Приговоренные к безумию

Голос Рорка идеально соответствовал его чекан­ному лицу, полному дикой кельтской красоты, с глубокими голубыми глазами и твердой линией крупного рта. Очевидно, какой-нибудь склонный к ваянию ирландский бог вылепил его в особо удачный для себя день.

Ева остановилась на пороге, глядя на Рорка, ко­торый, стоя у окна, диктовал текст. Она заметила, что его густые черные волосы, которые обычно сво­бодно ниспадали на плечи, аккуратно зачесаны на­зад и собраны на затылке. Высокий, стройный, об­лаченный в черный вечерний костюм, Рорк являл собой образец элегантного удачливого бизнесмена, но Ева порой видела под внешним лоском грозную кельтскую натуру, безумно привлекавшую ее.

Она увидела ее и сейчас, когда Рорк обернулся, встретившись с ней взглядом.

– Подпись «Рорк», – закончил он диктовку. – Передайте текст и отошлите копию компании Хагерман – Росс… Добрый вечер, лейтенант.

– Привет. – Ева сунула руки в карманы. Просто удивительно, как этим рукам всегда хочется прикос­нуться к Рорку! – Прости, что не явилась на обед.

Он усмехнулся:

– Зато тебе не пришлось скучать, как ты опаса­лась.

– Если бы мне пришлось скучать так, как я опа­салась, то я бы впала в кому. Но я сожалею, что под­вела тебя.

– Ты меня не подвела. – Подойдя к ней, Рорк приподнял пальцами ее подбородок и поцеловал в губы. – Я только вырос в их глазах, когда извинил­ся за жену, которой пришлось задержаться на служ­бе из-за очередного преступления. Убийство всегда оживляет застольную беседу. Кого прикончили на сей раз?

– Двух парней в нижней части города. Мелкий наркоторговец огрел соседа бейсбольной битой, по­том набросился на женщину и копа, который его и прикончил.

Рорк поднял бровь. Упомянутое происшествие было довольно заурядным, и он не понимал, почему в глазах Евы столько беспокойства.

– Едва ли эта история могла задержать тебя до­поздна.

– Копом был Трухарт.

– Ага! – Рорк положил руки ей на плечи. – Ну, и как он после этого?

Ева покачала головой и шагнула назад.

– Паршиво. Парень, можно сказать, лишился девственности.

Рорк погладил толстого кота, растянувшегося на консоли, затем слегка отодвинул его в сторону.

– Интересная метафора.

– Некоторым копам за всю жизнь не приходится никого убивать. А тут парень носит униформу меньше года – и на тебе! Для него это все меняет.

– А для тебя тоже все изменилось, когда тебе впервые пришлось убить кого-то, находясь на служ­бе?

Они оба знали, что Ева убила человека задолго до того, как получила значок. Она часто спрашивала себя, насколько это повлияло на ее отношение к смерти вообще. Не потому ли она воспринимает смерть, как личное оскорбление?

– Я – другое дело. Трухарту всего двадцать два года – он еще… не привык к такому. – Жалость ду­шила Еву. Она присела на корточки, рассеянно по­чесывая шею Галахада. – Этой ночью парень навер­няка не сможет заснуть – будет снова и снова про­ворачивать в голове то, что произошло, думать, мог ли он поступить иначе. А завтра… – Ева выпрями­лась и закрыла лицо руками. – Я не могу помешать тестированию.

Она знала, что это такое. К раздетому догола че­ловеку присоединяют мониторы, залезая к нему в голову, словно опухоль.

– Ты боишься, что он не выдержит?

Обернувшись, Ева взяла у Рорка бокал вина.

– Трухарт крепче, чем кажется, но он смертель­но напуган, и считает себя виноватым. Сомнения и чувство вины могут утопить кого угодно во время тестирования. А если это случится, БВД начнет рас­следование.

– Почему?

Ева села и начала рассказывать, поглаживая ко­та, который успел устроиться у нее на коленях. Всегда полезно сообщать подробности человеку, способному быстро воспринимать услышанное. Это помогает привести в порядок мысли.

– Парализатор не может убить при таких обсто­ятельствах, – заметил Рорк.

– Вот именно, – кивнула Ева. – Он должен был только оглушить. А для того, чтобы перекрыть пульсацию на шее, потребовалось бы несколько вы­стрелов.

– Следовательно, версия событий, изложенная Трухартом, не совсем верна?

Ева сразу же подумала о том, как сделать, чтобы БВД не пришло к подобному выводу.

– Трухарт находился в чрезвычайных обстоя­тельствах. Один человек был убит, другой серьезно ранен, да и он сам получил травму.

– Эти доводы ты собираешься привести БВД?

Рорк всегда понимал все с полуслова.

– Что-то вроде того. – Ева беспокойно бараба­нила кончиками пальцев по пушистой спине кота, потягивая вино. – Мне нужен рапорт медэксперта. Конечно, Трухарта не могут обвинить в том, что он намеренно прикончил этого типа. Но его на месяц отстранят от службы за то, что поддался панике, и подвергнут принудительному лечению. Я не в со­стоянии этому помешать. И какого черта он связал­ся со мной, прежде чем официально уведомить о происшедшем?! БВД сразу почует желание обзавес­тись прикрытием, и парню крышка.

Рорк сел и глотнул вина.

– А ты не думала обратиться к своему старому другу Уэбстеру?

Ева перенесла барабанную дробь со спины Гала­хада на подлокотник стула и устремила взгляд на Рорка. Его усмешка ей не слишком понравилась.

Дон Уэбстер был не совсем «старым другом» Евы – много лет назад и в течение очень краткого промежутка времени он был ее любовником. По каким-то непонятным для Евы причинам Дон ни­как не мог забыть единственную ночь, которую они провели вместе. И это привело однажды к бешено­му столкновению с Рорком.

Еве не хотелось повторения этого эпизода.

– Возможно, я так и сделаю, – ответила она, – если только ты не усмотришь в этом шанс снова ра­зукрасить его физиономию.

Рорк улыбнулся.

– Думаю, мы с Уэбстером отлично поняли друг друга. Я не могу порицать его за то, что ему нравит­ся моя жена, так как мне она нравится не мень­ше. Но он знает, что если снова потянет лапы к тому, что принадлежит мне, то я пересчитаю ему все кости.

– Великолепно, – буркнула Ева. – Кстати, Дон уже обо всем забыл. Он сам так сказал.

На лице Рорка вновь появилась ленивая коша­чья улыбка, и Ева нахмурилась.

– И вообще, у меня есть о чем подумать и без этого. Сейчас бы лучше всего позвонить майору, но нельзя. Нужно действовать строго по правилам. Бедный парень в жутком состоянии, а я ничего не могу для него сделать!

– С ним все будет в порядке, мамочка.

– Неужели ты не понимаешь? Ведь это я переве­ла его в Главное управление. А несколько месяцев назад он из-за меня попал в больницу…

– Ева!

– Ладно, из-за меня он оказался в ситуации, ко­торая привела его в больницу. А теперь он подозре­вается в необоснованном умерщвлении граждан­ского лица, и я несу за это ответственность.

– Ты всегда и за все чувствуешь себя ответствен­ной. – Рорк прикрыл ладонью ее беспокойные пальцы. – Вот почему Трухарт позвонил тебе в пер­вую очередь. Он был потрясен и напуган. Лишить человека жизни для большинства людей не так уж просто. Разве это не делает его хорошим копом?

– Да, и я воспользуюсь этим аргументом. Но здесь что-то не так, Рорк! – Ева вскочила. Раздоса­дованный Галахад поднял хвост и вышел из комна­ты. – На горле убитого нет ожогов. Они бы были там, если бы его убил выстрел Трухарта.

– А он не мог воспользоваться каким-нибудь другим смертоносным оружием?

– Трухарт? – Ева покачала головой: – Не пред­ставляю, чтобы он мог носить незарегистрирован­ное оружие. Но даже если я ошибаюсь, где оно? При нем его не было, в квартире тоже. Аппараты для переработки отходов я тоже проверила. Трухарт по­звонил мне через несколько минут после убийства. У него просто не было времени придумать надежное место, куда можно выбросить оружие. Кроме того, это не имеет смысла. – Она снова села. – Возьмем этого Луи Когберна. Патрульный коп, соседи, даже пострадавшая от него женщина описывают его как жалкого недоумка, сбывавшего наркоту школьни­кам. За ним числится многое, но ничего, связанного с насилием. Ни нападений, ни избиений. И в его каморке нет никакого оружия.

– А бита?

– Он играл в бейсбол. А в тот день сидел за ком­пьютером в одних шортах. Все записи очень акку­ратные, а в квартире свинарник. Но не обычный свинарник. Кухонные шкафы в порядке, окна вы­мыты, но повсюду грязные тарелки и остатки пищи, валяется белье, приготовленное для прачечной. Как будто он заболел или пьянствовал целую неделю.

Ева провела рукой по волосам, стараясь представить себе Луи Когберна, сидящего за компьютером в тесной и душной комнатушке у открытого окна.

– Он включает музыку на полную мощность, но, по словам соседей, в этом не было ничего ново­го. Ралф из квартиры напротив выходит в коридор и колошматит ему в дверь. Опять же, ничего нового. Но на сей раз Луи вместо того, чтобы уменьшить громкость, хватает биту и проламывает голову сосе­ду и собутыльнику, превратив его лицо в месиво и сломав крепкую биту, хотя сосед тяжелее Луи на до­брую сотню фунтов.

Рорк знал, что Ева видит все происшедшее мыс­ленным взором, хотя не присутствовала при этом.

– Трудно сопротивляться, когда мозги вытекают из ушей, – заметил он.

– Да, нелегко. Но потом Луи с диким криком врывается в квартиру соседа и нападает на женщи­ну. Прибегает коп, и Луи набрасывается на него.

– Жара меняет людей к худшему.

– Да, иногда. Но Луи сидел и занимался своей бухгалтерией, как делал каждый вечер примерно в то же время. Нет, тут что-то не так… – Ева нахму­рилась. – Ты знаешь наркотик под названием «Чистота»?

– Нет.

– И никто не знает. Когда я вошла в его кварти­ру, компьютер был включен, и на экране были слова: «Абсолютная Чистота достигнута». Что за «Абсолютная Чистота», и как она была достигнута?

– Если это какое-то новое зелье, то почему им занимался мелкий наркодилер?

– Меня это тоже интересует. Компьютер отка­зался что-либо объяснять, даже когда я ввела свой полицейский код. Поэтому я отправила его в элек­тронный отдел. Жаль, что нельзя привлечь Фини. Было бы против правил использовать начальника электронного отдела для стандартного поиска дан­ных.

– Ты могла бы использовать меня…

– А это, по-твоему, было бы по правилам? Кроме того, ты работал.

– Да, работал и ел, чего и тебе желаю. Ты го­лодна?

– Проголодалась, когда ты об этом заговорил. Что ты ел?

– Хм-м! Холодный суп с черносливом, крабо­вый салат и превосходную жареную камбалу.

Ева поднялась.

– Я могла бы обойтись бутербродом.

– Так я и думал.

* * *

Лежа в постели и уставясь в потолок, Ева пере­бирала в уме данные, показания, версии. Все выгля­дело весьма сомнительно, и было непонятно, как это может повлиять на молодого, многообещающе­го полицейского.

Трухарт обладал ясным умом, преданностью де­лу и идеалами, которые сверкали, как полированное серебро. «Чистота…» Это слово ассоциировалось у нее прежде всего с Трухартом.

Но сегодня он лишился части своей чистоты, ко­торую никогда не сможет вернуть. И будет незаслу­женно страдать из-за этого.

«И никакая я не мамочка», – сердито подумала Ева, обернувшись к Рорку в темноте. Он тут же при­двинулся к ней, скользнув руками по ее груди.

– Раз уж тебе некуда девать энергию…

– О чем ты? Я сплю.

– Как бы не так! Твои мысли скачут так громко, что могут разбудить мертвого. Почему бы мне не протянуть тебе руку помощи?

Рорк привлек ее к себе, и Ева усмехнулась:

– Чтобы дать выход моей энергии, тебе придет­ся протянуть не только руку…

На расстоянии тридцати шести кварталов Трой Трухарт тоже лежал в темноте, глядя в потолок. Никто не делил с ним постель и не мог его отвлечь и утешить. Лицо убитого им человека неотступно пре­следовало его.

Он знал, что должен принять разрешенный по­лицейским департаментом транквилизатор, но бо­ялся заснуть и снова увидеть это лицо во сне.

Брызги крови на стенах темного сырого коридо­ра… Даже сейчас, в своей аккуратной квартире, Тру­харт ощущал запах крови и сырости. Он слышал полные ужаса и боли женские вопли, голос Луи Когберна, похожий на рев обезумевшего зверя, и его сердце бешено колотилось о грудную клетку.

Почему он не вызвал подкрепление? Ему следо­вало это сделать, как только он услышал женские крики о помощи. Но вместо этого он ринулся в дом, думая только о том, чтобы защитить женщину.

Мчась вверх по лестнице, он кричал, чтобы кто-нибудь позвонил по номеру 911. Но никто этого не сделал, иначе копы прибыли бы гораздо раньше лейтенанта Даллас. Как могли люди за запертыми дверьми ничего не делать, когда их соседка звала на помощь? Это было выше его понимания.

При виде мужчины в коридоре, которому по­мощь уже не требовалась, Трухарт ощутил спазм в животе и шум крови в голове. Это был страх. Да, он очень испугался. Но долг велел ему войти в откры­тую дверь, откуда доносились крики.

А что потом?

«Полиция! Немедленно бросьте оружие!» – крикнул он. Парализатор был у него в руке. Он вы­тащил его по пути наверх. Мужчина – Луи Когберн – повернулся к нему с окровавленной битой в руке. Маленькие глазки были почти незаметны на худощавой физиономии, красной от гнева и чужой крови.

Более темная и свежая кровь текла у него из но­су. Имеет ли это значение?..

Безумец в шортах двигался быстро, как молния. Бита опустилась ему на плечо, и он едва не выронил парализатор. Потом Луи Когберн повернулся к пла­чущей беспомощной женщине и снова взмахнул би­той, чтобы нанести смертельный удар. И тогда он выстрелил.

Когберн вздрогнул, его красные от злобы глаза расширились, тело задергалось, как марионетка на веревочке. Выбежав в коридор, он рухнул замертво лицом вверх, глядя в потолок своими жуткими крас­ными глазами.

«Сегодня я убил человека…»

Трухарт зарылся лицом в подушку, пытаясь ото­гнать преследующие его видения и оплакивая мерт­веца.