Инкубатор истинных арийцев. «Лебенсборн»

Несмотря на то что Гиммлер считался своего рода «покровителем» внебрачных детей, рейхсфюрер СС после изучения материалов выступил решительно против данных нововведений. По его мнению, вопреки тому, что присвоение матерям-одиночкам звания «почетная мать» было исполнено самых благих намерений, это невольно бы снизило статус тех «почетных матерей», которые состояли в браке. Против учреждения «материнских дворов» глава СС выступил по причине того, что видел в них исключительно «воспитательные учреждения», которые в самое короткое время заработали бы «не самую лучшую репутацию», так как в них стали бы превалировать «не самые ценные с расовой точки зрения матери-одиночки». Кроме того, Гиммлер опасался, что «материнские дворы» могли превратиться в подобие «станций по оплодотворению», вокруг которых стали бы виться «легкомысленные молодые люди», ориентированные отнюдь не на создание семьи, а на получение неких физических удовольствий. Особое опасение Гиммлера вызывало то обстоятельство, что данные «молодые люди» стали бы вступать в связи с женщинами значительно старше их, а это, по мнению рейхсфюрера СС, было «нежелательным».

Учащиеся одной из имперских школ, предназначенной для девочек

Куда большую заинтересованность Гиммлер проявил к имперской школе для девочек, которая была создана в голландском городке Хейтхуизен баронессой Юлией тен Норд. Сама баронесса оказалась в какой-то момент беременна. Но она не хотела, чтобы кто-то узнал об этом. Баронесса планировала при помощи «Лебенсборна» после родов сменить имя ребенку. Обсуждение произошло 19 сентября 1943 года, когда Гиммлер пригласил в своем письме баронессу Юлию в Берлин. Личная встреча должна была способствовать тому, чтобы в этом деле «не возникло никакой путаницы и ничего не сорвалось». 1 октября 1943 года голландская аристократка прибыла в столицу рейха, где ее встретил оберштурм-банфюрер Пауль Баумерт, эсэсовский офицер, служивший в Личном штабе рейхсфюрера СС. Именно во время этой беседы баронесса должна была указать, какое немецкое имя она хотела бы выбрать для себя и для ребенка. Ей было предложено следующее:

«Оберштурмбанфюрер СС Баумерт выправляет Вам паспорт, в котором Вы будете записаны как немка, состоящая в браке. Вы будете уроженкой Нидерландов, которая вышла замуж за крестьянина. Позже оберштурмбаннфю-рер СС Баумерт через обергруппенфюрера СС Освальда Поля обеспечит Вам место вольнослушательницы в колониальной женской школе в Рендсбурге. Приблизительно за месяц или два до родов Вам будет предложено направиться в один из домов "Лебенсборна", где Вы сможете родить Вашего ребенка. Факт рождения ребенка будет храниться в тайне. В сам дом "Лебенсборна" Вы прибудете под немецким именем и с немецким паспортом. Несколько месяцев спустя после родов Вы сможете покинуть дом "Лебенсборна", где оставите своего ребенка, чтобы вновь приступить к руководству имперской школой. Выждав некоторое время, Вы будете направлять корреспонденцию лично на мое имя, которая будет сразу же переправляться в "Источник жизни". В письмах Вы сообщите свое решение. Если решите сами воспитывать ребенка, то он будет Вам возвращен уже под другим именем. Когда Вы сможете набраться мужества, то сообщите, что на самом деле это не приемный, а Ваш собственный ребенок. После этого Вы должны окончательно определиться, какое имя давать ему: Ваше собственное или имя его отца»,

Гиммлер вмешался в ситуации вновь только после того, как отец ребенка — эсэсовец из Гааги — заявил, что был всего лишь игрушкой в руках баронессы. В ответ на это рейхсфюрер ответил, что добиваться любви у женщины является уделом настоящего мужчины. Именно он (мужчина) определяет, допустим или нет легкий флирт и заигрывание, которые могут себе позволить некоторые легкомысленные женщины и девушки. Но даже в своих любовных увлечениях, по мнению Гиммлера, «германский мужчина должен был сохранять свой гордый облик».

Старшая сестра с ребенком на руках

В некоторых случаях руководство домов «Лебенсборна» было весьма недовольно тем, что им приходилось размещать у себя будущих матерей, в отношении которых приходилось сохранять повышенные меры секретности. Так, например, было в случае с Фредой фон Й., которая ожидала ребенка от одного из гауляйтеров НСДАП. Организационный руководитель «Источника» Макс Золльман 13 декабря 1943 года даже решился направить жалобу Гиммлеру. Он лично познакомился с женщиной и сразу же понял, что она станет большой проблемой для «Лебенсборна». В жалобе говорилось следующее: «Фрау Й. производит впечатление крайне раздраженной индивидуалистки, которая, кажется, никогда не жила в сообществе. Она не произнесла ни слова, а каждый из ее жестов был проникнут ледяным презрением». Когда Фреда фон Й. покинула «Лебенсборн» («судя по всему, достигнув договоренности с отцом ребенка»), то в «Источнике жизни» с облегчением вздохнули. Золльман после этого написал: «Я полагаю, мы избавились от очень большой "головной боли"».

Повышенная степень секретности соблюдалась, когда в дома «Лебенсборна» для инструктажа прибывали женщины, ожидавшие детей от эсэсовских офицеров. В некоторых случаях сами отцы-эсэсовцы предпринимали активные меры, чтобы оказать давление на «Источник жизни». Так, например, поступил оберфюрер СС Георг Эбрехт, являвшийся начальником штаба Главного управления СС по вопросам расы и поселений. Он требовал, чтобы в «Лебенсборн» в самые кратчайшие сроки была принята для рождения ребенка одна из руководительниц Союза немецких девушек из Трира. В данном случае отцом ребенка был не сам Эбрехт, как можно было бы предположить, а некий штурмбаннфюрер СС, который «смог воспользоваться неопытностью фрейлейн». На тот момент данный штурмбаннфюрер СС имел детей от первого брака, был разведен, и создал новую семью. Кроме того, у него уже было четыре внебрачных ребенка. В данном случае дело решили не затягивать. Буквально на следующий день после обращения Георга Эбрехта в «Лебенсборн» девушка получила телеграмму, в которой содержалось приглашение прибыть в один из домов «Источника».

Ребенок, рожденный в доме «Фрисланд»

«Лебенсборн» как организация должен был выступать в качестве посредника и даже арбитра, если женщина рожала ребенка в одном из его домов, а после этого служащий СС и вермахта намеревался с ней сочетаться браком. Специалисты «Источника» должны были провести психологическое обследование женщины, изучить ее характер, чтобы подтвердить ее «порядочность». Это было обязательной предпосылкой для предполагаемого бракосочетания.

В архивах сохранилась обширная переписка, которую вел лейтенант вермахта сначала с Личным штабом рейхсфюрера СС, затем с домом «Курмарк», а потом и с централом «Лебенсборна». В ней шла речь о «порядочности» его будущей супруги. Пикантность ситуации заключалась в том, что она в свое время была изнасилована пьяным ефрейтором, а после этого (12 мая 1942 года) родила дочку в «Источнике жизни». Лейтенант решил не разрывать помолвку. Командиру своей части он не передал всех деталей этой щекотливой истории. Тем не менее он хотел быть уверенным в «порядочности» своей невесты. В данной ситуации остается непонятным, почему ефрейтор-насильник не был отдан под трибунал. Не исключено, что лейтенант не хотел порочить имя своей невесты. В «Лебенсборне» с пониманием отнеслись к ситуации, но справку о «порядочности» его невесты все-таки отказались выдавать. Был предложен несколько иной путь решения проблемы. Чтобы лейтенант мог сочетаться браком, а затем удочерить ребенка, дело было передано в армейское ведомство. Для разбирательства был выделен полковник, которому вполне хватило показаний лейтенанта и его невесты.

А вот в следующее дело предпочел вмешаться лично Генрих Гиммлер. 18 ноября 1943 года к нему с письмом обратилась жена одного штурмбаннфюрера СС, от которого она в браке родила трех детей. В 1941 году ее муж был направлен в Сараево, где у него начался роман с девушкой-переводчицей, которая также выполняла функции его секретаря. В итоге девушка в октябре 1942 года родила в доме «Венский лес» мальчика. На тот момент жена эсэсовского офицера довольствовалась тем, что ее соперницу перевели в Литцманнштадт (Лодзь). Однако там молодая женщина родила от штурмбаннфюрера уже второго ребенка. После этого муж стал требовать у своей супруги развода. Именно после этого женщина обратилась с просьбой к рейхсфюреру СС. В своем письме она писала: «Какое же унижение должна испытать немецкая женщина, которая всей душой принадлежит к немецкому народному сообществу, когда она узнает, что ее супруг соблазнился девицей, которая до занятия Хорватии немецкими войсками была обручена с сербом и даже состояла с ним в половой связи. Фюрер не раз подчеркивал, что семья является важнейшей ячейкой государства. А значит, мать не может быть бесправной в своей же семье».

Приведенные доводы не показались Гиммлеру убедительными. Кроме того, он не сбрасывал со счетов тот факт, что своего ребенка переводчица родила именно в «Лебенсборне». 20 марта 1944 года централ «Источника жизни» завершил свое «расследование». Генриху Гиммлеру сообщили, что штурмбаннфюрер СС очень заботится о своей возлюбленной и ее детях. В любой момент (после расторжения прошлого брака) он готов жениться на переводчице. Гиммлер и руководство «Лебенсборна», невзирая на отсылки к речам Гитлера, решили не мешать счастью двух людей. Гиммлер дал добро на развод.

Рейхсфюрер СС, равно как и многие другие известные национал-социалисты, не уставая, пропагандировал радость внебрачного материнства. В действительности, несмотря на все усилия властей Третьего рейха, матери-одиночки оставались людьми «второго сорта». Конечно же, «Лебенсборн» пытался помогать некоторым из них. Однако все-таки даже в «Источник жизни» интересы отцов детей (особенно если они являлись служащими СС) ставились всегда выше интересов матерей. Девушки и женщины были для руководства «Лебенсборна» не более чем инструментом, при помощи которого планировалось произвести на свет очередное поколение детей, так сказать «подаренных фюреру». Именно они должны были годы спустя пополнить ряды СС и вермахта.

Глава 3

Демографическая и расовая политика?

Гиммлер являлся последовательным сторонником расовых теорий, которых придерживался Гитлер. В своих письмах, обращениях, речах и приказах рейхсфюрер СС неоднократно упоминал «хорошую кровь». Впрочем, почти никогда он не давал четких разъяснений, что же представляла собой эта «хорошая кровь». Так, например, 13 декабря 1934 года Гиммлер писал всем руководителям СС, что «мы боролись напрасно, если к военным победам не добавим победу, связанную с приумножением детей хорошей крови». Рождение детей с данного момента должно было являться, не личным делом отдельных людей, а «долгом по отношению к нашим предкам и к нашему народу». Гиммлер предполагал, что в «хорошем и здоровом браке» родители должны были произвести на свет не менее четырех детей. Если пара, в которой супруг состоял на службе в СС, не могла по каким-либо причинам иметь детей, то она «должна была усыновить расово ценных и наследственно здоровых детей, чтобы воспитать их в духе национал-социализма». По большому счету, «Лебенсборн» создавался в том числе для того, чтобы облегчить выполнение данной задачи. Перед «Источником жизни» как организацией были поставлены следующие задачи:

1. Поддержка многодетных семей, представляющих интерес с расовой и наследственно-биологической точек зрения.

2. Забота о ценных с расовой и наследственно-биологической точек зрения одиноких матерей. Поддержка должна осуществляться после тщательной проверки Главным управлением по вопросам расы и поселений семьи будущей матери и семьи биологического отца. Это должно гарантировать появление на свет расово ценных детей.

3. Забота об этих детях.

4. Забота о матерях этих детей.

Нацистский плакат, призывающий немецких матерей блюсти свою кровь в чистоте

Почти сразу же после учреждения «Лебенсборна» Гиммлер провозгласил, что долгом чести каждого старшего офицера СС является добровольное вступление в эту организацию.

По большому счету, непосредственный импульс к созданию «Лебенсборна» Гиммлер получил после изучения сведений относительно количества абортов, совершаемых в Германии, а также количества детей, рождаемых вне брака. Как ни покажется странным, но сведения из Имперского управления статистики относительно внебрачных детей скорее наводили на мысль о бессмысленности создания учреждений наподобие «Лебенсборна». Однако Гиммлер предпочитал по-своему трактовать полученные цифры. Так, например, 15 июня 1937 года по инициативе Гиммлера в Берлине, в Министерстве внутренних дел, происходила встреча специалистов, которые должны были обсудить проблему демографического прироста германского населения, уделяя особое внимание вопросу внебрачного материнства.

На этой встрече директор Имперского управления статистики Фридрих Бургдёрфер приводил истинные данные, невзирая на то, шли ли они вразрез с официально провозглашенной политикой. По его сведениям, в 1913 году из 1,8 миллиона новорожденных 9,6 % (177 тысяч) были внебрачными детьми. В 20-е годы количество внебрачных детей в абсолютном исчислении сократилось в среднем до 140 тысяч в год. Однако их доля среди новорожденных в целом заметно увеличилась — 12,1 %. Это было в первую очередь связано с демографическими последствиями Первой мировой войны, а именно превышением количества женщин над числом мужчин. В период между 1931-м и 1935 годом количество внебрачных детей сократилось с 11,5 % до 7,8 %. Подобное сокращение было связано не столько с улучшением условий жизни в Германии, сколько с очередным усилением буржуазных представлений о «порочности» рождения ребенка вне брака. Как результат увеличилось количество абортов. В 1936 году выявилась еще одна негативная тенденция — при переизбытке женщин рождаемость пошла на спад.

Потери Германии, которые в годы Первой мировой войны составили 2 миллиона человек, фактически обрекали множество женщин на безбрачие. По словам Бургдёрфера, «их материнский потенциал не мог быть использован в полной мере». В данной ситуации внебрачное материнство могло хоть как-то помочь исправить демографическую ситуацию, хотя, по мнению специалистов, едва ли стало бы «панацеей». Дело в том, что к моменту, когда национал-социалисты пришли к власти, на 1000 мужчин в возрасте от 16 до 33 лет приходилось 999 женщин такого же возраста! Вывод Бургдёрфера был вполне оптимистичным: «Теперь на каждую половозрелую девушку приходилось по мужчине, а каждый мужчина был потенциально обеспечен женщиной». При этом он подчеркивал, что зачатие детей, если таковое не вело к заключению брака, могло оцениваться как нежелательное. В заключении своего выступления Бургдёрфер подчеркивал: «Принимая во внимание современную структуру населения, можно утверждать, что не существует сколько-либо заметных причин, чтобы, способствовать и содействовать внебрачному материнству, если таковое не ведет к заключению брака. Более того, существует опасность, что вне брака женщина сможет родить только одного ребенка, что было бы крайне нежелательно для нашей демографии».

Эти высказывания имели для Гиммлера, вне всякого сомнения, весьма негативный оттенок. По крайней мере, после них он не мог ссылаться на то, что «Лебенсборн» должен был и впредь исполнять возложенные на него функции. Однако это нисколько не смущало Гиммлера, так как «Источник жизни» был ориентирован исключительно на следование принципам национал-социалистической расовой политики. «Источник» почти никогда не был связан с абстрактной демографической политикой. Он вообще не мыслился вне расовых идей, которые культивировались в СС.

Между тем началась Вторая мировая война, и Имперское управление статистики было вынуждено констатировать, что рождаемость в Германии неуклонно падает. Если в начале 1939 года на 1000 жителей рейха приходилось 20,4 новорожденного, то к 1942 году эта цифра составила всего лишь 14,9 человека. Одновременно с этим опять увеличилось количество абортов. И это несмотря на то, что в 1943 году национал-социалистическое руководство Третьего рейха издало указ, согласно которому аборты и гомосексуализм карались смертной казнью. Оба этих явления считались наносящими вред демографическому здоровью немецкой нации. В политике, которая проводилась в сфере демографии, равно как и в расовой политике, НСДАП ориентировалась не столько на неопровержимые данные Имперского управления статистики, сколько на идеологические постулаты, которые провозглашали «народное здоровье» как одну из высших ценностей.

Любой, кто предпримет попытку проникнуть внутрь национал-социалистического мировоззрения и исследовать его пагубное воздействие на Третий рейх, не сможет пройти мимо личности Адольфа Гитлера. Однако абсолютный «гит-лероцентризм» приводит к искажению исторической реальности, но его можно избежать, если принять во внимание тот факт, что национал-социалистическое государство не являлось четко структурированной системой. Как уже упоминалось, Третий рейх был сложным переплетением общественных, партийных, военизированных, бюрократических сил, которые в силу общих компетенций постоянно соперничали друг с другом. Эта конкурентная борьба была не столько выражением возможности автономного действия, сколько провокаций самого Гитлера, который стремился к полному контролю над любыми функционерами. Затянувшаяся борьба всех со всеми позволяла ему сохранять непререкаемый авторитет, выступая в роли третейского судьи. Свобода действий в один момент пресекалась, если интересы одной из сражающихся сторон угрожали подорвать позиции гитлеровского мировоззрения.

Решения Гитлера были во многом продиктованы не требованиями, которые диктовали обстоятельства, а желанием сохранить неприкосновенной свою власть. Гитлер ориентировал проводимую им политику и общее ведение войны в соответствии с принципами, которые он мог со временем трактовать по-разному, но никогда не отказывался от них полностью. Опираясь на работы Эбергарда Экеля и Андреаса Хульгрубера, Клаус Хильденбранд в своей книге «Ното Hitler — психограмма диктатора» описал основные принципы гитлеровского мышления как расовую внешнеполитическую «программу», которую он пытался воплотить на протяжении всей своей жизни. Начав с ревизионистских посылов, когда Гитлер стремился пересмотреть итоги Первой мировой войны и позорного для Германии Версальского мира, он через расовые догматы и геополитические вычисления постепенно пришел к плану достижения мирового господства. Центральной движущей силой в реализации данной «мысли» должен был стать немецкий народ. Предполагалось несколько этапов на пути достижения мирового доминирования. Поначалу союз с Англией должен был обеспечить Германии лидерство в Западной Европе. Последующая победа над Советским Союзом должна была обеспечить рейху континентальное могущество, открывающее путь к мировому владычеству. Затем по задумке Гитлера предполагалось начало противостояния Германии и США, которое мыслилось прежде всего как противоборство континентов — Америки и Европы. Конечная цель была бы достигнута, когда немецкий народ, выращенный как некая германская элита, добился бы победы над США, а Германия стала бы контролировать весь земной шар. Это положило бы конец любому геополитическому противостоянию и привело бы не просто к складыванию однополярного, а повсеместно контролируемого мира. Подобное положение вещей должны были гарантировать расовые качества «нового человека». Именно германская кровь должна была охранять от любых посягательств мировое господство Германии. Таким образом, всемирная история завершила бы свое развитие. На смену исторической динамике пришла бы биологическая статистика, ведущая в расовую утопию. Предпосылки для достижения конечной цели гитлеровского плана скрывались не только в геополитике, но и в расовой политике: безжалостном уничтожении всех евреев, равно как и прочих расово неполноценных элементов, должно было дополняться «селекцией» породы «новых господ». А пока в середине 30-х годов национал-социалистический режим, как ни странно прозвучит, обладал стабилизирующим воздействием на общественное устройство Германии. Поскольку геополитическая часть гитлеровского плана была во многом традиционным набором внешнеполитических требований, то многие консервативно настроенные слои позволяли идентифицировать себя с национал-социализмом. Во внутренней политике расовые догмы являлись неотъемлемой функцией, которая позволяла переложить вину за все общественные недостатки на еврейское население. Социальная напряженность в германском обществе должна была быть снята не благодаря реформам, а посредством пропаганды «биологической революции», призывов к созданию «нового человека», качественно превосходящего обычных людей. Однако в итоге сохранение существующего порядка вещей было отринуто, национал-социалисты исподволь стали подрывать существующие общественные устои. Выполнение расового компонента гитлеровской «программы» предполагало вытеснение старых правящих слоев новой (как с духовной, так и с биологической точек зрения) нацистской элитой.

Эсэсовское руководство знакомится с планами «германизации Европы»

В своих геополитических расчетах Гитлер допустил одну серьезную ошибку — он неверно оценил позицию Англии. Ему казалось, что для сближения вполне достаточно того факта, что нацистская Германия представляет смертельную угрозу для России, давнишнего геополитического противника Великобритании. Однако ни лесть, ни угрозы со стороны Третьего рейха не смогли убедить британцев стать союзниками Германии, дабы принять участие в выполнении гитлеровской «программы». Даже нападение Гитлера на СССР не смогло изменить мнение англичан. Они так и не заняли лояльную позицию в отношении Гитлера. По сути, агрессия 22 июня 1941 года была бесполезной, так как реализация планов Гитлера была сорвана задолго до этого. Война против России стала последним безумием, поставившим крест на планах по достижению мирового господства. Между тем достаточно долгое время геополитические вычисления Гитлера были инструкцией к действию. Начало войны против СССР стало рассматриваться как завоевание жизненного пространства для будущей расовой элиты. Как видим, этапы «программы» несколько видоизменились. Систематическое уничтожение европейских евреев и «большевиков» ставило знак равенства между военной операцией и «расовой войной на истребление».

Гитлер переоценил возможности мировоззрения в военных и политических делах, что в итоге и привело его к краху. Его заносчивость, приправленная политической наглостью, равно как неведомым ранее способом ведения войны, вынудили мир сплотиться и защищать свою свободу всеми имеющимися в распоряжении средствами.

Намерение уничтожать расового противника и возвысить собственный народ однозначно указывает на то, что расовая доктрина Гитлера, ее отдельные компоненты и общая цель «программы» уходили корнями в идеи так называемого «социал — дарвинизма». На рубеже столетий эта псевдонаучная теория пробовала трактовать человеческую историю при помощи принципов «отбора» и «селекции». Эти факторы Дарвин применял к миру флоры и фауны как явления, которые были в состоянии объяснить бесконечность эволюции. Естественный отбор трактовался как борьба за существование, в которой сильные устраняли слабых. Уничтожение неприспособленных, по мнению социал-дарвинистов, является решающим фактором развития человеческого общества. Со временем естественный отбор среди людей затормозился. Современная цивилизация фактически поставила на нем крест. Неспособные к выживанию в природных условиях продолжали свое существование. Более того, достижения цивилизации позволили им размножаться и передавать свою «нежизнеспособную» наследственность из поколения в поколение. Ситуация развивалась таким образом, что носители «плохой» наследственности размножались быстрее, чем «здоровые» люди. В результате такой диспропорции «здоровый наследственный потенциал» в обществе неуклонно падал. Социал-дарвинисты полагали, что подобное «неправильное» развитие общества (социальную дегенерацию) надо было исправлять. Предпосылкой для «нормализации» человеческого социума должны были стать заранее спланированные мероприятия по «человеческой селекции», расовому и наследственному отбору. Планирование должно было заменить естественный отбор. Надо было предотвращать размножение неполноценных особей и содействовать появлению на свет потомства здоровых представителей. Называлось это не иначе как «выращивание» человека.

Генрих Гиммлер на партийном мероприятии

Гитлер воспринял биологизированную картину мира с двумя существенными дополнениями: антисемитизмом и расизмом. Именно эти два компонента, позаимствованные фюрером у графа Артура Гобино и Хьюстона Стюарта Чемберлена, стали столпами гитлеровского мировоззрения. Ответ на чреватый последствиями вопрос: кто в большей степени является жизнеспособным? — для фюрера был очевиден. Гитлер не просто позаимствовал идеи о борьбе за выживание, но и полагал, что человеческую историю предопределяла не борьба индивидуумов, а противостояние целых рас и расовых групп. Расовый принцип был возведен в абсолют не только в вопросах воспроизводства здорового потомства, но и касательно способностей к созданию культурных ценностей. При этом пресловутые «арийцы» были изначально высшей расой. Гитлер полагал, что все остальные расы не были способны к актам культурного творения — они лишь имитировали достижения арийцев. Подобное неполноценное восприятие культуры Гитлер приписывал в первую очередь евреям. Арийцы, в его представлениях, воплощались в идеальном «нордическо-германском» типе, который якобы являлся гарантом дальнейшего развития человечества. Гитлер поставил перед собой задачу доказать, что арийцы совершили роковую ошибку, смешиваясь с «низшими» расами, вместо того чтобы жить обособленно, размножаясь только в своей среде. Результатом расового смешения якобы стала утрата арийцами их мощи, их расовых качеств, что было равноценно упадку всего человечества. Последовательное сокращение чистокровных арийцев должно было быть остановлено. Гитлер полагал, что достигнуть этого можно было при помощи бескомпромиссного искусственного отбора. Фюрер полагал, что успех мог быть очевидным, если только полностью изолировать «полноценных» арийцев от всех остальных, превратив их в некоторую родовую общину. В итоге реализации своей «программы» Гитлер хотел достигнуть биологического низвержения иудаизма и укрепления немецкого народа как особой биологической субстанции, своего рода живого наследия «нордической расы». Начав войну против Советского Союза, Гитлер стал на практике воплощать свои расистские идеи.

В отличие от «окончательного решения еврейского вопроса», хорошо изученного в исторической литературе, его оборотная сторона — «селекция и возвышение нордической расы» — не была разобрана и детально изучена. Учитывая специфику претворения в жизнь национал-социалистической расовой политики, вряд ли приходится сомневаться в том, что тезис о «новом человеке» был пустыми словами, некоей политической утопией. Впрочем, усилия по биологическому совершенствованию немецкого народа не приняли такого размаха, как организованный геноцид. Тем не менее селекция немцев была для Гитлера неотъемлемой частью прикладной политики с самого момента прихода его к власти.

На уроке расоведения в немецкой школе

На вопрос о том, в какой степени был осуществлен «немецкий селекционный проект» и к какому сроку он должен был быть завершен, нельзя ответить так же точно и однозначно, как при освещении вопросов, связанных с геноцидом еврейского народа. В первую очередь это предопределено самим феноменом «человеческой селекции», под которой национал-социалисты подразумевали весь комплекс мероприятий по биологическому «укреплению немецкой народности». Они последовательно следовали гитлеровской программе, заимствованной из «социал-дарвинистского наследия», делая акцент на «познании» истории человечества с точки зрения «заботы о расе». Так называемые «расовые селекционеры» не боялись переносить на человеческое общество критерии, присущие животноводству. Они требовали «планомерного культивирования человека» с целью его селекции. В локализации и изве-дении наследственных болезней они видели благо не только для немецкой нации, но и для всего человечества.

Согласно планам «селекционеров», в первую очередь надо было провести искусственный расовый отбор. То есть, с одной стороны, прибегнуть к разнообразным формам социальной поддержки, что должно было привести к «улучшению расы» и увеличению ее численности. С другой стороны, планировалось исключить из общества «жизненно непригодные элементы». Среди социальных форм «выбраковки» можно было бы назвать запрет на вступление в брак для людей, страдающих психическими и наследственными болезнями. Более жесткой формой была их принудительная стерилизация.

Однако обязательным условием для осуществления расовой селекции считалось достаточное количество людей, которые рассматривались в качестве «материала для искусственного расового отбора». Вследствие этого во главу угла в Третьем рейхе ставилась борьба за увеличение рождаемости. Гитлер был хорошо знаком с предложениями, подготовленными инициаторами селекционного процесса. Подобные идеи он уже высказывал в своем программном произведении «Майн кампф». В его «программе» расовая селекция стала центральным моментом. Однако в 1933 году Гитлер едва ли был готов приступить к ее практической реализации. Для этого нужна была длительная подготовка. Начальным этапом стало принятие новых законов о браке, закона о предотвращении появления на свет наследственно больных поколений детей. Затем наследственно здоровые супруги, а также расово чистые многодетные семьи получали значительные налоговые льготы, финансовые субсидии. Постепенно создавалась система защиты внебрачных детей.

Полицейские проверяют документы и берлинских евреев

Оборотной стороной этих процессов стала акция «Эвтаназия». Начало войны придало этим процессам общеевропейский характер. Новшеством стала германизация захваченных земель и насильственное онемечивание «расово ценных» детей из Восточной и Западной Европы. Это стало неизменным элементом так называемой «германской политики», проводимой в Европе. Как видим, традиционная война постепенно превращалась в «расовую борьбу». Мероприятия по осуществлению «положительного отбора», как никакие другие, наглядно демонстрировали биологическую волю национал-социалистов.

Во время так называемой «ревизионистской» фазы в гитлеровской политики (до 1938 года) шла активная подготовка к осуществлению «программы». Именно в это время союз «Источник жизни» под покровительством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера стал превращаться в образцовую идеологическую организацию, которая занималась поддержкой внебрачных детей. По мере развертывания «поступательной демографической политики» компетенция Гиммлера вышла далеко за границы рейха. Он стал проявлять интерес к иностранным детям. После захвата Северной и Западной Европы, а также недолгих военных успехов в России Гитлеру могло показаться, что он смог успешно реализовать один из этапов своей «программы». Поэтому он пришел к выводу, что настало время в полном соответствии с расистскими догмами создать для «новой Европы» «расовый фундамент», который позволил бы грамотно использовать завоеванное жизненное пространство. Гиммлер полагал, что «Лебенсборн» весьма подходил для выполнения особых поручений в сфере демографической и этно-расовой политики. Первоначальная задача «Источника жизни» — забота о внебрачных детях — постепенно врастала в «германскую» политику.

Целью национал-социалистической политики в области народонаселения было провоцирование демографического взрыва со строгим учетом расовых норм. Приемлемым считалось любое средство, если только оно вело к успеху. В результате внебрачные дети, еще недавно бывшие сугубо частным вопросом, превратились в объект государственных интересов. А еще недавно (до 1933 года) общественность и власти стыдливо обходили эту проблему стороной. Разумеется, некоторая поддержка внебрачных детей существовала еще до прихода к власти нацистов. Однако только после 1933 года в условиях нагнетания паники относительно падения рождаемости внебрачные дети стали инструментом для решения важнейшей задачи. Сам Гитлер никогда публично не высказывался о внебрачных детях и матерях-одиночках. Он лишь подчеркивал, что материнство есть единственное и самое главное предназначение женщины. Лишь узкий круг людей, являвшихся участниками так называемых «застольных бесед фюрера», могли знать о действительных взглядах Гитлера на «внебрачный вопрос».

Измерения расовых показателей у немецких подростков

Он видел в сокращении рождаемости едва ли не самую серьезную угрозу для своих далекоидущих планов. Однажды, рассуждая про Тридцати летнюю войну, Гитлер подчеркнул, что именно «благодаря незаконнорожденным детям нация взлетела вновь на прежние высоты». В язвительной манере фюрер продолжал: «И пока нам недостает двух миллионов человек, было бы лучше, чтобы незамужняя девушка имела ребенка, а не чахла, как старая дева». Эту мысль Гитлер дополнял странными доводами о неизбежности материнства. Природа, мол, хочет, чтобы женщина получала ребенка. «В противном случае она будет истеричкой или заболеет». Гитлер возмущенно повествовал о «лживой морали верхушки, насчитывавшей каких-то десять тысяч человек». Дескать, прусский принц, который содержал десяток любовниц за счет своего происхождения, рассматривался этими «моральными лицемерами» как благородный человек, в то время как простой мужчина, который сочетался браком с девушкой, ждавшей от него ребенка, осыпался упреками с ног до головы. Следствием этой лживой и двуличной общественной установки нередко становились аборты и последующая бездетность немецких женщин. При этом «природа одарила бы любовью обоих — женщину и ее дитя». Поэтому для Гитлера штамп о браке не имел никакого значения. Проявлением истинно здоровой модели как раз было бы, напротив, заключение брака с беременной девушкой, так как она уже доказала свое плодородие.

Фюрер возносил хвальбы воспитательным домам прошлого, которые тайно принимали внебрачных детей, отвергнутых обществом. «Моральное лицемерие XIX века вынудило закрыть эти в высшей мере полезные средневековые заведения». В этих словах читалось невысказанное желание иметь нечто похожее. Подобные учреждения современности должны были пользоваться признанием, а не прятаться от глаз общественности, как на деле происходило с «Источником жизни». Стоит подчеркнуть, что детали проекта, нарисованного Гитлером, едва ли не в деталях совпадали с представлениями Гиммлера. Рейхсфюрер СС годом раньше подробно распространялся о естественно-природном предназначении женщины быть матерью, и об опасной для здоровья истеричности бездетных женщин, и о двойной общественной морали, которая вынуждала беременных девушек, не состоящих в браке, делать аборты. Казалось, будто бы сам рейхсфюрер СС навязал Гитлеру свои представления о «внебрачном вопросе». В пользу этой версии говорил хотя бы тот факт, что каждый раз, когда Гитлер поднимал эту тему, неизменным участником «застольных бесед» был не кто иной, как Генрих Гиммлер.

Многодетные семьи должны были спасти Германию от «вымирания»

Рихард Вальтер Дарре и Генрих Гиммлер (в углу) с немецкими крестьянами накануне прихода Гитлера к власти

Окружение Гитлера, которое определяло мировоззренческий облик НСДАП, не было столь хорошо знакомо с «внебрачной проблемой», как фюрер, но, тем не менее, загодя решилось сделать соответствующие оговорки. Так, например, Вальтер Дарре в своей книге «Новое дворянство из крови и почвы» рассматривал внебрачные отношения с расово-исторической точки зрения. Расовый идеолог немецкого крестьянства был убежден, что противостояние «супружеское» — «внебрачное» было «современной церковной придумкой». Дарре был убежден, что именно церковь упразднила «древнегерманскую» точку зрения, навязав в качестве превалирующего признака рождение ребенка в браке. Ранее основное внимание уделялось его происхождению, то есть «расовой ценности ребенка». Близкая Дарре идея «улучшения расы» определялась в первую очередь происхождением ребенка и лишь во вторую очередь наличием супружеских отношений.

Альфред Розенберг, главный идеолог нацистской партии, нашел место для «внебрачного вопроса» в своей книге «Миф XX века». Его позиция, обусловленная балто-немецким происхождением, вращалась вокруг перехода качества в количество. Его пугало повышение рождаемости восточных народов на фоне демографического упадка в Германии. «Так как существует угроза, что вымирающая Германия будет порабощена соседними народами, то рождение внебрачных детей может только приветствоваться». Принимая в расчет большое количество бездетных браков и превышение доли женщин над мужчинами, появление на свет внебрачных детей, по его мнению, могло бы содействовать укреплению немецкой нации. Розенберг недвусмысленно намекал, что «грядущая империя» («Миф XX века» писался до прихода нацистов к власти) должна поощрять «внебрачную политику». Это должно было выразиться в уравнивании в правах внебрачных детей и детей, рожденных в браке. Поэтому нет ничего удивительного в том, что имперский министр Ганс Франк сразу же после 1933 года в «Академии немецкого права» выступил с требованием предоставления матерям-одиночкам особых социальных гарантий. Он говорил, что «любое материнство надо рассматривать с этической точки зрения как основу народного сообщества».

Но наиболее последовательным защитником матерей-одиночек и внебрачных детей был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Второй по могуществу человек в Третьем рейхе слепо воплощал идею фюрера в жизнь не только в силу своей преданности Гитлеру, но и потому, что данные идеи полностью отвечали его своеобразным представлениям о внебрачных детях, которые базировались исключительно на расистской идеологии.

Крестьяне провозглашались в национал-социалистической пропаганде «жизненным источником нордической расы»

В одном из своих выступлений в 1937 году Гиммлер разграничил СС и НСДАП: задача партии сводилась к политическому руководству, а «охранные отряды» должны были осуществить селекцию «человеческого материала». Как позже он объяснял своему личному доктору и массажисту Феликсу Керстену: «я убежден в том, что воспитание человека во многом подобно животноводству». Гиммлер не так часто решался на столь откровенные пассажи. Для Гиммлера властные полномочия и расовая идея не только не противоречили, но взаимнодополняли друг друга.

Гиммлер полностью разделял убеждение Гитлера о том, что политические и культурные успехи народа зависели от его расовых качеств. Для скептиков он заявлял: «Я полагаю, что наша кровь, наша нордическая кровь является самой лучше на планете… На протяжении сотен тысяч лет эта кровь будет оставаться самой лучшей. И это не суждено никому другому». Обоснования для подобных заявлений были простыми: «Мы бесценны, так как наша кровь способствует тому, что мы изобретаем больше, чем другие, что мы ведем за собой других, так как у нас лучшие солдаты, лучшие государственные деятели, более высокая культура. У нас лучшие качества».

Эта ценная нордическая кровь должна была оберегаться от чуждой «неполноценной крови». Более того, увеличение носителей «ценной крови» должно было гарантировать процветание Германии. Согласно подсчетам расоведа Ганса Гюнтера, в немецком народе только 50 % было носителями нордической крови. Гиммлер полагал, что именно СС должны были привести немцев на вершину расы и всего человечества. Сам он рассматривал СС как «орден нордических мужчин». «Умножение нордической крови» и «улучшение расы» могли быть достигнуты только за счет увеличения рождаемости. Количество детей должно было расти и в эсэсовских, и в простых немецких семьях. Только при этом условии можно было прибегать к прочим методам. Гиммлер даже сформулировал лозунг, согласно которому «ценная кровь» поднимает не только культуру народа, но и его политические способности: «Народ, у которого много детей, имеет все шансы стать не просто мировой державой, но и заполучить мировое могущество». И наоборот: «Породистый народ, у которого недостаточная рождаемость детей, через 50—100 лет имеет все шансы встать на краю могилы, а через 200–500 лет быть полностью погребенным в ней». Как видим, рождаемость должна была стать биологической основой для мирового господства Германии. Связь, которая существовала между «программой» Гитлера и требованием Гиммлера увеличить рождаемость, являлась во многом неслучайной. Если немецкий народ обладал растущим количеством детей, то он мог рассчитывать на тысячелетия. Но поскольку с наступлением XX века в Германии отмечалось падение рождаемости, то Гиммлер считал, что нельзя было терять ни минуты. Именно этим во многом объяснялась некоторая поспешность, с которой он принимал решения. Многие из них были политической импровизацией, что стало наиболее отчетливо заметно в годы войны.

Изучение девушками основ геополитики

Что же Гиммлер считал угрозой для рождаемости? Уже в 1937 году он сам сказал, что его выводы не были построены на результатах научных исследований, а базировались на его политическом опыте, который он приобрел, когда в 1933–1934 годах только возглавил немецкую полицию. Рейхсфюрер СС полагал, что рождаемости в первую очередь угрожали гомосексуализм и аборты. По его расчетам, в Германии имелось около 1–2 миллионов гомосексуалистов, что составляло около 10 % мужчин, которые могли бы иметь детей. Гомосексуалисты выбывали из процесса воспроизводства потомства. Гиммлер, не скрывая, говорил, что «если все оставить так, как есть, то наш народ будет испорчен этой эпидемией».

Вторая угроза для будущего «нордической германской расы» крылась в абортах. Гиммлер предполагал, что каждый год в Германии их совершалось от 600 до 800 тысяч. Его удручало, что ежегодно Германия недосчитывалась нескольких сотен тысяч детей. Но куда больше его беспокоило то, что после аборта около 300 тысяч немецких женщин ежегодно становились бесплодными. Кроме того, по его подсчетам, ежегодно во время и после абортов умирало примерно 30–40 тысяч женщин. Для него это были «страшные, но отрезвляющие цифры».

И как результат Гиммлер возлагал вину за это неудовлетворительное демографическое состояние на двуличную христианско-буржуазную мораль. Именно эту мораль он винил в абортах, на которые решались беременные девушки, рисковавшие стать матерями-одиночками. Он подчеркивал, что если у мужчины есть любовница, то общество смотрит на это сквозь пальцы. «Однако если девушка благоразумна, следует законам природы и зачинает ребенка, то общество отворачивается от нее». То же самое общество возмущается, когда девушка рождает этого ребенка вне брака. В разговоре с личным врачом Гиммлер как-то произнес следующую речь: «Характерным выражением этого двойного стандарта является тот статус, который, по обычаям среднего класса, получают дети, родившиеся от таких связей и получающие название незаконнорожденных. Такое определение подразумевает, что они не состоят в родстве со своим отцом и его семьей. Фактически закон гласит, что бастарда и его отца нельзя считать родственниками. Природа лишается своих прав лишь для того, чтобы сохранилась видимость приличий в обществе, где доминирует средний класс. Отец лишается возможности делать самые естественные вещи на свете: обращаться с ребенком как со своим собственным и заниматься его воспитанием. По закону это не его ребенок, а ребенок женщины, которая не имеет к нему никакого отношения, может, быть, за исключением того факта, что мужчина дает ей деньги. Кроме того, ему нельзя жениться на матери ребенка, так как он уже женат. Если он живет с ней, закон называет это конкубинатом, а проблемы, вызванные откровенным скандалом, должна улаживать полиция. Сведения подобного рода постоянно поступают к моим людям.

Эсэсовская свадьба. Фото начала 30-х годов

Человек в такой ситуации лишается доступа к своему ребенку. Он снова идет против закона, если хочет усыновить ребенка, пока у него, есть собственные дети или хотя бы возможность их завести. Иными словами, закон вступает в прямое противоречие с нашей вопиющей природной потребностью — детей, как можно больше детей! Мы должны проявить храбрость и решительно действовать в этом вопросе, даже если церковь окажется к нам в еще большей оппозиции — чуть больше или чуть меньше, не имеет значения».

Что же это были за законы природы, которым должны были следовать девушки, несмотря на буржуазную мораль? Гиммлер пояснял: после наступления половой зрелости (14–16 лет) немецкие юноши и девушки в силу проживания в холодном климате должны были воздерживаться от половых сношений. Однако к 20 годам половые инстинкты должны были взять свое. Молодые люди не могли долгое время воздерживаться от секса. У девушки в связи с этим было только две возможности: либо она жила с мужчиной и «оставалась здоровой», либо ее половое воздержание приводило к «истерии». Гиммлер замечал: «Если природа настолько мудра, чтобы даровать человеку сильнейший инстинкт в возрасте 15–16 лет, то буржуазная мораль, говорящая: "Это надо делать в 30 лет", не может быть умнее. Но она провозглашает, что это неестественно!» Гиммлер полагал, что законы природы и буржуазная мораль всегда расходились в принципиальных моментах. По его мнению, в древности общественное мнение германцев и природа находились в согласии. Тогда внебрачные половые сношения не являлись чем-то позорным. Общественное внимание обращало внимание на то, чтобы юноша и девушка были представителями одной расы. Гиммлер намеревался восстановить якобы существовавший в древности «закон нордической крови». Любые половые сношения с «расово неполноценным» партнером должны были рассматриваться в национал-социалистическом государстве как нравственная деградация.

Гиммлер думал, что германцы обращали внимание в первую очередь на появление новых детей, не принимая в расчет, были ли они рождены в браке или вне брака. Так германцы укрепляли могущество собственного народа и расы. Рейхсфюрер СС высказывал мысль, что за последние 1000 лет эти принципы были забыты. Национал-социализм и прежде всего СС должны были вернуть к жизни эти «древние законы». В 1936 году Гиммлер торжественно заявил эсэсовской верхушке: «Я точно знаю, что мы как народ будем непобедимы и бессмертны, будем действительно арийско-нордической расой, если будем проводить отбор в соответствии с законами крови, если будем придерживаться культа предков. Только так мы сможем познать вечный круговорот бытия, все события и саму жить на Земле. Народ, который чтит своих предков, всегда должен рожать детей».

Проигрыш в Первой мировой войне должен стать триумфом Третьего рейха. Подчеркнем, что Гиммлер приветствовал ранние браки. Он предпочитал, чтобы его эсэсовцы вступали в брак не в 30–35 лет, как большинство немцев, а в 24–25 лет. Однако одного только брачного союза было недостаточно. В «настоящей» эсэсовской семье должно было быть много детей. Брак без детей для Гиммлер был «банальными отношениями».

Как понимаем, ранний брак и множество детей отныне не были личным делом юноши и девушки. Гиммлер хотел, чтобы его «охранные отряды» стали демографическим примером для всей Германии. Он хотел опосредованно воздействовать на увеличение рождаемости и прирост населения. Так он обратил внимание на проблему абортов. В этом вопросе он хотел установить самые жесткие правила. Гиммлер намеревался во что бы то ни стало запретить аборты. Хотя в мае 1933 года были ужесточены правила проведения абортов, но Гиммлер все равно оставался недовольным. Он хотел, чтобы докторов и девушек, пошедших на прерывание беременности, преследовали как уголовных преступников. Он намеревался предложить другой путь решения проблемы, а именно защиту матери-одиночки и ее внебрачного ребенка от «лицемерного общества». Именно этот посыл стал причиной возникновения «Лебенсборна». Подчеркнем еще раз, что формальным поводом для возникновения «Источника жизни» была борьба с абортами. Однако этот вопрос рассматривался исключительно под углом расовой политики. В 1936 году Гиммлер не делал никакой тайны из того, что отрицательный отбор, начатый национал-социализмом (принудительные стерилизации, ограничения на вступление в брак и т. д.), должен был дополняться положительной селекцией. Два года спустя штандартенфюрер СС доктор Эбнер, фактический управляющий делами «Лебенсборна», так видел задачи этого учреждения: «Если государство изымает наследственно неполноценных из процесса размножения, то на другой стороне мы должны способствовать появлению на свет любой ценой наследственно здоровых детей, носителей ценной крови».

Глава 4

Создание «Лебенсборна»

«Внебрачная политика» национал-социализма стала выкристаллизовываться почти сразу же после прихода Гитлера к власти. Она исходила, с одной стороны, из политических задач, поставленных Гитлером, а с другой стороны, из расистских установок, присущих Гиммлеру. И те и другие были ориентированы на форсированное увеличение рождаемости чистокровных немцев. Чтобы справиться с задачами, поставленными в рамках данной «внебрачной политики», надо было прежде всего уравнять условия жизни матери-одиночки и внебрачных детей с условиями, в которых находились дети супружеских пар. Выполнение этой задачи должно было избавить девушек и женщин, не состоящих в браке, от страха перед возможной беременностью, а также избавить новорожденного от социальных притеснений. Однако действующее на тот момент в Германии семейное право затрудняло решение данной задачи. Поэтому почти сразу же после установления национал-социалистической диктатуры поборники прав внебрачных детей стали настаивать на изменении семейного законодательства. Как следствие возникло как минимум четыре законопроекта, касавшиеся внебрачных отношений. Инициатива создания их исходила или из государственных, или из партийных инстанций. Первый законопроект был подготовлен осенью 1934 года Рудольфом Бехертом и Фридрихом Корнелием, служащими правового управления имперского руководства НСДАП. Этот документ касался новой формулировки § 1705–1714 Гражданского кодекса Германии. Приблизительно в то же время в Национал-социалистическом союзе юристов активно обсуждалась проблема изменения правового статуса внебрачных детей. В конце 1936 года были опубликованы предварительные результаты дискуссии, которая велась в Академии немецкого права в рамках комиссии по обсуждению Семейного кодекса. На нескольких заседаниях отдельно поднимался вопрос о внебрачных детях. По итогам дискуссий был выработан документ, который передали для правовой оценки в Имперское министерство юстиции. Независимо от этого представления в самом Имперском министерстве юстиции был выработан собственный законопроект, который содержал пункты об усыновлении и правах внебрачных детей. Даже этот короткий обзор демонстрирует, насколько сложным оказалось решение проблемы внебрачных детей. И это несмотря на то, что со стороны руководства рейха поступил вполне определенный социальный заказ. Решение данного вопроса затруднялось традиционной для Третьего рейха «борьбой компетенций», в ходе которой различные структуры конкурировали между собой, пытаясь захватить пальму первенства.

Но дело не ограничивалось дискуссиями и проектами. Поскольку правовая реформа, дававшая права внебрачным детям, задерживалась (многие партийные и эсэсовские функционеры вообще не надеялись на ее скорейшее проведение), то органы власти пришли к выводу, что надо было предпринять частное регулирование данного вопроса. В мае 1937 года имперский министр юстиции опубликовал приказ, в котором разрешал незамужним женщинам именоваться «фрау» вместо привычного «фрейлейн». Это касалось в первую очередь матерей-одиночек, которые хотя бы в обращении к ним теперь не чувствовали психологического дискомфорта. В октябре того же года имперский министр внутренних дел постановил, что больше не надо сообщать в органы власти о рождении детей, если таковые происходили не по месту жительству матери. Поводом для подобного беспокойства стал случай, произошедший в 1936 году. Он получил значительный резонанс. В начале 30-х годов одна чиновница была уволена со службы, так как родила ребенка вне брака. Сведения об этом дошли до самого верха. И только после этого министр внутренних дел Фрик и заместитель фюрера Гесс издали совместное распоряжение, в котором говорилось, что рождение ребенка вне брака не могло служить поводом и причиной для вынесения дисциплинарных и служебных взысканий.

Впрочем, забота о демографии и матерях-одиночках не ограничивалась отдельными министерскими указами. Не дожидаясь завершения затянувшихся дискуссий, партийные органы сами решили оказывать помощь матерям-одиночкам и их детям. Наряду с «Лебенсборном» на этой сцене действовало еще два учреждения. В 1933 году из двух организаций, возглавляемых Генрихом Веблером, был сформирован Немецкий институт помощи молодежи. Данная структура ставила перед собой задачу изучить «молодежный вопрос» с научной точки зрения, делая акцент прежде всего на борьбе с беспризорностью. Определенная часть работы была сосредоточена на помощи детям, рожденным вне брака. В отчете о деятельности института за 1933–1936 годы Веблер отмечал, что возглавляемое им заведение помогло 25 тысячам внебрачных детей.

Но куда большее значение для демографии (впрочем, как и «Лебенсборна») имела благотворительная организация «Мать и дитя», которая в марте 1934 года была учреждена Национал-социалистическим народным вспомоществованием (НСВ) как «выражение воли немецкого народного сообщества по сохранению активной жизни нации». При этом отдельно указывалось, что при создании благотворительной органи-зации НСВ опиралось на 21-й пункт партийной программы, который гласил: «Государство должно заботиться об укреплении народного здоровья посредством защиты матери и ребенка». В данном случае недвусмысленно намекалось, что партию в первую очередь интересует немецкая демография, а не социальное положение матерей. Обеспечение было самым разнообразным — от подготовки к родам и уходу за детьми до вполне конкретных финансовых выплат и мер экономической поддержки. Круг задач благотворительной организации «Мать и дитя» дополнялся материальным обеспечением грудных детей, предоставлением мест в детских садах и организацией выездов детей на загородные дачи (в немецком варианте это называлось «отправкой на село»). С самого начала «Мать и дитя» привлекала к сотрудничеству матерей-одиночек. В отчете, датированном 1936 годом, говорилось, что в благотворительной организации было зарегистрировано 15 313 матерей-одиночек. Нацистское руководство уделяло очень большое внимание этой организаций. В более поздние годы проект «Зимняя благотворительность» служил в первую очередь для обеспечения деньгами и вещами «Матери и дитя». Так, например, из собранных зимою 1939/40 года 681 миллиона рейхсмарок 343 миллиона рейхсмарок были переданы «Матери и дитя».

Подобная активность отнюдь не во всем устраивала Гиммлера. Если бы Национал-социалистическое народное вспомоществование закрепилось в секторе обслуживания матерей-одиночек и внебрачных детей, то рейхсфюрер СС рисковал потерять контроль над этой сферой деятельности, что его как одного из «пионеров» расовой и демографической политики совсем не радовало. В итоге между СС и НСВ возникло некое подобие соперничества, которое в годы войны привело к открытому конфликту.