Помоги проекту - поделись книгой:
Здесь же трясущимися руками затрофеил забытый неизвестным гробокопателем железный фонарь с солидным огарком свечи. Потом придумаю, как его использовать, пока факелом обходиться привычнее. Им и врезать можно, и удар блокировать, а цель еще и загореться может. А фонарем только сигналы подельникам подавать, да атмосферу подземным локациям создавать.
Живых пауков в пещере не было. Зря только возился, раскалывая поленья и обвязывая их распущенной на ленты мешковиной и веревками. Затем забрасывал горящие снаряды, стараясь попасть в углы, где паутина стелилась гуще. Пыльные космы нехотя разгорались, огоньки поднимались под потолок, заволакивая пещеру дымом, но восьмилапые твари не спешили выбегать под пламя и смертоносные удары меча. Никто не шуршал лапами, коварно отбегая прочь. Из пещеры не доносилось ни звука, кроме треска и шипения сгорающих нитей.
— Чему быть, того не миновать, — подбодрив себя этим изречением, шагнул в логово. Сделал несколько быстрых шагов на напружиненных адреналином ногах, вращая головой, как летчик под громоподобный стук сердца. Не сразу заметил сквозь стелящийся едкий дым околевшие истыканные стрелами трупы с обрубленными лапами и проломами хитина явно от двуручного молотка. Два крупных точно готовы, а мелких, похоже, просто разнесли на куски. Я уже прошел логово, как внезапно позади раздался шум падения чего-то крупного. Несколько секунд поток пламени бил в обтянутый паутиной высохший труп, наполняя и без того задымленный воздух омерзительной вонью. Только чудом с противоположной стороны не образовалась горка отборных кирпичей.
— Я буду не я, если тебя не ограблю, урод! — яростно пнул дымящуюся мумию, повинную лишь в собственной ужасной смерти… Бывший паучий обед расщедрился на «Обруч алхимии» с пятнадцатипроцентной добавкой к навыку, пару септимов и стальной кинжал. Неплохая компенсация за нервный срыв и треть запаса магической силы.
Дальше двигался по изогнутому коридору без препятствий и происшествий. Так же миновал очередную каверну, поднялся по каменной лестнице, замер у массивной жаровни перед входом в огромную пещеру-коллектор. Прислушался, ничего, кроме шума потоков воды, гула ветра под потолком и треска догорающих углей над ухом. И кто только заряжает дровами эти штуковины в глубине подземелья? А, главное, зачем? Для обогрева часовых, если только. Подвешенные к потолку большие глиняные светильники давали мягкий рассеянный свет. Далеко впереди у входа в пещеру рдела углями еще одна жаровня. Погасив факел, спустился по лестнице на мощеную камнем площадку и пошел крадучись вдоль стены. Миновал мостик, затем еще один и тут взгляд уперся в медвежий капкан. Ржавчина не мешала ему караулить беспечного путника прямо по средине прохода. Легко обойдя один, тут же обнаружил еще два, поставленных в тени бортика и вплотную к стене. Впереди на мостике просматривался еще один. Пригляделся, чуть дальше блеснула вязь ледяной руны на полу и на стене. Нет, без шума не выйдет. Я описал цепким взглядом круг в поисках подходящего камня, чтобы вывести из игры капкан. Руны решил снять потоком пламени. Опасно, конечно, поэтому капканы и буду убирать первым, чтобы ударом магии не отбросило в какой. У меня все конечности нужные и права на ошибку нет. Тем более, без понятия, как тут обстоят дела сохранениями. Не найдя подходящий булыжник, достал из вещмешка полено.
— Замри! — пронесся под сводами рык профессионального ловца диверсантов-любителей. — Брось оружие!!!
Резко обернувшись, засек обладателя командного голоса. Судя по силуэту, имперец в тяжелой броне без шлема с обнаженным мечом. И с ним вышли на свет обряженные в грязную, разрисованную под камень мешковину, два легионера-лучника. Стальные наконечники стрел целились в мои самые уязвимые места, делая больно одним лишь своим видом. С другой стороны заминированного моста появился маг, защищенный заклинанием оберега, и с клубком молний в правой ладони. А чуть позади прорисовались силуэты еще двоих легионеров.
— Я не вооружен, — голос предательски дрогнул. — Эт-то просто полено.
— Не делай глупостей!
— Не буду, — честно пообещал я. Танец электрического дикобраза на минном поле, зрелище, конечно, увлекательное. Начни я корчить героя, и бойцам будет, о чем рассказать завтра в таверне своим сладко спящим сейчас товарищам. Но пусть у них будут другие темы для разговоров: про баб, пиво и нетрадиционную ориентацию альдмерских политиков. Резво задрал руки, вот только сжимающая полено ладонь онемела. Да и сам весь тоже.
— Бросай оружие! — увидев, что я не тороплюсь расстаться с чертовой деревяшкой, продолжил, — Больше уговоров не будет. Мастер, поджарь его.
Ох, еп, этот старик в капюшоне — тот самый палач из тюрьмы!
— Не-ет! — жалобно всхлипнул я, отбросив полено. Следом загремел о камни клинок. Говорят, мужчины не плачут. На самом деле жизнь каждому из нас отмеряет свое количество загадочной соленой жидкости, строго-настрого запрещая расходовать ее по пустякам. Но я просто вымотался. Не было сил ни бороться, ни умолять о пощаде. Будь, что будет. Прости, Маруся, я все про*бал…
Из ступора я вышел в комнате, заставленной ржавыми клетками со скелетами. Точнее, выпал, ведь связанные руки никому не добавляли ловкости при ходьбе по заваленному камнями и мусором полу.
— Хорошо сработано! Восхищен вашим подходом к делу. Пауков тоже вы повывели?
Моя реплика осталась безответной. Не считать же за таковой тычки, которыми меня подгонял конвой? Миновали четыре пустых камеры и вот я оказался в том самом месте. Пускай, совсем не в том качестве, зато ровно тем маршрутом как планировал. Гений, чо. Но где же Маруська? Крайняя железная клетка пустовала. Среднюю занимал живой и бодрый маг. В дальней полулежала какая-то фигура, но темнота мешала разглядеть подробности.
Легионеры-лучники нас покинули, вернувшись на пост в пещеру. Хадвар скинул мое барахло в сундук и принялся изучать подорожную, затем записку каджитки. Я же разглядывал содержимое допросной. Похоже, палач страдал каким-то психическим заболеванием, когда люди тащат с помоек всякое дерьмо и раскладывают его аккуратными кучками по сортам. Тут и бумага, и пустые флаконы, и бутылки, светильники из рогов, горелые книжки, утюг, уголь и все в таком духе. Из полезного заметил топоры, булаву, кинжал, молоток, слиток железа, пилу, да отмычки.
— Далеко тебя занесло от имперского города. Что ты делаешь в Скайриме? — зевнул легионер, откладывая бумаги в сторону.
Собрался с мыслями и решился на новую попытку убеждения. Зашел, как мне показалось, с козырей.
— Хадвар, я вам не враг. Я происхожу из знатного имперского рода и просто выполняю свой долг.
— Тебя нет в списках, — норд веско ронял каждое слово, будто жалея тратить такую ценность на какого-то воришку.
— Эм. Потому и нет, но это долго объяснять. Кстати, легат Рикке попросила оказывать мне полное содействие в моей миссии.
На что норд с каменным лицом заявил:
— Я не знаком с легатом Рикке.
— Как? — раскрыл рот от удивления я.
— Хорошо. А с генералом Туллием ты знаком? Кстати, он здесь?
Хадвар переглянулся с мастером пыток, стоящим наготове с заклинанием молний. Его помощник звенел ключами, старательно пытаясь одолеть ржавый замок клетки.
— Еще одно слово и тобой займется этот мощный старик, отец местной демократии.
Хадвар шутил. Но сказал ровно то, что хотел сказать, а то, что я услышал обрывок киноцитаты, следовало отнести на счет моей шизофрении.
Скрежет двери и конец всем надеждам. Теперь, разве что настоящий Довакин, убегая из разгромленного Хелгена, сочтет необходимым прокачать взлом на моей тесной грязной клетке. Главное, дожить. Суровый норд ушел в подземелье, догонять своих подчиненных. У него явно горел месячный план по поимке всякого сброда.
— Ма’Русса, ты здесь?
— Мутсера? Ты пришел! — донесся слабый голосок из угловой клетки, перешедший в кашель.
— Что с тобой? Ты в порядке? — голос каджитки внушал опасения.
— Она больна и хочет есть. Я тоже хочу жрать! — влез в разговор арестованный маг.
Что мне оставили? Вода, еда и пяток отмычек — забавно, но в духе Скайрима, собранные в пути алхимические ингредиенты, по последнему флакону восстановления здоровья и запаса сил, всю одежду и броню. И книгу жалоб и предложений, то есть чтиво про «Выживание в Скайриме». Маг вон тоже одет — обут и тискает какую-то книжонку. Может, тут так принято, чтобы узники не скучали.
Пользуясь тем, что палач отвернулся, прошептал соседу, протягивая между полосами железа жареную кроличью лапу:
— Будь добр, передай каджитке.
— А если не буду добр, тогда что? — проворчал заключенный.
— Тогда мы оставим тебя здесь, когда соберемся уходить.
«А твой засиженный мухами труп ограбит и обоссыт начинающий Довакин», чуть было не добавил следом, да воспитание помешало.
— Смешно слышать такое от глупца, угодившего в лапы тупицы-Хадвара.
— Мне он не показался таким уж тупицей. Так что, передашь еду?
Бретонец высокомерно усмехнулся.
— Передам, если найдется и для меня.
Он переправил кроличью ножку и хлеб каджитке, тут же получив от меня аналогичный комплект.
— Яблок не найдется? — скривился при виде мяса маг. Каджитка робко попросила еще еды и он брезгливо швырнул ей свой кусок крольчатины.
— Мы же в Скайриме! У меня и капуста с помидорами есть. На, передай соседке воду и лосося. Только аккуратно, — вежливо, но настойчиво попросил я.
И тоже посчитал нужным приглушить разыгравшийся на фоне изматывающего марш-броска и последовавших переживаний аппетит. Некоторое время из клеток доносилось приглушенное чавканье, но местные сотрудники нагло игнорировали нарушение режима содержания. Помощник, сидя на табурете и закинув ноги на стол, читал книжку с силуэтом дракона на обложке. Палач пыхтел, доставая из висячей клетки труп замученного норда. Хм, странное у них распределение обязанностей.
В тюрьму втолкнули пару новых постояльцев. Какую-то блондинку в одеянии Братьев Бури и босого, грязного оборванца. Как человек, начинавший игру много раз, рожу этого неудачника запомнил навсегда.
Легионер-орк подождал, пока повстанку разместят со всеми удобствами в виде ведра и соломы в каменном мешке за углом, передал оборванца с рук на руки помощнику палача и поспешил покинуть застенок, поворчав напоследок: «Эти ублюдки тоже считают себя легионерами!».
— Эй, ты ведь конокрад из Рорикстеда? — обратился я к арестованному, которого не спешили помещать в камеру.
— Тебе чего? — опешил босяк, за что тут же получил тумака от надзирателя.
— Мне — ничего. А ты не бегай от лучников. Помрешь усталым!
Помощник палача отвратительно заржал:
— Смешно. Расскажу остальным.
— Лучше прямо сейчас, пока шутка не протухла.
— Сам не протухни тут, — довольно осклабился собеседник.
— Ты! Все никак не уймешься, имперец! — крикнул палач, бросив на пол труп, в рот которому что-то перед этим затолкал. — Придется подрезать тебе язык!
Однако слова пожилого садиста разошлись с делом самым разительным образом. Одной рукой он зафиксировал своего помощника, другой дважды и глубоко всадил ему эльфийский кинжал между шеей и ключицей. Агонизирующее тело рухнуло на колени, а потом лицом вниз, обильно заливая древние камни кровью.
Я выматерился и отшатнулся, насколько позволяла стоячая клетушка. В этот момент толща земли над нами дрогнула, словно на форт Хелгена свалилось что-то огромное. С потолка из щелей между камнями посыпалась пыль и куски раствора.
Палач перешагнул через тело. Почти по-товарищески положил руку на плечо остолбеневшему конокраду и тут же с быстротой швейной машинки несколько раз продырявил ему тощий живот. Вор вскрикнул, содрогнулся и начал оседать на слабеющих ногах. Убийца перерезал путы на руках умирающего Локира, засунул ему в одну из кровоточащих ран черный камень и сменил клинок на ключи.
— Этих тоже? — глухо спросил палач у мага, выпущенного на свободу.
— Позже. Сочлись за хлеб-соль, имперец. Поживешь немного. — тон бретонца сделался злобно-деспотичным. — Ровно до следующей партии осколков.
Едва маг шагнул из заточения, как трупы зашевелились и начали неуклюже подниматься. Каким-то чудом меня не стошнило и в этот раз.
— Еще бы узнать, кого благодарить, — вылетело у меня само собой. Голос не дрогнул, чего не скажешь о конечностях. Сейчас явственно ощущалась в этом маге нехорошая, жуткая аура.
— Мое имя Малкоран Костяной Крик. Совсем скоро этим бездельникам-ярлам придется со мной считаться!
Палач вручил свежеподнятым зомби топоры и булаву, кому что досталось, накинул себе на плечи заранее приготовленный ранец. Едва некромант в компании сообщника и троих зомби, ушли в кладовую форта, как я уже колупал замок отмычкой, высунув язык от усердия.
— У тебя взлом какой? — подала голос Ма’Русса.
— Шестнадцать.
— А у меня тридцать пять. Давай отмычки сюда, мутсера криворукий! — нервно потребовала кошка.
— А как… — вместо ответа на пол клетки мага легла ловко брошенная веревка, связанная из пояса и обрывков одежды с грузиком из завернутой в тряпку монетки на конце. Чтобы ее достать, мне пришлось лечь на пол своей и вытянуть руку через два слоя прутьев. Есть!
— Тяни.
Через минуту Маруся скребла гнутой железякой в замке моего узилища. Наконец-то смог ее разглядеть во всей красе. Все те же разноцветные глаза, розовый нос, светлая шерсть. Относительной красе, все же грязные лохмотья и болезненная худоба еще никого не красили. Да уж, блатная жизнь — не лунный сахар. Замок поддался, и каджитка почти повисла на ржавой двери.
— Так дело не пойдет. Что за болезнь?
— А я знаю? — пожаловалась она. — Или от волков подцепила или тот злокрыс недожаренный… Неделю мне кишки мотает.
— Идем. Подхватив напарницу одной рукой, довел до табуретки, усадил, а сам полез в сундук с доказательствами за своими вещичками.
— Вот скоты! Украли почти все! — ругнулся я, доставая из сундука железный меч, мой стальной исчез. Амулет Зенитара было жалко до слез, да и на обруч с прибавкой к алхимии были виды, а уж про колечко и говорить нечего… хоть и малое, но разрушение, а разрушать я люблю.
Вряд ли Хадвар, скорее всего палач-предатель и уволок все мои зачарованные предметы. Так же пропали камни душ и странный черный осколок, не говоря уже о нескольких жалких септимах. У бесхозного золота есть одна уникальная особенность — растворяться в воздухе. Мне ли не знать?!
— О! А это чего? — грохнул на пол массивный двемерский тазик.
— А это мое, — печально вздохнула кошка и с надеждой спросила. — Он же там не один такой красивый?
— Пару кубков вижу и все, — закинул все трофеи в свой инвентарь и сунул страдалице в лапки невесть как уцелевшее слабое зелье запаса сил, — Пей! И посиди пока. Я — на склад!
— Нет, Тема, — устало возразила кошка, умываясь после выпитого зелья, — Мы же не массовка из фильма ужасов про тупых подростков. Разделяться не будем.
— Разумно. Тогда держи ножик, а сама держись за меня.
На склад мы ковыляли целую вечность с трудом преодолевая вытертые ступеньки. Пребывание в тесной клетке и болезнь довели каджитку до предела. В след нам орала запертая в камере буйная натура, колотила в решетку ведром, требуя немедленно ее освободить и угрожая разными карами. От угроз она перешла к оскорблениям, затем умоляла не бросать ее тут одну, потом вовсе разрыдалась…
— На обратном пути ковырну замок, — предложила Маруська-добрая душа, демонстрируя мне отмычку. — Последняя.
— В допросной на стойке видел еще пару. Выпустишь, конечно, если за нами погони не будет.
Можно подумать, есть выбор! Сестра Бури костерила нас на великом и могучем, а русские своих в беде не бросают. Зелье запаса сил подействовало быстро и каджитка заковыляла бодрей. По центру склада валялся труп легионера с характерными отметинами молний на доспехах и перерезанным горлом. Оставив напарницу шурудить в бочонках, ураганом пронесся по помещению, сгребая в инвентарь все мало-мальски ценное. В основном типично скайримские продукты питания, соль, вино, деньги, книжки, предметы одежды.
— Нашел! Живем! — бегом отнес напарнице флакон зеленого стекла с исцелением болезней.
— Давай, девочка, залпом. Прозит!
Кошка фыркнула и всосала лечебную микстуру как стакан валерьянки. Вернулся «залутать» покойника: железный меч, два десятка монет, зелье здоровья, факел, лук, стрелы. За все огромное спасибо! Кирасу снимать не стал, ибо побитая и вся в крови. Да и слишком шумно за дверью — в казарме и коридорах происходит массовая резня. Так, теперь головной убор для напарницы и сапоги. Сдергивая легкий шлем, обратил внимание, что в глубине раны блестит осколок камня душ. Черного камня. Аж мурашки по спине. Нет, руками туда не полезу. Бросил добытый шлем кошке, а сам взялся разувать мертвеца.
— Я это не надену! — заявила категорический протест Маруся, наблюдая за финальным аккордом мародерки. — Даже отсюда чую, как они воняют. Словно фалмер наблевал!
— На улице, между прочим, снег. А на твои обмотки без слез не взглянешь! — попытался урезонить питомицу, но носом чуял ее правоту!
— Ладно, в той тумбочке видел меховые ботинки…
А вот и прочный дорожный ранец с предусмотрительно притороченным колуном и факелом! Иди к папочке! О, да ты не пустой! В этот важный момент нас прервали самым грубым образом. Крики и железный лязг из коридора доносились все громче. Внезапно дверь склада распахнулась и внутрь ввалились два от души порубленных легионера. Один сделав пару шагов, рухнул с вычурным топором в спине, попытался привстать, но заперхал кровью и лег. Теперь уже навсегда. Второй занял оборонительную стойку, прикрывшись щитом, но было понятно, что долго ему не продержаться.
— Свои! — я тут же встал рядом с раненым орком, а чтобы не получить от него с гарантией выкрикнул: За Императора!
В коридоре показался самый натуральный драугр, которого встретил мой поток пламени прямо в жуткий оскал и горящие потусторонним светом глазницы. Мумия древненордского воина вспыхнула, и я захлопнул дверь, бесчестно лишая противника возможности оформить мне ответку. Он пару раз врезал по старым, но крепким доскам своим топором, вынудив меня приоткрыть дверь и повторить прицельное огнеметание. Выронив оружие, драугр осел дымящейся грудой костей, в результате был немедленно избавлен от всех ценностей, кроме тяжелой брони. Подбежавший одиночный скелет получил полную прожарку и упреждающий пинок в щит, но устоял на своих смешных костяных ножках и даже дерзко замахнулся булавой. Увернулся и слил в него остатки маны, развалив доходягу на обгорелые запчасти. Это в игре можно было «поливать» из встроенного в ладонь огнемета, пока мана не кончится. Здесь же коридор затянуло смрадным дымом, от которого слезились глаза и хотелось неудержимо блевать.
Шум боя и людские крики в дальних казематах стихли, уступив замкнутое пространство под древними сводами другим звукам, от которых кровь стыла в жилах. По наши души спешила толпа нежити, только что одолевшая имперский гарнизон. Не забыв изъять у поверженного скелета железный щит, захлопнул дверь. Солдат понял меня правильно. В ход пошли бочонки, ящики и тяжелая мебель. Мы успели накидать хорошую баррикаду, прежде чем в дверь снова ударил топор.
— Хлебни и уходим! — кинул переводящему дух бойцу слабое зелье исцеления, взятое недавно с трупа его сослуживца.
— Кто… такой? — прохрипел орк, ловко хватая флакон. Он приводил Локира и девку, так что узнал меня.
Поделиться книгой: