Помоги проекту - поделись книгой:
Волга Родная.
Сказки народов Башкирии, Татарии и Чувашии
УРАЛ-БАТЫР
УРАЛ-БАТЫР[1]
В стародавние времена, когда ещё не было ни Урал-тау[2] ни Агидели[3], обитали, говорят, в лесных дебрях старик со старухой. Долго прожили они, а потом старуха умерла, и остался старик с двумя малолетними сыновьями, которых звали Шульген и Урал.
Когда отец уходил на охоту, Шульген и Урал оставались дома. Старик был такой могучий, что ему ничего не стоило поймать и приволочь домой живого медведя, волка или льва. А прежде чем отправиться на охоту, старик проглатывал ложку крови хищного зверя. Стойло ему это сделать, как он становился обладателем силы того самого хищного зверя.
Согласно обычаю, пить такую кровь дозволено было только тому, кто изловит хищного зверя собственными руками. Поэтому отец постоянно напоминал своим сыновьям: «Вы ещё маленькие, не смейте же, глядя на меня, пробовать крови из моего бурдюка — погубите себя».
Однажды, когда старик был на охоте, к братьям подошла очень красивая незнакомая женщина и спросила:
— Почему сидите дома, вместо того чтобы охотиться вместе с отцом?
Шульген и Урал ответили:
— И охотились бы, да отец не велит. Говорит, что мы ещё не доросли, и оставляет дома.
Тогда женщина засмеялась:
— Разве можно дорасти, сидя дома?!
— А что нам делать?
— Выпить хищной крови из бурдюка, ответила женщина. — Стоит вам только её глотнуть, как сразу превратитесь в здоровенных джигитов, станете могучими, как львы.
— Отец не велел и близко и подходить к бурдюку с кровью, — сказали Шульген и Урал. — Он предупреждал: «Испробуете — погубите себя». Мы послушны слову отца.
Не отстает женщина, всё подзадоривает.
— Да вы маленькие еще! Каждому слову своего отца верите. Если бы выпили эту кровь, стать бы вам могучими батырами да на охоту ходить. А отцу придется тогда дом охранять. Ваш отец давно это сообразил, вот и ходит молодцом, попивая кровь из бурдюка, а вам его даже не показывает… Воля ваша, поступайте как знаете, я сказала и кончила. — С тем и исчезла та красивая женщина.
Поверив словам женщины, Шульген решил испробовать крови, а Урал, свято веря словам отца, и близко не подошел к бурдюку.
Стоило Шульгену глотнуть крови, как он превратился в медведя. Тотчас вошла та самая красивая женщина и, смеясь, обратилась к Уралу:
— Видишь, что сделал твой брат! — И тут же добавила: — Сейчас я превращу его в волка.
Щелкнула она медведя в лоб — и тот стал волком. Щелкнула ещё раз — волк превратился в льва.
Затем она вскочила на него и умчалась неведомо куда.
Женщина та была вовсе не женщиной, а змеей-юхой[4], принявшей облик красавицы. Став жертвой её коварства, Шульген навсегда превратился в зверя: взглянешь на него раз — медведь, взглянешь другой раз — волк он или лев. Бродил так, бродил по свету, вышел как-то к неведомому озеру да там и утонул, говорят.
А младший брат его Урал вырос батыром, которому не было равного во всём свете.
Случилось так, что в ту самую пору, когда он начал ходить на охоту, землю постигла страшная беда: высохли реки и озера, пожухли травы, пожелтели листья на деревьях, трудно стало дышать. Мор нашел на людей и на скотину. Никто ничего не мог сделать против
Ажаль[5], которая, бродя по миру, уничтожала всё живое.
Сказывают, что Урал-батыр стал думать о том, как найти Ажаль и убить её. У отца Урала был алмазный меч, который ему тоже достался от отца. При каждом взмахе тот меч высекал молнии. Дал старик алмазный меч сыну своему Уралу и сказал:
— Этим мечом можно сокрушить всё, лишь нельзя убить Ажаль. И всё же ты возьми его, — глядишь, пригодится. Говорят, где-то очень далеко отсюда есть живая вода — Терехыу. Так вот, одна капля той живой воды, оказывается, оживляет мертвого, исцеляет больного, а саму Ажаль может умертвить. Вот Ажаль-то и надо искупать в той самой воде. Другого выхода, чтобы спастись от этой страшной твари, нет.
Урал взял отцовский меч, подвесил его к поясу и пошёл куда глаза глядят. Шел он так, шел, пока не вышел к перекрестку семи дорог. Там повстречал седобородого старика и обратился к нему с вопросом:
— Дедушка, каким путем идти к роднику живой воды?
Старик указал на одну из семи дорог. Тогда Урал спросил:
— А до неё отсюда далеко, сколько дней нужно идти?
— А уж про это, сынок, я сказать не могу, — ответил старик. — Вот уж сорок лет я указываю путникам дорогу к живой воде, только за всё это время не видел ни одного человека, который вернулся бы оттуда живым и невредимым. А потом добавил: — Сынок, по дороге встретится тебе табун лошадей, и будет среди них конь Акбузат[6]. Если сумеешь, вскочи на него и мчись дальше верхом.
Урал простился со стариком и направился дорогой, ведущей к живой воде. Шел он, шел и видит табун лошадей, о котором говорил ему старик. И посреди того табуна:
Изумленный, остановился Урал, а потом тихо к коню подошел. Акбузат только раз взглянул на него, но не отпрянул, не испугался, так и продолжал стоять на месте. Тогда Урал как барс вскочил на коня. Хотел было поскакать во весь опор, но разгневанный Акбузат подбросил его так высоко, что всадник, упав, погрузился в землю по пояс. С огромным трудом выкарабкался Урал и опять вскочил на Акбузата, вцепившись в него как клещ. Как ни старался Акбузат, но сбросить с себя Урала уже, не смог. Тогда разъяренный конь понес джигита невесть куда.
Эх, мчится Урал, эх, мчится! Неоглядно просторные долины, высоченные кряжи гор, глубокие овраги и прорасти миновал. Посреди темного бурелома Акбузат наконец остановился. Решив узнать, что случилось. Урал спрыгнул на землю. И тогда Акбузат заговорил человечьим голосом:
— Мы добрались до девятиглавого дэва[7], преградившего собой путь к живой воде. Тебе придется с ним сразиться. Вырви три волоска из моей гривы. При надобности подпали их, и тут же я к тебе примчусь.
Урал вырвал из его гривы три волоска, и Акбузат сразу исчез.
И вот стоит Урал, не зная, куда идти, что предпринять.
Мимо проходит красивая девушка с мешком за спиной. Урал останавливает её:
— Эй, хылу[8], куда идешь? Что у тебя в мешке? Уж очень тяжелым он кажется.
И тогда со слезами на глазах она рассказала о своем горе. Оказывается, эту девушку по имени Карагаш[9] совсем недавно похитил дэв и превратил в свою рабыню. Для того чтобы забавлять девятерых детей девятиглавого дэва, Карагаш с утра до ночи должна теперь таскать с речного плеса разноцветные камешки в мешке.
Уралу стало жалко девушку.
— Давай, хылу, я сам понесу твой мешок, — предложил он. Девушка испуганно возразила:
— Нет-нет, джигит, не вздумай со мной идти. Если дэв заметит, он тебя сразу убьет!
Но Урал настоял на своем и донес мешок с камнями до того места, где играли девять детей девятиглавого дэва. Стоило ему высыпать те камешки, как дети дэва стали хватать их и забавляться, бросая камни друг в друга. Пока они так играли, Урал подвесил на суку ближнего вяза камень величиной с лошадиную голову, а сам крадучись пробрался к пещере, где обитал девятиглавый дэв.
Вскоре камешки разлетелись во все стороны, и дети дэва собрались вокруг загадочного большого камня, подвешенного на длинной веревке к суку вяза. Один из них забавы ради толкнул камень, тот откачнулся в сторону и сбил шалуна с ног. Рассерженный детеныш дэва поднялся и с такой силой хватил по камню, что тот отлетел далеко в сторону и на обратном пути размозжил ему голову.
Пусть остальные дети девятиглавого дэва вот таким образом сами истребляют себя, мы же перейдем к самому дэву.
В том самом месте, где дорога пересекает гору, перед темной пещерой лежал, говорят, сам девятиглавый дэв. Вокруг него громоздились горы из человеческих костей. Увидев дэва, Урал-батыр крикнул ему издали:
— Эй, дэв! Отойди с дороги, я иду к живой воде!
Дэв даже ухом не повел, Урал-батыр вновь:
— Отойди, говорю, с дороги!
Рассердился тут дэв, стал воздух в себя ртом втягивать, Урал-батыра к себе притягивать. Опомниться не успел батыр, как рядом с дэвом оказался. Но не оробел.
— Бороться будем или рубиться? [10] — бросил он девятиглавому дэву.
Дэв немало видел таких смелых джигитов, но знал свою неуязвимость. Поэтому он ответил насмешливо:
— Мне всё равно. Как хочешь умереть, пусть так и будет.
Они взобрались на самую вершину горы и схватились, в единоборстве. Борются они, борются, настал уже полдень, а они всё борются, без передышки, — никто не может одолеть другого. И вот, когда солнце стало клониться к закату, дэв, как-то изловчившись, оторвал Урала от земли и бросил его ввысь так, что тот, упав, погряз в земле по пояс. Вытащил Урала дэв, снова подкинул, и тот, упав, ушел на этот раз в землю по шею. Дэв вытащил его за уши, и они схватились опять.
Снова начали они бороться. Уже вечер наступил и сумерки стали сгущаться. И вот Урал внезапно оторвал от земли кичащегося своей силой дэва и швырнул вверх что есть мочи. Тот, упав, ушел в землю по пояс. Вырвал его Урал из земли, и они продолжали бороться. Урал-батыр опять взметнул дэва, да так, что на этот раз тот ушел в землю по шею, и девять его голов замерли, говорят, уставившись в разные стороны. Вытащил Урал дэва, и они продолжали схватку. Не успел дэв и опомниться, как Урал-батыр взметнул его в небо с такой злобой, что тот, падая, провалился сквозь землю. Говорят, это и был последний судный день дэва.
Бедняжка Карагаш поднялась на гору, чтобы собрать и похоронить кости неосторожного джигита, а увидела его живого и здорового. От радости она даже заплакала и спросила в изумлении:
— А куда же девался дэв?
— Я превратил его в прах, — ответил Урал-батыр.
Неподалеку от них, в трех-четырех шагах, стал крутиться из-под земли дымок, а потом вспыхнуло пламя.
— Что это такое? — спросила Карагаш.
— Я на месте вбил дэва в землю, — ответил Урал. — Видать, земле противно было принять в свои объятья эту тварь. Вот падаль и коптит да перегорает.
Та гора так и не перестала дымить, потому её прозвали Янган-тау.[11]
Уничтожив дэва, Урал недолго пробыл на вершине горы. Вытащил три волоска, подпалил их и перед ним тут как тут возник бой Акбузат. Урал посадил вместе с собой Карагаш, и они помчались дорогой, что ведет к живой воде.
Скачут они, скачут. Необозримые долины, неприступные скалистые вершины гор, бездонные пропасти миновали. Потом Акбузат остановился и заговорил человеческим голосом: «Мы уже приблизились к роднику живой воды.
Но его сторожит двенадцатиглавый дэв. Тебе придется и с ним сразиться. Возьми три волоска из моей гривы, буду нужен — подпалишь их, я к тебе тут же явлюсь».
Урал-батыр вырвал три волоска и, когда Акбузат исчез с глаз, сказал девушке:
— Ты жди меня здесь. Убью дэва приду за тобой. Вот, оставляю тебе курай[12].
Если мне сопутствует удача-с конца курая станет капать молоко; если потерплю неудачу — станет капать кровь.
Оставив Карагаш здесь, Урал-батыр пошел к двенадцатиглавому дэву.
Вот впереди блеснул журчащий родник живой воды. Он выбивался из-под горы и тут же исчезал на глазах. Вокруг родника грудились человеческие кости. Старый двенадцатиглавый дэв стойко охранял воду, одна капля которой могла исцелить больного и обессмертить здорового человека.
С расстояния, видимого глазу, Урал закричал:
— Эй, дэв, дай дорогу, я пришел за живой водой!
А тот даже ухом не ведет, продолжает преспокойно лежать.
— Дай дорогу! — опять закричал Урал, и тогда рассерженный дэв повернул голову в его сторону и стал дыханием притягивать к себе батыра. Не растерявшись, однако, Урал предложил:
— Будем бороться или рубиться?
Много видел дэв отважных джигитов, рисковавших своей головой, потому ответил безразлично:
— Мне всё равно. Как тебе угодно умереть, так и делай.
— Ладно, в таком случае… — промолвил Урал и выхватил из-за пояса алмазный меч, помахал им в воздухе, и сразу заблестели молнии, от которых дэв чуть не ослеп.
— Вот так, этим мечом я тебя и прикончу! — произнес Урал-батыр и стал крошить дэва. Он рубил и слева и справа. И при каждом взмахе отлетала одна из голов дэва.
В это время с кончика курая в руках Карагаш капало молоко. Видя это, девушка безмерно радовалась.
Но в скором времени, услышав душераздирающий рев дэва, со всех сторон стали сбегаться к нему на подмогу менее крупные дэвы и змей-аждахи[13].
Урал-батыр и не думает сдаваться. Его могучие ноги, держащие тело исполина, крепко подпирают землю, будто вросли в нее, голова высоко поднята, готовая за деть облака, а в руках блистает алмазный меч, высекая молнии.
В тот момент, когда, казалось, Урал-батыр перебил всех дэвов и змей, на него внезапно черной тучей налетели джины [14] и пэрии[15].
Вздохнуть не дают, напирают так, что нету мочи. И вот тогда с кончика, курая закапала кровь. Увидев это, Карагаш сильно опечалилась. Недолго думая, она приложила курай к губам и стала наигрывать какую-то бесовскую, неприятную для слуха мелодию. А. джинам и пэриям, оказывается, только того и надо было: едва услыхав родную мелодию, они мгновенно забыли обо всём на свете, оставили Урала одного и, бросившись на голос курая, стали визжать и отплясывать невообразимый дьявольский танец.
Тогда Урал-батыр, уверенный, что наконец-то разгромил всю нечисть и теперь вырвет живую воду из рук дэвов, обессмертит людей, подошел к тому месту, где выбивался из-под горы живой родник. Но теперь там и капельки не осталось: родник почему-то иссяк. Почему? Да потому, что оставшиеся в живых джины и пэрии, боясь, что вода достанется человеку, выпили всю её, до последней капли. Сколько ни сидел Урал-батыр возле живого родника, так ничего и не дождался.
Сильно опечалился Урал-батыр. Однако то, что он в пух и прах разгромил гнездо дэвов к пэриев, не прошло бесследно: всё вокруг оживилось, позеленели травы и деревья, птицы запели, как прежде, радость проступила на лицах людей.
Урал-батыр сел на Акбузата, посадил впереди себя Карагаш и уехал, покинув высохший родник. В этих местах из туш дэвов, джинов и пэриев, которых Урал-батыр разрубил на куски, возникла большая гора. Эту гору в народе начали называть Яман-тау[16].
Урал и Карагаш поженились и зажили дружной семьей. У них родилось трое сыновей: старший — Идель, средний — Яик, младший — Хакмар.
Поделиться книгой: