Помоги проекту - поделись книгой:
– Послушайте, девушка. У меня мало времени, идиоты-подчиненные, горит сделка, а вы мне выдаете фразы из учебника. Вы за этим пришли?
– Нет. Я пришла за работой.
– Почему я должен вас взять?
– Потому что я легко обучаема, готова к…
– Так, – сказал Максим Амлинский и встал. Росту он был немаленького, отлично скроенный пиджак подчеркивал ширину плеч. – Все, мы закончили. Со штампами в районное бюро. До свидания.
Инга тоже поднялась. Она ожидала отказа, но не ожидала, что Амлинский станет ей хамить: он слыл человеком воспитанным.
– Извините, что потратила ваше время, – произнесла Инга, развернулась и пошла на выход, но у самой двери притормозила. Внутри словно бес проснулся. «Какого черта? Ничего страшного не случится, если я…» Она обернулась к Амлинскому, безмолвно ожидавшему ее ухода.
– Хотите правду? – сказала Инга спокойно, хотя внутри все дрожало, словно перышки на «ловце снов», подвешенном под крышей. – Да, я не обладаю достаточным опытом работы, чтобы претендовать на должность в вашей компании. Да, я хочу учиться по ходу дела, а вы наверняка не можете себе этого позволить. Все это факты. Как и то, что я очень хотела бы работать здесь. Не потому, что это престижно, а потому, что вы каждому предлагаете дом, а не коробку, набитую техникой и элементами декора. Мне казалось, что это политика компании, и жаль, если я ошиблась. Но если я ошиблась, тогда эта работа мне действительно не нужна. Всего доброго.
И вышла, так как Амлинский ни слова не проронил.
Вечером Инга сидела дома, пила вино и жалела, что один из лучших бизнесменов в сфере недвижимости оказался всего лишь обычным дельцом за фальшивым фасадом, сочиненным, несомненно, каким-то гением маркетинга. Все это – «Мы дадим вам дом!» – только рекламный ход, а она купилась. Бывает. Впредь ей урок.
Утром Инге позвонили и позвали в «Мэзон». Удивленная, она поехала, недоумевая: что, сережку вчера обронила? Вроде обе на месте.
На сей раз Амлинский выглядел более мирно.
– Простите за вчерашнее, – произнес он отрывисто. – Был не в духе и отыгрался на вас. Я просмотрел резюме. Опыта у вас действительно мало, но энтузиазм присутствует. Почему ушли с первого места работы? Оно лучшее в вашем послужном списке.
Врать Инга не планировала.
– Из-за повышенного интереса начальника. Не рабочего интереса.
– Гм. У нас это не приветствуется. Действительно хотите сюда?
– Да, Максим Эдуардович.
– Испытательный срок три месяца. Будете вторым ассистентом моего заместителя, Ильи Коршунова, место свободно, а хедхантеры тащат нам дохлую добычу. Включайтесь в процесс, постигайте, учитесь – посмотрим, что из вас получится. Моя секретарша, Ольга, вас проинструктирует. Ольга!..
Так Инга попала в «Мэзон».
Через три месяца испытательного срока ее взяли на постоянную службу.
Через полгода Максим Амлинский самым нахальным образом отобрал Ингу у Коршунова, не сдержавшего тяжких стенаний, и начал дрессировать, превращая в свою ассистентку.
Через два дня после начала этой дрессуры Инга в него окончательно влюбилась.
Голос Анны в наушнике, призывающий всех собраться и прошествовать к выходу из собора, прервал цепочку воспоминаний.
– Идем. – Макс снова подставил локоть. – Кстати, со мной заговорила одна женщина, спросила, не знаю ли я, где купить сувениры. Я что, похож на человека, интересующегося сувенирами?
По всей видимости, он был оскорблен до глубины души.
– Не похож, – утешила босса Инга и, не сдержавшись, добавила: – А зря.
– Не заходи слишком далеко.
– Я постараюсь. Но мы должны купить тебе настоящую туристическую футболку, без этого никак.
– Зачем?
– Макс, эти люди приехали сюда отдыхать. Они идут по дорожке, протоптанной тургруппами до них. Для такого человека привезти глупый пластмассовый сувенир из поездки – это необходимость. Понимаешь? Магнитики на холодильник, футболки, ужасного качества статуэтки, которые по приезде раздариваются друзьям и родственникам. А как же сувениры начальнику?
– Зачем? – Макс признавал только солидные бизнес-сувениры, да и те сбывал в кладовку по прошествии определенного времени.
– Затем, что это знак внимания.
– Не проще ли подарить бутылку хорошего коньяка, телефон или что-то в этом роде?
– Телефон из туристической поездки? Начальнику? Соседке тете Глаше, которая будет выспрашивать все подробности пятнадцать раз? Кусок пластика дешевле в сотню раз – и вместе с тем неизмеримо дороже.
Они вышли из собора на гомонящую площадь, белая черта на которой обозначала границу государства Ватикан. Стало еще жарче, сразу напекло плечи. Брусчатка простиралась далеко-далеко, центр был огорожен, туда никого не пускали – видимо, мероприятие какое-то намечается. Инга попыталась представить, как это выглядит, когда площадь вся заполнена людьми. Каково выходящему на балкон или выглядывающему в окно Папе видеть все это? Что он чувствует при созерцании стольких людей, пришедших поклониться ему, послушать, что он скажет? Это ведь фактически безграничная власть – здесь и сейчас, над сердцами и душами верующих. Ощущает ли он ее или он уже такой старенький, что ему все равно?..
Ах да, речь не о Папе.
– Это разница подходов. Ты можешь себе позволить приказать Оленьке купить билеты, водителю – отвезти тебя в аэропорт, и вот ты уже обедаешь в Париже, если тебе захочется. А эти люди – нет. Для них поездка за границу имеет совсем иную ценность, точно так же, как и недвижимость. Ты хочешь запустить «Доступный дом» – ладно, ты хочешь понимать, как это работает, – старайся.
– А ты сама хорошо это понимаешь? Ведь ты…
– Как бы не из их мира, Макс. Да, ты так считаешь. – Не дело вести подобные разговоры, пробираясь через толпу за гидом, но Инга не смогла удержаться. – У меня есть семья, которая живет совсем не так, как я теперь. И я никогда ее не забываю. Я помню, откуда взялась. Мы не голодали, но и для нас поездка за границу была не обыденностью, а приключением. У нас другое отношение к потреблению и вложению денег.
– А магниты тут при чем?
– Все, – сказала Инга, – давай поговорим через пару дней. Вы очень умный, Максим Эдуардович, я говорю это серьезно, – вам доставит удовольствие самому догадаться.
6
Об уме правителя первым делом судят по тому, каких людей он к себе приближает.
После непонятной беседы о сувенирах у Макса испортилось настроение, да и к тому же толпа начала надоедать. Он не любил, когда вокруг подолгу находилось много людей; исключением становились лишь деловые конференции, однако там все нацелено на работу, а не на праздность. Вас объединяет спор, вам нужно либо отбить что-то у другого, либо прийти к компромиссу, однако это борьба между равными. И это служба, которая и опасна, и трудна, и заслуживает некоторых жертв. Здесь же, как ни пыталась Инга его убедить, происходила не работа – вокруг плескалась пошлая, ничем не прикрытая праздность.
«Сон для слабаков». Макс часто любил повторять эти слова, Инга улыбалась, и ему казалось, что она с ним соглашается. Но вот сейчас идет, болтает с Еленой, пока Кирилл достает гида, и выглядит разлюбезная ассистентка гораздо счастливее, чем в хромированных стенах офиса.
Окстись, сказал себе Макс. Тебе-то откуда знать, как выглядит счастливая женщина? У тебя сроду ни одной не было.
Если не брать за образец мать (а Макс не желал этого делать, так как слова «родители» и «счастье» просто лежали в параллельных плоскостях), то на пути ему попадалось не так уж много женщин, про которых можно сказать, что они счастливы. Ну вот, например, секретарша Олечка, которая два года назад вышла замуж, а теперь уговаривает Макса, что ей нужен декрет. Какой декрет, зачем дети? Зачем плодиться и размножаться, когда Земля и так перенаселена? Ради удовольствия? Господи помилуй, да какое удовольствие! Стоит взглянуть на веснушчатого Кирилла, на других детей в этой, будь она неладна, туристической группе – и можно идти делать вазэктомию.
Инга сказала сегодня, что когда у нее будут дети, то она позволит им носиться и орать, и что это нормально. От ее слов Максу почему-то было паршиво, как будто она его в чем-то упрекнула. Ему всегда становилось неприятно, когда речь заходила о делах, не соприкасавшихся с его жизнью, или о чувствах. Все эти эмоции мешают жить, прямо сейчас мешают.
В таком смурном настроении Макс и вошел в замок Святого Ангела.
Оказалось, что к мощнейшим стенам мрачность подходит как нельзя кстати. За долгие годы своего существования замок успел побывать и тюрьмой, и сокровищницей, и крепостью, и резиденцией Римских Пап, хотя изначально строился как место захоронения одного честолюбивого императора. Гробница – отлично, то, что нужно. Макс шел следом за группой, слушал неумолкающий голос Анны и чувствовал себя не на своем месте.
– …По свидетельству Иоанна Антиохийского, в центре крыши возвышалась огромная мраморная статуя императора Адриана, стоящего в колеснице Гелиоса, запряженной четырьмя конями. Эти кони были столь велики, что сквозь отверстия их глаз мог свободно пролезть взрослый человек. В наши дни сохранилась лишь часть статуи – голова императора, которая находится в Ватиканском музее, в отделении «Пио Клементино» – к сожалению, мы там сегодня не были и не видели ее, но вы можете сходить туда самостоятельно… В тысяча триста семьдесят девятом году во время внутренних раздоров в мавзолее Адриана засел со своим ополчением Роберт Женевский, противостоящий гневу возмущенного народа. После долгого и упорного сопротивления римские граждане, захватив эту крепость, решили срыть ее до основания и даже отчасти исполнили свое варварское намерение. Многие плиты и квадратные камни с мавзолея были сорваны, а потом использованы для мощения улиц и других городских нужд. Поэтому частицы крепости есть по всему Риму. Но, несмотря на желание людей уничтожить ее, она осталась стоять – и сделалась легендарным местом…
Сейчас бы поработать как следует, думал Макс, ответить на письма, просмотреть, что там начертили эти умники в отделе планирования (презентации у них временами выходили красивые, но несодержательные), а не слушать легенду о мифическом ангеле, слетевшем вот сюда, прямо на крышу.
– …И тогда, чтобы остановить эпидемию, Папа Григорий Великий повелел устроить крестный ход, обращая мольбы к Богородице. Когда же процессия достигла гробницы Адриана, все услышали ангельские голоса, а после в сиянии света появился сам архангел Михаил. Он взглянул на людей и вложил меч в ножны, как бы показывая, что Господь не будет больше насылать кару. И действительно, вскоре эпидемия сошла на нет, а место это достроили, укрепили и назвали замком Святого Ангела. Посмотрите на статую: Михаил вкладывает меч в ножны…
– А документальные свидетельства этому есть? – спросил Макс сварливо и громко; к нему обернулись. Но Анна ничуть не смутилась – видать, и не такие вопросы от дотошных туристов слышала.
– Документальные свидетельства этого чуда отсутствуют, упоминание появилось в хрониках позже. Но от этого оно не перестает быть чудом.
– Все понятно, – сказал Макс и отвернулся.
Его уже не радовал ни вид, открывавшийся на изжелта-серую реку Тибр с перекинутыми через нее живописными мостами, ни скопище римских крыш, ни старинные пушки с ядрами, сложенными аккуратными горками, ни превосходно просматривающийся с высоты купол собора Святого Петра – тот самый купол, который Макс пожалел некоторое время назад. Величайшие человеческие творения отошли на второй план перед раздражением от жары, монотонности, большого количества людей. Макс проделал сложный маневр и оказался в дальнем конце галереи, где никого не наблюдалось, чтобы хоть немного побыть в одиночестве.
Он находился здесь не на своем месте, а свое простаивало, и все важные дела, которые и составляют смысл жизни, оказались отложены.
– Э, ты что, покурить пошел? – спросили рядом радостно. – Так тут вроде курить нельзя. А у тебя есть?
Макс обернулся. Рядом стоял невысокий мужик, похожий на ощипанного весеннего голубя: тонкие ножки, жилистые ручки, невнятная какая-то головенка и лицо как с советского агитационного плаката против пьянства – нос вбок, вид безумный, не хватает надписи сверху: «Не пей метилового спирта!» Мужичок радостно скалился, обнажая в улыбке крупные желтоватые зубы.
– Я не курю, – холодно сказал Макс.
– И зря. Расслабляет. А если не курить, то чего ты тут? От своей сбежал? Это правильно, бабы – стервы…
Тут Макс его припомнил: кажется, этот тщедушный вчера был вместе с женщиной больших габаритов, возмущавшейся отсутствием ужина.
Вот он, электорат, если можно так выразиться. Целевая аудитория проекта «Доступный дом». Общайтесь, Максим Эдуардович, выполняйте план пятилетки. Вспомнилось насмешливое лицо Инги, и Макс, преодолевая себя, сказал:
– Некоторые – стервы, некоторые – нет… А вы решили побыть в одиночестве?
– Да говори мне «ты», не намного я тебя старше! – сразу расставил точки над i мужичок, то ли сильно польстив себе, то ли по достоинству оценив вид вконец заработавшегося Макса. – Сбег я… хоть на минутку. Достала до самых печенок. То ей воды не купил, то лестница крутая. Как будто я эту лестницу строил, ешкин кот!
– Сочувствую, – сказал Макс, понятия не имея, как расположить к себе аборигена.
– А твоя? Тоже пилит?
Максу припомнилась проповедь о сувенирах. Интересно, можно ли эту дискуссию подвести под определение «пилить»? Наверное, можно, все ради науки. Он представил себе Ингу с бензопилой в руках и усмехнулся.
– Моя за сувениры, что их надо покупать. А я не понимаю, зачем тратить деньги на пластиковые поделки.
– Во! – обрадовался мужик. – Вот что у них в головах, а? Весь холодильник в этих магнитах дурацких! Я пиво доставал недавно, разбил один, ору было!.. Глеб, – представился он внезапно и сунул Максу не очень чистую, потную ладонь. Пришлось пожать, а потом украдкой вытереть руку о джинсы. – А тебя звать как?
– Максим… Макс.
– Ну что, может, оставим теток по экскурсиям бродить, а сами по пивку? Пивко тут хорошее, холодненькое, я уже опробовал вчера.
Ритуальные танцы в этом отрезке обитаемого мира протекают с ошеломляющей быстротой, подумалось Максу. Он сам-то как привык? Чтобы сначала взаимный интерес (деловой чаще всего), затем согласование времени, потом хороший ресторан. Отец никогда не пил пива, и Макс не приучился пить. Хотя в студенческие времена случалось пробовать эль с английскими ребятами, все равно не привык.
– Боюсь, Инга не одобрит, если я уйду с экскурсии, – заметил он. – И нам, кажется, пора идти. – Гида в наушнике уже почти не было слышно, только невнятное потрескивание, сквозь которое прорезывались изредка обрывки фраз, имена и даты.
– Тогда после обеда, а? Бабы по магазинам, а мы по пивку!
– Не могу обещать.
– Ну, ничего, – обнадежил его неунывающий Глеб. – У нас целая неделя, успеем еще.
Это обещание несколько насторожило Макса, однако он привык решать проблемы по мере наступления.
Спустились по узким лестницам, прошли по крохотному дворику, где добролицый каменный ангел с железными крыльями тоже как бы символизировал отказ от божьих кар. Глеб болтал непрерывно, и это было, наверное, к счастью, потому что Макс не испытывал особого желания отвечать на вопросы. Кажется, его лимит коммуникабельности полностью на сегодня исчерпан рыжим Кириллом.
На мосту Святого Ангела группа задержалась ненадолго, все уже устали, всем хотелось есть и отдыхать – даже статуи с распахнутыми крыльями удостоились совсем небольшого внимания. Их ожесточенно фотографировали, но особого интереса они не вызывали ни у кого, кроме самых стойких.
По извилистым, уходящим вдаль улицам, залитым вовсю разъярившимся летним солнцем, Анна повела группу к последнему на сегодня объекту – Пантеону. Макс нагнал Ингу и пошел рядом, а она спросила как ни в чем не бывало:
– Как тебе замок?
– Впечатляюще, но уже хочется обедать.
– Мужчины всегда хотят есть.
– Женщины тоже хотят, но притворяются, что не хотят.
– Прожорливый мы вид, – вздохнула Инга. – Сейчас зайдем в Пантеон, и потом нас поведут обедать.
Макс сунул руки в карманы джинсов, чего себе сто лет уже не позволял, и снова подставил спутнице локоть.
– Держись. Иначе толпа тебя унесет.
– Вы очень галантны, Максим Эдуардович.
– Я познакомился с представителем нужного племени. Вон с тем, – он кивнул на Глеба, семенившего рядом со своей супругой. Супруга что-то сурово выговаривала, обмахиваясь газетой. – Он пригласил меня пить пиво, хотя на приглашение это не походило – скорее, на неизбежность.
– Это прекрасно. Сходи, заодно выведай у него, что он думает о ценах на нынешнюю московскую недвижимость. Только я тебя предупреждаю, что это может звучать непечатно.
– Может, следовало все-таки устроить социологический опрос?
– Опрос я и так устроила, не беспокойся.
– Когда ты успела?
– Отдала распоряжение утром перед отъездом. Солдат спит, служба идет. Когда приедем, будут результаты.
– Очень хорошо, – похвалил ее Макс.
Поделиться книгой: