Помоги проекту - поделись книгой:
- Сергей Александрович! - в отчаянии воскликнул Альбин. - Это он меня обозвал, а не вас! Он думает, что это я его ударил!
- Вообще-то, - глубокомысленно заметила Людочка, - великий поэт отличался буйным характером и склонностью к ненормативной лексике. И морды, извините за выражение, бить любил.
- К тому же простое направленное действие типа удара, - подхватил Альбин, - нематериальной сущности производить легче, чем сложное, такое, как воспроизведение фраз на клавиатуре.
- Не парьте мне мозги!
хватит дурью маяться не для того я сюда пришел тутмоими именем мошенничество творитсявсуд подавать пора мне про это дело тутодин объяснил умный мужик хотинемец он юристом был сказки писал
- Гофман, - догадалась Люда. - Эрнст Теодор Амадей.
Она университет закончила сравнительно недавно, и знания в ее памяти еще сохраняли упорядоченность. У Шметтерлинга знаний было больше, но пребывали они в жуткой мешанине.
- Из того, что Гофман был юрист, еще не следует, что я должен поверить в эту чушь!
Папки у стенки накренились и изобразили принцип домино в действии. Стул, на который опирался Виктор, вырвался у него из-под руки, стукнул его под коленку и покатился по полу. В довершение всего скелет пишущей машинки сорвался со стола и грянулся с размаху о половицы. Для престарелого агрегата это было чересчур - он рассыпался на составные части.
Дверь распахнулась, в комнату просунулась усатая очкастая физиономия.
- Что у вас тут творится? Упились среди бела дня? Или полтергейст разыгрался?
- Что-то вроде, - Шметтерлинг, морщась, потирал ушибленную ногу.
- Охранника позвать?
- Сами справимся, Николай Михайлович, - проникновенно сказала Люда.
Представитель соседствующей редакции удалился. Ему тоже попадались разные посетители, так что особо удивлен он не был.
- Да уберите же вашего гения, покуда он все здесь не порушил!
- Так вы признаете, что это - он?
- Ну, предположим.
- Так он не уйдет, пока сам не захочет, - кротко произнес Альбин.
- Предупреждать надо было! - Виктор выпрямился и задумался. - Погодите, это значит, наш гений способен причинять физические разрушения и материальный ущерб?
- В общем, да… Я как-то не задумывался об этом аспекте…
- А для этого необходимо ваше присутствие?
- Не обязательно. Я нужен, чтобы привести его сюда. Но уж если он пришел…
- И наш гений не успокоится, пока не выскажет свои претензии «Козьме и Дамиану»? - в глазах Шметтерлинга заплясал нехороший огонек.
ДА ДА ДА!!!!!
- Хорошо, Сергей Александрович, я сейчас договорюсь с ним о встрече. - Виктор достал мобильник, но прежде, чем набрать номер КиД, уточнил: - Нет, пожалуй, полтергейст, как говорит господин Альбин, неправильный термин. Правильней будет не «буйный дух», а «творческий». Кунстлергейст.
Проблемы с авторским правом если не стары как мир, то не многим моложе. В давние времена за решением этих проблем обращались к правящим монархам, и монархи, надобно сказать, решением проблем не брезговали. Шметтерлинг мог бы припомнить, как в некие лохматые века ирландский король Диармайд разбирал тяжбу между монахами Финнианом и Колумбой по поводу прав на изданный, то бишь переписанный кем-то из них молитвенник. Король признал правоту Финниана, но Колумба не смирился и призвал свой клан к оружию. Повод к войне был признан достаточно веским, клан Фин-ниана не мог оставаться в стороне, мечи ударили о щиты. После ряда кровопролитных сражений королевское решение было подкреплено воинской силой, Колумба вынужден был бежать в Шотландию, где ему ничего не оставалось делать, кроме как обратить в христианство местных жителей, а заодно изгнать из озера Лох-Несс обитавшее там чудовище (тут, следует признать, он недоработал).
В дальнейшем, кажется, обходились без массовых кровопролитий. Но венценосные особы долго еще служили в подобных делах истиной в последней инстанции. «Своей королевскою волею объявляю, что лю-безный(ая) сердцу нашему имярек, оказавший(ая) Нашему Величеству множество полезных и приятных услуг, действительно является автором всех подписанных его(ее) именем стихотворений, и никто другой таковым не является». И подпись. И печать. Большая и круглая.
Теперь не так. Споры решаются не в королевском, а всего лишь в районном суде. А в таких судах, загруженных и перезагруженных, очень мало переживают из-за авторского права. И еще меньше в нем разбираются. Разумеется, чтоб это понять и этим воспользоваться, нужен толковый юрист.
В последнее десятилетие количество женщин среди юристов выросло сказочным образом. И выглядят они, как правило, тоже сказочно - как гибриды куклы Барби и Мерилин Монро в невероятно эротичных деловых костюмчиках. Что касается их познаний в профессиональной сфере… ну, кто же будет требовать знаний от блондинок? Является ли это обстоятельство тщательно продуманной стратегией и связан ли цвет волос с карьерным ростом, определить трудно. Возможно, будущие исследователи посвятят данному вопросу какие-нибудь специальные труды.
Марьяна Савватеевна Крутогор, юрист «Козьмы и Дамиана», никоим образом к этой породе не принадлежала. Она была в летах, которые дамские журналы называют «возрастом элегантности». Впрочем, элегантной ее назвать было проблематично. Любой костюм на ней, независимо от того, в каком бутике он был куплен и какому дизайнеру принадлежал, напоминал костюмы, в которых заседали в президиумах суровые дамы-общественницы советской поры. И сама она обликом была не то из профкома, не то из месткома, не то, господи сохрани и помилуй, передовик производства. Она и в самом деле была ударником труда. Капиталистического. Хватка у нее была крепче, чем у бультерьера, в крайнем случае, стаффордшира. Она умела найти общий язык с авторами и наследниками авторов, благодаря ее стараниям претензии КиД в глазах людей, мало знакомых с предметом спора, выглядели как защита попранной справедливости. Именно ей «Козьма и Дамиан» был обязан рядом выигранных процессов. И Шметтерлинг опасался ее гораздо больше, чем гендиректора КиД Степана П. Трищенко - типичного «нового русского».
Договариваясь о встрече, Виктор предполагал два варианта: Три-щенко возьмет госпожу Крутогор с собой либо просто пришлет на переговоры свою консильери. Второй вариант был бы несказанно хуже. Ибо произвести впечатление на Марьяну Савватеевну было гораздо труднее, чем на Степана П.
Стрелка была забита в приличном, но не пафосном ресторане «Расстегай». После того, как Виктор узнал о месте встречи, он заподозрил, что Трищенко все же явится сам.
- Классик доволен, - сообщил Виктор Люде. Как она ни просила, Шметтерлинг ее на встречу не взял, предвидя дальнейшее развитие событий. Пришлось ей довольствоваться устным отчетом. - Говорит, что не отводил так душу со времен «Москвы кабацкой».
- Интересно, как он это сказал? - Людочка все еще была недовольна, что пропустила самое интересное.
- Эсэмэску прислал. Видишь ли, он хотел знать, что такое «продажа текстов для чтения с мобильного телефона». Есть у КиД такая услуга. И я ему объяснил, что такое мобильник и как им пользуются. В общем-то, это и решило дело. Битие зеркал, метание столовых приборов себе в физиономию Трищенко бы выдержал…
- А что, имело место?
- Да, в лучшем стиле «жизнь удалась». Причем со стороны выглядело, будто посудой швыряется сам Трищенко. Что и было поставлено ему в счет. Марьяна, правда, пыталась вменить мне использование скрытых электромагнитных приборов. Я предложил вызвать милицию и обыскать меня в присутствии персонала ресторана. Выглядеть идиотами им не хотелось, и эту тему закрыли. Но вот когда произошла демонстрация того, что может вытворять кунстлергейст, вселившийся в мобильник, и что может прочесть пользователь, заказавший текст Сергея Есенина… и ведь это будет его текст! Крутогор, видимо, просчитала возможную сумму убытков в результате исков от пользователей ресурса КиД…
- И что?
- Пока все разошлись по-хорошему. Знаешь, даже если Альбин - хитрый манипулятор, гипнотизер, телекинетик и вся эта история нужна ему, чтобы самоутвердиться в эзотерических кругах, мы все равно в выигрыше, потому что свою претензию к «Постмодерну» КиД отзывает. А вот что будет дальше - не представляю. Каким образом оформить договор с умершим? Прецеденты в мировой практике отсутствуют. И кто будет получать гонорар? Наследники? Или отчисления будут идти на содержание музеев и переиздание книг? Поэтому Сергей Александрович сейчас удалился из нашего плана бытия. Ему нужно обсудить эти вопросы с Гофманом. Похоже, «Козьме и Дамиану» повезло, что ни у кого из русских поэтов не было юридического образования.
- Было. У Слуцкого, например.
- А он еще и боевой офицер! Мама дорогая! - богатое воображение Шметтерлинга вмиг нарисовало последствия вмешательства некоторых поэтов в жизнь - в соответствии с их земной специализацией, и он содрогнулся.
В КиД тоже размышляли об этих последствиях. И воображение тут было ни при чем.
- Да поймите же, никакой суд не признает этот документ правомочным! - настаивала госпожа Крутогор. - С кем заключать договор? С призраком? Нас сочтут сумасшедшими, и правильно сделают. Ни в коем случае не следует сдавать позиции. Если кто-то вздумает предъявлять претензии, посмешищем станет он, а не мы.
- А пока суд да дело, эти буйные покойники нам такого натворят… - Степан П. дотронулся до опухшего глаза и скривился от боли.
- Уверена, что это какое-то ловкое мошенничество. Дайте время
- я их выведу на чистую воду.
- Вот именно. Время нужно. И пока вы, Марьяна Савватеевна, ищете нужные ходы, этих самых… которые у нас в списке, нужно убрать.
- В каком смысле «убрать»?
- Ну, из сети. Нет писателя - нет проблемы. И нужно, конечно, обдумать новую стратегию. Потому как если этих покойников просто убрать, у нас ресурс опустеет. Нужно делать упор на тех, которые умерли давно и от всех нынешних дел далеки. Этого, например, как его… Шекспира…
- Шекспир писал по-английски, - напомнила Марьяна. - Возникнут проблемы с переводчиками.
- Ну, подпишем договора с переводчиками… или с потомками переводчиков…
Но адвокатесса, казалось, уже не слышала своего работодателя. Ее и без того суровое лицо помрачнело.
- Шекспир - это не страшно, даже если он пойдет на конфликт,
- пробормотала она. - Не тот это автор, не тот, кто может нам реально угрожать. И Гомер - тоже не страшно… кто знает, какие тогда были авторские права… да и кто его сейчас читает, того Гомера…
С каждым словом утешения она мрачнела все больше.
- А что страшно? - спросил Трищенко.
Она не ответила. Сидела, молча уставясь на роскошный письменный стол с папками и глянцевыми проспектами.
Стояла поздняя весна, и окно в кабинете было приоткрыто. Поэтому звон колокола прозвучал отчетливо. Ничего странного в этом не было - на соседней улице располагалась церковь.
Но только сейчас Трищенко понял, что это и есть ответ.
Колокол продолжал звонить. И не хотелось думать, по кому.
Поделиться книгой: