Тайны Васильков, или мое нескучное лето

— Какой это? — я опустила глаза, не выдержав ее пристального взгляда.

— Возможно, вы влюблены, — проговорила она.

— Глупости, — сказала я. — Невозможно.

— Время — восемь вечера, — Белка показала на часы.

— Прекрати! — взмолилась я.

— Это ты обнаружила, что где-то здесь слишком много «в».

— Как-то само пришло в голову. Думала обо всем об этом, думала… и придумала.

— Это значит, что в твоей жизни наступило время «в», — торжественно провозгласила Белка.

— Ладно, пойду домой, — вздохнула я. — У меня там посуда не вымыта, и вообще.

— Возможно, встретишь Ваню, — сказала Белка.

— Ты опять!

— Да я так. Просто хотела сказать: встретишь, передай привет.

— С чего это я его встречу?

— Что-то мне подсказывает, что он околачивается где-то рядом. В блестящих доспехах.

Когда я подходила к дому, от забора отделилась широкоплечая фигура и перегородила мне дорогу.

— Привет, — сказал Ваня. Белка оказалась права.

— Добрый вечер, — вежливо сказала я.

— Гуляешь?

— Просто иду.

— А куда идешь? — спросил Ваня.

— Домой.

— Что-то мне так чаю захотелось, — Ваня сглотнул слюну. — Аж зубы свело.

— Хочешь меня скомпрометировать?

— Что? — не понял Ваня.

— Время позднее, — объяснила я. — Я живу одна. Что потом обо мне будет говорить деревенская общественность?

— Какая еще общественность? Тебя что, волнуют пересуды старушек, которые таращатся из-за занавесок?

— Я переживаю за свою репутацию. Мне в Васильках очень нравится. Вдруг я сюда насовсем перееду.

— И что?

— Мне не хочется, чтобы за моей спиной шушукались: а, это та самая вертихвостка, которая к себе по ночам водит симпатичных молодых мужчин, у которых неизвестно какие намерения, — иногда мне бывает трудно остановиться, даже если я понимаю, что уже пора.

- Я знаю, что нужно сделать, — уверенно заявил Ваня.

— Да, и что же?

— Сейчас мы пойдем к тебе пить чай, а завтра я лично обойду всех местных старушек, по списку, и сообщу им, что намерения у меня самые серьезные.

Я открыла рот, но, не придумав ничего остроумного, снова его закрыла и махнула рукой.

— Ладно, пошли. Фиг с ней, с моей репутацией.

Честно говоря, я была даже рада, что не придется заходить домой в одиночестве. Наступала ночь и то, что в обществе Белки и Алинки казалось пусть не очень смешными, но все же шутками, теперь приобретало зловещий оттенок. И мне вовсе не хотелось сейчас увидеть или услышать что-нибудь пугающее.

Ваня согласился с моим предложением выпить чаю в беседке и даже помог мне накрыть на стол. Я зажгла спираль от комаров, накинула на плечи мягкую бабушкину шаль и удобно устроилась в старом и продавленном, но очень уютном кресле. Ваня сел рядом на стул с высокой спинкой.

Мы пили чай с вареньем, печеньем и шоколадом, причем выяснилось, что Ваня — большой любитель варенья, особенно вишневого и клубничного. А еще он любит джем, мармелад и рахат-лукум. Я тоже люблю рахат-лукум, но только настоящий, а это такая редкость…

Сумерки постепенно сгущались. На веранде горел свет, но в беседке никакого освещения не было, поэтому предметы начали терять четкость очертаний, да и чай совсем остыл…

— Ты кого-то ждешь? — вдруг спросил Ваня.

— С чего ты взял? — удивилась я.

— Ты все время оглядываешься, — сказал он.

— Я оглядываюсь? — еще больше удивилась я. И поняла, что, действительно, с наступлением темноты усиливается мое беспокойство и мне все время хочется посмотреть, не подкрадывается ли ко мне кто-нибудь сзади.

Ваня молча смотрел на меня.

— Может, и жду, — медленно проговорила я. — Но в гости я никого не звала…

И я, совершенно неожиданно для самой себя, рассказала ему обо всех странных происшествиях, которые происходили в последние несколько дней.

Ваня внимательно выслушал меня и сказал:

— Понятно. Кто-то развлекается. У меня прям кулаки зачесались — так хочется попробовать на прочность физиономию этого «кого-то»…

— Сначала неплохо было бы узнать, чья это физиономия, — сказала я.

— Обязательно, — согласился Ваня.

— Может быть, в следующий раз я не испугаюсь, возьму фонарик… конечно, если это будет ночью. А, может, следующего раза вообще не будет. Может, ему уже надоело. Или ей.

— Ей? — переспросил Ваня. — У тебя что, есть враги или недоброжелатели… женского пола?

— У меня вообще нет врагов, насколько я знаю. Может, это друг. Со специфическим чувством юмора.

— Все равно, хотелось бы посмотреть на этого «друга».

— В общем, ничего не понятно, — вздохнула я.

— Ничего, разберемся, — успокоил меня Ваня.

И мне в самом деле стало легко и спокойно. И даже захотелось, чтобы прямо сейчас кто-нибудь захохотал или бросил в меня каким-нибудь не очень тяжелым предметом.

— А, может, ничего этого вообще не было, — выпалила я неожиданно.

— Как — не было? — удивился Ваня.

— Я хочу сказать, — попыталась я объяснить свою мысль, что все это может быть… неправдой.

— То есть ты…

— Да нет, — я посмотрела на него с упреком, услышав сомнение и недоверие в его голосе. — Я не вру. У меня вообще такой привычки нет.

— Кать, не обижайся, я и не думал…

— Просто может оказаться, — медленно начала я, — что все это — всего лишь стечение обстоятельств. Разных событий, не связанных друг с другом. А еще — моих ошибок и фантазий.

— То есть ты сама себе не веришь?

— Конечно. Как можно в такое поверить? Может, я чокнутая? — спросила я Ваню.

— Не может, — твердо сказал Ваня и задумался.

— А ты на чердак поднималась? — спросил он после нескольких минут раздумий.

— На чердак… — протянула я, — вообще-то поднималась, но давно и совсем по другому поводу.

— Испугалась, — догадался Ваня.

— Кто, я? Ну вот еще. Просто как-то времени не было. Весь день то одно, то другое…

— Понятно. А завтра у тебя найдется время?

— Слазить на чердак?

— Да. Вместе со мной, конечно.

— Ну, если постараться, можно найти. Хорошо, я постараюсь. Приходи.

Мы попрощались, и я направилась в дом, совершенно забыв обо всех страхах и беспокойствах. Я даже что-то напевала себе под нос.

Уже засыпая, я вспомнила, точнее никак не могла вспомнить, был ли сегодня утром накинут крючок на двери чердака. Ладно, неважно. Кажется, был. Я же несколько раз проходила мимо и смотрела на эту дверь. Если бы что-то было не так, я бы заметила. А, может, и нет… Я сегодня весь день была сама не своя, как будто заколдованная.

Глава 8, в которой Катя пугается по-настоящему

— Что-то ты сегодня весь день носишься туда-сюда с таинственным видом, — сказала мне Белка, стоящая у калитки бабыгрушиного дома.

Я как раз возвращалась из магазина, с пакетами в обеих руках.

— С каким видом я ношусь? — переспросила я.

— С таинственным, — сказала Белка.

— Объясни, — потребовала я.

— Ну, не знаю. Просто по тебе сразу видно, что ты что-то задумала. То ли глаза у тебя слишком сильно блестят, то ли руками размахиваешь больше, чем обычно… А, может, у меня просто очень развита интуиция. Ну что, я права?

— Передай своей интуиции, чтобы ела больше фосфора, — сказала я и помчалась дальше.

— Значит, не скажешь? — спросила Белка у моей спины.

— Заходи в гости, сама увидишь, — прокричала я.

Ваня появился, когда солнце было в зените. Я уже успела переделать все свои утренние домашние дела и сидела в беседке, в своем любимом кресле, с книгой в руках.

— Доброе утро, — сказал Ваня.

— Утро? — я подняла одну бровь и посмотрела на него.

— Ну, день, — поправил себя Ваня. — Немного проспал. Сегодня тебя никто не беспокоил?

— Спала, как убитая, — сообщила я.

— Это хорошо. Ну что, приступим?

— Приступим, — согласилась я.

И мы полезли на чердак. На первый взгляд здесь все было так же, как и в прошлый раз. И на второй взгляд тоже. Ваня внимательно осматривал и ощупывал стены и пол, я бродила туда-сюда, не зная, на чем остановить взгляд.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Ваня.

— Я уже один раз обшарила весь чердак, — сказала я. — Несколько дней назад. И с тех пор здесь ничего не изменилось. Правда, тут есть одно место, куда я толком не заглядывала. Там очень темно и страшно.

— Где это?

— А вон там, — я показала рукой. — Там, за перегородкой, небольшой закуток. Совершенно темно, свет не попадает. Нужен очень-очень мощный фонарик.

Ваня хлопнул себя по лбу.

— У меня как раз есть такой. Я его принес, оставил у калитки, — он повернулся к выходу. — Размером с маленький телевизор, светит так далеко, что можно лунных человечков разглядывать.