Ты моя, Эмилия

─ То-то же я думаю, что собаки сегодня развылись в каждом дворе, и мой брехун с самого утра скулит не переставая.

─ Твоя шавка скулит постоянно, ─ хмыкает его напарник и переводит взгляд на меня. ─ А кто это с тобой, Амадеус?

─ Сестра моя, Сирша, из Марчхола. Переночует у меня, не успеет домой до восхода луны. Мы травы собирали, когда вой лыкасов услышали. Из ущелья доносился.

Постовые с опаской переглядываются, а я начинаю ощущать, что Еся все слабее и слабее держится за меня ногами и вот-вот упадет. Твою ж на лево. Если мы, еще хотя бы минуту тут простоим, то моя маскировка полетит к чертям собачим.

─ Что-то они слишком часто на промысел выходить начали в последнее время. Быть беде, ─ сумрачно пророчит толстяк.

─ Не каркай, ─ одаривает его хмурым взглядом напарник.

─ Ну, мы пойдем уже? Мочи нет стоять, ─ тяжко вздыхает Амадеус. ─ Находились с сестрой за целый день.

─ Да-да, проходите, ─ отступает с дороги Сэм, спасибо за предупреждение.

Мы поспешно проходим пост и оказываемся на широкой, выложенной камнем, мостовой. Ее освещают неяркие старинные фонари, но мы стараемся держаться в тени. Посох я поспешно отдаю аптекарю и перехватываю дочь второй рукой. Тело Есении обмякает, а ручки еле-еле держатся за меня, и я понимаю, что дочка благополучно заснула.

─ Мастер Амадеус, ─ окликаю я спешащего вперед старика. ─ Мне нужно по-другому взять дочь, она спит и может упасть.

Он резко останавливается и сворачивает в тень небольшой узкой улочки, а я за ним. Там уже, под прикрытием темноты, я осторожно с помощью моего провожатого, беру Сеньку более удобно. Но аптекарь все равно тщательно драпирует нас плащом.

─ Уже недолго осталось, потерпите, мисс Эмилия.

Я вздыхаю. А куда мне деваться? Потерплю. На языке вертится куча вопросов, но понимаю тут не время и не место.

Дорогу к дому аптекаря я помню мало, больше слежу за тем, чтобы не потревожить дочку и чтобы полы плаща не сильно развевались при ходьбе, сводя на нет всю маскировку.

Минут через пять мы останавливаемся возле небольшого домика. Амадеус открывает калитку, и наша компания благополучно входит во двор, а затем, и в сам дом.

Как только мы ступаем за порог, в прихожей тут же загорается мягкий свет, позволяющий разглядеть незамысловатую обстановку.

─ Мади, это ты? ─ слышится откуда-то из глубины дома голос и нам на встречу выходит милая кругленькая женщина с полотенцем в руках. Она ошеломленно замирает на пороге и большими круглыми глазами взирает на нашу живописную композицию.

─ Я, ─ тихо отвечает Амадеус. ─ Гостей привел. У нас ребенок заснул, Мари. Подготовь, пожалуйста, комнату Фионы, чтобы можно было уложить девочку. ─ А затем оборачивается ко мне, уступая дорогу, и помогает снять плащ. ─ Проходите, мисс Эмилия. Глаза Мари расширяются еще больше, когда она получает возможность полностью меня разглядеть, хотя, казалось, куда уж тут, и женщина опрометью бросается куда-то по деревянным ступеням наверх с торопливым шепотом:

─ Сейчас-сейчас, я все сделаю…

Амадеус, пока мы ждем, проводит меня в комнату, которая служит, судя по обстановке, гостиной. С любопытством разглядываю красивое фортепиано, расположенное возле окна, старинный камин, небольшой круглый столик, застеленный ажурной скатертью, и парочку мягких диванчиков. На одном из них я как раз и устраиваюсь, положив Есю на колени,

─ С вашего позволения, я на минуточку отлучусь, ─ кивает он мне и выходит, плотно прикрыв за собой дверь. Я изумленно осматриваюсь по сторонам, отмечая те детали обстановки, на которые вначале не обратила внимания. На высоких подставках по углам стоят круглые стеклянные светильники, два из которых сейчас освещают неярким желтым светом комнату, Окна зашторены красивыми парчовыми занавесками с выбитыми замысловатыми узорами на них. Кое-где на мебели лежат кружевные вязаные салфетки, а на столе стоит ваза с цветами, источающими изумительный ненавязчивый аромат.

Дверь, тихо скрипнув, отворяется и в гостиную входит Мариэн.

─ Здравствуйте еще раз, ─ говорит она шепотом. ─ Меня зовут Мариэн, но можете обращаться ко мне Мари. Я жена Амадеуса.

─ Здравствуйте, ─ так же тихо отвечаю. ─ Я Эмилия, это, ─ указываю глазами на Сеню. ─ Моя дочка Есения. Извините за беспокойство.

─ Ой, не извиняйтесь, ─ машет рукой Мари. ─ Вы нас совсем не побеспокоили. Пройдемте со мной, я покажу вам вашу комнату.

Я осторожно поднимаюсь с Есей на руках и следую за женщиной. Комната, в которую та нас привела, оказывается очень уютной и совсем-совсем девчачьей. Наверно, тут раньше жила дочка хозяев.

Укладываю ребенка на, застеленную свежим постельным бельем, кровать и, наконец, выпрямляюсь и разминаю руки. Они ощутимо побаливают, и я пару раз их сгибаю и разгибаю, чтобы размять напряженные мышцы.

─ Вам не мешало бы поужинать, мисс Эмилия, ─ шепчет Мари, наблюдая, как я снимаю с дочери джинсы и кофточку, оставляя в футболке, и прикрываю теплым одеялом.

─ Благодарю, но я не хочу оставлять дочь в незнакомой обстановке. Она может проснуться и испугаться.

─ Не переживайте, ─ успокаивает меня женщина, ─ Мы оставим ночник и артефакт, который реагирует на звуки и шевеления. Когда Фиона была маленькой, мы его использовали, чтобы была возможность заниматься домашними делами и не переживать проснулся ли ребенок в колыбели.

Я, задумавшись, хмурю брови. Местная радио-няня, как бы она тут не называлась, это конечно хорошо, но вдруг она не сработает, а Мариэн добавляет:

─ Не переживайте, столовая тут, рядом, возле лестницы, вы в два счета успеете прибежать. Мы и дверь закрывать не будем, на всякий случай.

Еще пару минут колеблюсь, всматриваясь в безмятежное личико спящей Есении, убираю прядку светлых волос, упавшую на детский лобик и, наконец, решившись, встаю.

─ Хорошо.

За столом уже сидит, переодевшийся в домашнюю удобную одежду, Амадеус, и в ожидании нас, тягает из вазочки посреди стола печенье.

─ Мади, ─ всплескивает руками Мариэн. ─ Побойся Бога, у нас же гости. Зачем ты нацепил на себя это старье?

Аптекарь, хитро улыбаясь в ответ на причитания своей второй половины, берет еще одно печенье и отвечает:

─ Мне в нем удобно, это во — первых. А во-вторых, думаю, мисс Эмилии абсолютно неважно, в чем я сижу за столом. Ведь так, мисс Эми?

На моих губах невольно появляется легкая улыбка

─ Абсолютно, ─ киваю и, приняв приглашение, тоже сажусь за стол, как и Мариэн.

─ Мисс Эми, ─ немного откашлявшись, начинает Амадеус, накладывая себе на тарелку картофель. ─ Я могу вас так называть?

Я киваю, добавив: ─ Можно и без «мисс», просто Эми.

─ Эми, вы ведь не просто из другой страны, а из… места, которое намного, хм… дальше? Я ведь правильно понимаю? ─ застает меня врасплох внезапной откровенностью проницательный аптекарь. Перевожу взгляд на его супругу, но в ее глазах тоже вижу не удивление, а легкое любопытство и еще какой-то затаенный, глубокий страх.

─ Правильно, ─ медленно соглашаюсь я, откладывая столовые приборы. ─ А если вы уже в курсе об этом, то позвольте спросить. Куда мы попали? Почему вы нас прятали, если такие как мы пришельцы не вызывают удивления? И как нам попасть домой?

Супруги обмениваются понимающими взглядами.

─ Давайте по-порядку, Эми, ─ начинает Амадеус. ─ Наша страна называется Алигия, а город, как вы уже поняли, ─ Колчестер.

Я трясу головой, не с силах поверить. Нет у нас таких стран. Я точно знаю, нет.

─ Я на Земле? ─ спрашиваю помертвевшими губами.

Мари и Амадеус снова переглядываются.

─ На Земле, конечно же, ─ отвечает рассказчик. ─ Только вот миров-то параллельных на этой самой Земле может быть великое множество. Наши ученые даже затрудняются ответить, сколько их таких. Одни отличаются лишь совсем немного, буквально парочкой незначительных деталей, похожи, как братья близнецы, другие ─ намного больше, а третьи ─ для человека вообще не подходят, там совсем другие жители.

─ Если вы все знаете о мирах, почему меня прятали и Есю? ─ решительно ничего не понимаю. Ладно бы у нас, такие пришельцы явно были бы забраны братьями в белых халатах в гостеприимные стены больниц на казенные харчи. А тут-то чего?

─ Эми, ты не волнуйся, но пришельцев у нас не было уже давно, очень давно. Лет пятьдесят, если не больше. Раньше был указ выдавать таких людей паладинам. Зачем, не известно, но тех больше никто не видел, ─ чуть замявшись, отвечает Мари.

─ А вдруг они домой отправились. Так же как и попали сюда, ─ пожимаю плечами, но вижу скепсис в глазах супругов.

─ Не хочется тебя расстраивать, но это невозможно, ─ сочувствующе качает головой Мари.

Я непонимающе хмурю брови. Как это невозможно? Сюда же возможно, а обратно нет?

─ Что же нам делать? ─ спрашиваю, чувствуя, как холодеет в сердце. Аппетит совершенно пропадает, и я даже не притрагиваюсь к соблазнительно пахнущим блюдам.

─ Эми, ─ поглаживает меня по руке Мари, ─ Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. А теперь ешь, силы тебе понадобятся.

Отправляю в рот ложку жаркого и тщательно пережевываю, не ощущая вкуса, за ней вторую, третью. Какая-то смутная мысль бьется где-то на задворках сознания, ни в силах прорваться сквозь мое оцепенение. Мне страшно так, как не бывало еще никогда в жизни. Со мной Еся, моя малышка, и нам угрожает опасность. Неизвестная и тем самым еще более пугающая. Мы прячемся у четы аптекарей, возможно, также чем-то рискующей, приютив пришельцев, и жизни всех нас висят на волоске.

Внезапно мои глаза расширяются от внезапного осознания того, что от меня ускользало, и я покрываюсь мурашками от ужаса.

─ Почему вы мне помогаете? ─ спрашиваю, страшась получить ответ. Это что, получается, мне несказанно повезло наткнуться на добрых самаритян, готовых пожертвовать ради меня жизнями? Плохо верится в такую удачу.

В глазах Мари появляются слезы, да и у Амадеуса они начинают подозрительно блестеть и он опускает голову, чтобы скрыть их.

─ Наша Фиона, ─ хриплым голосом говорит Мариэн. ─ Она пропала… Пошла в этот лес проклятущий с подругами. И пропала. Тридцать лет назад. Ей было всего шестнадцать. Если она где-то там, среди всех этих миров, то пускай Всевышний тоже ей помогает, как мы тебе — чьей-то дочери…

Глава 3

Несмотря на усталость, я еще полночи верчусь в кровати, не в силах сомкнуть глаз. Мысли крутятся, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе. Что нам делать? Как выжить?

Тут каждый встречный-поперечный сразу же поймет, что мы чужаки. Впрочем, помимо этого хватает нюансов.

В то, что домой вернутся невозможно, я не верю. Если есть вход, должен быть и выход. А пока ищу этот самый выход, нам с Сеней нужно где-то жить, что-то кушать и во что-то одеваться. Так еще и предстоит с дочкой поговорить, объяснить нашу ситуацию. И предупредить, чтобы никому не упоминала о нашей Земле. Только вот я, взрослый человек, и то могу себя выдать невзначай. А это ребенок.

Эти ужасные паладины… Вот зачем им пришельцы? Что они с ними делают? Может, и у нас есть такие же «паладины», которые хватают иномирцев? Может, поэтому ничего о таких людях не слышно? А если и упоминаются, то только в желтой прессе.

Стараюсь все же двигаться поменьше, чтобы своей возней не разбудить Есению. Мари предлагала отдельную комнату, но я вежливо отказалась, предпочитая поспать с дочерью. Честно говоря, мне так спокойнее, тем более после полученной информации.

До сих пор холодной волной накрывает ужас, когда я только пробую себе представить, что было бы с нами, наткнись мы не на Амадеуса, а на кого-то более законопослушного и менее сострадательного.

Обнимаю доченьку, стараясь не потревожить ее сон, и сердце щемит от невыносимой нежности и любви. Она так невинна, бесхитростна, доверчива. Еще не знает, какими могут быть люди, и на что они способны. На какие преступления готовы пойти многие из них, не считаясь с моралью и совестью, не боясь Бога и черта, и какими извращенными могут быть их души. Я не переживу, если с моей малышкой что-то случится. Даже думать об этом не хочу.

Поправляю, сползшее с плечика Есении, одеяло, плотнее накрывая ее, и на минуту смыкаю глаза. А в следующую к моим щекам уже прижимаются теплые ладошки и прямо в ухо кто-то спрашивает театральным шепотом:

─ Мам, ты спишь?

Еле-еле продираю слипающиеся веки, в которые кто-то словно песка насыпал, и встречаюсь с взглядом моей любопытной егозы.

─ Мам, мы в садик опоздали, ─ важно возвещает меня дочь и тут же спрашивает. ─ А мы в гостях у того дедушки? Теперь и у меня есть дедушка, как у Сережи?

Надо же, не забыла, к кому мы шли.

─ Нет, Сень, это не совсем твой дедушка, ─ качаю головой, пытаясь собрать мысли в кучу.

─ А можно я попрошу этого дедушку побыть чуть-чуть моим? А то Сережа слишком важничает, что у него есть, а у меня нет…

─ Может, чуть попозже попросишь? ─ предлагаю, в надежде, что дочь забудет о своей идее.

─ Ну ладно… ─ тянет Еся, нехотя соглашаясь. Мы будем вставать, мамуль? Я так хочу кушать!

─ Будем, ─ вздыхаю, откидывая край одеяла.

Быстренько умывшись, мне еще вчера Мари показала, где находится санузел, и выдала чистые полотенца, мы одеваемся и спускаемся вниз.

Из кухни, а я думаю, что это она, доносятся приятные и аппетитные ароматы и негромкая милая песенка.

Стучу о дверной косяк, дабы не напугать поющую Мари, которая всецело занята готовкой и даже не замечает нас, застывших на пороге.

На звук, она тут же оборачивается и расцветает в приветливой улыбке.

─ Доброе утро! Как спалось? ─ интересуется она, с любопытством поглядывая на, прижавшуюся ко мне, Сеню.

─ Хорошо. Спасибо, ─ улыбаюсь в ответ.

─ Сейчас будет завтрак, вы, верно, проголодались? ─ возвещает женщина, вытягивая из небольшой, немного странной на вид печки, противень с пышными булочками. Я рассеяно киваю, а Еська шумно вдыхает носом и выдает:

─ Ой, как вкусно пахнет! Наверно так пахло в пряничном домике ведьмы…

Я становлюсь пунцовой, но наружу так и просится смешок. А Мари и вовсе хохочет. Сенька, не ожидавшая такую бурную реакцию на свои слова, прячется за меня и уже от туда тоже подхихикивает.

─ Эми, нам нужно серьезно поговорить, ─ успокоившись, заявляет Мари. ─ Сейчас, как раз придет Мади на завтрак, и мы хотели бы с тобой обсудить некоторые вопросы.

─ Я киваю, примерно, догадываясь о чем пойдет речь. Прятать они нас вечно не будут, рискуя жизнями. Словом, пришла пора прощаться…

Закусываю губу, чтобы не выдать свое волнение. Надо держаться, быть сильной. Со мной дочь и я не имею права на ошибку. И руки опускать права не имею. Всегда можно что-нибудь придумать. Расспрошу у сердобольных старичков об устройстве этого мира и подумаю, что я могу ему предложить. Я ведь медсестра как-никак. Как бы не менялись времена, люди болеют всегда и нужно, чтобы кто-то их лечил. Я, конечно же, не врач, но в помощники могу к кому-то пойти. Может, удастся где-то и комнату снять для себя и дочки. Правда, денег нет пока. Значит, надобно их достать. И чуть не забыла. Одежда. Я никак не могу искать работу в джинсах и свитере. Возможно, я у Мари смогу что-нибудь одолжить.

Эти мысли проносятся в моей голове, как стая испуганных сайгаков, пока я помогаю накрывать на стол, выношу корзину с булочками, блюдо с поджаренными ломтиками бекона, розетки с джемом и медом.

Есения крутится тут же, раскладывая вилки, ножи, полотняные салфетки и радуется, будто это праздник. Мы ведь дома так не привыкли кушать. На маленькой кухоньке общежития, где мы живем, особо не разгуляешься. Быстро-быстро приготовил и в комнату к себе. Две газовых плиты на целое крыло маловато, тем более, что у всех детишки, а у некоторых и младенцы, которым постоянно вода нужна, то смесь развести, то покупать…

─ Мари, ─ немного смущаясь, говорю, таща очередное блюдо с вкуснятиной. ─ Не стоит ради нас так стараться. Мы б и в кухне перекусить смогли.

Мариэн замирает на секунду и ее губы трогает печальная улыбка.

─ Ну что ты, Эми. Мне приятно для вас готовить. Я очень люблю это дело. Когда Фиона была с нами, я часто баловала ее разными разносолами, и мы всегда собирались за общим столом нашей маленькой семьей, а теперь вот… Мади все время на работе, приходит поздно вечером… Для кого мне куховарить? А так хоть душу отведу.

Мне становится немного неловко, оттого, что я не знаю, как утешить бедную женщину, какие слова подобрать, чтобы выразить искреннее сочувствие. Это так страшно потерять тех, кого любишь, потерять ребенка. Но через миг Мари снова становится веселой и деловой, принимаясь колдовать у плиты. А я, заловив Сеню, крепко-крепко ее обнимаю, пока не слышу от нее возмущенный писк.

Мастер Амадеус появляется на пороге столовой, когда у нас уже все готово, словно улавливая это каким-то шестым чувством. Сначала мы, пожелав друг другу приятного аппетита, молча беремся за еду. Сеня, конечно же, сразу отдает предпочтение подсушенным тостам со сливочным маслом и джемом, и принимается уплетать их за обе щеки, запивая все это ароматным какао. Но надо отдать ей должное, делает она это весьма аккуратно и изящно, словно принцесса крови. И где только научилась?