Хранители Мультиверсума-6

— Привет Эли, я Маша! — раздалось сзади. А эту куклу зовут Триша, ласково — Три. Смотри, какое платье!

Ну, эти договорятся как-нибудь.

— Насти тут нет, — констатировал Артём.

— И не должно быть, наверное, — я спешил изо всех сил, мотор рычал, железо лязгало. — Сейчас перекинем моих к башне и отправимся за ней. Надеюсь, ты сможешь на неё навестись.

Эвелина, видно, дама опытная. Выскочила из своего домика — почти такого же, как наш, но поменьше — уже с сумкой, таща за руку индифферентного сына. Он шёл с неохотой, она нервничала, спешила — но было поздно.

— Воздух! — крикнул Артём.

Альтерионский контрольный дрон выскочил из-за рощицы и промчался над нами на небольшой высоте, под острым углом к дороге. Я даже дёрнуться не успел. Мотор дал сбой — и заработал дальше. Вот так-то, выкусите! УАЗик карбюраторный, чихать он хотел на ваше ЭМИ.

— Залезайте, залезайте быстрее! Потеснитесь там сзади как-нибудь!

Эвелина пихала сына в машину, он не хотел, вяло отмахивался. Ленка тащила его за шиворот, но он выворачивался, задрав рубашку до подмышек.

— Да поспешите вы!

Что-то звонко ударило по машине, потом ещё и ещё раз. Загорелась аварийная лампа давления масла, манометр упал на ноль, стекло лобовика запотело от вылетевшего паром под капот тосола. Мотор встал, резко запахло бензином.

— Из машины все, бегом!

Эвелина с Ленкой резко выпихнули ничего не понимающего пацана наружу. Тот стоял и глазами лупал — только что тащили туда, теперь — оттуда… Мишенью мы были отличной, дрон прицельно стрелял по моторному отсеку, превращая в решето совсем неплохой ещё двигатель. Оттуда клубами валил пар и тянуло горелым.

— Огнетушитель в багажнике!

Артём быстро выкидывал вещи на землю. Я дважды пальнул в сторону дрона из пистолета, даже не надеясь попасть, просто с досады.

— Банг! — глухо хлопнуло рядом.

Я обернулся. Ленка, с незнакомым выражением на лице целилась, оперев чёрную винтовку с оптикой и неестественно толстым стволом на откинутую вбок калитку запаски.

— Банг!

Висящий метрах в двухстах дрон разлетелся брызгами пластика и рухнул на землю.

— Мвора ва кубра! — торжествующе оскалилась она.

— Что? — растерянно спросил я.

— А? — моя жена с некоторым недоумением смотрела то на меня, то на винтовку в руках. — Это я сделала?

Это была единственная наша победа. Я потушил машину, но моторный отсек выгорел почти полностью. Отстреливаться до последнего патрона было глупо и незачем, и, когда подъехали машины службы контроля, мы просто сдались.

До вечера нас держали в каком-то казённом помещении с мягкими креслами. Для детей выделили раскладные кровати, всем принесли еды, даже коту. Никто нас не допрашивал и не обыскивал, забрали только оружие. Мы сидели, обнявшись с женой и детьми. От её волос непривычно пахло порохом.

Артём рассказал историю Эли.

— Вечно ты подбираешь бездомных котят, — улыбнулась жена.

Рассказали ей про Настю — каждый свою сторону картины. Но кратко, очень контурно. То, что она манипулировала Артёмом, я озвучивать не стал. Если сам два и два не сложит — я ему не учитель арифметики.

Гадал — придёт на этот раз Криспи, или нас на общих основаниях к стенке поставят. Что тут делают с такими злостными нарушителями социального порядка?

Не угадал — пришла Ниэла. Беседовать она соблаговолила только со мной, отведя в отдельный кабинет.

— Ну, как ваша революция? — без особого интереса спросил я.

— Как я и говорила — мы прекрасно без тебя обошлись.

— Так, может, отпустите?

— Общество альтери шокировано нашим выступлением на Совете! Твоя девочка — просто чудо какой транслятор, они даже слово поперёк сказать не смогли! — хвасталась Ниэла, игнорируя мой вопрос. — Государственные системы парализованы, мы просто подобрали власть с пола! Альтерион ждут великие преобразования!

— Могу себе представить… — уныло сказал я, — так что насчёт нас? И девочки? Мы вам больше не нужны…

— Всё пока идёт прекрасно!

— …сказал упавший с крыши, пролетев первые пять этажей. И всё-таки, что будет с нами?

— Башня. Нам нужна своя зарядка акков. Это станет решающим аргументом против прогнившей власти старого Совета — они десятилетиями не могли добиться энергетической независимости, а мы дадим её сразу. Но, поскольку ты уже один раз отверг моё предложение, условия нового будут хуже.

— Внимательно слушаю.

Впервые в жизни мне хотелось задушить женщину. Медленно, не спеша, глядя в стекленеющие выпученные глаза… Ладно, преувеличиваю. Можно просто пристрелить эту суку. Из гигиенических соображений — чтобы Мультиверсум стал чище.

— Как быстро заражается акк в башне?

— Трое суток, — нагло соврал я, предполагая, что Коммуна этой информацией с ними не делилась.

— Долго… — покусала губы Ниэла, — ну ладно. Я бы выкинула тебя оттуда, но у нас сейчас острый дефицит людей, которым можно доверить такую ценность. Поэтому отныне ты работаешь на новый свободный Альтерион. Мы передаём тебе пустые акки, ты возвращаешь нам полные. По одному в три дня.

— Что с семьёй?

— Они остаются у нас в обеспечение твоей лояльности. И, поскольку ты такой резвый, мы переведём их в сателлитный срез. Вместе с этой кучерявой и её овощем. Там нет кросс-локусов, только наш портал.

— Не устраивает.

— Мне плевать. В обмен на заряженный акк будешь получать свидание с женой. Не хочешь — обойдусь без тебя. Но тогда семью ты не увидишь. Биопрепаратам портала глаза не нужны.

— Что с девочкой?

— Она в сделку не входит. Такого эмпата я не отдам. Впрочем…

— Говори.

— Ты можешь получить и семью, и девочку, и Эвелину. Но при одном условии.

Я молча смотрел на неё. Нет, всё-таки душить. Или топить в сортире. Деревенском, вонючем, полном до краёв сортире. Неспешно опуская в дыру вниз головой. А ведь ещё недавно казалась вменяемой, довольно даже симпатичной дамой средних лет. Что с ней случилось?

— Нам нужно Вещество.

— Внезапно. А как же социальная справедливость и вот это всё? Подлая политика преступной власти Молодых Духом?

— Это переговорная позиция. Нам нужна лояльность определённых сил и кланов.

— То есть, всё, как я говорил?

— Плевать, что ты там говорил. Ты можешь обменять семью на Вещество. Доза за голову. Выбирай, кто тебе нужен, кто нет, но я готова отдать всех, включая девочку.

— У меня нет Вещества. И никогда не было. Я понятия не имею, где его берут.

— К тебе таскается Коммуна. Твой приятель-оператор тебе подскажет. Других условий для тебя не будет.

— Криспи знает об этой замечательной сделке?

Ниэла ничего на это не ответила. Надеюсь, что нет — мне трудно думать о Крис настолько плохо. Впрочем, какая теперь разница? Если их переворот удастся, то Дело Молодых прикроют, и Криспи Ниэле будет не нужна. Скорее всего, всё кончится очень быстро и очень плохо, но мне их не жалко. Пропади этот Альтерион пропадом.

Нас с Артёмом и Эли выпихнули из портала чуть ли ни пинком под зад. Попрощаться даже толком не дали, выдали два пустых акка, сказав, что через три дня явятся за полным. Уроды. Но вечером привели через портал жену — я купил свидание за один акк из уже заряженных.

Она рассказала, что их поселили в пустынном срезе, в рабочем посёлке какого-то добывающего комбината. Что именно там добывают и каким образом, она разобраться не успела, но элементарные удобства вроде бы предоставили. Людей, насколько она заметила, в посёлке почти нет, а среди тех, кто есть — ни одного Юного. Место ссылки мзее. Комбинат грохочет, дымит и пылит вдали, но особо не мешает, комнаты выделили просторные, питание обычное. Эвелина с ними рядом, через коридор. Информационная изоляция полная, но зато и психолог не ходит Машке на мозги капать. Так что, может, всё и к лучшему.

— Ты же нас вытащишь? — спросила жена, ничуть не сомневаясь в ответе.

— Конечно, дорогая. Обязательно. Потерпите немного.

Идей как это провернуть у меня было ноль. В такую дыру меня даже Ингвар со своими контрабандистами не доставит. Нет там кросс-локусов. Но что-нибудь придумаю. Я ещё и не из такой задницы жену спасал.

Мы заперлись наверху в спальне и вспомнили, как мы друг друга любим. Но Эли я, несмотря на бурный протест, выставил. Лишнее это.

Утром жена ушла через портал. Я проводил её и долго тупо смотрел в то место, где он погас. Как попасть в срез, если УАЗика у меня больше нет, а кросс-локусы туда не ведут? Есть ещё реперы. У меня даже оператор в наличии.

— Ушла? — спросил подошедший Артём.

— Да. Там Эвелина с детьми сидит, надо дать ей передохнуть. Теперь через три дня. Как в тюрьме, ей-богу.

— Беда.

— Слушай, а как узнать, есть ли там репер?

— Никак, наверное. Чтобы это выяснить я должен сначала туда попасть. Причём с планшетом.

— То есть, снаружи никак?

— Я не могу знать, какой из бесчисленных реперов Мультиверсума находится в том срезе. Это если он там вообще есть.

— А может не быть?

— Я не знаю, — признался Артём, — меня обучали по сокращённой программе операторов военного времени, теории минимум. Впрочем, у меня и планшета нет.

— Тогда действительно беда.

— Слушай, Зелёный, а что это у цыган так тихо?

Я посмотрел в сторону табора — машины и палатки были на месте, но оттуда не доносилось ни звука. Нехарактерно для этой братии. Где айнэнэ, бубнов звон и цимбал бряцание?

— Не нравится мне это, — сказал я, — подозрительно.

Потянулся к поясу и вспомнил, что пистолеты у меня в хозяйстве кончились. А как-то и неловко уже без него, поди ж ты. Привык. Чёртовы альтери забрали и мой, и Артёмов, и винтовку жены (неизвестной мне марки), и даже пистолет-пулемёт, обнаружившийся в её сумке. Где она их всё это время прятала? А главное — зачем? Впрочем, в башне ещё осталась Ольгина винтовка и тёртый старый «макар». Надо как-то ухитриться и их не проебать.

Эли на меня дулась за то, что я вчера не пустил её на семейное ложе. Но я пока не готов. Если начну объяснять жене, какой Эли великолепный эмоциональный медиатор, то сразу возникнет вопрос, как я это узнал. А это вернёт нас к теме Криспи, которую она сама просила не поднимать. Может, потом как-нибудь. Сейчас обида Эли была мне даже на руку — она не стала на мне виснуть, и мы с Артёмом ушли вдвоём, закрыв башню и спрятав ключ. Уж больно много желающих вокруг пасётся.

Честно — я ждал какого-нибудь говна. Мироздание в последнее время не балует меня приятными сюрпризами. Но это было как-то чересчур. Цыгане, цыганки, цыганские дети, цыганские машины, шатры и имущество — всё это было расстреляно вдрызг, в дуршлаг, в дырочку и лоскуты. Пёстрыми битыми птицами лежал народ рома дрома среди дымящихся кое-где ещё очагов. Впитывалась в землю кровь. Смотрел невидящими глазами в небо, оскалив золотые зубы, Марко. Растеклась рядом с ним толстая глойти. И дети. Дети.

— Детей-то за что? — успел спросить я, прежде чем убежал в кусты освобождаться от завтрака.

— Я уже видел такое, — сказал бледный, но не последовавший моему примеру Артём.

— Но когда? Как?

— Под утро — костры ещё дымятся, но еду не готовили. С летающей боевой платформы — видно, что стреляли сверху. Их скорострелки работают негромко, башня была закрыта, мы ничего не услышали. В шесть скорострелок с воздуха они перепахали лагерь за пару минут и улетели.

— Зачем?

— Не знаю. Никто не знает, зачем Комспас так делает.

Вернулись буквально в последний момент. Когда подходили к башне, услышали приближающийся шум винтов, но успели. Я закрыл башню, и забывшая от испуга все обиды Эли тут же повисла на моей спине рюкзачком. Пришлось на второй этаж бежать с ней. Через прозрачные стены увидел, как на башню заходит та самая пресловутая боевая платформа — квадрокоптер размером с автобус. Открытая, почти квадратная в плане, по углам в коротких поворотных шахтах пропеллеры — это называется, если я правильно помню, «импеллер». По каждому борту три стрелковых поста, закрытых гнутыми вверх и вниз щитками, в прорезях торчат горизонтальные пакеты стволов, видны стрелки в глухих шлемах. В центре прыщом прозрачный купол — место для упакованного в кирасу пилота.

Империя атакует.

Зависли метрах в ста, потом начали медленный облёт по кругу.

— Куда им стрелять принято? — кровожадно спросил я.

Цыгане меня бесили, я был им не рад, если бы они убрались ко всем цыганским чертям, я был бы счастлив, но вот эти летающие гондоны у меня сейчас огребут.