думаю.

Он протягивает ко мне руку, я вздрагиваю.

-Не бойтесь, - а вот теперь от его тона становится реально страшно, он берет мою руку в свою и проникновенно смотрит мне в глаза.

Потом мужчина начинает говорить, и я начинаю бояться сильнее.

-Вам никто не говорил, что за свои слова нужно отвечать? Вчера Вы опозорили меня перед партнерами. Ваши рассуждения о чистоте моих гениталий, о том, куда у меня бьет сперма, о том, для чего мне следует использовать пылесос, это все было интересно. Я Вас послушал. Мои знакомые тоже послушали. И вот, что я Вам хочу сказать. Я буду не я, если единственное место, где Вы сможете работать в этом городе - это бордель. И тогда, когда Вы приползете ко мне умолять о снисхождении, Вы будете мечтать о том, чтобы я предложил Вам свой член.

Его пальцы сильнее стискивают мою руку. Я могу лишь  хлопать ресницами и не знаю, как на него реагировать.

-Вы мне руку собираетесь сломать?

Он чуть ослабляет хватку и большим пальцем гладит меня по ладони. Наклоняется ко мне ближе:

-Вы меня перебили. Так вот, когда Вы ко мне приползете, я еще подумаю, трахнуть Вас или дать Вам пинка под зад.

Он слишком близко наклонился ко мне. Мне хочется до него дотронуться, я поднимаю свободную руку и кладу ему на лицо. Он гладко выбрит. И блин, мне нравится его трогать. Я наклоняюсь к нему еще ближе и тихонько говорю:

-Давайте, я Вам помогу все-таки пылесос выбрать? Я ж вижу, Вам надо.

*кабинет - имеется в виду адвокатский кабинет - форма адвокатских образований в России, при которой адвокат осуществляет свою деятельность индивидуально.