Это я тоже проигнорировал. Меня интересовал пояс, который он носил. Он был на нем, когда он умер.
- Я сидел за своим столом, - сказал он. - Я всегда ношу пояс, когда пишу. Это мой талисман.
- А зачем вам голубая лента?
- Когда учился в шестом классе, я выиграл Региональный конкурс по орфографии. Обошел всех детей из двадцати других школ. Я проиграл в Государственном конкурсе, но получил эту голубую ленту за Региональный. Мама сделала пояс и приколола к нему ленту.
Мне показалось странным, что он до сих пор носит эту вещь, потому что шестой класс, должно быть, был для мистера Томаса миллион лет назад, но он сказал все это без всякого смущения или застенчивости. Некоторые мертвецы могут чувствовать любовь - помните, я рассказывал вам, как миссис Беркетт поцеловала мистера Беркетта в щеку? - и они могут чувствовать ненависть (это я узнал позже), но большинство других эмоций, кажется, уходят, когда они умирают. Даже любовь никогда не казалась мне такой уж сильной. Мне не хотелось бы говорить вам об этом, но ненависть чувствуется сильнее и длится дольше. Я думаю, что люди видят призраков (в отличие от мертвых людей), только потому, что они их ненавидят. Люди думают, что призраки страшны, потому что они
Я повернулся к маме и Лиз.
- Мама, ты знаешь, что мистер Томас носит пояс, когда пишет?
Ее глаза расширились.
- Это было в интервью, которое он давал «Салону» пять или шесть лет назад. Пояс и сейчас на нем?
- Ага. На поясе прикреплена голубая ленточка. Он…
- Он выиграл орфографический конкурс! В интервью он смеялся и называл это «моей глупой прихотью».
- Может быть, и так, - сказал мистер Томас, - но у большинства писателей есть глупые прихоти и суеверия. В этом смысле мы как бейсболисты, Джимми. И кто может спорить с автором девяти бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» подряд?
- Я - Джейми, - сказал я.
- Ты рассказала Чемпиону об интервью, Ти, - сказала Лиз. Должно быть. Или он сам это прочитал. Он чертовски внимательный читатель. Он знал, вот и все и он…
-
Мама встала рядом со мной, глядя на то, что для нее было просто гравийной дорожкой, на которой никого не было. Мистер Томас стоял прямо перед ней с руками, засунутыми в карманы его шорт. Шорты были слишком свободны, и я надеялся, что он не будет сильно уж давить на свои карманы, потому что мне показалось, что на нем не было нижнего белья.
- Скажи ему то, что я велела тебе сказать!
Мама хотела, чтобы я сказал ему, что он должен помочь нам, иначе тонкий финансовый лед, по которому мы ходили год или больше, сломается, и мы утонем в море долгов. Кроме того, агентство начало терять клиентов, потому что некоторые из ее авторов знали, что мы в беде и, возможно, будем вынуждены закрыться. Крысы, бегущие с тонущего корабля - так она назвала их однажды вечером, когда Лиз не было дома, а мама допивала четвертый бокал вина.
Впрочем, я не стал утруждать себя всем этим бла-бла-бла. Мертвые люди должны отвечать на ваши вопросы - по крайней мере, пока они не исчезнут, - и они должны говорить правду. Поэтому я просто взял и перешел к делу.
- Мама хочет знать, что там было в «Секрете Роанока». Она хочет знать всю историю. Вы ведь
- Ну конечно. - Он засунул руки поглубже в карманы, и теперь я мог видеть небольшую полоску волос, бегущую по середине его живота от пупка и ниже. Я не хотел этого видеть, но все же увидел.
- У меня
- Вы держите все это в голове?
- Приходится. Иначе кто-нибудь может все украсть. Выложить в Интернет. Испортить сюрприз.
Если бы он был жив, это прозвучало бы как паранойя. Мертвый, он просто констатировал факт или то, что считал фактом. И я подумал, что он прав. Компьютерные тролли всегда выкладывали в Сеть всякую ерунду, начиная от скучного дерьма вроде политических секретов и заканчивая действительно важными вещами, вроде того, что должно было произойти в финале сезона «Граней»[37].
Лиз отошла от нас с мамой, села на одну из скамеек у бассейна, скрестила ноги и закурила. Очевидно, она решила позволить сумасшедшим управлять приютом. Меня это вполне устраивало. У Лиз были свои плюсы, но в то утро она в основном мешала.
- Мама хочет, чтобы вы мне все рассказали, - сказал я мистеру Томасу. - Я перескажу ей, и она напишет последнюю книгу о Роаноке. Она скажет, что вы выслали ей все это перед смертью, вместе с заметками о том, как закончить последние две главы.
Живым он бы взвыл при мысли, что кто-то другой закончит его книгу; его работа была самой важной вещью в его жизни, и он был настоящим собственником. Но сейчас он лежал где-то на столе в похоронном бюро, одетый в шорты цвета хаки и желтый пояс, который был на нем, когда он писал последние несколько предложений. И моя версия будущих событий больше не была для него ревнивой или собственнической по отношению к его секретам.
- Она сможет это сделать? - только и спросил он.
Мама заверила меня (и Лиз) по дороге в Булыжный коттедж, что она действительно может это сделать. Реджис Томас настаивал, чтобы ни один переписчик не запятнал ни одного его драгоценного слова, но на самом деле мама годами переписывала его книги, не говоря ему об этом - даже тогда, когда дядя Гарри был еще в здравом уме и управлял бизнесом. Некоторые из изменений были довольно серьезными, но он этого не знал… или, по крайней мере, никогда ничего об этом не говорил. Если кто в мире и мог подражать стилю мистера Томаса, так это моя мать. Но стиль не был проблемой. Проблема была в
- Она сможет, - сказал я, потому что это было проще, чем пересказывать ему все вышеизложенное.
- Кто эта другая женщина? - спросил мистер Томас, указывая на Лиз.
- Это подруга моей матери. Ее зовут Лиз Даттон. - Лиз быстро подняла глаза и закурила новую сигарету.
- Они с твоей мамой трахаются? - спросил мистер Томас.
- Скорее всего, да.
- Я так и думал. Видно по тому, как они смотрят друг на друга.
- Что он сказал? - с тревогой спросила мама.
- Он спросил, являетесь ли вы с Лиз близкими подругами, - сказал я. Немного неубедительно, но это все, что я смог придумать в тот момент. - Так вы перескажете нам «Тайну Роанока»? - спросил я мистера Томаса. - Я имею в виду всю книгу, а не только ее секретную часть.
- Да.
- Он сказал «да», - передал я маме, и она достала из сумки телефон и маленький диктофон. Она не хотела пропустить ни единого слова.
- Скажи ему, чтобы он был как можно более подробным.
- Мама говорит быть…
- Я все слышал, - сказал мистер Томас. - Я мертвый, а не глухой. - Его шорты были ниже, чем когда-либо.
- Круто, - сказал я. - Послушайте, может быть, вам лучше подтянуть шорты, мистер Томас, а то ваш Вилли замерзнет.
Он подтянул шорты так, что они повисли на его костлявых бедрах.
- Здесь холодно? Мне так не кажется. - Затем, не меняя тона: - Тиа начинает стареть, Джимми.
Я не стал повторять ему, что меня зовут Джейми. Вместо этого я посмотрел на свою мать, и, Боже мой, она действительно выглядела старой. Во всяком случае, начинала. Когда это произошло?
- Расскажите нам эту историю, - попросил я. - Начните с самого начала.
- С какого начала? - спросил мистер Томас.
Это заняло полтора часа, и к тому времени, как мы закончили, я был вымотан, и, думаю, мама тоже. Мистер Томас выглядел точно так же, как и в начале, стоя там с этим вызывающим жалость желтым поясом, спадающим на его обрюзгший живот, и низко сидящими шортами. Лиз припарковала машину между столбами ворот с работающей мигалкой на приборной панели, что, вероятно, было хорошей идеей, потому что новость о смерти мистера Томаса получила распространение, и перед домом начали появляться люди, желающие сфотографировать Булыжный коттедж. Один раз она подошла к нам, чтобы спросить, как долго мы еще здесь пробудем, и мама просто от нее отмахнулась, сказала, чтобы она осмотрела территорию или что-то в этом роде, но в основном Лиз держалась от нас подальше.
Это было напряженно и утомительно, потому что наше будущее зависело от книги мистера Томаса. Это было несправедливо по отношению ко мне - нести такой груз ответственности, только не в девять лет, но выбора не было. Мне приходилось повторять все, что мистер Томас говорил маме - вернее, записывающим устройствам мамы, - а мистеру Томасу было что сказать. Когда он говорил мне, что может держать все в голове, он не просто пускал пыль. А мама продолжала задавать вопросы, в основном, уточняющие. Мистер Томас, казалось, не возражал (на самом деле, похоже, ему было все равно), но то, как мама тянула время, начало доставать меня до чертиков. К тому же во рту у меня жутко пересохло. Когда Лиз принесла мне остатки «Кока-колы» из «Бургер Кинга», я проглотил несколько глотков и обнял ее.
- Спасибо, - сказал я, возвращая бумажный стаканчик. - Мне это было нужно.
- Не стоит благодарности. - Лиз уже не выглядела скучающей. Теперь она выглядела задумчивой. Она не могла видеть мистера Томаса, и я не думаю, что она на сто процентов поверила, что он был там, но она знала, что что-то происходит, потому что слышала, как девятилетний мальчик рассказывает сложный сюжет с участием полудюжины главных персонажей и, по крайней мере, двух десятков второстепенных. О, а вот и тройничок (под воздействием канареечной травы, поставляемой услужливым коренным американцем из народности Ноттоуэй), который составляли Джордж Тредгилл, Пьюрити Бетанкур и Лора Гудхью. Последняя, в итоге, и забеременела. Бедняжке Лоре всегда доставалась палка с дерьмовым концом[38].
В конце не такого уж и краткого резюме мистера Томаса открылся большой секрет, и это было слабовато. Я не собираюсь пересказывать его вам. Прочтите книгу и убедитесь сами. Если, конечно, вы её еще не читали.
- Теперь я скажу тебе последнюю фразу, - произнес мистер Томас. Он казался таким же свежим, как и в начале... Хотя «свежим», вероятно, не то слово, которое следует употреблять по отношению к покойнику. Однако его голос уже начал угасать. Правда, совсем чуть-чуть. - Потому что я всегда вставляю это предложение в финальную сцену, с самой первой книги. Это маяк, к которому я плыву.
- Последнее предложение на подходе, - сказал я маме.
- Слава Богу, - сказала она.
Мистер Томас поднял палец, как старый актер, готовящийся произнести свою большую речь.
- В тот день красное солнце зашло над опустевшим поселением, и вырезанное слово, которое озадачит поколения, засияло, словно обагренное кровью: КРОАТОН. Скажи ей, «кроатон» заглавными буквами, Джимми.
Я передал послание (хотя и не знал точно, что значит «обагренное кровью»), а затем спросил мистера Томаса, закончили ли мы. Как раз в тот момент, когда он сказал, что мы закончили, я услышал короткую сирену снаружи - два
- О Боже, - сказала Лиз, но не в панике; скорее, она этого ожидала. - Ну вот.
Она пристегнула значок к поясу и расстегнула куртку, чтобы его было видно. Потом она вышла за ворота и вернулась с двумя полицейскими. На них были куртки с нашивками полиции округа Уэстчестер.
- Черт с ними, с копами, - сказал мистер Томас, чего я совсем не понял. Позже, когда я спросил маму, она сказала, что это сленг из далеких 50-х.[39]
- Это мисс Конклин, - сказала Лиз. - Она моя подруга и была агентом мистера Томаса. Она попросила меня отвезти ее сюда, потому что боялась, что кто-нибудь может воспользоваться случаем и украсть что-нибудь на сувениры.
- Или украсть рукописи, - добавила мама. Маленький диктофон лежал в ее сумке, а телефон - в заднем кармане джинсов. - В частности, последнюю книгу из цикла романов, которые писал мистер Томас.
Лиз бросила на нее взгляд, который говорил:
- Он только что её закончил, и миллионы людей захотят ее прочесть. Я считала своим долгом убедиться, что у них есть этот шанс.
Копов это, похоже, не очень интересовало; они пришли осмотреть место, где умер мистер Томас. А еще убедиться, что люди, которые были замечены на его участке, имели веские причины там быть.
- По-моему, он умер в своем кабинете, - сказала мама и указала на
- Угу, - сказал один из полицейских. - Именно это мы и слышали. Обязательно проверим. - Ему пришлось наклониться, упершись руками в колени, чтобы встретиться со мной лицом к лицу; в те дни я был довольно хилым. - Как тебя зовут, сынок?
- Джеймс Конклин. - Я многозначительно посмотрел на мистера Томаса. -
- Ты сегодня прогуливаешь школу, Джейми?
Прежде чем я успел ответить, вмешалась мама, сама любезность.
- Обычно я забираю его сразу после занятий, но я подумала, что сегодня не успею вернуться вовремя, поэтому мы заехали за ним, и забрали пораньше. Правда, Лиз?
- Роджер, - сказала Лиз. - Офицеры, мы не проверяли кабинет, поэтому я не могу сказать вам, заперт он или нет.
- Экономка оставила его открытым, а тело лежало внутри, - сказал тот, что разговаривал со мной. - Но она дала мне ключи, и мы запрем дверь после того, как его осмотрим.
- Ты мог бы сказать им, что никакого преступления не было, - сказал мистер Томас. - У меня был сердечный приступ. Больно, до чертиков.
Я не собирался рассказывать им ничего подобного. Мне было всего девять, но это не делало меня дураком.
- А ключ от ворот тоже есть? - спросила Лиз. Теперь она вела себя как профессионалка. - Потому что они были открыты, когда мы сюда приехали.
- Есть, и мы запрем их, когда будем уходить, - сказал второй полицейский. - Хорошо, что вы припарковали там свою машину, детектив.
Лиз развела руками, вся такая профи.
- Если вы готовы, мы уходим с вашего пути.
- Мы должны знать, как выглядит эта ценная рукопись, чтобы убедиться, что она в безопасности.
Это был мяч, который моя мать могла отбить.
- Он прислал мне оригинал на прошлой неделе. На флешке. Я не думаю, что есть еще один экземпляр. Он в этом настоящий параноик.
- Был, - уточнил мистер Томас. Его шорты снова опустились.
- Спасибо, что вы приехали сюда и за всем присмотрели, - сказал второй полицейский. Он и другой коп пожали руки маме и Лиз, а также мне. Потом они пошли по гравийной дорожке к маленькому зеленому зданию, где умер мистер Томас. Позже я узнал, что многие писатели умирали за своими столами. Должно быть, в этой профессии это смерть Топ 1.
- Пойдем, Чемпион, - сказала Лиз. Она попыталась взять меня за руку, но я не позволил.
- Постойте минутку у бассейна, - сказал я. - Вы обе.
- Зачем? - спросила мама.
Я посмотрел на маму так, как никогда не смотрел раньше, - как будто она была глупой. И в тот момент я действительно думал, что она глупая. Они обе. Не говоря уже о том, что они были чертовски неблагодарными.
- Потому что ты получила то, что хотела, и я должен сказать спасибо.
- О, Боже! - Сказала мама, и снова шлепнула себя по лбу. - О чем я только думала? Спасибо, Реджис. Огромное.
Мама направляла свою благодарность цветочной клумбе, поэтому я взял ее за руку и повернул.
- Он здесь, мама.
Она еще раз поблагодарила его, но мистер Томас не ответил. Казалось, ему было все равно. Затем она подошла к Лиз, стоявшей у пустого бассейна и закуривавшей очередную сигарету.
На самом деле мне не нужно было никого благодарить, к тому времени я уже знал, что мертвым людям наплевать на такие вещи, но я все равно сказал спасибо. Это была дань вежливости, но кроме этого, мне хотелось и кое-чего другого.
- Мамина подруга, - сказал я. - Лиз?
Мистер Томас не ответил, но посмотрел на нее.
Поделиться книгой: