Война жреца

Слова старика больно укололи Рису. Она пыталась пару раз сбежать из архива Академии и перейти в боевое крыло магов княжества, но каждый раз находилась какая-нибудь причина, по которой девушка не попадала в набор. Из последнего — недостаточный уровень сосредоточения в стрессовых ситуациях.

С помощью рук, посохов, свечей, амулетов и прочих конструкций, нарисованных на полу, колдовали только самоучки или варвары. В Академии уже давно практиковали исключительно колдовство с помощью воли и разума мага: представить процесс, найти источник силы, направить энергию, формируя его как должно, получить заклинание… Использовать вспомогательные инструменты допускалось только при создании Круга Силы или когда речь шла о древней или массовой волшбе. Как в случае с заклинанием огненного дождя, которое, впрочем, лучшие маги Академии провалили.

— Давай! Живее! — проскрипел старик и поспешил к входу в архив, мимо почти разрубленного и обожженного трупа стрелка.

Сейчас они спускались в самую малопосещаемую часть Академии. Архив разделялся на несколько секций: старые книги и свитки, записи других магов, информация об учениках, выпускниках и прочая. Это была основная часть ее, Рисы, работы. Следующее крыло — старые артефакты, в том числе и рукотворные, которые накачивались силой мага для получения какого-либо эффекта. Такими вещами пользовались крайне редко, потому что при разрушении структуры амулета вся заключенная в нем энергия мигом высвобождалась, испаряя как хозяина, так и все в радиусе шагов десяти… А вещицы эти были на самом деле хрупкими. Некоторые маги пытались накачивать силой драгоценные камни, но даже бриллианты, такие твердые и сложные в обработке, наполненные магической силой, становились не прочнее горного хрусталя. Так что амулетами пользовались очень аккуратно и под роспись, как можно быстрее возвращая опасную вещицу обратно под замок.

Третий зал, в котором Рисанриэль была лишь дважды, отводился под реликвии и артефакты, которые руководство Академии, не глядя на давление князей и аристократов, решила спрятать от внешнего мира. Слишком нестабильные, слишком опасные не только для владельца, но и для всех окружающих. Вещи, которые маги не могли уничтожить или оставить без присмотра.

— Мэтр… — пока Нагаль возился с ключами, Рисанриэль решила задать вопрос, который тревожил ее весь этот безумный забег по коридорам Академии, — а почему верховные не воспользовались…

— Чем? Тем, что за этими дверьми? — Нагаль криво усмехнулся. — Думаю, девочка, просто не успели.

Рисанриэль пропустила мимо ушей оскорбительное «девочка» — ей было почти двадцать шесть, и по меркам любого государства на Таллерии она была уже взрослой женщиной — переваривая слова наставника.

— Думаете, стали бы?

— Мы уже не узнаем, Рисанриэль, мы не узнаем. Но одно точно: есть одна вещь, которую мы должны вынести отсюда… — Нагаль помрачнел, — любой ценой вынести. И если не сможем увезти подальше, то хотя бы утопим в море…

До молодой магички наконец-то дошло, зачем они явились в хранилище. Он до сих пор там?! Риса была уверена, что главный артефакт архива уже давно перекочевал либо в руки князя, либо к одному из двух архимагов Академии. Меч до сих пор тут?!

Нагаль поймал взгляд ученицы и, все поняв, только подтверждающе кивнул. Да, меч до сих пор здесь, в хранилище.

За дверью их ждал еще один узкий коридор, в котором не было даже светильников: Рисе пришлось зажечь факел, который стоял тут же, в кольце на стене, и, стараясь не зацепить локтями узкие стены прохода, поспешить вперед за мэтром. Пройдя шагов пятьдесят, они уперлись в еще одну дверь, которая была не только обита железом, но и испещрена магическими письменами вперемешку с рунами богов.

— Дай руку!

Нагаль властно схватил Рису за ладонь и, чиркнув по мягкой белой коже ножом для бумаг, приложил руку девушки к двери. Она только ойкнуть успела. Ту же процедуру, не обращая внимания на шипение молодой магички, мэтр провернул и со своей рукой. И только после этого вставил в замочную скважину массивный ключ.

— Магия крови?! — руку Рисы неприятно жгло, а ощущение, что дверь тянет из нее жизненные силы, все не отступало.

Нагаль ничего не ответил. Раз, два, три поворота ключа и, навалившись плечом, архивариус открыл дверь в хранилище.

Это была небольшая комната с десятком постаментов. Какая-то древняя палка, старая лютня без струн, несколько книг. В самом дальнем углу, почти незаметно, стояли простые деревянные ножны. Этому предмету даже не досталось постамента — его просто прислонили к стене и так и оставили. Рису вдруг озарило: меч на самом деле когда-то занесли в комнату и поставили к стене. А потом сделали постаменты для других предметов. Расставили все по местами, подписали и присвоили номера. И только безымянный клинок так и оставался стоять в углу, незаметно и тихо. К нему больше никто не притронулся за все прошедшие тысячи лет с тех пор, как Академия завладела этим артефактом и похоронила тут, под своими стенами.

Нагаль, бледный и даже чуть сгорбившийся — мужчина и так был невысок, а стал еще ниже — шагнул к мечу и дрогнувшей рукой взялся за ножны.

Ничего не произошло. Маг воздуха поднял оружие, глядя на него, как на ядовитую змею, после чего засунул артефакт в заранее приготовленный глубокий мешок. Туда же отправился один из фолиантов с постамента — старая книга в черной деревянной коробке вместо обложки.

— Риса! Девочка! Слушай внимательно!

Прямо сейчас Рисанриэль разглядывала старую лютню, которая почему-то ее очень манила.

— Риса!

Магичка получила чувствительный тычок в бок и наконец-то отвлеклась от созерцания артефакта.

— Что такое?

— Сожги здесь все!

От слов Нагаля у Рисанриэль перехватило дыхание. Сжечь?! Но как так…

— Риса, девочка! — сейчас ученица поняла, что ее наставник на самом деле напуган, — Не надо сомневаться, Рисанриэль! Ты же умница! Сама подумай, что будет если это все попадет в их руки? Я потому и позвал тебя… Сожги здесь все, расплавь сами камни…

— Так может мы и это… Его…

Она многозначительно посмотрела на мешок за плечами старика.

Нагаль только улыбнулся.

— Если бы этот меч брал огонь, хоть магический, хоть какой… В записях говорится, что его в жерло горящей горы сбрасывали. Вместе с этими самыми деревянными ножнами — просто плавает сверху, даже не тонет. Не хочет он быть потерянным или уничтоженным Рисанриэль, не хочет…

От слов мэтра по спине девушки поползли мурашки. Всегда логичный и такой, всем недовольный, стоящий до последнего за правду мэтр, сейчас говорил о куске артефактного железа как о живом существе… Что было абсолютно невозможно, это знал каждый первокурсник. А если все в той комнате хоть в половину настолько же опасно и могущественно? Поэтому подчиняясь воле наставника, отойдя от дверного проема на десяток шагов вглубь коридора, она выложилась почти на полную: от жара созданного ею пламени на самом деле должны были начать плавиться камни. Ни одного артефакта внутри не уцелело, она была в этом уверена.

Они сумели выскользнуть из здания Академии одним из задних ходов, куда штурмующие еще не добрались. На их пути встретилось еще несколько отрядов солдат Кватта, но со всеми Рисанриэль смогла справиться — жрецов Единого с ними не было.

Академия находилась в пригороде Инхана, на самом берегу реки Лотоша — от стен учебного заведения, что было возведено на подобие взмывающей в облака крепости, до воды было не более четырехсот шагов. Там размещались речные причалы, переправы, был разбит небольшой безымянный городок, в котором жили простолюдины, обслуживающие учебное заведение. Местные называли его просто «на реке», или «у Академии», потому что, официально, никакого поселения тут не было.

На улице было темно. Прямо за спиной парочки, на юге, полыхало зарево — это горела столица княжества. Что будет с аристократией этого государства Рисанриэль было, по большому счету, плевать. Академия всегда вела независимую политику, скорее сосуществуя вместе с князем, чем подчиняясь ему. Взамен учебное заведение исправно поставляло магов в легионы, зарабатывая на этом огромные деньги. Боевой маг третьего класса мог позволить себе небольшое имение с деревенькой холопов, четвертого — уже полноценную резиденцию. Магам пятого класса иногда принадлежали целые города и они были вхожи в высший свет на одном уровне с самыми знатными представителями страны, подчиняясь напрямую только Совету Академии и лично шаринскому князю.

Пытаясь не переломать себе ноги — они сейчас шли пустырями и оврагами, опасаясь конного разъезда армии Кватта — Риса в очередной раз пожалела, что выбрала карьеру архивариуса. Высший свет Шаринского Княжества… Просторные залы, музыка, магические светильники и шикарные платья. Балы, пиры, десятки ухажеров. Официально боевые маги не вступали в брак с представителями знатных родов, иначе они переходили в статус аристократов, но вот обрюхатить какую-нибудь знатную даму или стать любовницей влиятельного землевладельца, который будет осыпать тебя драгоценностями… Это было в порядке вещей. Наиболее сильные маги вообще были чуть ли не быками-производителями, не отставали от коллег по цеху и волшебницы. Тот, кто в других государствах Таллерии мог претендовать лишь на статус признанного бастарда, в княжестве становился полноправным членом рода или вовсе наследником — если одним из родителей выступал сильный и влиятельный маг или магичка. Способности, как минимум склонность к ним, явно передавалась по наследству. Отличный пример династической селекции — род клерийских королей, которые в итоге смогли стать не просто магами воды, а довольно редкими магами льда. На лекциях о природе магических сил проклятых Фотенов постоянно приводили в пример.

Но нет, она стала архивариусом… В итоге вся молодость — коту под хвост, а сейчас она, пробираясь через буераки вместе со своими наставником, собиралась бежать из страны, чтобы вывезти кусок опасного древнего железа…

С другой стороны, она жива. Если бы Рису все же взяли в магический корпус, то, скорее всего, она бы уже погибла в одной из многочисленных битв с армиями Кватта. Сейчас же, пусть и трусливо убегая, она была жива. Говорят, на востоке можно найти убежище, а сам Кватт доберется до другого конца материка нескоро… На пути Империи лежало мощное Гонгорское Королевство и кланы Бланда.

Последующие недели слились для Рисанриэль в один сплошной кошмар. Сначала они спустились по реке к морю, стараясь изо всех сил прикинуться простолюдинами. Получалось плохо, хоть Риса и сменила свое длинное, в пол, платье на одежды какой-то кухарки. Но осанку, взгляд и манеры так просто не спрятать — она все еще смотрела на окружающих, как на грязь под ее ногами, коей, они и являлись. Вторая проблема — глаза. Если у Нагаля, как у воздушника, они были обычными, серыми с голубыми прожилками, то у Рисанриэль, когда она злилась, взгляд пылал красным. В остальное время глаза волшебницы были почти карими, и надо было очень внимательно всматриваться, чтобы определить в ней мага огня.

Вот только проблема была в том, что злилась Риса сейчас постоянно. На войну, на грязь, на невозможность помыться и нехватку денег — свои, сбегая из покоев и понукаемая мэтром, она взять не додумалась, так что попала в полную зависимость к скупердяю Нагалю. Злилась на проклятого Единого, злилась на Семерку, что безмолвно взирала на то, что происходило в мире людей. Вообще-то Кватт истреблял не только магов — еще одной целью были и храмы богам, но почему хотя бы Первородные не явили свою силу и не покарали своих врагов… Этого не понимал никто.

Прорваться сразу на восток не получилось — вдоль берега рыскали новые быстроходные галеры и парусники имперцев, которые досматривали все торговые корабли, а тех, кто отказывался — брали на абордаж или топили. Перевозка пассажиров была запрещена. Так что на какой-то лохани они отправились на север — подальше от континента, планируя пересечь полуостров мореходов пешком и уже так выйти на торговые пути с восточными королевствами, а там отправиться в Клерию или Паринию. Мэтр Нагаль настаивал на первом варианте, Рисанриэль, понятное дело, предлагала вообще отправиться дальше, в тот же Ламхитан. Идеальным вариантом была бы, конечно, Республика, но буквально несколько лет назад государство свободолюбивых купцов, которые активно вели дела с княжеством и Академией, разгромили соседи. Теперь от Бренна остался только небольшой огрызок у побережья — тень былого государства. Все остальное было завоевано паринийцами, Ламхитаном или Нельской Короной. Если бы не проклятый Кватт, князь и Академия помогли бы Республике отбиться от соседей — легионами и магами, платили купцы щедро и были давними партнерами, но все силы были брошены на войну с Кваттом, которую они все равно проиграли.

На найм судна у них ушли почти все деньги — двадцать золотых, но и ее, и мэтра Нагаля исправно доставили в один из пограничных городов Бланда под названием Осфилд. Правда, в пути они дважды чуть не потонули, но это были уже мелочи. А вот то, что в карманах почти пусто, а еще на причале они заприметили черные с белым плащи солдат Кватта — было не к добру.

— Эй, уважаемый, — мэтр обратился к одному из грузчиков, что сейчас возился на причале с грузами, что прибыли на одном с ними корабле, — а откуда у вас тут имперцы? Это же вольный Бланд или капитан меня обманул и завез непонятно куда?

Прикидываться дурачком у старикана не вышло, да и не был похож он на идиота: аккуратно уложенные в хвост волосы, подстриженная седая борода, мягкие, аккуратные, пусть и в старческих пигментных пятнах руки. Это заметил и грузчик, хитро сверкнул глазами на мага, окинул взглядом фигуру Рисы, которую не прятало даже убогое платье, после чего ответил:

— Так, а нам что? У нас храмов тут нет, а корабли наши они же палить не будут, чтобы значит, алтари Орансы сжечь. Пущай ходят, ищут чего им надо. Да и за постой платят хорошо, работа вот постоянно есть, опять же. Корабли их разгружать. Имперцы как имперцы. Жутких же этих жрецов новых с ними нет, а с простым солдатом завсегда наш голова договориться сможет! А вам чего надо-то?

Нагаль и Риса переглянулись. Девушка закатила глаза, давая старику понять, что сейчас ей нужна только ванная и чистая одежда, мэтр тоже был не в лучшем виде после длительного плавания. Поправив котомку, в которой лежал фолиант и кое-что из личных вещей — меч Нагаль заставил носить Рису, слишком он был длинным для низкорослого старика, а вот длинный мешок за спиной девушки смотрелся приличнее — маг спросил:

— Да мы тут так, проездом… нам бы комнат каких снять, чтобы недорого, да дождаться следующего корабля до Дуртона…

Грузчик только хохотнул.

— До Дуртона! Может вам еще прямой рейс до Пите организовать?! Мы так далеко на юг не ходим. Максимум — до Весинга! Да и то, по весне или летом. А вам что, на ту сторону Бланда надо?

Глаза грузчика опять хитро сверкнули. И дураку было понятно, что перед ним или беглый жрец, или беглый магик. Но Бланд был краем пиратским и если бы тут каждый сдавал преступников, то местные бы кланы уже давно вымерли. Не лезь в чужие дела и никто не полезет в твои — одна из заповедей жителей полуострова, которая выполнялась исправнее всех остальных. С оговорками, но Кватт за выдачу магов не платил, жрецы говорили, что их Единый наградит. Мореходы того Единого видали известно где, как и отложенные награды, так что трафику беглых волшебников не препятствовали, зарабатывая еще и на их перевозке, а не только на грузах империи.

— Ладно-ладно, — грузчик увидел, как напряглась странная парочка и решил немного помочь бедолагам. До Осфилда уже дошли слухи, что Княжество пало и прямо перед ним стояло буквально двое бродяг. Людей не только без крова, но даже без родного края. А не иметь родной гавани, лишиться своего причала и очага — худшее, что может приключиться с человеком. — Вы сходите к нашему голове, может кто из городских сдает комнаты. В трактиры не идите, там имперцев уйма, поспрашивайте у наших, кто и пустит на постой, да еще и подешевле выйдет. Приличных людей у нас достаточно, что бы там не говорили про Бланд на юге. А голове скажите, что вас Тугой к нему отправил, понятно?

— А чего Тугой? — не выдержала и спросила Риса, которая все это время просто слушала разговор.

— А слышу на одно ухо плохо потому что, по голове в юности веслом получил, — хохотнул грузчик, как-то загадочно посмотрев на девушку.

Хотя чего там было загадочного? Этот дикарь ее сейчас буквально раздевал взглядом, оценивая форму бедер и высоко поднятую грудь магички.

Пока от северянина не поступило еще каких предложений или советов, Нагаль и Риса поспешно спустились с причала на берег и окунулись в атмосферу маленького бландского поселения.

Тут было грязно и уныло. Даже собаки были какие-то печальные, тощие, не говоря про вытянутые, суровые лица людей. Дети, впрочем, от взрослых не отставали и пусть и играли, но их радостные крики были больше похожи на боевой клич. Кто постарше — лет восьми-девяти — так и вовсе помогали родителям. Проходя узкой грязной улицей и давя холодную грязь сапогами, Риса сама видела, как такой вот малец, которому не было еще десяти, помогал грузить какие-то тюки на телегу.

Управу нашли быстро, как и местного голову — мерзкого типчика с липкими ладонями. Пришлось выложить княжескую дюжину серебра, прежде чем этот змей сказал хоть что-то дельное. Монета моментально исчезла в одеждах головы сразу после того, как мэтр положил ее перед ним на стол, после чего он предложил им… Просто походить по дворам!

— Уважаемый! Нам сказали, что вы поможете! — Риса не выдержала и многозначительно посмотрела на карман, в котором, предположительно, исчезла крупная монета.

— Так я и помогаю, рыбка моя! Помогаю! Ведь что может быть полезнее доброго совета?

Голова оскалился в некоем подобии улыбки, обнажая гнилые пеньки передних зубов.

— Вы теперь знаете, что можно свободно пройтись по дворам и поспрашивать о постое! И никто вам препятствий чинить не будет!

Риса только фыркнула, дернув плечом, чем вызвала еще одну мерзкую улыбочку на лице головы. Мэтр же стоял, как мешком ударенный. Так бездарно просадить десятую часть того, что у них осталось — это надо было умудриться.

— Вы только в кабаки и на постоялые дворы не заглядывайте, господа путники… — многозначительно добавил голова, поглядывая на парочку, — а то знаете… Имперцы любопытнее жителей вольного Бланда, скажу я вам. Намного любопытнее.

Ничего более добиться от этого типа не удалось, а так как время было после обеда, пришлось воспользоваться «ценным советом» и пойти по дворам.

Чуть удалившись от главной улицы, ведущей от пристаней к управе, мэтр и Рисанриэль вышли на вполне приличные, даже кое-где мощеные камнем улочки. Дома тут тоже были нормальные, на взгляд местных. Риса же иначе, как халупы, охарактеризовать их не могла. Некоторые были одноэтажные, другие — двухэтажные. Стояли дома неприлично далеко, по меркам привыкшей к плотной столичной застройке волшебницы. Не поселение, а скопление каких-то хуторов, Семеро ей свидетели.

Постучались в несколько домов, но везде, где их готовы были принять, путников не устраивали условия. В каждом доме было минимум по три-четыре ребенка, а ни мэтр, ни сама Рисанриэль детского ора не переносили.

— Скажите, уважаемая, а у вас тут есть вообще дворы, ну не знаю. Старики где живут, или бездетные? Мы с дороги, хотим…

— Тишины хочется? — перебила мэтра дородная женщина, которая сейчас стояла в калитке и вытирала руки о засаленный фартук. — О! Я о тишине молю Фора уже лет десять! Муженек-то у меня, еще тот кобель! Что не пристроится, то сразу дети идут! Уже восьмерых родила, мочи нет! Конечно понимаю! Конечно! Вон, на соседнюю улицу перейдите, будет домик с красно-бурой крышей, там, значит, счетовод местный живет! Бездетный он, говорят, жена переболела или сам он калека, так и не понятно! Но тихо у них, комнаты вроде есть. У них вообще часто останавливаются, охотно он комнаты сдает. Что, голова не сказал? А! Так он с ним поругался вроде на днях, решил, видимо, дохода лишить! Такие как вы всегда счетоводу-то и идут!

На последних словах женщина сделала ударение, понимающе подмигнув.

Неужели всем настолько очевидно, кто они такие?! Эти «прозрачные» намеки уже стали нервировать и Нагаля, и молодую волшебницу, но они ничего не ответили. Просто поблагодарили женщину и отправились искать указанный дом.

Местная не обманула, строение и впрямь выглядело опрятно. Такой же, как и многие другие дома в городке, этот чем-то неуловимо отличался. Кровлей? Забором? Засыпанным песком двором, который виднелся через невысокую, по грудь оградку? Непонятно. Возможно, впечатление о жилище счетовода у Рисы было предвзятым. Ведь она заранее знала, что тут живет образованный, хоть что-то знающий человек, а не обычное быдло.

Сначала позвал хозяев мэтр, позже к кличу присоединилась и Риса — тишина. Так что оба мага вошли через незакрытую калитку во двор и принялись ждать, когда кто-нибудь появится. Окна дома были затянуты не бычьим пузырем, а то ли закрыты слюдой, то ли чем-то еще, что пропускало хоть сколько-нибудь света.

Наконец-то на пороге появился хозяин. Им оказался внезапно молодой и довольно высокий мужчина с походкой воина. Риса ожидала увидеть мелко дрожащего старика или кого-то другого, так что сначала вообще приняла хозяина за одного из визитеров счетовода.

Одет мужчина был просто: мягкие сапоги, штаны, рубашка с короткой жилеткой. Волосы убраны под косынку — оно и понятно, чтобы не мешало при счете. Может, он вообще голову брил или был лысым, да стеснялся этого. Из странностей была только перчатка на правой руке, которую мужчина как-то неестественно прижимал к туловищу, будто бы она была увечная.

— День добрый вам! — поприветствовал Рису и мэтра счетовод.

— Вы хозяин? — Нагаль тоже был удивлен. — Мы тут по поводу постоя спросить.

Глаза счетовода были карими, глубокими, с длинными ресницами и густыми, орлиными бровями. Он оценивающе посмотрел сначала на старого архивариуса, а потом на его ученицу. Рисанриэль в этот момент была готова поклясться перед ликом Семерых, что странный молодой счетовод видел их насквозь. Заглянул в самую душу. Отдельно он задержался глазами на мешке за спиной девушки, в котором, переложенный одеждами, лежал спасенный из архивной, запечатанной древней и запретной магией крови комнаты меч.

Внезапно лицо мужчины разгладилось, стало простым и открытым, будто бы он дернул за какой-то рычаг и стал другим человеком.

— Да, есть комнаты! И ванная даже есть, только воды надо будет наносить из колодца, да за дрова уплатить! Но это тут дело дешевое, леса вокруг хватает. Проходите!

— А по цене…

— Три княжеских серебра в неделю, — мгновенно ответил счетовод, — за двоих.

Цена была не то что бросовая — бесплатно. За такие деньги их могли пустить разве что на конюшню.

— За продукты рассчитаемся, но это тоже не сильно дорого. Но вы проходите! Проходите!

Мужчина поднялся на невысокое крыльцо и открыл дверь в свое жилище, приглашая уставших, потерявших родину магов пройти внутрь.

Рисанриэль еще раз заглянула в глаза счетовода и поняла: даже если он работает на имперцев и этим же вечером их схватят, сопротивляться она этому приглашению не способна. Девушка испытывала некоторую брезгливость относительно увечности мужчины — это было очевидно по его движениям, а калек Риса не любила, они одним своим видом портили ей настроение — но вот прямо сейчас отказать ему… Нет, ни в коем разе!

Примерно так же повел себя и мэтр Нагаль, довольный шагнув через порог внутрь дома. Следом за ним проскользнула и волшебница.

Хозяин дома вошел последним, предварительно окинув взглядом улицу и задержавшись глазами на секунду на чем-то, что видел только он один. После этого дверь захлопнулась, а единственным свидетельством того, что кто-то вошел в дом, были только несколько следов на песке двора.

Глава 1. В тенях

Я бы не сказал, что сильно скучал по Клерии все эти годы. Нет, совершенно нет. В тот день, когда я, обнимая Лу за тонкую талию, прощался с берегами королевства, ставшего мне домом, я был почти счастлив.

Чем я занимался все эти годы? Сложно сказать. Жил, работал, иногда — сражался. Учился в первую очередь жить с перчаткой бога Войны вместо правой руки, а это, скажу я вам, оказалось непросто.

Мы потратили почти два года на то, чтобы понять, как она вообще работает и на что я теперь способен. Лу была крайне впечатлена тем, что я научился формировать из своей силы жреца фантомную руку, пусть это происходило и в моменты величайшего потрясения. Теперь же, с латной перчаткой, которая была буквально впаяна в культю, этот мимолетный конструкт стал постоянным. И это меня меняло.

Влияние божественной сути, которая заменяла мне часть души, с каждым днем росло. Сначала я понял, что становлюсь здоровее. Перестало тянуть по утрам поясницу, обострилось зрение, которое с годами стало, все же, нет-нет, да и подводить. Особенно в полумраке. В итоге я вовсе перестал стареть, пусть Лу в первое время и списывала это на влияние моего статуса Истинного Жреца, но мы оба понимали — дело в подарке Пала. Или это было проклятье?

Это не делало меня бессмертным в полном смысле этого слова. Меня все также можно ранить и убить, что, впрочем, однажды почти произошло. Дело было у западной горной гряды, у самого подножья, недалеко от Королевского Тракта. Тогда мы вместе с караваном токонских купцов попали в засаду, еле отбились. Я поймал арбалетный болт в плечо, Лу тоже потрепало. Тогда же, бледный и дрожащий от боли и потери крови, я в очередной раз понял, что неуязвимость — это не про меня. Хотя сила, которой накачивала меня перчатка Пала говорила об обратном. Доспех будто кричал мне: «Ты можешь все!», но вот проверять границы дозволенного не хотелось.

В итоге, три года назад я надел обычную кожаную перчатку поверх доспеха — благо, его размеры идеально повторяли таковые моей потерянной конечности, и ничего в глаза не бросалось. Тогда же я и принял роль увечного счетовода, который со своей женой-писарем ищет спокойной жизни.

На самом деле нам надо было просто осесть на территории Бланда.

Всего у нас с Лу было тут, на полуострове, четыре дома, но почти все свое время мы проводили в маленьком Осфильде. Не знаю, случайно или намеренно, но именно через этот городок просачивалась основная масса шаринских беженцев, тех, кто не рисковал идти территорией Гонгорского Королевства или пытаться перейти границу с Токонской Империей.

О гонгорском маршруте ходили самые разные слухи. Путников часто грабили на дорогах, магов — убивали или заставляли давать рабские клятвы. Гонгорцы вспомнили, что загнать в кабалу с помощью Семерых и специального обряда можно кого угодно, а не только менталиста. Просто только мой собрат, ментальный маг, был достоин такого скотского обращения по мнению местных. Но нет, не минула сия чаша и беглых шаринцев.

В этом убедились и мы с Лу, прикинувшись парочкой жрецов, которые ищут убежища в соседнем государстве. Дважды нас пытались опоить, еще несколько раз — ограбить на дороге. Однажды на нас вообще напала дружина какого-то местного аристократа, и мне пришлось выложиться на полную катушку, чтобы никто не ушел оттуда живым. И это всего за три дня пути! Тогда же был тот редкий день, когда я снимал перчатку с правой руки и брался ею за посох.

На том самом большаке я и нащупал предел собственных возможностей. По факту, перчатка была частью доспеха Первородного, то есть, его частью, если рассматривать Пала как неделимую сущность. Как только моя новая правая рука касалась посоха, его сразу же накачивало кроваво-красной магией бога Войны, и тут начиналась лютая грязь. То, что я делал с помощью посоха на арене в Ламхитане… Ну как вам сказать, подобные выкрутасы стали почти обычными. Отдача все еще мучила и била по рукам, но большую ее часть гасил либо сам посох, либо латная перчатка бога, так что я буквально приблизился к статусу истребителя армий. Правда, за пользование силой бога войны приходилось платить. Выражалось это в длительной слабости, иногда температуре, если я перенапрягался. В моменты магического «отката» мне казалось, что часы моей жизни начинали свой ход вновь, причем с утроенной силой. Проверять, на самом ли деле перчатка, как паразит, черпает силы прямо из моего сердца и организма, мы не стали. И не потому что у меня была великая миссия, я был ценен или уникален. Нет, просто в тот день, когда я вслух высказал предположение о том, что доспех Первородного вытягивает из меня жизнь взамен на силу, Лу на полном серьезе запретила мне этой перчаткой пользоваться. Ну, только в самых крайних случаях.