Мишка-Мишель

— Баба Зина, — привлек внимание, стряпающей женщины, — у вас зимой в доме не холодно?

— Когда морозы сильные, изба к утру выстывает. Дело, конечно, до пара изо рта не доходит. Пока печка топится, то все хорошо. А, что ты задумал?

— Думаю вам фасад избы утеплить, чтобы тепло не терялось, и дров с углем меньше уходить станет.

— Не понимаю я в этих новомодных штуках ничего. Если дорого, то мне не надо. Лишних денег у меня нет.

— Так у меня свои денежки имеются. И не вздумайте возражать, все равно буду тратить на вас. Вы, сами говорили, я у вас единственный родственник.

— Да знаю тебя упертого, поступишь по-своему, делай.

Пошел к Григорию. Поговорили, поторговались, и ударили по рукам. Подрядился, умелец-пенсионер совместно со своими подручными, утеплить стены и чердак бабе Зине базальто-ватными плитами. Потом все это спрятать под сайдинг синего цвета. Григорий заверил, что у его бригады большой опыт подобных работ. В райцентре десятка три домов их работа.

На следующий день работа закипела. Мужики занялись своим делом, а я поправил листы металла на крыше. В двух местах заменил трухлявые брусья обрешетки. Покрасил металл крыши, корабельным суриком, который нашелся у запасливого Григория. Сруб для колодца, по рекомендации того же Григория сделал из дубовых бревнышек. Адская работа, скажу вам. Думал, руки отвалятся пока довел до ума конструкцию. И это при том, что я пользовался электроинструментами. В подполе, я провел генеральную реконструкцию. Все старье выломал и вынес, на дрова сгодится. Затем настелил полы, поставил новые стеллажи для консервации, построил вентилируемые загородки для хранения овощей. От широты души, и естественно за копеечку, Григорий выделил мне достаточное количество штакетника и лаг, для нового забора. Столбы порекомендовал нарезать в березовой роще, там ровных и сухих деревьев лежит много. Вот сейчас этим и занимаюсь.

— Бревна пилишь гастарбайтер? — спросила меня, неизвестно откуда взявшаяся женщина. — Далеко забрался из своего чуркестана.

— И вам добрый день, — ответил я женщине, по-арабски.

— О-о, так и впрямь инородец, лопочешь что-то и не разобрать. Зачем тебе так много столбиков?

— Баба Зина просила, забор поправить, — продолжаю изъясняться на прежнем языке.

— Только Зина и поняла, из того, что ты тут мне несешь. Понаедут, языка не знают, обычаев не знают, а пробуют работать. Правда, смотрю, ты пилу в руках держать научился. Молодец. А по-каковски с тобой баба Зина разговаривает, она кроме русского языка, других не знает?

— На русском мы с ней общаемся, — перешел я на язык писателя Некрасова, — ей так удобно, и я не возражаю.

Целую минуту, молодая женщина, округлившимися глазами, безмолвно взирала на меня.

— Ну, и чего, ты окаянный меня за дурочку здесь держал? Не мог сразу по-человечески ответить?

— Мог, но вы меня приняли за работника из среднеазиатских республик. Не хотел вас расстраивать.

— Шутник, значит. А чего у бабки отираешься, жить негде?

— В гости к ней приехал. Помогаю дом в порядок привести. Она мне родственница.

— А, так ты тот залетный московский?

— Да я живу в Москве. И никакой не залетный, нормальный.

— Тебя здесь я не видела лет пять, с той поры, как фельдшерствовать в этих деревнях стала.

— Так и не приезжал я к бабе Зине все это время.

— По заработках видать мотался?

— Ну не совсем. Скажем так, был сильно занят.

— Знаю я ваши мужские занятия. Бокал пива, рюмка водки, приходи ко мне молодка. По кабакам, да по баням вы в основном заняты.

— Начнем с того, что я не пьющий. По указанным вами местам не хожу. А почему вы все у меня выспрашиваете?

— Хочу определить, хватит ли у тебя ума помочь одинокой женщине с ремонтом стиральной машинки. Есть у меня возрастная, «Сибирь» называется. Наливаю в нее воды, а она снизу вся выливается. В деревне некому посмотреть ее, Григорий в этом не понимает, а везти в райцентр, дорого. На новую, копить и копить, да и не делают сейчас простых машинок, все больше разные автоматы. Может, глянешь?

— Сегодня-завтра не обещаю. Не закончил я еще забор у бабы Зины. А вот через три дня, зайду. Когда лучше, утром или к вечеру?

— Давай к вечеру. Я уже обегу всех своих пациентов. Кстати, меня Вера зовут. А тебя?

— Михаил.

— Будем считать, что ты архангел Михаил, снизошел на землю, чтобы мне помочь. Все бывай, жду.

Гордой походкой, Вера ушла из рощи. Я, как нормальный мужчина проводил ее взглядом. Этому взгляду было за что зацепиться. Молодая, примерно, около тридцати лет, приятная женщина. Фигура у Веры присутствовала, очень даже замечательная. Признаюсь вам честно, я ее внимательно старался рассмотреть еще в начале общения. Круглое, симпатичное личико, с немного вздернутым вверх носиком. Светло-серые глаза, прикрывали пушистые и длинные ресницы. Светло-русые волосы были заплетены в две тугие косы, собранные на затылке, в какую-то замысловатую прическу. Высокая грудь, с размером могу промахнуться, но не меньше третьего, точно. Ровные длинные ноги, произрастали из правильного и довольно аппетитного места. Как мне показалось, от Веры исходила, не поддающаяся нормальному объяснению, чисто женская, притягательная сила и энергия. Да, есть женщины в русских селениях! Грешно отказывать такой женщине в помощи.

Напилив достаточное количество березовых столбиков, перевез их на ручной тележке к дому бабы Зины.

Натянул шпагат, начал копать ямки под установку столбиков. Григорий и здесь пришел мне на помощь. Предложил купить у него цемент, чтобы приготовить раствор для бетонирования. В принципе он совершенно прав, в застывшем бетонном растворе столбы сохраняться значительно дольше. Через два дня, двор бабы Зины, был обнесен новым забором, и установлены новые ворота. Все выкрасил в зеленый цвет. Полностью преобразился внешний вид жилища моей родственницы. Многие сельчане, приходили смотреть, довольно, охали и ахали. Произвел расчет с Григорием, как в таком случае говорят, стороны остались довольны друг другом.

Начал собирать инструмент для похода к Вере.

— Куда это ты Миша собираешься? — глядя на меня с прищуром, поинтересовалась баба Зина.

— Ваша фельдшер попросила отремонтировать ей стиральную машинку. Пойду, посмотрю, может, получится ее привести в порядок.

— Хорошая у нас Вера, внимательная. Нас стариков лечит. Только несчастная она, постарайся не обидеть ее. Помоги, чем сможешь.

— Не собираюсь я обижать женщину.

— Тогда Бог в помощь тебе Мишка.

Идти было недалеко, всего через пять домов, находилась изба Веры. Хозяйка была уже дома. Встретила приветливо, поздоровалась. Ответил Вере тем же, с улыбкой.

Начал колдовать над «Сибирью». Особых сложностей с ремонтом не возникло. Заменил лопнувшие резиновые патрубки, провел ревизию и смазку подшипников электромоторов. Почистил от пыли реле и переключатели. Опробовал. Агрегат заработал нормально, без замечаний. Вера для проверки качества ремонта, загрузила машинку одеждой, запустила процесс стирки. Мне не стыдно за сделанную работу, машинка работала четко.

— Михаил, а ты с микроволновкой разберешься? — спросила Вера, — она светится, вращается и гудит, но не разогревает пищу. — Не знаю, что с ней случилось.

— Этот агрегат посложнее машинки будет. Я не электронщик, а механик. У меня дома, как-то отказала микроволновка, я случайно в тарелке отставил вилку, так магнетрон, прострелил защитную слюдяную пластину. Мастер за две минуты ее перевернул, и все, микроволновка заработала. Если у вашей, такая же проблема, то будем надеяться, исправим.

Осмотром установил, что пластина, таки имеет небольшое отверстие. Наверное, хозяйка тоже что-то металлическое всунула микроволновку. Не стал выспрашивать Веру. Я в точности повторил манипуляции, подсмотренные мною у мастера, реанимировавшего мой аппарат. И вы знаете, я достиг положительного результата. Микроволновка, заработала в штатном режиме. Вера обрадовалась, даже несколько раз хлопнула в ладоши.

— Ой, Михаил, ты мастер на все руки! У меня еще с телевизором проблемы. Он шипит, по экрану вроде бы, как снег. Ни одной программы посмотреть не могу. Видеоплеер подключаю, все нормально, можно кино смотреть. Иногда хочется и новости послушать, или какую-нибудь интересную передачу посмотреть. Глянешь?

— Раз начал вам помогать, то куда я денусь?

Пришлось брать лестницу, снимать антенну. Неисправность была плевая. Центральная жила телевизионного кабеля отломилась в месте крепления к плате антенны. Зачистил, прикрутил. Пошел проверять телевизор. Нормально все, больше двадцати каналов настроил, пусть теперь Вера, смотрит, просвещается. Продемонстрировал Вере, работающий телевизор.

— Хватит на сегодня трудиться, ты и так, мне тут много чего поисправил, мой руки, я стол уже накрыла, ужинать пора, темнеет, — сказала Вера. — Поторопись, остынет все.

Стол, Вера сервировала по-простому, по-сельски. Зато вкусностей было в достатке. Исходящая умопомрачительным запахом утка под румяной корочкой, грибочки, копченое сало с прорезью, картошечка со шкварками и свежайший серый хлеб. У меня, аж в животе заурчало, от предвкушения пищевого праздника. Неужели я так проголодался? Все это изобилие Вера дополнила небольшой пузатенькой емкостью, оплетенной тонкой лозой. Я взял на себя смелость налить, понемногу в рюмки, темной жидкости, пахнущей травами.

— Михаил, это настойка из разных трав, зверобой, пустырник и чабрец в ней, не бойся, не отравлю тебя, — улыбнулась Вера. — Я ее обычно для лечения простуды использую, а сегодня по чуть-чуть примем, в профилактических целях. Не возражаешь?

— Если по чуть-чуть, то можно.

Приняв настойку, активно заработали вилками. Готовила Вера очень вкусно, особенно ей удалась утка, фаршированная гречневой кашей с яблоками. Я прекрасно понимал, что Вера ждала меня, такое блюдо, как утка за один час не готовится. И самая лучшая похвала для любой хозяйки, это хороший аппетит у потчуемого гостя. Отсутствием аппетита, я никогда не страдал. Настойкой мы не злоупотребляли, выпили еще раз, грамм по десять-пятнадцать, но стол подчистили основательно. Почувствовал, что уже наелся конкретно. Поблагодарил Веру за вкусный ужин. Хозяйка принесла розетку с свежим вишневым вареньем. Чаёвничали. Вера заварку сделала из смеси чая разных сортов, добавив несколько щепоток сухих местных трав. Аромат и вкус словами передать трудно, надо попробовать.

Потом устроились с Верой на диване, смотрели телевизор, болтали на отвлеченные темы.

А потом я посмотрел Вере в очаровательные глаза. Они как бы мне говорили: «Ну что ты смотришь на меня, как телок неразумный? Рядом с тобой такая шикарная женщина, истосковавшаяся по мужчине. Смелей Мишка, смелей. Не испорти мне такой замечательный вечер.»

Не говоря ни слова, привлек к себе и обнял Веру, впился поцелуем, в ее сочные губы. Все тело Веры, как бы подалось мне навстречу. Я почувствовал, как она вздрогнула. Не прекращая поцелуев, начал изучение мест расположения разных там пуговок и застежек на одежде Веры. Мне очень сильно хотелось, избавить ее от лишних деталей одежды, и прикоснуться к ее груди, животу и бедрам. Удалось. Поймал губами твердокаменный сосок темно-вишневого цвета на прекрасной груди. Руками оглаживал спину, живот и бедра Веры. Дыхание у нас обоих участилось, Вера, прикрыв глаза, даже закусила губу. Как не хотелось, но я заставил себя оторвать одну руку от замечательного тела Веры, чтобы самому освободиться от одежды. Затем подхватив женщину на руки, унес ее в спальню, на большую и удобную кровать. Я целовал и ласкал ее лицо, шею, грудь. Прикасался и легко массировал грудь, живот и бедра. Вера уже металась на постели, тихонько постанывала и изгибалась. Ну, есть же предел и моим силам сдерживания! Я мягко овладел Верой. Что тут началось, похоже, я разбудил вулкан страсти, сексуальности и источник неисчерпаемой энергии. Обхватив меня руками и ногами, Вера не выпускала меня из своих объятий, да я не собирался вырываться, потому-что был очень даже согласен находиться в плену такой женщины. Скажу так, предавались мы любви и ласкам до самого рассвета.

— Вера, может мне уйти, пока еще полностью не рассвело? — поцеловав Веру, спросил я. — Деревня, однако. Начнут еще судачить и сплетничать о тебе.

— Тебе не нравится у меня?

— Что ты, очень нравится, а то, чем мы тут занимаемся, еще больше. Я забочусь о твоей репутации.

— Репутация и авторитет мои не пострадают, так как я не посягнула на чьего-то мужа или парня. Ты у нас можно сказать, бесхозный, ничей был, никто на тебя права заявить не сможет. Сейчас ты принадлежишь только мне, и только тебе я могу безбоязненно отдаваться. И вообще, у меня сегодня выходной, я могу себя побаловать. Не поверишь, но ты у меня первый мужчина, за последние пять лет. Вот так, Миша, делай выводы.

— Теперь мне понятно, откуда такой темперамент и ненасытность.

— Ага, можно подумать, у тебя баб было так много в последнее время. Сам, меня всю пожирал взглядом, еще там в роще. А в моей кровати, вообще неутомимым стал. Опасаться стала, чтобы не вспыхнуло чего, от твоего разгоряченного тела.

Мы снова прильнули друг к другу, даря любовь и радость. Сладостные стоны Веры, сильнее пробуждали во мне силу мужскую, и я делился ей без оглядки. Потом немного подремали. Проснувшись, не смогли отказать себе в удовольствии, предаться утехам любви. По правде говоря, из постели мы выбирались для посещения мест общего пользования, помывки, ну, и немного подкрепить силы остатками ужина.

Во второй половине дня, я начал топить баню, таскать воду в баки. Вера тем временем занималась приготовлением пищи. Своеобразное разделение труда. Баня была готова уже в сумерках. Вы когда-нибудь занимались любовью в жарко натопленной бане? Нет? Многое потеряли. Я тоже сегодня впервые испробовал это. Непередаваемо!

Потом мы просто мылись. Сначала отхлестала меня веником Вера, потом поменялись местами. Отдыхали в предбаннике, пили хлебный квас. Чувствовал себя заново рожденным. Казалось, все прошлые невзгоды смыты в этой бане.

После легкого ужина, мы опять и опять окунались в любовный омут, не могли насытиться взаимной сексуальной энергией.

— О чем задумалась? — спросил я Веру, удобно устроившую голову на моем плече.

— Прислушиваюсь к своим ощущениям. Мне так хорошо никогда не было. Расслабляюсь, и вспоминаю прошедшие годы. Знаешь, я раньше, после института и интернатуры, работала в Воронеже. Наше хирургическое отделение было лучшим в центральной городской больнице. Ведущие хирурги больницы, делали сложные операции, я у них училась, решила для себя стать знаменитым хирургом. Моим наставником стал Вячеслав Сергеевич, хирург «золотые руки», но бабник, еще тот. Меня коллеги по-доброму предупреждали, что могу не устоять перед чарами этого ловеласа среднего возраста. Оказались они правы. Через год совместной работы с ним, я как бы потеряла совсем голову, и неожиданно для себя оказалась в его постели. Чем и о чем я думала, сейчас себе ответить толком не могу. Знала, что он женат, и уходить от жены ко мне не захочет. Кто я ему? Так мимолетное увлечение. А он такой внимательный, обходительный, направо и налево сипящий комплиментами. Задурил одним словом провинциальной девчонке мозги. Откровенно говоря, Вячеслав Сергеевич, стал первым мужчиной в моей жизни. Отношения продлились недолго. Я сразу же забеременела. Поставила в известность Севу, он просил так себя называть наедине. Сказала ему, что намерена рожать. Наслушалась я о себе много, очень даже нелестного. Сева потребовал, чтобы я сделала аборт. И я, как дура повелась, и согласилась на эту авантюру. После аборта, во мне что-то вроде бы как оборвалось. Мне стал противен сам Сева, все эти его шуточки и прибауточки, просто выводили из себя. Последней каплей моего терпения стало то, что Сева завел себе новую глупышку, быстро нашел мне замену. Ополчилась я тогда на всех мужиков скопом, в каждом видела, глубокосидящего гаденыша, подобного Севе. Я не выдержала, уволилась, и уехала в родные места. Корни мои из этой вот Калиновки. Начала работать участковым врачом. Потом ставку сократили, стала фельдшером, нельзя бросать пять деревень без медицинской помощи.

Вот встретила тебя, и поверь, так захотелось, нормальной мужской ласки. Такой ласки, от которой мозги сносит набекрень, и в венах кровь прям закипает. Хотелось, ни о чем не задумываться, ни от кого не зависеть, никому не давать отчета о своих действиях. Я чуть на тебя не накинулась там, в березовой роще. А три дня ожидания твоего прихода, были для меня пыткой. Извини за откровенность, я текла вся, от воспоминаний о тебе. То, что произошло между нами, нужно было, нам двоим. Я видела тебя в бане, все тело изранено. Поверь, я как хирург могу точно сказать, на войне ты побывал, и в очень серьезной переделке. Всех ран не пересчитала, но и того, что увидела достаточно, чтобы понять, на самом краю жизни ты был. А потому, как ты меня любил, поняла, душа твоя не меньше изранена, нежели тело. Милуемся с тобой до полной потери сознания, и внутренне радуемся. Отдаемся любви до самого донышка. Мы друг другу ничем не обязаны, ни сейчас, ни в будущем. Нам хорошо вместе, у нас отличный секс, так не будем терять время. Я благодарю Бога, что он послал мне тебя, получилось отхватить себе немного, нормального бабьего счастья. Чего молчишь Миша?

— Молчу, значит, соглашаюсь. Права ты во многом, досталось мне. И я очень рад, что судьбе было угодно свести нас в одном месте. Разделила ты со мной ложе, поделилась своей энергией, я свою отдавал тебе. Все ты сказала правильно. Добавлю, можешь даже посмеяться. С тобой в постели находиться инвалид-пенсионер, не годный к службе.

— Ну, ты и шутник Миша, — вытирая выступившие от смеха слезы, сказала Вера. — Инвалид, а такую мне Камасутру тут преподал, за что огромное спасибо.

Вся ночь была в нашем распоряжении, и поверьте, мы времени даром не теряли. Только утром, после завтрака, я отправился к бабе Зине.

Глава 12

— Ты Мишаня сейчас выглядишь словно кот, объевшийся сметаны, — подколола меня баба Зина, встретивши на крыльце дома. — Пошел помочь одинокой девушке, и пропал на двое суток. Хотела в розыск подавать.

— Работы много было, не стал туда-сюда бегать, — отвечаю, опустив глаза.

— Ладно, стахановец, понимаю я, дело молодое, вы семьями не увешаны. Все правильно. Пожалел, значит, Веру, приголубил. Молодец.

— Не нужно ее жалеть, помог по мере сил. Подворье давно мужской руки не видело.

— Ну, и не только руки, и очень давно. Еще пять дней можешь помогать Вере по хозяйству, присмотрись, что в первую очередь надобно сделать. Бери инструмент, материалы и делай. Ни от кого другого она помощь не принимает. Все сама делает. Посмотри, у нее в сарае снегоход есть, подготовь его к зиме. Вера на нем по деревням по снегу ездит. Здоровый ее мотоцикл, тоже посмотреть не мешает, когда едет по деревне, гремит что-то там.

— А почему только пять дней?

— На шестой ты пойдешь в гости к моему очень давнему знакомому, Трифоном его зовут. Пообщаешься с ним, там все тебе станет ясно. Он на все твои вопросы пусть отвечает.

Пять дней и четыре ночи я провел у Веры. Днем все, что подлежало ремонту — ремонтировал, строгал и пилил. Рубил дрова на зиму. Отремонтировал и капитально утеплил птичник, теперь куры и утки зимой не замерзнут, и будут нестись. Снегоход отревизировал, перебрал гусеницу, заменил масло в двигателе, настроил карбюратор и выставил правильно зажигание. Большой мотоцикл, а на самом деле квадроцикл, тоже довел до ума. Сделал подобие кабины из труб и брезента, хоть какая защита в непогоду. Но это все днем. А ночью, мы с Верой предавались любви, засыпали под утро. Не пойму, откуда силы то брались? Наверное, чистый воздух, экологически чистая пища, способствовали быстрому восстановлению сил.

Особенно эмоционально насыщенной была последняя ночь. Мы подобно ненасытным зверям набрасывались друг на друга, стонали и рычали, а еще любились и любились.

Утром Вера проводила меня до ворот. Подарила незабываемый по теплоте поцелуй. Перекрестила, и ушла в избу. Я не оглядываясь ушел к бабе Зине. Сегодня мне идти к Трифону.

— Я собрала тебе в котомку все, что нужно, — напутствовала меня баба Зина, — сколько пробудешь в гостях у Трифона, я не знаю. — Он сам тебе скажет. Слушай его внимательно, он мудрый мужик. Ничему не удивляйся, много у него в избе необычного. Сразу за околицей, есть дорожка в лес, вот по ней иди. Она приведет тебя к его жилищу.

Вняв наставлениям бабы Зины, отправился в путь. Погода, можно сказать шепчет. Чувствуется приближение осени. Воздух чистый, я бы сказал, даже немного прохладный. Пахнет сейчас в лесу по-особенному, точно объяснить не могу, осенью пахнет.

Топал я почти два часа, пока не вышел, на небольшую поляну. Взору предстала ухоженная изба солидных размеров, с хозяйственными постройками. Гомона живности не услышал, и специфических запахов, свидетельствовавших о наличии, этой самой живности, мой нос не уловил.

Подошел к двери избы.

— Добрый день, — постучал в дверь. — Гостей принимаете?

Тишина, никто мне на приветствие не ответил. Странно. Баба Зина говорила, что Трифон, почти все время дома находится. Ладно, присяду на лавку, подожду. Ждать пришлось около часа. Из леса показался человек, несший на плечах большую вязанку травы. Я встал и пошел навстречу этому человеку.

— Давайте помогу вам, — обратился я к мужчине, — тяжело ведь.

— Не утруждай себя, — ответил мне самый настоящий, по внешнему виду дед, — я еще не совсем немощен, чтобы не справиться с такой ношей. — А за предложение помощи спасибо.

Дед, подойдя к дому, сбросил вязанку с плеч, расправил спину. Точный возраст, конечно, я определить не смог, но точно ему больше восьмидесяти. Ростом дед был немного пониже меня. Окладистая белая борода, такого же цвета волосы на голове. Внимательные карие глаза изучали меня. Одет дед был в простые полотняные штаны и рубаху, ноги были босыми.

— Проходи в дом, — пригласил дед. — Я сейчас развешу травы, а потом поговорим.

— Может я вам смогу помочь, — предложил я в очередной раз. — Как-то неудобно находиться в избе сложа руки, когда хозяин трудится.

— Тогда иди за мной, и прихвати вязанку.

Дед открыл сарай. До меня долетел запах разнотравья. Зашел вовнутрь. От пола и до самого верха, на жердях сушились вязанки трав. Их запахи смешавшись, давали непередаваемый аромат.

— Вот тут клади, — указал дед место, — веревку развязывай. — Я возьму лестницу. Ты мне будешь подавать травы, они по пучкам рассортированы, смотри не распотроши.

Где-то час Трифон с моей помощью развешивал травы по жердям, что-то беззвучно приговаривая, заметил я это по шевелению его губ.

— Ну, все работу сделали, пошли в дом, — предложил дед. — Квасу попьем, поговорим.