Помоги проекту - поделись книгой:
Зелёные прожекторы надвинулись на меня, наливаясь серебристой паволокой. Подруга серчала на опоздание и на мой запах – я заедала перегар самыми ядерными средствами. Гра-ара страшно жалела, что профукала путешествие на Мушбат. И теперь караулила каждую мою попытку слинять на сторону. Стоило Кэм заикнуться про открывающиеся возможности, и Гра-ара примчалась быстрей ветра. Зачем ей это – кромешная тайна, не стоящая траты нервов.
Рах согласилась со мной, примиряюще затренькав в расщеперенную ноздрю нартии.
– Привет, Рух-ара. Отлично выглядишь, – как ни в чём не бывало, поприветствовала я и вторую гору неудовольствия.
Та вытянула ко мне шею с сундуком, полным красивых таких перламутровых клыков. Крышка сундука распахнулась, выпустив в меня горловое вонючее шипение. Надо отдать должное девчонкам: не сдрейфили и не слиняли. Впрочем, с чего бы? Эби с Джен пылали страстным желанием полетать. Интересно полюбоваться их полётом без сёдел на тех инструментах пыток, которыми природа украсила спины нартий – небось, страстей-то поубавится. Но, не довелось: на их спинах красовались сёдла.
– А третья где? – бодренько поинтересовалась я из последних сил.
Третья глыба вылезла из-за спины Рух-ары. Но вежливо промолчала – мы не были представлены. Новая приятельница предпочла оставить своё имя при себе, согласившись на человеческую кличку. Рах добродушным мявканьем пригласила новенькую в команду.
– Я назову её Звёздочкой! – заблажила Джен на бегу сентиментальную бредятину.
Нартия задрала голову и глубокомысленно обозрела безоблачное ночное небо. Проинспектировала параметры упомянутых светил и дала добро на контакт. Я и глазом не успела моргнуть, как моя свекровушка влезла в седло, увязала себя ремнём безопасности и кинулась примерять башлык. Эби тоже была на подступах: чертыхающуюся врачиху Рух послала вверх тем же варварским способом, как некогда меня. В седле Эби первым делом присосалась к ладоням, зализывая порезы.
– Гра-ара, ты уверена, что хочешь встрять в нашу авантюру? – скрепя сердце, проявила я благородство, о чём тут же пожалела.
Башкой она махнула не сразу, чем подвесила моё сердце под небосвод. Даже чуток повздыхала, демонстрируя объёмы одолжения, с которым явилась.
– Ты скоро?! – прилетел уже с небес счастливый вопль Джен.
И я полезла на ненавистную спину горячо любимой подруги.
На дворе середина осени. У поверхности земли она, конечно, промозглая, дождливая, но вполне терпимая. А на верхотуре, да на скорости я так задубела, что не в состоянии даже мёрзнуть. Торчала на Гра-аре новогодней сосулькой и клялась себе, что больше никогда. Нартиям-то хорошо – им плевать на метеорологию в их броне. Машут себе крыльями, катаются на пузе по восходящим потокам и млеют, как малышня на ледяной горке. А меня не спасает даже калорифер, засунутый природой куда-то между печёнкой и гландами Гра-ары. Я бы предпочла залезть туда, внутрь, прямо к нему под горячий бочок! Вот только гигантский желудок нартии мне точно не пройти в изначальной физической форме.
А главное гадство в том, что нартии вздумали установить олимпийский рекорд и чешут, как заведённые, без перекуров. Муж Клор – наш любознательный нартиевед – установил опытным путем, что интенсивность физической нагрузки благотворно влияет на их внутренний подогрев. Революционная мысль.
Два дня кряду мы присаживались через каждые три-четыре часа. И лишь один раз на полноценные пять часов, чтобы нартии набили брюхо и слегка переварили обед. Равнины под фюзеляжем закончились к утру третьего дня, явив взору огромный восточный хребет. Отупев от собачьего холода и нескончаемого полёта, я давным-давно позабыла оставленную в прошлом тысячелетии Цитадель. И ощущала себя старой шлюхой, отпахавшей в обозе всю столетнюю войну целиком с запасными панталонами в котомке. Мне было безразлично: куда и зачем меня тащат. Что со мной сделают по приезду, и как это отразится на международной политике. Я профессионал, но так себя ещё ни разу не жалела! Потому, что так жестоко со мной ни разу и не обращались.
И не со мной одной. На втором полноценном привале у подножия первой полноценной горы Джен съехала по крылу Звезды поленом. Так и шлёпнулась на землю, не согнувшись ни в одном суставе. Малышка Чах вылезла из тёплого гнёздышка под её курткой и что-то благодушно мурлыкнула. Затем кинулась поцеловаться с Рах, вытекшей из меня с достоинством опытного пилота.
Эби изобразила спортивное приземление на ноги, с которых и полетела носом вперёд. Ловкая, как рыбий малёк, Цах покинула её в полёте и рванула вслед за мелькнувшими в траве хвостами. Как ни странно, мои руки заработали первыми. С неимоверным трудом я выцарапала из сумки Рах заветную флягу Сарга – его прощальный подарок. Зубами вырвала из неё пробку. В солдатской бормотухе нашего Вотума сапоги растворяются – Джен вся исплевалась, переводя добро. А вот Эби приложилась смачно – еле отобрала драгоценную живую воду, взбодрившую мой труп.
– Что в этом армейском нектаре? – чуток оживилась она, вытирая обветренные губы.
– Немного пороха, – вяло сострила я. – Капля афродизиака и враки, враки, враки. Враки о наших прелестях и об их подвигах.
– Думаю, я и есть полноценная героиня, – пролепетала Джен куда-то себе в пупок. – Но прежде не решалась себя за это похвалить.
– У меня в башке скачет обр с колючкой под хвостом, – призналась Эби и сделала первый шаг.
Меня же посетила вторая странность: я почти ровно дошагала до озирающейся неподалёку Гра-ары. И добралась до мешков на её спине. Подруга одобрительно проследила за мной перекосившимся взглядом. Слегка помогла при спуске и направилась перекусить. Я же избавила от поклажи сначала птицу Рух, а после и Звезду, которая тотчас умчалась догонять эскадрилью. После охоты нартии залягут в спячку, стало быть, ночёвке на твёрдой земле быть.
Каменный уголь и глиняная бутыль с зажигающей смесью выкатились из опрокинутого мешка самостоятельно. На радость деревянной спине! Цена этого подвига осталась тайной и для меня самой, но вскоре лишённые иллюзий драконьи наездницы прилипли к огню, размораживая конечности.
Вопреки привычке, лайсаки жались тут же, фыркая и оттряхивая лапки от холодной грязи. Измученная в полёте ледяным травяным пойлом Розамунд, я первым делом заварила чаёк. Две рафинированные британки ещё долго не могли пропихнуть в себя ни кусочка пищи – всё заливали и заливали внутренности горячей водой.
На следующий день мы перевалили через гору и пошли петлять промеж склонов и скал. Вечером приземлились у деревеньки в десяток дворов, что втиснулись между крутым склоном и крохотным озерцом. Всё тут выглядело вполне уютно и мирно. Особенно жители, засевшие в погреба с запасами еды и молитвами.
Единственным подпольщиком, поднявшимся на поверхность, оказался охотник с огромным луком и безальтернативной отвагой в глазах. Пока Гра-ара, подняв тучи пыли и снега, втискивалась в узкую деревенскую площадь, я инспектировала её испортившееся настроение. Подругу что-то тревожило и весьма настойчиво. Она буквально препятствовала мне в спуске на одеревеневших негнущихся ногах, из-за чего пострадали мои штаны. Опустив крылья, но высоко задрав голову, Гра-ара поводила ею и многообещающе скалилась. На её плече балансировал меховой столбик – Рах поддерживала подружку в её тревогах.
Обречённый на подвиг охотник стоял, как вкопанный, готовясь подороже запросить за свою жизнь. Зрелый мужик лет пятидесяти с телом голливудского героя и лицом, выращенным для плаката «Строитель коммунизма». Серые глаза, тяжёлая бровь, гордый нос, размашистые скулы и пара шрамов – бабская погибель! Особенно в упаковке шикарной шевелюры светлых прядей, падающих на плечи. Он мужественно пересчитал все тридцать шагов, по которым я проволокла к нему свою окаменевшую мумию.
– Да благословит твою землю Кишагнин, – мучительно разлепила рот Внимающая, стащив заледеневший башлык. – Твой дом и твой род. Да будет благосклонен к твоему народу Акзунамтиль.
Богиню земли с плодородием и бога всех знаний с ремёслами я поначалу сочла уместными и достаточными. К чему в таком тихом местечке боги войн, смертей, небесных громов и морских вод? Мне не хотелось шевелить отмороженным языком, и оттого на ум пришёл ещё один весьма насущный небожитель.
– Да прольёт на твою землю свой благотворный огонь Кугудишум, повелевающий солнцем.
– Ты… Внимающая? – всё никак не мог поверить собственным глазам этот тормоз.
– Да, – устало призналась я и цапнула карабкающуюся по ноге Рах, чтобы погреть об неё руки: – А кто ты?
– Прости, Сиятельная, – наконец-то встряхнулась эта статуя римского полководца. – Я… никогда не видел сестёр Ордена Отражения. И не думал…
– Что мы тоже слеплены из мяса и волос? – недовольно пробурчала Эби, подгребая к нам с Цах, обёрнутой вокруг ручонок на манер муфты. – Я зовусь сестра Эби. Это сестра Ксейя. Там, – махнула она рукой за спину, – сестра Джен. Как твоё имя, и кто ты такой?
– Охотник, – озвучил мужик очевидное. – Арнэр. По прозвищу Харлат.
Рах присвистнула. Рекомендация громкая, если учесть, что харлаты представляли собой почти точный аналог земных волков. Вот только переросли их на голову, если не больше. У нас на западе их было немного. И в жизнь людей они встревали крайне редко, обходясь подножным кормом. В наших Палестинах полно ретивых придурков, фанатеющих по охотничьим забавам – вспомнить только выставку трофеев Варкара. Тошнотная экспозиция.
– Ты так кровожаден? Или осторожен? – прицепилась Эби к прозвищу охотника.
– Второе, – буркнул тот, стараясь не смотреть ей в маску.
– Что здесь происходит? – закрутила я башкой. – Почему люди попрятались под землю? Вам что-то угрожает?
Арнэр поражённо уставился на меня, формулируя в башке максимально осторожный вопрос, мол, откуда знаешь?
– Вы тут что, – продолжала брюзжать Эби, – совсем одичали? Весь Руфес третий год таскает из конца в конец слухи о могуществе Внимающей Ксейя, а ты…
– Так это правда? – опешил сексапильный зверобой с глазами трёхлетнего пупса.
– Что у вас случилось?! – поднажала я голосом, как делала моя математичка после объявления о грядущей контрольной работе по логарифмам.
– Ловцы, – брякнул он, не успев прийти в себя.
– Во имя корсета Кишагнин! Иногда жалеешь, что нам нельзя убивать, – прошипела Эби, сжав размороженные кулачки.
– Ловцы нартий, – опомнился Арнэр.
– Кто?! – хором опешили уже мы.
За спиной громогласно хрюкнула Гра-ара, призывая нас мобилизоваться. Она подобралась ближе, отчего наш красавчик стал пружинестей в членах. За её плечами грозно застыли ещё пара динозавров. Их глаза опасно серебрились, почти утратив естественную зелень радужки. Дело пахло керосином. Взбесившееся животное – это страшно. А взбешённая нартия – полная катастрофа! Она не то, что резонов – вообще меня не услышит.
– Кто и где? – первой мобилизовалась Эби, в голосе которой заскрежетало железо.
– Это не наши, – перешёл на деловой тон и Арнэр. – Пришлые из Сахлии. Раньше редко, кто отваживался. А потом прослышали, что на западе нартий оседлали.
– Звери превратились в домашний скот? – жёстко усмехнулась добравшаяся до нас Джен.
– Вроде того.
– А ты? – грозно вопросила Эби под звонкую трель Цах.
– Никогда.
– Он не врёт, – выдала я результат экспертизы, а Рах подтвердила. – Они охотятся за яйцами или за молодняком?
– Раньше искали только гнёзда. А нынче заявились с сетями. В кабаке, пока наливались пивом, трепались о том, как ловчей скручивать крылья и хвосты, – поведал Арнэр не столько нам, сколько нартиям.
Гра-ара задумчиво качнула головой, чем несказанно порадовала собеседника. Понятное дело: коли понимает, значит, не зверь, значит можно договориться по-человечески. Рух злобно заворчала и затопотала – уж мы-то с ней знали цену и сетям, и абордажным крючьям. Но Гра-ара слегка прищелкнула хвостом, и она притушила разгорающийся гнев. Ей было с чего гневаться, а мне пугаться: если уж Рух – здоровенную кобылу – спеленали сетями, то у молодняка шансов не было. Конечно, есть ещё папы и особенно мамы, но люди – сволочи хитрые и жестокие. Придумают, как извернуться, чтобы вывернуться с добычей.
– Ты знаешь, куда они направились? – как можно спокойней спросила я, поглаживая озлобившуюся Рах.
– Слыхал. Если только они ещё куда не свернут, – предостерёг Арнэр.
– Эти горы, я полагаю, ты знаешь, как собственные ладони?
– Знаю.
– Проводишь?
Охотник мгновенно понял, на что ему придётся пойти в случае согласия. Глянул поверх моей головы на Гра-ару – та слегка качнула головой, дескать, не дрейфь, не уроню. Арнэр не без моей помощи унял страхи, привёл в порядок чувства и согласился послужить Ордену Отражения. Как бы там ни было, в седло он залез весьма ловко.
Мужику досталось то ещё удовольствие: под задницей нартия, на коленках Внимающая, перед носом лайсак. Он напялил новенький башлык и сжал раскоряченными ногами кольчужные бока между шипами – в седельные карманы я бы его не впустила ни за какие богатства! А через несколько минут мы уже неслись над соседней долиной, утыканной острыми скальными клыками.
– Великий Тармени! – приглушённо прогудело у меня над ухом. – Как здорово!
Нашёл, кого поминать придурок: бога войны женатого на смерти. Лучше бы воззвал к повелителю ветров, чтобы Лугалан повытаскивал из-под нашего дельтаплана воздушные ямы. Впрочем, я, как всегда, беспокоилась не о том. Гра-ара не летела, а рыскала промеж горных склонов. Вынюхивала охотников за нартиями, убравшихся из деревни аж пять дней назад.
Собственно, оттого её жители и ушли под землю: страшились мстительного налёта. Они знали, что такое воздушные бомбардировки, при которых два-три хороших попадания булыжником – соответствующего калибра – оставляют от дома лепёшку. Оттого и жили на цыпочках, опасаясь разбудить лихо. Даже стада большого не заводили: всё равно разворуют по зиме оголодавшие троглодиты.
Глава 3
Джорж Элиот абсолютно права на мой счёт: я реально верю, что дважды два даёт в результате пять, если как следует поплакать и устроить скандал. А как не верить? Стоило нашему бабскому ансамблю нервотрёпки и пляски учинить хоровой скандал, как совершенно незнакомый мужик разбежался творить подвиги. Без него мы долго бы плутали в этих каменных дебрях. А с ним поспели в самый разгар битвы.
Сама не участвовала, но рассказ Сарга о том, как они с Алесаром спасали гнездо Хакар-гара, помнила в мельчайших деталях. В частности, как охотники за яйцами используют особенности нартиевых гнезд. Устраивают их, на мой взгляд, неразумно, однако моё мнение нартиям не интересней мешка удобрений. Но, ведь и вправду фигню какую-то лепят! Для гнезда выбирают крохотную пещерку. Только-только проползти на пузе одной самке, чтобы на месте свернуться в клубок. К пещерке обязательно прилагаются два-три лаза для проветривания. А их первым в жизни врагам для высасывания содержимого яиц, которое ещё не приняло форму чего-то бронированного и шипастого. Чем поуже лазы, тем лучше: яйца не простынут, враги не пролезут.
Можно себе представить, какой редкостью является подходящая родильная камера: там нартии размножаются сотни поколений. Дно пещерки выравнивается и засыпается песком, чтобы не травмировать яйца. Кстати, при их появлении свободная площадь роддома сокращается, так что согревать яйца приходится самым молодым членам рода. Потому-то у них и процветает дивное чувство единения: они же с детства высиживают друг дружку.
Люди яиц не высасывают, а вот пролезть в подходящую по размеру дыру и выкатить из неё яйцо могут. Времени на это – пока идёт смена караула – много не нужно. Тем более что хозяевам ворваться в родильную камеру невозможно. И огнём в неё не полыхнуть: не огнедышащие наши нартии – к великому их сожалению. А вора не всегда поймаешь на выходе с добычей. Лаз может привести в другую пещеру, а из неё в третью и так далее. Может вывести в такую каменную задницу, куда взрослая нартия не пролезет даже намыленной. А худосочный молодняк не пошлют, дабы злодеи не покалечили.
Наконец, похитителей можно перехватить, когда яйцо вывозят по более доступной местности, но и тут не всё слава богу. Нартии панически страшатся повредить яйцо! И стоит какому-нибудь мерзавцу занести над ним топор… С технической точки зрения такой шантаж бессмысленен. Яйцо всё равно не довезут живым: ещё никому не удавалось обеспечить ему в пути подходящий тепловой режим с его особыми перепадами. А вылупившийся по дороге нартёны, просто замерзал – даже в тройном кольце костров.
Достоверно известны два случая, когда охотникам всё-таки удалось доставить малыша покупателю и слупить с того баснословную сумму. Оба закончились одинаково: набитые деньгами охотники смылись, малыш быстро зачах, а покупатель остался с прорехой в кармане и злобным разочарованием. Все про всё знают! Но, очередные охотники за удачей лезут и лезут в горы сиротить несчастных животных, которым и так несладко. Только за последние полгода летучие патрули Мейхалта изничтожили семь шаек яйцеловов. На рудники или плаху поганцы не попали – гвардейцы-истребители перерезали всех. Головы мерзавцев мстительный Сарг приказал рассадить на колья, вбитые по дороге в Юди. На танаграта аэт Берейса посыпались кляузы, посвящённые произволу опекунов Ордена Отражения. Но Юди принадлежало мне: иди, жалуйся на Внимающую в Орден. Там без дураков скучно.
– Вот они! – ткнулся мне в ухо приглушённый крик.
Гра-ара заложила крутой вираж. Я проследила за рукой Арнэра, но ничего не разглядела в быстро отъезжающей на сторону панораме.
– Уверен?! – проорала я в башлык, терзаемый ветром.
– Это их обры! И оба возка! При них двое! Остальных не видать!
Ишь, какой глазастый! Удачное приобретение и, как всегда, кстати. Одной мне не справиться с бешеной решимостью Эби рвануть в бой без проволочек. Она и Рух стоили друг дружку: за обеими глаз да глаз с плёткой в руке. Подходящая плеть болталась над задницей Гра-ары, чем она и воспользовалась, едва не раскокав валун перед носом осатаневшей Рух. Такой хвост способен сделать яичницу из слона. Звезда тоже лезла на рожон – инстинкт, ничего не поделать – но умнице хватило и намёка на порку.
Гра-ара стряхнула нас с Арнэром, присела и уставилась на меня, ожидая план боевых действий. Рах пристроилась на её макушке, куда подтянулись Цах и Чах. Подошли девчонки, бочком присоседилась Звезда. А Рух-ара, задрав хвост и вытянув шею, кинулась истерить. В панике даже величественный павлин бегает, как обычная курица – я чуть не заржала. Назад истеричка принеслась с более осмысленной мордой и плюхнулась чуть ли не на голову Арнэру.
– Ну! – нетерпеливо притопнула на меня Эби. – Все готовы тебя слушать.
– Сначала нужно посмотреть, что там и как, – урезонила её Джен. – Кто пойдёт? Сиди! – прикрикнула она на приподнявшую зад Рух. – Там, судя по воплям, и без тебя истерика.
Там и вправду стоял дикий ор: охотники уже заполучили яйцо. Оставалось неясным, на какой стадии отступления они застряли.
– Я пойду, – решительно зыркнул на Гра-ару Харлат.
– Хорошо, – размотала я бездонный меховой плащ. – Пойдём вдвоём. Остальные ждут здесь. Дорогая, – попросила я Гра-ару, – подстрахуешь? Мне бы не хотелось влипнуть под раздачу твоей родни.
Она бросила взгляд в небо, пожевала губами, кивнула, стряхнув лохматую троицу с макушки, и поднялась. Охранять Эби и Джен оставили менее психованную Звёздочку. Впрочем, поднявшаяся в небо Рух была спокойна и сосредоточена. Ещё бы! Им предстояло вклиниться в ряды заполошных озлобленных сородичей, сотрясающих неподалёку небеса. Не попасть под горячую руку, а потом ещё и нас с красавчиком вытащить из когтей смерти.
Нас десантировали в каменный завал, на который неприязненно реагировали лайсачьи носы. Арнэр вытащил из-за спины два меча, презентованные Эби. Крутанул, поиграл и сунул назад – он был готов. Я очень надеялась, что мужик умеет с ними управляться. Рах и Цах сделали последний круг на пятачке промеж громадных валунов и юркнули в щель. Я пролезла следом. А мой однополчанин исчез, чтобы спрыгнуть на землю передо мной, когда я вылезала из этой природной гробницы.
Слева мелькнула Рах и умчалась сквозь дыру в скале, за которой бушевал рёв нартий. Мы бесконечно долго карабкались, перепрыгивали и протискивались вслед за ней.
– Ловцы прошли не здесь, – заметил Арнэр, стаскивая меня с очередного каменного забора. – Здесь бы они яйцо не протащили.
– Неважно, – пыхтела я. – Мы достанем их, где угодно.
– В лагере остались только двое, – намекнул он. – Где-то здесь их не менее дюжины. Тебе лучше держаться позади меня, Сиятельная.
– Посмотрим, – вздохнула я перед очередным восхождением.
Мы и посмотрели. Столкнулись с этими ублюдками нос к носу. Правда, не со всеми. Их осталось шестеро. Без яйца. А на хвосте у гадёнышей висела гроздь разнокалиберных нартий. Однако ни одна из них не смогла бы спуститься в этот каменный хламник, не изувечив крыльев. Два острых, как бритва, козырька нависали над дырой в скале, мешая им приземлиться, так что на душе у мстителей было погано. У беглецов, впрочем, не лучше. А при виде нас они и вовсе заскучали: моя маска их здорово напугала.
У человека три базовых чувства: жадность, страх и жадность. На всё вокруг он смотрит сквозь эту трёхгранную призму, которая врёт на каждом шагу. Вот и эти млекопитающие желудки поверили своим глазам, которым сейчас очень сильно хотелось верить. Как же иначе, если габариты и вооружённость нартий здорово превосходили возможности двух людей, один из которых тощая девка. Я бы на их месте тоже выбрала нас.
Поделиться книгой: