Гады. Старая кожа (СИ)

Часть 1

Пролог

Лэйра старательно вывела предпоследнюю букву. А на последней грифельная палочка для письма съехала в сторону, обломав заточенный кончик. Мерзкий Вепракс нарочно её толкнул, чёрная полоса перечеркнула чуть ли не треть её трудов. Пакс, предвидя эту смешную катастрофу, давно подключился к её глазам. А заодно и ввёл код доступа к её нервной системе — девчонка пока не умела владеть своими чувствами. Не могла удерживать свой особый дар. Могла выдать себя, нанеся спонтанный удар по мозгам обидчика. И тогда всё. Тогда взрослые мигом заподозрят в ней гадину. А у гадин одна судьба: на костёр. Лэйра ещё пялилась на учинённое безобразие, а в её голове уже набирал жару гнев. Медленно распухало то самое горячее яркое облачко, которое она могла почти увидеть. Не глазами, понятно — внутренним взором. Пакс тоже его видел на сетке, что постоянно висела перед его внутренним взором. Это облако распухало, поглощая то, что его собственный дар обзывал «объект Лэйра». Ещё немного, и взрыв набравшей силу злобы разнесёт мозги поганца Вепракса. Пакс почувствовал, как горделивый шепот говнюка обжег ухо Лэйры, ещё больше подогрев злость гадины:

— Сегодня отец пойдёт просить тебя для меня. Семь лет до свадьбы пролетят быстро.

Лэйра ощущала, что до запретного взрыва остались считанные мгновенья, и паниковала. Она уже не в состоянии затушить его самостоятельно. Пакс вздохнул и вторгся в лобные доли мозга подружки. Облако моментально сдулось, а Лэйра потеряла всякий интерес к Вепраксу. И на этот раз удалось избежать разоблачения — удручённо подумал Пакс, даже не думая отключаться от гадины. С тех пор, как начал прорезываться её дар, он всем своим нутром ощутил потребность в защите девчонки. Иной раз и сам злился, что собственный дар прицепился к двум малолетним сестричкам-гадинам, как клещ. Но бороться с ним было бессмысленно: дар всевидящего сильней человека, который им обладает. Это он носит в себе человеческую душу всевидящего, а не наоборот. Хлопотно до ужаса, но Пакс уже начинал привыкать к своему положению заложника.

Он прощупал грязную душонку Вепракса. Понял, что мерзавец не угомонится. Говнюк — ровесник Пакса — в свои одиннадцать лет стал законченной падалью. Руки чесались, прикончить ублюдка, да нельзя. Им с Лэйрой нужно подрасти, прежде чем они смоются из дома и найдут себе укромный уголок. А двух шатающихся детей — трёх вместе с мелкой Лэли — любой взрослый немедля схватит. И отволочёт к каштартану своей провинции. Дети в их землях не могут быть бесхозными бродяжками. Слишком дорого даётся матерям их рождение, чтоб так-то разбрасываться главным достоянием людей: подрастающими потомками.

Всеведущий в голове не стал дожидаться очередной гнусности Вепракса, что так и просилась наружу. Он переключился на объект «Учитель» и поднажал на него — Пакс не стал спорить с собственной башкой. Младший жрец, что учил их письму и счёту, был добряком. И слегка лопух, что в их приграничных воинственных районах сразу бросается в глаза. Но сейчас Вепракс взвыл кабанчиком, за которым гоняются с кухонным тесаком. Даже в этом он самая мерзкая слякоть — злорадно подумал Пакс — и грязный врун. Из пальцев учителя ухо вылазит слегка розовым — не то, что у скорого на расправу папаши Вепракса. Там уж такая плюшка напомаженная получается: красная, пухлая — сплошное загляденье.

— Ой-ёй-ёй! — противно визжал Вепракс, будто припечатанный раскалённым клеймом. — Пустите! Больше не буду!

— Поди прочь, — молвил учитель и разжал пальцы, подчиняясь приказу всеведущего.

Краем глаза Пакс видел, как женишок приплясывал на цыпочках, а теперь плюхнулся на колени. Всеведущий не позволил слюнтяю встать на ноги — погнал его на карачках к двери. Всеведущий не видел стоящей причины для такого воздействия на мозг говнюка, но мешать своему носителю не стал.

— Жаль парня, — чересчур серьёзно опечалился Пакс. — Бедолага ещё не знает, чем ты станешь его лупить, если жрецы вас окрутят. Есть ради чего семь лет счастья дожидаться.

— Заткнись, дурак, — процедила Лэйра сквозь зубы и закусила вырывающийся смешок.

Она родилась день в день с его сестрой Паксаей. Мать Лэйры потеряла молоко. И тогда матушка Татона взялась кормить обеих пигалиц — Паксу было четыре, но он всё отлично помнил. Всеведущий в нём уже проснулся, и он стал резко взрослеть. Теперь-то девчонки большие — уже восемь стукнуло — а он давно перестал чувствовать себя беззаботным мальчишкой.

— Твой отец откажет, — еле слышно пообещал он, уткнувшись в свою дощечку носом.

— Знаю, — шепнула в ответ Лэйра, склоняясь над испорченным упражнением. — Он презирает его папашу. Он скоро прогонит его со своей земли — вот увидишь!

— Не поэтому, — бубнил Пакс прямо в дощечку. — Твой отец не плебей какой-то, а каштар. А потомственный воин никогда не породнится с крестьянином. Даже если тот лопается от серебра.

— Не поэтому, — поддразнила умника Лэйра. — У меня старшая сестра не замужем…

Далёкое дребезжание гонга разорвало нудное нравоучение, летавшее над головами. Учитель замер. И сделал такое лицо, будто тем гонгом лупили прямо по его башке. Бедняга. Он пришёл в их городок лишь в прошлом году. Не разобрался ещё до конца: что оно такое — это их пограничье. Нет, он понимал, что люди здесь не такие, как везде. И в каждом местном городке живёт по несколько воинов-каштаров, что обучают простых парней отбивать набеги. Но знать — не видеть. А потому он так и остался стоять с разинутым ртом, пока его ученики вылетали в дверь вспугнутыми птичками. Но, не метались по улице, бестолково вопя. Не лезли по щелям, а бежали точно туда, где должны были быть.

— Прибью! — грозно предупредил Пакс, чтобы Лэйра не своевольничала, а бежала домой.

Он вложил в её непутёвую головку жёсткий приказ и унёсся в воинский дом. Там уже, наверняка, вовсю хозяйничали пятеро каштаров — раздавали оружие мужикам и женщинам, что покрепче. Душа Лэйры рвалась вслед другу, но ноги сами повернули к дому, заплетаясь одна об другую. Пакс на бегу разглядел её глазами старшую сестру Лэрис, что блажила с крыльца их дома, подпрыгивая и размахивая руками:

— Давай скорей, непутевая!

После смерти второй жены каштара Лэрина старшая дочь стала хозяйкой в доме — он не пожелал брать третью жену. Лэрис и её старший брат Лэкос осиротели десять лет назад. Через год Лэрин бился с имперцами где-то далеко на юге. Привезли его оттуда чуть живого. А в селение как раз пришла Нуфия — молодая лекарка небывалой силы. Многие из тех, кто по всем прикидкам должен был умереть, в её руках оживали. И лишь совсем пропащим не могла она помочь, страшно печалясь о своём несовершенстве. Каштара Нуфия поднимала долго — никто уже не верил, что встанет. Но он встал, вновь войдя в полную силу. И не отпустил лекарку от себя, добиваясь её отчаянно. А через год родилась Лэйра. Четыре года в доме каштара Лэрина всё плясало от счастья. Лэкос и Лэрис полюбили мачеху. А потом она родила малышку Лэли и умерла. Их селение славилось на всю округу своей лекаркой, которая не сумела спасти себя саму. Лэрис очень сильно старалась, но в двенадцать лет, как не пыжься, матерью младшим сестрёнкам не станешь. А теперь — в шестнадцать — она и вовсе скоро уйдёт. Ей найдут мужа из сословия каштаров. А потом…

Пустые мысли вовсе не отвлекали — до странного мирно текли где-то глубоко в душе. Пакс уже добежал до воинского дома, но остановился на его пороге, поражённый в самое сердце одним коротеньким словом: армы. Об этом толковали внутри каштары. Пакса они и не заметили — невелика птица. А он мигом скользнул в сторону, давая дорогу трём вооружившимся мужикам. Прижался спиной к каменной стене воинского дома и сосредоточился. По счастью, распознавать армов он умел. Всеведущий в нём запоминал любую мелочь, стоило ту хоть разок увидать. Настоящего арма он однажды видал в обозе, что проезжал через их земли. Как всегда тихо дремавший всеведущий мгновенно проснулся. И выбросил на сеть внутреннего зрения первые строчки опознавательного текста: МБ-БПБМ, внешние параметры — высыпалась колонка цифр.

С этим Пакс уже разобрался. МБ — многофункциональный боевик. БПБМ — боевое подразделение биомутантов, как назвали порченных их древние создатели до конца света. Он и сам был таким же порченным. То есть созданным специально для каких-то особых нужд. Не сам он, конечно — с конца света прошло почти пятьсот лет. Его древний предок, от которого и пошёл род порченных, как их нынче называли люди. Только звался Пакс не БПБМ, а того более угрожающе: МСДАП-1131-СС-033. Вот таких-то порченных люди и прозвали всеведущими. Хотя, на самом деле, он был манипулятором сферы доступа абсолютного проникновения и стабилизатором системы. Что означали цифры, Пакс пока не знал, да и не особо торопился узнавать — не к чему. Никакой весомой пользы с того знания не было. А вот то, что тогда — при первой встрече с армом — последовало за перечислением его роста, веса и прочей дребедени, знать бы следовало. То, что всеведущий обзывал функциональными параметрами. Наверняка, эти колонки цифр с прочими странными знаками, означали что-то очень важное. Что-то тайное, касающееся воинского дара армов — непобедимых бойцов, спасших нормальных людей от упырей и людоедов после конца света. Но учиться этому тайному Паксу предстояло долго и трудно.

Сейчас же по сетке дара пробежало предупреждение, что пятеро объектов «арм» обнаружены на северном участке городской стены. В душе всё оборвалось и противно заскакало где-то в животе. Пакса затошнило от страха: он-то сейчас торчал у южной. И все остальные носились тут же. Ведь большой отряд имперцев готовился к штурму именно здесь, где находились ворота. И возглавляли его четверо армов — каштары, небось, уверены, что это и всё. А порченные всех обманули, и впятером зашли с другой стороны. Что им какая-то там стена в несколько метров — на один зуб. Армы перемахнут её, ровно птицы. Всеведущий, что добросовестно изобразил неровный прямоугольник города, подтвердил: да, перемахнули. А сейчас разделились на две группы и продвигаются по разным улицам. При них несколько простых воинов, которых, видать, армы самолично втянули на стены — без них те до сих пор бы колупались.

Это Пакс предположил, уже вовсю работая ногами. Он нёсся обратно, к дому Лэйры, предчувствуя, что главная беда сегодня стрясётся именно там. Почему? Да всё просто: у Лэйры есть старшая красавица-сестра, за которой и пришли в их городок. За ней, и за прочими невестами, которых армам удастся умыкнуть. В Империи та же беда, что и в их маленьком восточном цээрате: детей рождается мало, а девчонок и того меньше. На всех не хватает, вот имперцы и таскаются на восток за девушками. Гады!.. Гады — толкнулась в голову острая обжигающая мысль. Ладно, пусть Лэрис — до неё Паксу нет никакого дела. В конце концов, не в рабство загремит — имперцы такого сроду не допускали. Станет женой высокородного арма, а не какого-то там крестьянина или мелкого торгаша. Богатой влиятельной супругой владетеля имперского округа.

А вот Лэйра — коли полезет защищать сестру — погорит! Стоит армам учуять в ней щупа — или попросту гадину — они даже на костёр её не поволокут. Сразу прирежут и без всякой жалости к маленькой девчонке. Щупов армы боятся пуще… Да, только их одних и боятся. Надеются, что всех перебили после конца света. Но, кое-кто выжил, как праматерь покойной Нуфии, что передала свой дар обеим дочерям. Жаль, что вырастить их не успела — свалила эту ношу на Пакса. А он и сам не понимает, как правильно их учить быть щупами. Только и может, что следить за каждым шагом Лэйры, как пёс какой-то.

Вот и сейчас он тревожно следил за перемещением её светящейся точки по сетке внутреннего зрения. Лэрис, прихватив сестёр, тащила их к схоронке для женщин. Таких в городе несколько штук. Но, ожидая имперцев с юга, женщины с девчонками собирались как раз в двух северных. И три арма уже добрались до одной из них. Лэрис дунула к другой, но два объекта «Арм» уже выходили ей наперерез — и от дома-то далеко не убежали. Вот сейчас они увидали армов — резко развернулись и кинулись обратно под защиту родных стен. Армы не стали бросаться на них с ходу. Нет, они как-то подозрительно неспешно нагоняли добычу, видать, игрались с ней, падлюки. Пакс и сам уже достиг соседнего с каштаровым дома. Скоренько перемахнул через его ограду. Он не собирался лезть на рожон. Да и всевидящий не позволит — подлец это может, стреножив своего носителя. А вот как-нибудь исхитриться и выдернуть со двора Лэйру с Лэли можно попробовать.

Простыми людьми он давно наловчился командовать, и те подчинялись ему, как собственные пальцы. А вот с армами не всё так просто. Всевидящий его когда-то уже предупреждал: программа, заложенная в них, позволяет МСДАП-1131-СС-033 манипулировать объектами «арм» в достаточно широком диапазоне их командного кластера. Но, этот процесс для биомутантов является двухсторонним. Как ни странно, Пакс сразу понял, о чём речь. Это простые люди не ощущают над собой насилия, если не особо борзеть и не напирать на них грубо. А вот порченные такие штуки вполне даже чувствуют — с ними нужно действовать крайне осторожно. Особенно с тем, кто и в последнюю секунду до полного подчинения всевидящему способен прибить его, как муху.

Он залез между оградой и густым кустарником, что рос вдоль неё. Осторожно высунул макушку, надеясь, что армы его не засекут. Лэрис как раз втолкнула в ворота Лэйру. Чуть не сбросила на неё испуганную малышку Лэли, что тащила прежде сама. Захлопнула за ними ворота, крикнула:

— Беги!

А сама прижалась к створке спиной — в руках Лэрис сверкнули сабли. Она была очень отважной девушкой — подлинной каштарией. Отец многому научил свою старшую дочь ради таких вот минут, когда он не сможет её защитить. И вот она приготовилась защищать своих младших до последнего. А эта младшая… Ну, дура дурой! Лэйра пятилась спиной к крыльцу не в силах повернуться спиной к опасности. Лэли висела на ней мартышкой, закинув ножки за спину. Она вздрагивала на каждом шагу, но молчала, как рыба. Лэйра всё так же спиной вперёд полезла на крыльцо, шаря одной рукой по нагретым каменным ступеням. Хорошо ещё, дочери каштара Лэрина ходили только в коротких кертах выше колена. Их рукава и подолы не имели разрезов, чтоб не цепляться, за что попало. И штаны у них не липли к ногам так, что не побегать в них, не попрыгать. И башмаков они не носят — только сапожки. Удирать в такой одежде — самое милое дело. Лэйра и сейчас должна была бежать… Но Пакс буквально впитывал в себя это её чувство: сестра всё никак не отпускала подругу. Там, за оградой на неё наплывали громадные тела проклятых армов — нечеловечески могучих воинов.

Пакс и сам, было засмотрелся, но Лэйра не дала ему передышки. Она оторвала от себя Лэли, усадила сестрёнку за глухое ограждение крыльца и потребовала:

— Сиди тихо. Я только одним глазком. Я быстро.

Идиотка метнулась, было, к забору.

— Не выйдет, — спокойно покачал головой арм, что беззастенчиво разглядывал Лэрис.

Та выдвинула вперед левое плечо и согнутый на уровне груди локоть. Длинный кинжал лег поперек грудок — умничка успела выровнять дыхание. Сабля смотрела в землю, продолжая собой опущенную правую руку — противнику за девичьим телом она была как бы невидна. И тут Лерис трижды крутанулась вокруг себя! Сабля трижды просвистела по ногам, по поясу и по груди, этого здоровяка, но он… Он даже не отпрыгивал — перетекал на полшага назад, не шевельнув ни клочочком тела. Лэрис тотчас отпрянула на прежнее место в прежнюю стойку.

Пакс зауважал отважную каштарию, а всевидящий уже взял власть над старшей гадиной. Он так наподдал Лэйре, что та молнией метнулась к Лэли. Подхватила малявку и помчалась за дом.

— Неплохо, — поздравил Лэрис арм, задумчиво сощурившись.

А та вдруг сделала обманный выпад во второго арма. Тотчас ушла в перекат, полоснув саблей по его ногам. Пакс даже не заметил, что уже стоял в полный рост на ограде. Зато отлично разглядел, что спустя мгновение второй арм уже прижал коленом к земле Лэрис. Прихватил обе её тонкие руки, из которых тут же выпали сабли. Это был сложный приём, но не против армов. Лэрис было шестнадцать. Она была вёрткой, но слишком хрупкой девушкой с малым весом. А у этого воина нога чуть ли не толще её тела.

— Отец был прав: мне пора жениться, — небрежно бросил приятелю этот второй.

Он уже скрутил руки девчонки. А теперь без малейших усилий подхватил брыкающуюся добычу на руки.

— Соплячка, — ответил второй, оглядываясь. — Не разродится. Армом так уж точно. Задница слишком тощая.

— А мне не к спеху, — возразил наглый женишок, поведя плечами, будто у него там всё затекло под доспехом. — Подожду пару лет, — склонился к Лэрис и пообещал: — Мой сын будет хвастаться своей отважной матерью перед друзьями.

— Мой арм! — завопил вывалившийся откуда-то имперец. — Закончили! Двенадцать девок. Три бабы. Рожавшие, но совсем молоденькие. Пятнадцать получилось.

— Шестнадцать, — возразил второй гад. — Никого там зря без нас не побили?

— Неа. Тех сопляков, что были при бабах, мы скрутили. Так, пяток рыл начистили. Но, кровь не пускали, не дай бог.

— Правильно, — одобрил победитель Лэрис, унося её прочь. — Пусть нам девок нарожают.

— Кстати, — вспомнил второй. — Там, во дворе пара малявок.

— Зачем нам соплячки? — подивился его приятель, не сбавляя хода. — Договорились же не связываться.

— Похоже, это сестрички твоей невесты, — хмыкнул памятливый арм. — Три девки в семье. Отменная кровь. Не стоит упускать.

Ты даже не представляешь, что это за кровь — злобно подумал Пакс, огибая дом каштара. Он направил Лейру к старому лазу под стеной, который они прорыли в малолетстве. Лаз вёл на соседний двор. А оттуда можно было перебраться и на его подворье. Считай, в его-то доме их никто не достанет. Уж всевидящий-то заблаговременно позаботился об укрытии на такой случай.

— Всё будет в лучшем виде, мой арм! — принеслось со двора, — Эй, Китис! Давай сюда! Девки вон туда вправо поскакали! Тока не спугни малявок! Нежно надо брать…

Пакс не успел. Чуть-чуть, но Лэйре этого хватило. Та уже протолкнула в нору Лэли, но сама не рискнула последовать за малявкой. Побоялась, что подоспевший имперец ухватит её за ногу. Уже выбегая к ней из-за дома, Пакс услыхал какое-то противное масляное бормотание:

— Не бойся, красотка. Иди ко мне. Ух ты, какая важная цыпа!

Пакс отлично ощущал огненное облако, что росло в голове скукожившейся у лаза гадины — она заткнула его собой. Она ничуть не напугана — она страшно злится. А гадины злятся быстро. Так быстро, что порой не замечают, как убивают людей. А когда гадина очнётся, то переделать что-то уже поздно. Вот так они и попадают на костёр, ведь гоняться за ними будут — если узнают — всю их жизнь. И везде: по всем цээратам, по Империи, по всему миру. Выход есть: мысленная оплеуха всевидящего, чтоб она угомонилась. Но Пакс отчего-то не стал вмешиваться. Просто замер за спиной придурка, что не знал, на кого вздумал охотиться. А Лэйра вдруг закрыла глаза и шикнула на своё непослушное облако — то мигом сжалось в комочек. Облако и так-то было тяжёлым, а этот маленький, нестерпимо яркий шарик весил во сто крат больше. Над её головой уже нависло что-то громадное, тёмное и жадное. И желала вся эта чудовищная муть заполучить не кого-то, а их с Лэли. Всевидящий хотел, было помочь, но Лэйре не пришлось даже поднатужиться — шарик исчез, едва она столкнула его с места, думая о жадной темени.

Жуткий вопль заставил подругу распахнуть глаза. Свернувшийся гусеницей имперец хрипел, схватившись за голову, и раздирал пальцами виски. Лэли за оградой завизжала, как резанная, захлёбываясь плачем. В ушах гадины звенело, голова после мысленного удара кружилась. Пакс прыгнул к ней, отвесил пару пощечин — стеклянные глаза Лэйры снова ожили. Он с силой развернул одеревеневшую девчонку и пропихнул в лаз — ещё и ногой по заднице помог, чтоб шевелилась.

Едва успел перемахнуть ограду, как во дворе каштара загомонили и чем-то загремели. Пакс привычно надавил, где надо, в головке Лэли, и та мигом стихла. Он подхватил младшенькую гадючку и побежал вдоль забора к дальней стене. Там никаких нор не было, и он чуток запаниковал: как перебраться на свой двор, непонятно. Нет, самому-то легко. А вот перекинуть девчонок будет трудновато — не додумал он как-то свой план. И всевидящий — падлюка — не подсказал вовремя. А там, на оставленном дворе вовсю бегали и орали, разыскивая непонятного убийцу. Ещё чуть-чуть, и они полезут сюда — взрослым-то мужчинам двухметровый забор перемахнуть просто. Пакс обернулся — там, где они перебрались сюда, над оградой вылезла башка имперца, закрутилась туда-сюда. Он тотчас заорал себе за спину, что нашёл. Нашёл-нашёл — холодно поздравил его Пакс, окончательно смирившись, что бегать уже поздно. Он осторожно опустил на землю Лэли — Лэйра присела рядом с сестричкой, обняв ту, будто прощаясь.

А всевидящий уже готовился убивать всякого, кто осмелится приблизиться к нему ближе, чем на пару десятков шагов. Со своим облаком Пакс научился управляться давным-давно. Даже громадные тигры-переростки умирали от его ударов в считаные мгновенья, а люди… На них он ещё не упражнялся. Но никаких терзаний по поводу первого раза не было. МСДАП-1131-СС-033 без лишних колебаний отмечал количество целей. Генерировал и распределял энергию для множественных ударов в зависимости от размера и прочих характеристик каждой цели. Обнаруживший их имперец, что лез через ограду — это одно. А, скажем, арм, что разом взлетел над ней и приземлился, почти не согнув железных коленей — совсем другое. Он был ещё совсем молодым, но уже по-взрослому высоким и широким в плечах. Рядом с ним тотчас опустился на землю второй арм — тоже почти мальчишка. Они переглянулись и мягко, упруго заскользили к Паксу.

Пять. Четыре. Три — вёл отсчёт всевидящий. Да выбрасывал на сетку внутреннего взора какие-то ненужные сейчас цифры с буквами. Пакс и без них прекрасно чувствовал каждую секунду. Да и каждое острое шевеление жгучего мысленного огня, готового вырваться из головы и разорвать мозги врага. Но, он не успел. Не потому, что просчитался — на него внезапно выплеснулось целое море чужого холодного едкого огня. Наверно, именно таким древние сотворили конец света — мелькнула в голове прощальная мысль, когда весь мир вокруг потонул в этом море.

Глава 1

Всё, лафа кончилась

Дон преотлично изучил свою гадскую, но благородную натуру. И с полным правом человека учёного ожидал от себя чего-то большего. Как минимум, он должен был на всё наплевать и вернуться к прежней разгульной жизни студента-холостяка. Как максимум, наплевать на всё, развернуться на сто восемьдесят и вернуться из Москвы домой. И клал он на институт — академка «по семейным» практически в кармане. Но он, как последний папа Карло, выстругал самый деревянный подход к решению непростой, но житейской проблемы. Единственно верным был первый шаг: на всё наплевать. А дальше непонятный выверт: взять билет и двинуть на юг. Окунаться в море и в приключения, хотя назвать так ЭТО можно лишь с натяжкой обстоятельств на потребности. Всё ж заранее известно: доберётся до моря, станет заливаться бухлом и цепляться за случайный перепихон. Короче, он просто едет туда и доводит себя до состояния тупой усталости. Или заводит себя же в дебри новых проблем…

— Пятое купе, — вежливо оповестила шикарно прикинутую мадам натасканная на фатализм симпотная тётка в форме РЖД.

Дон подключился к внешнему миру и обнаружил, что сигарета дотлела. Он стрельнул бычком в щель между пироном и вагоном. Подкурил новую, разглядывая свалившуюся на голову попутчицу. Высока, стройна. Костюмчик, наверно, весит с двадцатилетнюю стипуху Дона. Где-то под сорок, но выглядит шикарно: мордашка вылизана и выглажена. Очень красива, хотя косметики на ней крохи. Да и красота не журнально-обложечная, а какая-то… Словом, нормальная, живая. В глазах кипит страстное желание зашипеть на проводницу. Это понятно: такие цацы, если и снисходят до поездов, то в вагон люкс. А обычная человеческая купешка предвещает дамочке совсем уж лишнюю в её жизни, неуместную смену обстановки. Потому и тянет её погавкать. Но безальтернативно среднестатистическая тётка одарила мученицу с шикарным чемоданом прямым и добрым взглядом. Сунула в карман электронный девайс и предложила:

— Заходи в вагон. А я подам.

Мадам глянула в щель между пироном и вагоном. Покосилась на проводницу. Ясно: высоты боится. А проводница никакая не тётка — моложе её на пятилетку. Где-то на столько же выглядит старше. Но — что самое паршивое для мадам — вполне довольна жизнью.

— Эта причёска тебе не идёт, — вдруг ни с того ни с сего вполне миролюбиво поделилась та впечатлением.

Отступила от кошмарной пропасти и достала сигарету.

— Чего посоветуешь? — моментально уцепилась за бесплатную консультацию проводница.

Выудила из кармана пачку со своими.

— Инга, — поднесла ей огонька мадам.

— Екатерина, — прикурила та, благодарно качнув головой и украдкой затягиваясь в кулаке.

— Скажешь, когда будет время. Я зайду к тебе. Порисуем, прикинем, что тебе пойдёт.

— Стилист? — уважительно поинтересовалась проводница.

— Ломовая лошадь, — невольно поморщилась мадам.

Ей с успехом удалось отделаться от маски, что прилипла к ней банным листом.

— Свой бизнес? — понятливо хмыкнула Екатерина. — Не позавидуешь.

— Значит, мозги у тебя есть, — поставила диагноз Инга. — Тиффон пьёшь? Коньяк, — пояснила она в ответ на дрогнувшую бровь собеседницы.

— Хороший? — не постеснялась уточнить та.

Дону тоже было интересно: видал-то его не один раз, а попробовать в голову не приходило — лучше каждый день кушать.

— Судя по цене, выше всех похвал. По факту, я коньяк терпеть не могу. Хрен там его разберёт.

— В подарок везёшь? — намекнула Екатерина, что не в претензии, если кое-кто погорячился с угощением.

— В подарок. Тебе.

Вышло это у Инги просто и душевно.

— У меня бабкина наливка с собой, — не чинясь, принялась отдариваться Екатерина. — Персиковая. Бабуля у меня на югах проживает.

— Вот это порадовала, — разулыбалась Инга, что и вовсе уж не лезло ни в какие рамки ни одного из её форматов. — Это я люблю. Но лишена, по причине лишенства бабуль. Сирота я, — вздохнула она и проводила взглядом окурок, поглощённый пропастью.

— Хреново, — посочувствовала Екатерина, отправляя следом свой. — Тебя перетащить, или…

— Ну, ты даешь, — вяло потрясла перед её носом гордостью Инга.

Закрыла глаза и широко шагнула, едва не навернувшись с каблуков. Когда открыла, рядом стоял преданный чемодан. Дона одарили сдержанной улыбкой и холодным «благодарю». Услужливость мужчин для неё сродни чистки зубов: крайне полезно для здоровья, но скука смертная. Итак, в его безжалостно кастрированном приключении нарисовалась первая героиня. И она в нём не героиня, а, скорей, сценарист-подпольщик. А герой геройствует в своей особой плоскости, робко калькулируя итоги всех возможных событий.

— Добрый день, — прошелестел из недр купе сдержанный юный голосок.

Когда, бросив сумку, Дон выходил покурить, этого ребёнка ещё не было. Вряд ли она влезла в окно — оперативно оценил он пигалицу лет четырнадцати-пятнадцати с оттиском интеллигентности на милой мордашке. Та собралась в клубок посреди правой верхней полки и настороженно оттуда моргала.

— Добрый, — приветливо согласилась Инга.

Видимо, твёрдо решила не терять случайно подобранный драгоценный настрой побыть приличным человеком.

— У меня верхняя, — оповестила Инга, оборачиваясь к торчащему в коридоре Дону. — Значит, одна из нижних твоя.