Помоги проекту - поделись книгой:
– Ненавижу лестницы… – пробормотал рядом О́дин. – Все нервы на пределе, так и ждешь, вот-вот башку сверху снесут…
Лестницы на соседние горизонты не всегда были именно лестницами. Иногда это был широкий транспортный пандус в четыре пролета, опоясывающий опорную колонну квадратного сечения, иногда – обычная узкая лестничная клетка из восемнадцати-двадцати пролетов. При этом – вся конструкция обязательно утоплена в стену, за пространство галереи, чтоб не загромождать. И если с прохождением пандуса проблем нет – двигайся парой, удерживая под прицелом угол колонны наверху – то лестницы, один из самых сложных элементов работы, предъявляли жесткие требования к физухе бойца. Это ведь не просто так, шаг за шагом наверх подниматься, это целая акробатика. Работа идет на корточках, тело максимально низко, колени на одном уровне с головой; иначе тот, кто находится выше – а то, что там кто-то есть, всегда должно предполагаться априори, – увидит макушку поднимающегося человека и отработает. И при такой акробатике, когда на тебе еще двадцать-тридцать кило боевой загрузки… Так что Один нисколько не преувеличивал – самый гадский элемент, лестница.
– Злодей, начинайте, – убедившись, что пространство вокруг
обезопашено и в разгар работы неожиданных сюрпризов в задницу не будет, скомандовал Серега. – Остальным заткнуться и замереть. Укрылись! Тишину поймали!
Первым делом – контроль верхней площадки, той, что следующим этажом. Это работа для группы прикрытия. Если не законтролить, то противник, чуть перегнувшись за край, сразу увидит ноги нижестоящего человека. Выстрел, боец падает, дальше сразу дострел. Минус один. Освободившись от рюкзаков, Тринадцатый со Шпионом улеглись у самой первой ступени, взяв под прицел дыру меж лестничными пролетами над головой. Теперь стоит там появиться противнику – встретят в два ствола. Законтролено. Злодей и Немой – над ними, готовые мгновенно подхватить ребят за эвакуационные петли на разгрузе и рывком помочь подняться, уйти из зоны поражения – это если граната сверху упадет. Остальные на безопасном расстоянии, за исключением пары заходящих, Енота с Прапором.
Злодей, ухватившись за петлю Тринадцатого, огляделся, убедился, что Шпион тоже законтролен – и дал отмашку. Енот и Прапор, сдвинувшись максимально близко к стене, начали осторожно подниматься. В сумраке лестницы они походили на огромных крабов – правое колено на одном уровне с головой, движение боком, вперевалочку, да еще и ствол с фонарем вверх торчит, как здоровенная клешня… Страхуя друг друга – забрал ступень, принял сектор наверху, подождал, пока напарник поднимется на одну-две выше тебя и сменит на контроле, и снова вперед, проходишь следующую пару ступеней, – они добрались до промежуточной площадки. Короткая остановка, смена – теперь по лестнице поднимается пара Шпион-Тринадцатый, а Енот и Прапор лежат. На следующей площадке опять смена. И так – пролет за пролетом, площадка за площадкой до самого верха.
Группа скрылась, и теперь лишь отблески фонарей, мелькающие сверху, да доносящиеся иногда шорохи говорили об их активности. В транзитной сразу повисла непроглядная тьма. Бойцы зашевелились, опуская УПЗО, Серега, укрывшись за ребром тюбинга, тоже умостил очки на глазницы черепа и включил инфракрасную подсветку. Прибор был рассчитан для зрения накоротке – широкий угол обзора, дальность подсветки порядка двухсот пятидесяти метров. Все, что дальше – тонуло во мраке, но для УПЗО этого достаточно. Есть необходимость видеть дальше – используй бинокль или монокуляр. Или оптику оружейную.
Картинка появилась сразу же, сочная черно-бело-зеленая в режиме ПНВ. Погоняв прибор, переключая из одного режима в другой, Серега убедился, что чужих рядом нет. Бойцы, осматриваясь, тоже крутили головами. Опознание реализовано предельно просто – у каждого бойца на шлеме и броне закреплена специальная метка. У командира – треугольник с цифрой «31», индексом обоймы; у замов – квадраты и номер группы, которой командуют; у комодов – кружки и индексы отделений: «3-1», «1-2» и так далее. А у бойцов – просто индекс принадлежности к отделению, без всякой геометрии.
Следующие двадцать минут прошли в полной тишине. Медленно текли минуты, тьма, наползая, обволакивала людей, лезла в мозг, пытаясь зацепиться там ледяными своими ручонками… Так было всегда, стоило лишь выйти из Дома. Однако пройдет немного времени и восприятие изменится. Пока же… пока оставалось терпеть и гнать ее от себя. И слушать. Слух в Джунглях зачастую важнее зрения…
Нарушил тишину Букаш. Прошуршав вдоль стеночки, опустился рядом и, сунувшись губами в ухо, зашептал:
– Серег, у меня на тылах Один с пацанами. Сейчас вышел на меня, говорит – шумы какие-то слышит. Но движухи ноль, пусто в галерее. Он уж и так и сяк с наушниками извращался – но опознать не смог.
Серега нахмурился.
– Вообще ноль?
– Ноль. На всем пространстве до изгиба. А изгиб в двух сотнях…
– Останься тут, я проверю.
Стас с бойцами сидел в некотором отдалении, шагах в пятидесяти. Подобравшись сзади, Сотников тронул его за плечо и опустился на колено за спиной. Комод, оглянувшись, коротко дернул головой – и снова уперся вглубь галереи, перебирая режимы УПЗО. Некоторое время они на пару вглядывались и вслушивались во тьму – но никакого движения высмотреть так и не сумели.
– В чем дело? Что за паника? – спросил наконец Серега.
– Не пойму… – покачал головой Один. – У меня стойкое ощущение, что за нами наблюдают. Минут пятнадцать уже. Ну, сам знаешь… словно волоски на затылке топорщатся. И звуки этакие… как будто в самой глубине. То ли шорох, то ли постукивание, то ли шаги осторожные… Я уж глядел-глядел… пусто. А шорохи все равно слышу. И не крыса это, точно.
– Верха проверял? – Серега ткнул в потолок, имея в виду трубы вентиляции.
– Первым делом. Никого. На трубах пусто, а внутри… – комод пожал плечами. – Они здесь узкие, человеку не протиснуться. Разве что ящер…
– И галерею смотрели?
– Вперед пролезли шагов на сто. Букаш велел. Ничего. Но вернулись на место – и снова началось… И все время оттуда идет, из глубины.
Серега кивнул. Организм в паутине меняется, входя в боевой режим, становится более чутким.
– Сейчас слышишь?
– Нет. Затихло, как ты пришел.
– А вы? – Сотников обернулся к бойцам.
– Я ничего, – помотал головой Карабас. – Ты не обижайся, Стас, но, кажись, нервишки у тебя...
– Постоянно же в напряге. Ждешь боя с минуты на минуту. Вот и мерещится, – поддержал Дед.
Один фыркнул, одарив Артема тяжелым взглядом – типа, в параноики меня записали? – но смолчал.
– По общему каналу связывались? – спросил Серега.
– Гришка вызывал. Тихо.
– Ладно. Ждем. А ты слушай. Чуть что – сразу доклад. Если угроза – бейте, потом уже разбираться будем.
Стас кивнул.
Вернувшись назад и отослав Гришку, Серега умостился за свое ребро и задумался. Давно известно, что тьма и тишина – особенно если заодно работают – разные шуточки с мозгами способны крутить. Сознание человека само заполняет тьму, населяя ее неведомым. Установленный научный факт. Тут тебе и движение смутное на пределе, и шорохи, и фигуры призрачные… Но это при одном условии – если ты один. Если толпа – как отрезало. И если один в паутине что-то чует, а второй нет – вполне может означать, что у первого слух получше. И восприятие.
С другой стороны… Понятно, что это не буратины – те бухают по бетону только в путь, неслышно красться не умеют. И не кадавры. Они хоть и могут тенью скользить – но галерея чиста на сотню шагов. Тогда что остается? Что-то мелкое. Из живности. Во всяком случае, пока опасности нет. А появится – там и среагируем.
– Один – Карбофосу, – обрывая мысли, на канале вдруг обозначился Стас. Вышел не по общему каналу, по закрытому командирскому – и в голосе его слышалось столько растерянности, что Серега мгновенно насторожился.
– На связи!
То, что сказал комод, не лезло ни в какие ворота.
– Я не знаю, командир… может, и нервы у меня… Но я ребенка видел!.. – голос у него был напряжен, аж подрагивал.
Серега опешил от неожиданности. В Джунглях всего можно ожидать… но ребенок?! Неужели Кирилл, сын Светланы Ильиной? Жив еще? Спустя целый месяц!..
– Сейчас видишь его? Приглядись! – тут же запросил он. – Да внимательней смотри!
– Уже нет. Но бля… я тебе клянусь! Движение в галерее ухватил, шмыгнуло что-то! Пригляделся – а там мелкий за ребром сидит!.. И один, без никого! Я только общие контуры уловил, силуэт – но это точно ребенок!
Это было невозможно. Настолько невозможно, что Серега даже растерялся. Ильины отстали от мотовоза по дороге на Плантации, в северной транзитной галерее. Если где искать – только с той стороны. Как мог ребенок в одиночку пройти десятки километров Джунглей и оказаться с запада от Дома?!.. Даже если по Кольцу – это как должно повезти?! А вода? А провиант? Разве что запасы с собой… Но если это и впрямь Кирюха – а кому еще здесь быть? – что делать ему, Сотникову? Останавливать экспедицию и высылать на поиски группу? Или вставать на привал, вызывать поисковиков и ждать? А если на железяк нарвешься? Хотя на домашнем горизонте зачастую контрóллера на сутки-двое пути не встретишь – раз на раз не приходится. Встреча с врагом – это бой, риск потерять людей. И тогда экспедиция под угрозой. А приказ меж тем получен ясный. Но и пацана тут оставить – тоже, знаете ли… Серега едва представил, что чувствует сейчас ребенок – тошно сделалось. Напуган до полуобморока, не иначе. Никак нельзя его тут бросить.
Впрочем, мелкого сначала выловить нужно, а уж потом решать.
– Карбофос – Одину! Бери своих и за пацаном! И Тундру возьми! Учти, он сейчас каждого шороха ссыт! Как бы и вас за контрóллеров не принял! Ты голосом подманивай, если увидишь! Покажи, что ты человек, а не кадавр! Как понял?
– Понял, командир. Принял. Работаю.
Пока Стас прочесывал галерею, Серега пару раз попытался связаться с Домом по кабелю, но не преуспел. Что было довольно странно – кабельное хозяйство здесь, в районе Кольца, сохранилось неплохо, а тем более в транзитной галерее. Однако Знайка с Мудрым как ни колдовали – так и не смогли дать устойчивую связь. Шипение, помехи, кваканье в трубку – на этом и все.
– Черт знает что за дела… – озадаченно развел руками Мудрый. – Вообще, тут связь всегда устойчивая. Десять километров от Дома. Может, провод где оборван. Не иначе, железяки опять постарались.
– Так они когда приходили! Месяц тому!.. – проворчал Знайка, продолжая терзать трубку. – С того времени коммунальщики должны уже починить! Пройти с проверкой до самого Кольца! Обленились нахрен!
– Они и проходили, – вступился за Слюсарева Мудрый. – Судя по звуку – это не просто обрыв. Словно несколько жилок еще целы – но этого мало и сигнал лишь частично проходит.
– Ладно, черт с ним, – решил Серега. – Нет – и не надо. Приведут пацана – встанем на привал. Ничего страшного, сутки потеряем. Не горит. Выделим группу, отведут. Заодно и про обрыв скажут.
Не тут-то было. Вернувшийся через полчаса, Один доложил, что в галерее пусто. Пацана и след простыл.
– Мы и по транзитной полтыщи метров прошли, и в коридоры боковые совались. Нет его. Тундрыч говорит – удрал.
– Ринат?.. – Сотников повернулся к следопыту.
– Есть след, – кивнул Тундра. – Но слабый. За ребром точно мелкий сидел. А потом как по галерее побежал – так и пропал. На бетоне следы вообще не очень читаются… От слова совсем.
– И что делать? – спросил Букаш.
Серега, чувствуя себя в этой ситуации абсолютно беспомощным, молчал. Понятно, пацан с перепугу либо удрал дальше по галерее – либо забился куда-нибудь в дыру или в боковом коридоре спрятался. Попробуй теперь найди… Страшно ему. Сердце колотится, в пятки ухает, словно у зайчишки, паника не даст к людям выйти. Вроде и свои видятся – а вроде и чужие. Тем более, если он за этот месяц успел уже горюшка хватить. И ведь успел, судя по всему, раз без матери. Он теперь как волчонок – ничему не верит, никому не доверяет. Времени кучу убьешь, прежде чем выловишь. Да и получится ли? Хуже всего если поймет, что это его ловят. Дернет в паутину – только и видели. И тогда не просто пользы не сделаешь – больше навредишь.
Деваться было некуда. С одной стороны – отсутствие связи и бесперспективность дальнейших поисков; с другой – приказ. Тем более и Злодей уже прошел лестницу и ждал на сорок восьмом горизонте. Там пока чисто – но как всегда в паутине обстановка могла измениться мгновенно. Нарвался на патруль, завязал бой… а там и всех собак с округи на себя собрал. Можно в такую жопу встрять, что шагу не сделаешь. Пока путь свободен – нужно идти. Но при малейшей возможности выйти на связь с Домом и по ребенку доложить. Пусть собирают людей, выставляют посты на Кольце и тщательно шерстят. Если дальше Кольца не ушел – найдут рано или поздно.
И с тяжелым сердцем Серега отдал приказ двигаться дальше.
Теперь обойма шла в обратную сторону, к Дому, но двумя горизонтами выше. Судя по физиономии Знайки, шагающего рядом, тому не терпелось попасть к гермозатвору – однако здесь Серега его разочаровал.
– До переборки не пойдем, – глянув на друга в очередной раз, не выдержал он. – Свернем за километр до нее. Не очень-то предвкушай.
Илья бросил на него сердитый взгляд, но промолчал. Ибо нехрен. Упавшая переборка для научника – как и Люк, загадочная и непреодолимая. Словно красная тряпка для быка. Пройти по галерее до нулевого километра и выйти над Домом не представлялось возможным – третий километр транзитной оканчивался тупиком, ход преграждала многотонная переборка. Так же и с восточной стороны, и с северной, и с южной. Причем на всех горизонтах, где ступала нога человека, что выше, что ниже. Оказавшись рядом с любым из гермозатворов, Илья буквально терял силу воли – часами готов был возле торчать. И щупал, и пальцем колупал, любую трещинку обнюхивал… и даже простукивать пытался. Тщетно – гермозатворы молчали. И зависнуть около переборки снова, в который уже раз – ну его нахрен. Перебьется.
Отсюда до нужного коридора было недалеко, километра четыре. Тупичок тихий, машины здесь шастали редко, и Серега буквально чувствовал, как бойцы понемногу расслабляются. Чуть свободнее движения, уже не так напряжены, даже разговоры пошли. Впрочем, одергивать не стал. Пускай. На марше надо с умом работать. Если есть возможность вожжи отпустить – отпусти. Что, конечно, не касалось передового и замыкающего дозоров.
Этот участок освещался – там, где ветвились от транзитной второстепенные коридоры, под потолком горели лампы. Их меняли время от времени проходящие обоймы: во-первых, подсветить опасные места, где можно нарваться на засаду, и во-вторых, создать эдакие островки света в темном царстве, куда могли выбраться потерявшиеся в паутине люди. Имелась на этом отрезке и своя аварийная капсула. И вот тут Серега снова невольно подумал о Светлане – ведь могли же в такую капсулу забраться, дождаться помощи. Почему не сумели?
– Ну, тут гадать смысла нет, – развел руками Мудрый, когда он поделился соображениями. – Мы ж не знаем, как было. Вдруг они не успели до капсулы добраться, на контрóллеров нарвались. Мать сразу погибла, пацан убежал… Вот и бродит, дорогу не найдет.
– Сколько ему? Лет шесть? – подал голос Гоблин. – Он разве осилит дверь открыть? В ней весу-то… Может, и хотел да не смог.
– Но это стремно, конечно, мужики… – прогудел Дровосек. – Я как подумаю о нем – выть хочется… Он же такой маленький! Жалко его… Зря мы ушли, надо было поисковиков дождаться.
Серега промолчал. Дровосек мог говорить все что угодно, на нем приказ и тридцать человек не висит. А он, командир, должен в себе это давить. Хотя и рвалось наружу, конечно, и выть хотелось похлеще Пашки. Кирюху в самом деле жалко – один, напуган до полусмерти, наверняка и голод, а того хуже – жажда… Вполне может болен, ослаб. Стоит задуматься – хоть сейчас назад поворачивай и поиски начинай.
Какое-то время они вновь двигались молча. И Сотников, насильно гоня от себя мысли о пацане, постепенно перешел к мыслям о предстоящей дороге. Больше информации – вот что сейчас действительно необходимо. Джунгли – они привычны. Знаешь, чего опасаться, знаешь, с чем дело имеешь… О Тропах же почти ничего.
– Слышь, наука... Есть какие-то сведения, куда суемся? – спросил он. – Знай, Мудрыч, что скажете? Может, кто-то когда-то ходил туда?..
Знайка со Страшилой переглянулись и Илья с сомнением покачал головой.
– Не так чтоб много… Когда я узнал, где полезем, я специально архивы поднял. Прямо скажем – мало полезного. Слухи – да… Но чтоб систематические исследования – нет такого. Отрывочно и между делом. Правда, есть одна история стремная… В Смутные Времена жил у нас в Доме некто Севрюгов. И вот этот Севрюгов вроде в тех местах бывал. Но так как был он гражданский, то и к порядку не приучен, никаких записей лично не вел. Так что опять вся инфа из разряда «одна бабка сказала».
– Ну и?.. – подстегнул Сотников.
– В последний раз, когда его видели – он как раз из Джунглей вылез. Отсутствовал несколько дней – и якобы ходил Тайными Тропами. Вернулся вроде как не в себе, напуган. Где был, что видел – ничего не сказал. Заперся у себя в отсеке – один он жил – и всё. Пропал.
– Как так? – слегка обалдел Серега. – Куда же делся?..
– А хер пойми, – развел руками Знайка. – Сутки отсек заперт стоял. Думали – отсыпается, отдыхает… Мало ли. На вторые сутки к вечеру друган его забеспокоился. Начал стучать – реакции ноль. На третьи сутки, наконец, сообразили, что дело нечисто, приволокли резак. Вскрыли – а там пусто. Ноль да хрен повдоль. Только перевернуто все вверх дном и вонь жуткая стоит. И на полу жирный такой след, слизь густая, подсохшая уже. Она и воняла. До унитаза тянется и в канализацию уходит.
– Твою мать… – крякнул Хенкель, шагающий чуть поодаль. – Вот дерьмо! А мы почему не знаем?!
– А замяли. Во избежание паники. Записи только в Оперативном, в секретной части.
– Паники?.. – нервно усмехнулся Злодей. Смена нарядов произошла сразу после выхода в галерею, уже час в дозорах работала первая группа, и потому Паша двигался сейчас в ядре. – Да я больше в жизни в Доме на толчок не сяду! За Периметр буду ходить…
– После того случая канализацию почистили и на трубу, которая уходит за пределы Дома, решетки поставили. И датчиков разных навтыкали. Теперь безопасно… – ухмыльнулся Илья. – Можешь смело на троне заседать.
– Получается, какая-то дрянь специально за ним пришла? Нашла в Доме, вылезла и утащила? – глядя на Знайку круглыми глазищами, страшным голосом вопросил Дровосек.
– Получается так…
– Как же он сквозь трубу прошел?!
– Да прямо на месте его и жрали, – сказал Мудрый. – В отсеке. Отлежалась эта тварь, переварила и ушла канализацией. Трубы, кстати, по тридцать сантиметров диаметром, я смотрел спецификации. А основная магистраль и того больше – метр.
– Чего ж ты молчал до сих пор, дубина? – нахмурился Серега, глядя на товарища. – Мы сейчас туда полезем, а я об этой херне ни сном ни духом… Ты обалдел? Информацию укрываешь?..
– Да ладно тебе… – примирительно сказал Илья. – Я до привала хотел оставить. Рассказал бы за ужином – вот бы вы обосрались…
Серега сплюнул. «За ужином…» Обалдуй. Одно слово – гражданский. Сколько лет в обойме, а до сих пор нет понимания, что командир должен все расклады сразу иметь.
– Еще что-то есть? Все вываливай.
– Есть записи о том, что Тропы соединяются в некоторых местах со Стоком. Именно через них в основную часть паутины и попадает всякая мерзость, – послушно начал загибать пальцы Илья. – Есть записи, что некоторые коридоры могут вывести в Ящик Шредингера. Информации о нем, кстати, вообще нет – ни в Оперативном, ни у нас в архивах. Только упоминание о том мужике, который выбраться смог. Есть запись, что где-то там находятся огромные крысиные гнезда. Их там как грязи… Про ядовитую плесень тоже находил. Еще есть о Голосе Глубин. Но что это – никаких пояснений.
– Серег… Может, это… ну нахер эти Тайные Тропы? – усмехнулся Злодей. – Пойдем привычно, Джунглями. Тут хоть знаешь, с чем столкнешься.
– В жопу, – буркнул Хенкель. – По мне так наоборот. Хорошо, что контрóллеров там нет. А это все – байки. – И продекламировал:
– Хорош страшилками пугать!
Рванем по Тайным Тропам!
И если вдруг припрет посрать –
Не схватят нас за жопу…
Поделиться книгой: