Помоги проекту - поделись книгой:
Александра Сергеева
Цикл "Реинкарнация с подвохом". Книга 3
Распорядок агонии
Файл создан в Книжной берлоге Медведя.
Пролог
Береговые скалы гудели и стонали под ударами волн, гонимых раскипятившимся морским ветром. Тот без зазрения совести теребил подол балахона Внимающей, которую полусотник гвардейцев снял с обра и оставил у самого обрыва в одиночестве. Два десятка гвардейцев тана Руфеса замерли в седлах в полусотне шагов от сестры Ордена Отражения. Ещё три десятка рассредоточились по ближайшему леску, из которого можно ожидать чего угодно. Ошибаться воинам никак нельзя: тан Раутмар разорвал бы каждого собственноручно, случись что с неподвижно застывшей на скале женщиной.
Полусотник напряжённо следил, как на далёком скалистом острове в высокой белой крепостной стене появилось тёмное отверстие. Как из него выползли четыре крохотные фигурки и потрусили по узкому каменному мосту. Мост соединял Цитадель Ордена и ближайший скальный зуб, торчавший из воды – казалось, ещё миг, и разбушевавшееся море вырвет его с корнем. Затем стражи Цитадели перебрались на второй клочок гранитной скалы, так же торчащий посреди пролива. И, наконец, на третий – этот утёс был всего в десятке метров от берега.
Прежде гостей неприступной крепости встречали два пожилых привратника. Однако с недавних пор на их место заступили воины. Да и последний подъёмный мост заменили на более сложную конструкцию, которую можно легко обрушить прямиком в жадное море. В кипящий внизу котёл, набитый гранитными осколками скал.
После долгих уговоров патронесса Ордена согласилась поселить в цитадели сборный воинский отряд. В него, помимо руфесцев, входили отборные и самые преданные воины бискирата Иногвола – владыки острова Вол-бискир. А так же бискирата Энагсора с Сор-бискира. По слухам, оба северных правителя были друзьями бывшего танаграта Однии аэт Варкара, которому Орден доверял безусловно. Даране с Дар-бискира тоже внесли свой вклад в охрану общей святыни: сам легендарный капитан Сугардар Бешеный посчитал за честь послужить Ордену на море.
Добравшись до последнего утёса, четверо воинов завозились на крохотной площадке. С недавних пор её окружала каменная стена с узкими бойницами. Два руфесца застыли около них, намереваясь расстрелять любого, кто посмеет вступить на мост без приглашения. А пара северян принялась опускать мост. Гиганты-бородачи весело скалились, приветствуя озябшую Внимающую.
– Рад видеть, Сиятельная! – заорал один, самолично направившись к берегу, дабы помочь даме перебраться на утёс. – Как дорога?
– Как-как, – пробурчала та, нетерпеливо переминаясь. – Ненавижу эту верховую тряску! Да ещё и обра, как нарочно, подобрали жутко наглого! Всю дорогу гад норовил сбросить! И всю задницу отшиб, – закончила она себе под нос.
Добравшись до неё в три прыжка, северянин понимающе кивнул и предложил:
– Так, может, того? На руках перенесу?
– Давай, – обрадовалась Внимающая и обернулась к полусотнику: – Всё! Ваша задача выполнена! Возвращайтесь в деревню! Располагайтесь с расчётом на пару дней! Хрен я отсюда раньше выберусь, – проворчала она по-английски и дала поднять себя на руки.
Северянин осторожно перенёс женщину на площадку, после чего мост моментально взмыл вверх. Воины знали свое дело и подловить себя не дадут никому.
– Моя таная! – хором поприветствовали Внимающую оба руфесца, припадая на одно колено.
– Сиятельная, – почтительно поклонился второй северянин и протянул ей длинную меховую накидку с капюшоном: – Вот, Сиятельная Шарлотта просила передать. У нас штормит нынче.
– Со штормом всё понятно, – усмехнулась Кэм, кутаясь в меха. – А как у неё нынче с настроением?
– Штормит, – хмыкнул северянин.
И отступил, предлагая ей проследовать по мосту вслед за руфесцами.
– И кто, интересно, её подогрел? – осведомилась Кэм, поспешая за длинноногими вояками.
– А кто их там знает? – чистосердечно удивился говорливый северянин с Вол-бискира. – Но, кипит Сиятельная Шарлотта, почитай, с самого утра. И тебя поминутно выспрашивает. Наш десятник сунулся, было, к ней с утешеньями. Так обгавкала… Хм, недовольство выказала. В обра грозилась превратить, десятник и уполз от греха подальше.
– Не превратит, – отмахнулась Кэм.
– Оно понятно, что такого не бывает. Иначе тут по всей округе табуны обры паслись бы, – рассудительно признал воланин. – Да только проверять что-то не тянет. Сама не осилит, так ведь Кишагнин упросить может. Всеблагая-то небось тоже женщина. И у неё характер. Не, мы попусту рисковать не станем. Цитадель вон огромная. Народу в ней на пяток горстей не наберётся – есть, где спрятаться, покуда Сиятельная Шарлотта не перекипит.
Вроде бы не к лицу Внимающей выслушивать весь этот бред. Но Кэм никогда не чинилась перед людьми, за что и была обожаема народом. И, что важней всего, тех, кто служил с оружием в руках. Случись завтра с Раутмаром Девятнадцатым какая-нибудь пакость, она могла рассчитывать на большинство его вояк. Те дружно предпочтут приветливую родительницу юного тана Раутмара Двадцатого какому-нибудь заносчивому претенденту. Незаносчивые живут тихо-мирно, и лишь всякие там засранцы покушаются, чтоб их всех!
– Явилась! – злобно прошипела Шарли, едва гостья вступила в полутёмный нижний зал башни.
– Здравствуй, Мэри, – таная чинно облобызала патронессу, проигнорировав занозистую подругу. – Как здоровье?
– Хуже, – ответила та, взяла гостью под руку и ощутимо оперлась на неё, зашаркав в сторону лестницы.
– Чем орать, лучше бы не гоняла её вверх-вниз без дела, – выговорила Кэм подруге, втаскивая миссис Далтон по ступенькам.
– Вот оставайся и карауль её! – огрызнулась Шарли, поддерживая старушку под другую руку. – Будет она мне тут ещё. Удобно устроилась! Бросила всё на меня, а сама там королевствуешь в своё удовольствие. Ещё и Салли с Эби вечно бродяжничают. Блэр пропала – прости Господи её душу. Карэн так и не нашли.
– Не скрипи, – поморщилась Кэм.
– Заткнись, мерзавка! – вспылила Шарли. – Ты мне сегодня поперёк не встревай! В Ордене всего три терапевта! А эта прилипла к трону и в ус не дует!
Миссис Далтон фыркнула, а Кэм так и вовсе зашипела: семейная жизнь танаи Руфеса меньше всего походила на счастливое благополучное затишье.
– Если бы три года назад не принесло Стефани с её сорокалетней терапевтической практикой, мы бы тут вообще загнулись, – продолжала кипятиться Шарли. – На Одри вон молимся. Если бы её не притащило вместе со Стеф, нынче бы остались с единственным стоматологом. Вот умерла Джудит, и что бы мы делали без Стефани? Ты-то, небось, детишек сюда таскаешь. Дома-то не лечишь – в дворцах своих. Далтон загибается, а лечить некому – терапевты государствами править полезли. Новым кардиологом так и не разжились, а нашей Мелани уже под девяносто. Да и её кардиологии столько же. Что они там умели-то в сороковых? Это ж древность несусветная. Представляю, что нынешние кардиологи вытворяют.
– Ничего они тут без своего оборудования не вытворят, – спокойно возразила миссис Далтон, остановившись передохнуть на верхней ступеньке. – А Стефани и кардиология знакома. Она ж тебе говорила.
– И что?! – взъелась Шарли ещё и на патронессу. – Это отменяет тот факт, что вместо двух специалистов мы получили ещё одну домохозяйку Джен и ненормальную русскую? Ольга со своим вшивым третьесортным маркетингом вообще нужна была, как собаке пятая лапа. А на кой дьявол нам прислали Блэр с её эмоциональными выкрутасами журналистки? Ах, у неё художественное воображение! Ах-ах-ах! Вот она свои художества и продемонстрировала. Ты ведь ещё не знаешь? – воткнула она палец в грудь Кэм. – Так вот: никто её не похищал. Любовь у неё, видите ли, приключилась. Приключилась, а затем эта паршивка и вовсе пропала. Вот тебе и вся карьера в Ордене. Ну, это ладно. Ну, случилось и случилось. Так ты вернись домой по-человечески. Тебя тут что, линчуют? Нет, нам надо устроить прятки. Дескать, пусть поищут. Всех повыбивала из колеи к чёртовой бабушке. А девчонки, между прочим, вкалывают. Они людей лечат. А Розамунд с Луизой – простые домохозяйки – всю крепость в руках держат. Без них мы бы тут грязью поросли. И тащили бы у нас из-под рук всё, что к полу не приколочено. Сьюлин всю жизнь на Земле была простым поваром. А тут стала практически профессиональным диетологом. Больше сорока лет учится, не переставая. Мы, если помнишь, в один год с ней прибыли. Я ещё носом тогда покрутила: всего-то какой-то повар! А она всем нос утёрла, и мне в первую очередь. Ну, это ладно. А вот почему у нас два хирурга шляются невесть где? Эби и Салли – во что они превратились? Или четыре хирурга на весь этот мир слишком жирно? Ставок для них нет? Работа для них закончилась?
– Хватит орать, – предложила миссис Далтон и обрадовала: – Я отдохнула. Пошли уже. Сесть хочу.
– Да пусть орёт, – вздохнула Кэм, бережно поддерживая старушку под руку. – Она права, что бы я о ней не думала. И, как бы там ни было, три переселенки за десять лет проблем с местной медициной не решат. Три гинеколога и два педиатра – это что? Это медицинская помощь? Ну, хорошо. Ну, допустим, вместо Джен мы получили бы ещё одного педиатра. Это бы резко помогло? Шарли, ну, скажи ты мне: здорово бы это помогло? Не криви рожу. Все мы знаем, что не помогло бы. Даже если бы наше зеркало повысило производительность до пяти переселенок. Или рожало бы нас через каждые пять лет. Вот вы отвергли мою идею медицинской академии для местных. А она бы больше пользы принесла.
– Не вытянем, – по-прежнему спокойно возразила патронесса. – Без более-менее подготовленной технической базы мы даже нормальных медсестёр не подготовим. Ты вот способна создать фабрику, где нам будут изготавливать подходящий инструмент? Или, может, вы там, в Руфесе уже научились лить хирургическую сталь? Ты лучше на западном материке порядок наведи. Да притащи к себе высококвалифицированных мастеров-литейщиков. Тогда и посмотрим, что мы сможем соорудить с приличным инструментом: академию или хотя бы школу медсестёр. Чайку выпьешь?
Всевластная таная могущественного Руфеса скинула накидку. Плюхнулась на диванчик в гостиной для посетителей, куда они добрались, и потащила прочь сапоги.
– Пока не пожру, наверх не полезу, – пригрозила она, натягивая на замёрзшую ногу толстенный вязаный носок. – Вот бабушка Розамунд обо мне позаботилась. Не то, что некоторые. И носочки приготовила, и пелерину, и плед…
– Работа у неё такая: заботиться, – проворчала Шарли, с удовольствием отхлёбывая горячий чай. – Она вон тебе и круассанов собственноручно налепила. Подумаешь, государственный визит! А для честных врачей сроду не допросишься.
– Что-то с Ольгой? – не поднимая глаз, ровным голосом осведомилась Кэм.
Она преувеличенно старательно разглядывала кружку, о которую согревала руки.
– Оттого и бесится, – сочувственно посмотрела на Шарли миссис Далтон. – Обследование с грехом пополам закончили. Сидим вот, мозги в кучу собираем. Как помочь – ума не приложу.
– Без хирургического вмешательства никак, – мрачно процедила Шарли, крутя в пальцах надкусанный круассан.
– А она его переживёт? – принялась понукать её Кэм. – Чего из тебя вечно тянуть приходится? Хватит выделываться! Я вам тоже не железная.
– Ольга умирает, – спокойно выложила главную новость миссис Далтон. – Точнее, не умирает, а умрёт.
– С её лошадиным здоровьем она всех нас переживёт, – попыталась зацепиться за край пропасти Кэм.
– Не в этот раз, – столкнула её в пропасть добрая патронесса.
– А в чём суть игры слов: не умирает, но умрёт? Её приговорили к казни? Кто-то, кто крупней и сволочней нартий?
– Лайсаки, – ещё спокойней обрадовала миссис Далтон.
– Они ж её любят, – брякнула таная, ничуть не заботясь о репутации умницы.
– Потому и прикончат, – глухо пробормотала Шарли, дощипывая огрызок круассана.
Под её ногами росла кучка крошек, к которой из-под кресла тянулся жадный мышиный нос.
– Только и ждут, когда Ольга окончательно свихнётся, – укоризненно продолжила не слишком-то воодушевлённая естествоиспытательница. – Пасут её день и ночь. А как момент настанет, лайсаки ей эвтаназию устроят. И нисколько не сомневаюсь, что рука поднимется. Ольгу-то они любят, а вот её мозг боятся нешуточно. Чуют, полагаю, нечто такое, о чём либо догадываются, либо точно знают. Но, что ты из них вытрясешь путного? Даже умей лайсаки говорить, ничего, кроме «так надо», мы бы, наверняка, не услыхали. Эта местная живность с её тайнами уже достала. Знать бы, кто её тут разводит. Найти бы этого умника, да тряхнуть, как следует.
– Ага, Кишагнин, к примеру, – съязвила Кэм. – Устроим моления с бденьями. Надо вырезать из Ольги эту дрянь. Если уж всё равно помирать, так хоть попробуем.
– Мы с Шарли не возьмёмся, – категорически отвергла её притязания миссис Далтон. – Мы, если ты помнишь, её голову уже вскрывали. И уже тогда там ничего нельзя было сделать. Даже если с тех пор ничего не изменилось… Я не стану делать бесполезную операцию. И не допущу никаких истерик по этому поводу. Мы все тут знаем, каково терять пациента. А ситуация с Ольгой ничем не отличается. Мне очень жаль, – вполне искренно вздохнула она. – Ольга хорошая девочка. Но тут уж мы с самого начала знали, что без последствий эксперимент над ней не останется. Обсуждалось же решение усыпить её. Но, три года назад мы этого не сделали. И я не сожалею об этом. Думаю, вы тоже. Поэтому, закроем эту тему до поры. Есть гораздо более насущные проблемы. Кэм, что там, у твоего супруга с северными бискиратами?
– Нормально у него с бискиратами, – не скрывая досады, позволила Кэм перетащить себя на другую тему. – Со дня на день в Однии скатится с должности младший аэт Берейс. Тогда северяне явятся переговорить. Раутмар не желает никаких шевелений, пока этот пёс – старший Берейс – не провалится в ад.
– Сам или помогут? – уточнила миссис Далтон безо всякого любопытства.
– Конечно, помогут. У самого-то мозгов не хватит отступить. Этот кретин всерьёз считает себя политиком и бизнесменом. Чтоб он сдох – собака! Столько времени отнял. И Варкаровы генералы всю плешь проели: дайте, ну, дайте его грохнуть без затей и политики! Я б дозволила, будь уверена, что они всё провернут без последствий. Но Раутмар прав: пускай народ Однии всё сделает сам. Варкаровы головорезы обязательно облажаются. Да и без них дело почти сделано: сегодня-завтра Берейс окончательно сдуется. Кредиторы уже делят его земли с недвижимостью.
– Стало быть, правителей востока и севера ты в кучу собрала, – задумчиво подытожила патронесса, что-то калькулируя в дальнозорких глазках. – И большую войну мы всё-таки затеваем.
– А куда деться, – зло буркнула Кэм, отставляя остывший чай. – Я как-то не готова к мысли, что мои внуки станут маршировать по Руфесу тупорылыми роботами. Да и Ордену за стенами не отсидеться. Слизняки хоть сто лет будут долбить Цитадель, но продолбятся. Не планетка тут скоро будет, а полное дерьмо. Так что я полезу в войну руками-ногами. А если вы решите отсидеться в сторонке…
– Заткнись, а! – снова вспучило Шарли. – Нам только твоих ультиматумов не доставало! Поговорим лучше о деле: отпускать Ольгу или запереть?
Глава 1
Раневская, помнится, предупреждала, дескать, семья заменяет всё. А потому, заводя её, трижды подумай, что тебе важней: всё или семья? Кое-кому семья обходится дороговато. А то и втридорога! Даже тем, кто не бегает за брачными узами, как щенок за косточкой. А самое скверное, что семья имеет тенденцию расширяться. И не всегда в результате твоих собственных плотских утех. Новые члены семьи ползут из всех щелей, подгоняемые то судьбой, то собственными шкурными интересами. И валятся на твою голову тараканами с потолка. Ты визжишь, машешь руками, мечешься, как наскипидаренная, словом производишь кучу шума, который пугает только тебя – тараканам на него плевать. Они приходят раз и навсегда, заполоняя всё пространство между достаточным и бесконечным.
С того момента, как подтвердилось, что моя деградация идёт полным ходом, я начала ощущать дефицит пространства. Даже в малонаселённой Цитадели – тоже моя семья, как не крути. Допустим, Дженнифер ещё можно стерпеть. Я успела достаточно насобачиться со свекровкой в нашей прошлой жизни, чтобы острые углы пообтесались и нашли свои пазы. Да и с Кэм уже попритёрлась: такая же стерва, как Джен, но уже переваренная и усвоенная организмом.
А вот две воинствующие тётки – Эби да Салли – точно встанут поперёк глотки скорей, чем я могу себе это позволить. Едва вернулась в Цитадель, с ходу взяли меня в оборот похлеще слизняка в башке. И лозунгом по роже: сдохни, но принеси пользу! Я им твержу, дескать, принести-то готова, да только у меня другие планы. Поклялась, мол, слизняков уничтожать, пока дышу, и всё в том же духе. Никакой программы спасения человечества: у меня с этими тварями чисто личное. Меня оперативно и аргументировано поставили на место. Дескать, их опыт бродяжничества по этому миру просто неоценим. А я цаца оранжерейная: у меня охранников больше, чем здравых мыслей в башке. Путешествовать без них так и не научилась, несмотря на горы предоставленной мне свободы.
Короче, в священных стенах Цитадели тремя чокнутыми соучредителями была создана партия спасения. Чего? Да, всего подряд. Мы посовещались и составили распорядок моей агонии, которая будет протекать не под крышей Цитадели, а на свежем воздухе. Я женщина гордая. Я не иду на компромиссы и сразу сдаюсь перед превосходящей силой обстоятельств.
Честно говоря, с соратницами мне круто повезло. Салли, если можно так выразиться, однокашница Кэм: того же призыва в этот мир, что и королева. Обе слезли с зеркала двадцать с лишним лет назад. Была ещё и третья приговорённая, но та куда-то пропала до моего явления народу. С телом Салли повезло меньше, чем Кэм: мускулистая вымахала глыба, высоченная. Но такая же падкая на авантюры. И даже где-то красивая. Светлые, почти золотистые густые кудри, которые эта гладиаторша беспощадно режет под мальчика. Огромные на диво синие глаза, гиперсексуально вспухшие губы модного в этом мире большого рта. Короче, мужикам нравится. Особенно её монументальная грудь.
С оружия эта валькирия балдела, как фанатка, окопавшаяся в подъезде поп-звезды. И наловчилась его употреблять с непередаваемым шиком. На медицинском факультете своего американского университета Салли, по-моему, преуспела лишь в хирургической травматологии, инфекциях, скептицизме и безбожии. Но главным её богатством оказалась непревзойдённая приспособляемость.
Эби вылупилась на нашем инкубаторском столе между Кэм и Шарли. Но в свои сорок два выглядела помоложе тридцатипятилетней королевы. Ей досталось тело южанки: тонкое, суховатое, гибкое, как лиана, и малогрудое, как моё собственное. Вот она точно офигенно хороша: тонкое личико, умопомрачительные губки, длиннющие чёрные волосы и огромные глаза. Не карие, какие нередко встречались в Руфесе, а беспросветно тёмные, как… У хавтана Катаяртана, которого мы с Варкаром умыкнули у северян.
Её рост меня бессовестно радовал. Эби возвышалась надо мной всего на полголовы, что продвигало меня по шкале уродства в сторону нормы. Что до повадок, так со своего медфака она вышла примерно с тем же багажом, что и Салли. Правда, в отличие от подруги, на Земле практика Эби не ограничилась пятью годами сверх ординатуры. Там её коллеги успели вытурить старушку взашей на законную пенсию. Для чего собрали коалицию помирившихся ради этого мэтров медицины.
В реальности Салли годилась ей во внучки, поэтому в дуэте двух отвязных медичек Эби исполняла первую партию. Её отношение к семейным экспериментам Кэм основывалось на трёх школьных уроках, посвящённых психологии семейной жизни – два из них она проспала. Закоренелая холостячка и в новой жизни не желала себя ограничивать прочными законными обязательствами. Мужиков почитала инопланетянами, у которых одна цель: похитить и насиловать в целях эксперимента – далеко не ограничиваясь лишь сексуальным насилием. От её феминистических загибов бывало также весело, как от зуба мудрости, выросшего в ухе.
Что же касается Джен… То свекровку вечно касается всё, связанное со мной. Три года эта шалопутка пропагандировала личную свободу в разрезе её погружения в новую жизнь. Но, стоило мне вернуться в Цитадель, Джен прилипла к бедному мутанту, как банный лист. Она у меня хоть и чокнутая, но не сумасшедшая! Ей и в этом мире крайне важно ощущать себя не безликой Внимающей, а членом любого пригодного семейства. Я же, вроде как, была не чужой. Такое смешное понятие, как кровное родство, затёрло в башке свекровушки между шариками и роликами. Я стала ей ближе близкого с самого момента зеркального отображения в этот мир.
Месяц назад Джен стукнуло четырнадцать, отчего моя старушка объявила себя взрослой. Ей тоже обрыдло улаживание конфликтов с дряхлой юностью. И застревание в переходном возрасте, на который с полным правом претендовали только прыщи. Вообще-то, за последний год она здорово вытянулась, обойдя меня почти на голову и в росте, и в объёме груди.
Девка из неё получилась жутко красивая: большие волшебно раскосые карие глаза, очаровательно припухлые губки, каштановые волосы и дивная кожа. Её длинные тренированные ноги могли бы потягаться со страусиными. А музыкальные пальчики алкали пианино, по которому свекровушка дико стосковалась. Я помнила её нудные корявые фортепьянные экзерсисы, рассыпающиеся сухим горохом по всему дому. И благословляла бога Акзунамтиля за то, что великий творец не изобрёл нам клавишные инструменты пытки.
Свою британскую надоедливую чопорность – с прочими причиндалами – Джен где-то подрастрясла по дороге между мирами. Вернувшись, эту и впрямь новую, почти незнакомую девчонку я принимала более искренно и радостно. Мне с ней было по-настоящему комфортно. Хотя… Всё как-то перепуталось в наших с ней взаимоотношениях, сглаживая или вообще стирая то, что казалось прежде вырезанным в граните.
– Алло, Матрёшка! – пнула меня по голени Джен, и я очнулась. – Опять блуждаешь невесть где? А потом будешь моргать на нас с видом скумбрии, попавшей в космос. Мы для кого тут битый час распинаемся?
Лениво развалившаяся на диване Кэм проследила мой взгляд и фыркнула:
– Отстань от неё! Наш уродец опять гадает по пыльным барханам в давно неметёном углу. По чистоте в её спальне сразу видать, что твориться в её мутировавшей башке.
– Мне в колледжах обретать не довелось, – пробурчала я, собираясь с мыслями. – У меня образование беспризорника в пионерском галстуке.
– О боже! – затрепетала ноздрями королева. – Как неловко, право! У нашей Ксейи несчастье, а я…
– Так пусть подотрёт лужу и сменит трусы, – брызнула ядом Эби. – Джен, ты либо врёшь, что на Земле эта убогая дотянула до шестидесяти, либо ты дура. Я бы своего мальчика такой не доверила, будь она последней репродуктивной самкой на планете.
– Ты не права, дорогуша, – безмятежно прочирикала свекровушка.
– В чём? – подчёркнуто заинтересованно переспросила Эби. – В том, что у этой особы интеллект мексиканского кактуса?
– В том, что женитьбой сына руководила я, – отмахнулась Джен. – И в том, что Ольга отняла у нас больше времени, чем уйдёт на твоё старческое брюзжание.
Тут уже фыркнула и Салли, вытянувшая свои лосиные ноги почти через всю мою конуру, которую выдавали за спальню. А Кэм примиряюще расплылась в лайковой улыбочке и внесла конструктивное предложение:
– Ну что, по третьей?
Салли набулькала три полных чарки. И две примерно на треть – наши врачихи делали вид, будто не одобряют травлю юных организмов спиртным. Меня не особо-то и тянуло. А вот Джен скуксилась, заглядывая в свою тару – она любила это красное южное вино.
– Итак, – свернула на деловые рельсы Кэм. – Вернёмся к лайсакам. В крепость тана буквально на днях заявились сразу три штуки. И сразу ко мне, минуя кордоны. Да ещё и самки. То, что все три дамочки явились из ниоткуда, в порядке вещей. У меня такое ощущение, что этих милых монстров тутошняя природа лепит прямо из воздуха по мере надобности. Причём, сразу в духе планов, которые мы ещё только вынашиваем. Стоило Вейтелу поселиться у меня, примчались его сторожа. Стоило вам троим задумать путешествие, как и тут нарисовались три лайсака. Каждой твари по твари. Кстати, мне понятно, почему Цах избрала Эби, а Шах Салли – будут их сопровождать. А почему дочурка Цах… Как там её… А! Почему Чах приклеилась к Джен? Ведь наша дряхлая малолетка узнала о ваших наполеоновских планах уничтожить слизняков только сейчас.
– Свиньи, – прокомментировала свекровушка свою неосведомлённость.
– Не встревай, – менторским тоном приказала Кэм.
Салли снова хмыкнула. Эби же задумчиво прокомментировала королевскую речь:
Поделиться книгой: