Помоги проекту - поделись книгой:
Морис ДРЮОН
Избранные произведения
I том
Морис Дрюон родился 23 апреля 1918 года в Париже. Отец будущего писателя — актер Лазарь Кессель, был выходцем из Оренбурга. В 1908 году он вместе с семьей покинул Россию и переехал в Ниццу, где играл под актерским псевдонимом Сибер и покончил с собой в возрасте 21 года. Морис взял фамилию своего отчима Р. Дрюона.
Кроме России его семейные корни уходят в Лангедок, Фландрию и Бразилию. Детские годы Дрюона прошли в Нормандии. Учился в лицее Мишле. Публиковаться начал в возрасте восемнадцати лет, выступал с обозрениями в литературных журналах.
В 1937–1939 годах учился в Школе политических наук в Париже, в 1940 году — в школе Самюр.
Во время Второй Мировой войны был офицером кавалерии. После поражения Франции он перебрался в зону Виши, и в Монте-Карло опубликовал пьесу «Мегарей».
Принимал участие в Движении Сопротивления, а в 1942 году Дрюон через Испанию и Португалию пробирается в Лондон, где вступает в ряды «Свободной Франции». В 1943 году вместе с дядей Жозефом Кесселем он написал «Песни партизан». Политическое кредо Дрюона публицистически выражено в «Письмах европейца» (1944), где утверждается: либо элита «спасет» после войны Западную Европу на путях федерации и технического прогресса, либо народы «погубят» ее в гражданской войне. До конца войны Дрюон был военным корреспондентом, а с 1946 года он целиком посвящает себя литературной карьере. Выходит его военная повесть «Последняя бригада».
В 1948 году Морис Дрюон публикует первый роман трилогии «Сильные мира сего», принесший ему Гонкуровскую премию; второй и третий вышли в 1950 и 1951 годах. В трилогии реалистически воссозданы эпоха между двумя войнами, история нравственной и политической деградации правящей касты, приведшей Францию к Мюнхенскому соглашению 1938 и национальной катастрофе 1940 года.
Перу Мориса Дрюона также принадлежат афористические «Заметки» (1952), натуралистический роман «Сладострастие бытия» (1954), мифологическая дилогия «Мемуары Зевса» (1963; 1967), книга максим «Власть» (1965), цикл рассказов «Счастье одних…» (1967).
Мировую славу, однако, ему принесли остросюжетные исторические романы, составившие семитомный цикл «Проклятые короли» (1955–1977). В декабре 1966 года Морис Дрюон был избран членом Французской академии.
В 1970-х-1980-х годах писатель активно занимался политической деятельностью — занимал пост министра культуры (1973-74), был депутатом Европейской парламентской ассамблеи, занимал пост президента Ассоциации лауреатов Гонкуровской премии. Его заслуги перед родиной отмечены несколькими французскими наградами, в том числе Большим крестом ордена Почетного легиона.
В июле 1993 года указом президента РФ Бориса Ельцина Морис Дрюон был награжден орденом «за большой вклад в развитие и укрепление культурных связей между Россией и Францией».
В январе 2003 года Морис Дрюон посетил подмосковную резиденцию Владимира Путина в Ново-Огарево. Путин и Дрюон общались несколько часов и говорили не только о литературе, но и об истории и политике. Кроме того, Путин и Дрюон обменялись литературными подарками. Владимир Владимирович подарил писателю собрание книг о русских народных промыслах, а Дрюон преподнес третьему президенту трехтомное издание своих произведений, для презентации которого он и приезжал в Россию.
Через месяц, в феврале 2003 года, бывший глава российского государства нанес ответный визит писателю. Они встретились в Париже во время посещения третьим президентом РФ Института Франции, а на следующий день Владимир Путин побывал в гостях у знаменитого французского писателя Мориса Дрюона в его пригородном поместье.
В том же году Морис Дрюон побывал в оренбургских степях. Фонд «Евразия» исследовал российские корни писателя. Писатель подарил фонду свои мемуары и биографию Жозефа Касселя, что привело к идее объединить фрагменты этих произведений. Печатный дом «Димур» осуществил этот замысел в год 90-летия Мориса Дрюона и 110-летия со дня рождения Жозефа Кесселя.
Книга «Морис Дрюон и Жозеф Кессель: российские корни», с цветными иллюстрациями, насчитывающая 230 страниц, вышла в свет в 2008 году ограниченным тиражом: всего 1000 экземпляров.
В 2007 году писатель стал иностранным членом Российской академии наук.
30 мая 2008 года председатель правительства РФ Владимир Путин в ходе своего визита во Францию вновь встретился с французским писателем Морисом Дрюоном. Писатель Морис Дрюон назвал Путина «главным русским другом» и сообщил кроме всего прочего: «Я все последние полгода был уверен, что после сложения президентских полномочий вы станете премьер-министром, возглавите правительство, вы не будете менять конституцию и продолжите работу на посту председателя правительства».
14 апреля 2009 года, не дожив до 91 года нескольких дней, Морис Дрюон скончался в своем собственном доме около шести часов вечера по местному времени. Президент Николя Саркози, комментируя печальное известие, заявил, что с кончиной Дрюона Франция потеряла великого человека. «Я хочу попрощаться с великим писателем, великим борцом Сопротивления, великим политическим деятелем, великим мастером пера, у которого была великая душа», — говорилось в коммюнике французского президента.
Мориса отпевали в соборе Hôtel des Invalides по католическим канонам. Дрюон говорил, что является католиком, а по-еврейски умеет только здороваться. Еще при жизни он оставил распоряжение о месте похорон, хотя первоначально планировалось, что последнее пристанище один из самых известных французов обретет на кладбище Пер ла Шез, как Сара Бернар или Марсель Марсо.
На церемонии присутствовали президент Франции, председатели Сената и Национального собрания, министры, представители Французской академии. Как активному участнику Сопротивления в годы Второй мировой войны офицеру Дрюону отдали воинские почести…
В 70-х писатель приобрел аббатство Фэз в коммуне Артиг-де-Люссак, департамент Жиронда. Поместье XII века было восстановлено на средства Мориса, там автор полусотни книг работал и отдыхал. Там же находится и могила Дрюона.
ПРОКЛЯТЫЕ КОРОЛИ
Книга I. ЖЕЛЕЗНЫЙ КОРОЛЬ
История — это роман, бывший в действительности…
Пролог
В начале XIV века Филипп IV, король, прославившийся своей редкостной красотой, был неограниченным повелителем Франции. Он смирил воинственный пыл властительных баронов, покорил восставших фламандцев, победил Англию в Аквитании, повел успешную борьбу даже с папством, закончившуюся так называемым Авиньонским пленением пап. Парламенты были в его распоряжении, а соборы — на его содержании.
У Филиппа было три совершеннолетних сына, так что он мог рассчитывать на продолжение рода. Свою дочь он выдал за короля Англии Эдуарда II. Среди своих вассалов он числил шесть иностранных королей, а союзы, заключенные им, связывали его со многими государствами, вплоть до России.
Он прибирал к рукам любые капиталы и состояния. Постепенно он обложил налогом церковную казну и земли, обобрал евреев, нанес удар по объединению ломбардских банкиров. Чтобы удовлетворять нужды казны, он прибегал к выпуску фальшивых денег. День ото дня золотые монеты становились все легче весом и стоили все дороже. Ужасающе тяжелым было бремя налогов; королевские соглядатаи буквально наводнили страну. Экономические кризисы вели к разорению и голоду, что, в свою очередь, вело к возмущениям, которые король топил в крови. Бунты кончались длинной вереницей виселиц. Все и вся должны были покоряться, гнуть спину или разбивать себе лоб о твердыню королевской власти.
Этот невозмутимый и жестокий владыка вынашивал мысль о национальном величии Франции. При его правлении Франция была великой державой, а французы — несчастнейшими из людей.
Только одна сила осмелилась поднять голову — орден тамплиеров. Эта разветвленная организация, военная, религиозная и финансовая в одно и то же время, прославилась и разбогатела в период крестовых походов.
Слишком независимое положение тамплиеров беспокоило Филиппа Красивого, а их неисчислимые богатства возбуждали его алчность. Он затеял против них судебный процесс. Второго такого судилища не знала история, ибо по ходу дела было привлечено около пятнадцати тысяч обвиняемых. Нет такой низости, к которой не прибегли бы судьи на этом процессе, длившемся целых семь лет.
Наше повествование начинается с последнего, седьмого года.
Часть I. ПРОКЛЯТИЕ
Глава 1
В камине на ложе из раскаленных углей пылала целая сосна. Сквозь зеленоватые стекла в свинцовых переплетах просачивался скупой мартовский свет.
На высоком дубовом кресле, спинку которого украшали три резных льва — символ английского могущества, — сидела королева Изабелла, супруга Эдуарда II; подперев подбородок ладонью, опустив ноги на пурпурную подушку, она рассеянно глядела в камин, не замечая веселой игры огня. Двадцатидвухлетняя королева славилась удивительной белизной и нежностью кожи; золотистые ее волосы были заплетены в две косы и уложены над висками наподобие ручек греческой амфоры.
Придворная дама, привезенная из Франции, читала вслух королеве поэму герцога Гийома Аквитанского:
Певучий голос придворной дамы терялся под сводами залы, слишком просторной, чтобы женщина могла здесь чувствовать себя счастливой.
Королева, не знающая любви, вздохнула.
— Сколь прекрасны слова эти, — произнесла она, — можно подумать, что они писаны для меня. Увы! Прошли те времена, когда знатные сеньоры, вроде этого герцога Гийома, умели так же хорошо сражаться, как слагать стихи. Когда, вы сказали, он жил? Два века тому назад! А словно вчера только написано.
И она вполголоса повторила:
Она задумалась.
— Прикажете продолжать, ваше величество? — осведомилась чтица, придерживая пальцем страницу с картинкой.
— Нет, милочка, не надо, — ответила королева. — Моя душа уже достаточно наплакалась сегодня…
Она поднялась и совсем другим тоном произнесла:
— Мой кузен Робер Артуа известил меня о своем прибытии. Позаботьтесь о том, чтобы, как только он приедет, его немедленно провели ко мне.
— Он едет из Франции? Как вы, должно быть, рады, ваше величество!
— Хотела бы радоваться, но только привезет ли он нам радостные вести?
Дверь распахнулась, и на пороге появилась вторая придворная дама, — тоже француженка, — она запыхалась и придерживала мешавшую бежать юбку кончиками пальцев. В девичестве Жанна де Жуанвилль, она вышла замуж за сэра Роджера Мортимера.
— Ваше величество, ваше величество! — закричала она. — Он начал говорить.
— Неужели заговорил? — спросила королева. — И что же он сказал?
— Ударил по столу и сказал: «Хочу».
Гордая улыбка осветила прекрасное лицо Изабеллы.
— Приведите его ко мне, — приказала она.
Леди Мортимер все так же поспешно выпорхнула из залы; вскоре она появилась в дверях, неся на руках пухлого, розового, толстенького младенца в возрасте пятнадцати месяцев, и поставила его у ног королевы. На нем было платьице гранатового цвета, все расшитое золотом, слишком тяжелое для такого малыша.
— Значит, мессир мой сын, вы сказали «хочу»? — произнесла Изабелла, нагнувшись и потрепав мальчика по щечке. — Я рада, что вы произнесли первым именно это слово: истинно королевская речь.
Ребенок улыбнулся матери и потерся головенкой о ее руку.
— А почему он так сказал? — спросила королева.
— Потому что я не дала ему кусочек пирога, который мы ели, — ответила леди Мортимер.
По лицу Изабеллы пробежала улыбка.
— Раз он начал говорить, — сказала она, — я требую, чтобы с ним не сюсюкали, не лопотали бессмысленно, как обычно с дитятей. Не так-то важно, чтобы он умел говорить «папа» и «мама». Я предпочитаю, чтобы он поскорее выучил слова «король» и «королева».
В ее голосе звучала прирожденная спокойная властность.
— Вы сами знаете, милочка, — продолжала Изабелла, — в силу каких причин я выбрала именно вас воспитательницей моего сына. Вы внучатая племянница славного Жуанвилля, который совершал крестовые походы вместе с моим прадедом королем Людовиком Святым. Вы лучше прочих сможете внушить этому дитяти, что он принадлежит Франции столько же, сколько и Англии.
Леди Мортимер склонилась в глубоком реверансе. В это мгновение первая французская придворная дама объявила о прибытии его светлости графа Робера Артуа.
Королева выпрямилась в кресле, скрестила на груди свои белоснежные руки, желая придать себе особо царственный вид, но даже эта поза идола не могла скрыть ее сияющей молодости.
Паркетный пол залы затрясся, заходил под тяжестью двухсот шагающих фунтов.
Вошедший имел шесть футов росту, ляжки у него были обхватом не меньше дубового ствола, руки — как палицы. На голенищах сапог красной испанской кожи виднелась засохшая грязь; плащ, накинутый на плечи, был так широк, что мог бы вполне заменить одеяло. Даже с одним кинжалом у пояса он казался в полном воинском облачении. В его присутствии все и вся вокруг сразу становилось слабым, непрочным, хрупким. Подбородок у него был круглый, нос короткий, тяжелая челюсть, могучая грудная клетка. И воздуха ему требовалось больше, чем прочим людям. Этому гиганту шел двадцать восьмой год, но его неестественная массивность прибавляла ему лет, так что на вид ему казалось все тридцать пять.
Стащив перчатки, он подошел к королеве, с легкостью, неожиданной в таком колоссе, преклонил перед ней одно колено и тут же поднялся, не дожидаясь разрешения встать.
— Ну как, мессир мой кузен, — спросила Изабелла, — благополучно ли вы совершили плавание?
— Отвратительно, мадам, чудовищно, — ответил Робер Артуа. — Буря поднялась такая, что я чуть было не отдал богу душу вместе с потрохами. Я уж думал, что настал мой последний час, и решил исповедоваться перед господом богом в своих грехах. По счастью, их оказалось так много, что я не успел перебрать и половины, как показалась земля. Остальные я приберег для обратного пути.
От громовых раскатов его смеха в окнах задрожали стекла.
— Да, черт возьми, — продолжал он, — видно, я создан для того, чтобы колесить по земле, а не для того, чтобы барахтаться в соленой водичке. И если бы не любовь к вам, кузина, если бы не необходимость сообщить вам важнейшие известия…
— Разрешите, кузен, я покончу раньше с моими делами, — прервала его Изабелла. И, повернувшись к гостю, она кивнула на мальчика. — Мой сын начал сегодня говорить.
Потом обратилась к леди Мортимер:
— Мне угодно, чтобы он заучил имена своей родни и чтобы он как можно раньше узнал, что дед его, Филипп Красивый, — король Франции. Читайте ему с сегодняшнего дня вслух «Отче наш» и «Богородицу», а также молитву Людовику Святому. Слова эти должны запасть ему в сердце раньше, чем он поймет их разумом.
Изабелла была рада случаю показать своему французскому родственнику, потомку одного из братьев Людовика Святого, свои заботы о воспитании сына и направление этих забот.
— Какое прекрасное воспитание получит благодаря вам этот молодой человек! — воскликнул Робер Артуа.
— Учиться царствовать начинают с младенчества, — ответила Изабелла.
Не подозревая, что эти слова относятся к нему, мальчуган с удовольствием заковылял по зале, озабоченно переступая ножками и спотыкаясь, как дети простых смертных.
— Трудно представить себе, что мы тоже когда-то были такими! — заметил Робер Артуа.
— Особенно трудно представить это, глядя на вас, кузен, — подхватила с улыбкой королева.
На мгновение она задумалась, стараясь вообразить себе чувства той женщины, что выносила под сердцем эту человеческую глыбу, и свое собственное чувство к сыну, когда он станет взрослым мужчиной…
Протянув ручонки, словно намереваясь схватить пламя своими крохотными пальчиками, мальчик направился к камину. Робер Артуа преградил ему путь, выставив вперед свой красный сапог. Ничуть не испугавшись, наследный принц обхватил эту ножищу ручонками, которые так и не сошлись вокруг нее, и уселся верхом на гигантскую ступню. Робер раза три-четыре подкинул его вверх. Наследный принц хохотал в восторге от этой забавы.
— Ах, мессир Эдуард, — сказал Робер Артуа, — осмелюсь ли я впоследствии, когда вы станете могущественным владыкой, напомнить вам, что некогда качал вас на своем сапоге?
— Как раз вы и сможете напомнить ему об этом, — ответила Изабелла, — если вы навсегда останетесь нашим искренним другом… А теперь покиньте нас, — обратилась она к окружающим.
Обе француженки вышли, уводя ребенка, которому суждено было в один прекрасный день стать королем Англии Эдуардом III, если будет на то воля Провидения.
Робер Артуа молча ждал, пока захлопнется дверь.
Поделиться книгой: