Помоги проекту - поделись книгой:
Вслед за тем 103 683-й побывал в обиталищах Пальцев. Конечно, это громадные жилища, и не только. Они твердые, как камень и имеют форму параллелепипедов. Пробиться сквозь стены таких жилищ невозможно. В каждом из них течет вода горячая и холодная, там гуляют сквозняки и полно всякой отравы.
Но это не самое удивительное. К счастью, 103 683-й повстречал одного Пальца, который не питал никакой вражды к муравьям. Это был какой-то невероятный Палец – он хотел наладить общение между этими двумя видами.
Этот самый Палец смастерил машину, позволяющую преобразовывать обонятельный язык муравьев в звуковой язык Пальцев. Он сам ее придумал и знал, как ею пользоваться.
14-й выходит из круга, образованного усиками.
Будет! С него хватит. Этот чужак уверяет, будто «разговаривал» с Пальцем! Его собратья соглашаются с ним: нет сомнений, 103 683-й тронулся умом.
103 683-й просит дослушать его без предубеждений.
5-й напоминает, что Пальцы разоряют города. Разговаривать с Пальцем все равно что водить дружбу со злейшим врагом муравьев и, вне всякого сомнения, самым грозным.
Его собратья покачивают усиками в знак согласия.
103 683-й возражает, говоря, что нужно неизменно стараться получше узнать своего врага, чтобы было легче его одолеть. Первый поход против Пальцев закончился резней потому, что муравьи, ничего не знавшие о Пальцах, имели о них лишь самое отдаленное представление.
Двенадцать разведчиков мнутся. Сказать по правде, им не хочется слушать продолжение рассказа старого одинокого рыжего муравья: уж больно невероятным он им кажется. Но у муравьев любопытство заложено в генах. И они снова собираются в круг.
103 683-й вспоминает свой разговор с «Пальцем, умеющим общаться». И благодаря его разъяснениям у него теперь есть что рассказать своим младшим собратьям! Муравьи судят о Пальцах исключительно по отросткам на концах их лап. Однако же Пальцы совсем не такие, какими их воображают себе муравьи. Они в тысячу раз больше муравьев. И если муравьи не могут разглядеть у Пальцев ни рта, ни глаз, то лишь потому, что рот и глаза у них расположены так высоко, что муравьям их просто не видно.
Но как бы то ни было, у Пальцев точно имеются и рот, и глаза, и лапы. Правда, у них нет усиков, потому что они им без надобности. Меж собой они общаются с помощью органов слуха, а органы зрения позволяют им воспринимать окружающий мир.
Но это не единственные их особенности. Куда удивительнее другое: Пальцы держатся прямо и ровно на паре своих задних лап. Только на двух лапах! У них горячая кровь, и живут они сообществами в городах.
5-й не верит своим ушам-усикам. Миллионы великанов – для эдакого несметного скопища, как ни крути, нужно много места, так почему же их не было видно раньше?
103 683-й объясняет, что земля гораздо больше, чем думают муравьи, и Пальцы большей частью живут далеко.
Пальцы совсем молодая разновидность животных. Муравьи живут на Земле сотни миллионов лет, а Пальцы – только три миллиона. Когда-то они были недоразвитые. И лишь совсем недавно, всего-то несколько тысяч лет назад, не больше, они открыли земледелие и животноводство, а после взялись строить города.
Однако же, хотя Пальцы – вид отсталый, они обладают огромным преимуществом перед всеми остальными обитателями планеты: у них на конечностях, которые они называют руками, имеется по пять пальцев – они могут щипать, хватать, резать, сжимать, давить. Такие возможности восполняют их телесные изъяны. Поскольку у них нет твердого панциря, они шьют себе одежду из обрывков сплетенных растительных волокон. За неимением режущих челюстей Пальцы пользуются ножами из минералов, которые они затачивают и отшлифовывают до тех пор, пока те не становятся острыми. Поскольку у них нет быстрых лап, они пользуются автомобилями – самодвижущимися гнездами, которые перемещаются с помощью реакции взаимодействия огня с углеводородом.
Двенадцать молодых муравьев с трудом верят словам старшего собрата.
В свою очередь, 6-й думает, что 103 683-й уже совсем старик и у него просто мутится разум. Он бредит, Пальцев нет, их придумали кормилицы, чтобы пугать куколок.
Тогда старый муравей просит, чтобы он лизнул отметину у него на лбу. Это особый знак – им пометили его Пальцы, чтобы потом его можно было узнать среди несметных полчищ муравьев, рассеявшихся по всей Земле.
То-то, торжествует 103 683-й. Это твердое липкое вещество – всего лишь одна из разновидностей секретных смол, которые умеют изготавливать Пальцы.
Пользуясь столь убедительным доказательством того, что он много чего знает о Пальцах, 103 683-й собирается развить свой успех. Чтобы разобраться во всех перипетиях его приключения, настоятельно советует он, им придется поверить ему на слово.
Муравьиная публика вновь обращается в слух.
В своей стране великанов Пальцы ведут себя настолько чудно, что простому муравью этого не понять. Но из всего набора их странных представлений 103 683-го особенно поразили три понятия.
Юмор, объясняет он, – это нездоровая потребность иных Пальцев рассказывать друг дружке истории, которые вызывают у них нервные судороги и таким образом облегчают им жизнь. На самом деле он плохо себе представляет, как это действует. Его знакомый Палец рассказал ему пару-тройку таких «шутливых историй», но они на него никак не подействовали.
Искусство – это такая же необоримая потребность Пальцев делать всякие вещицы, которые кажутся им красивыми, хотя в них нет никакого проку. Они несъедобные, ни от чего не защищают и в обиходе совершенно бесполезны. Своими «руками» Пальцы мастерят штуковины разных форм, размазывают краски или же сливают воедино звуки, которые, как им кажется, ласкают слух. Все это тоже вызывает у них судороги и облегчает им жизнь.
Отказываются от взаимного кормления… муравьи изумляются все больше. Разве можно отказаться от взаимных объятий? Разве можно отказать себе в удовольствии срыгивать пищу в рот ближнему своему?
Муравьиная публика теснее сжимается в круг, силясь все это понять.
По разумению 103 683-го, любовь точно так же вызывает у них судороги и облегчает им жизнь.
– Нет,
Муравьиный кружок начинает раскачиваться.
10-му хочется знать больше. Ему любопытно: что же такое любовь, юмор и искусство?
– Нам ничего не остается, как на деле узнать, что такое любовь, юмор и искусство, – отвечает 15-й.
16-му хочется определить месторасположение их царства хотя бы с помощью химических карт.
13-й говорит, что пора подниматься всем миром, собирать несметное войско из муравьев и зверей и всем скопом сокрушить этих чудовищ.
103 683-й качает головой. Истребить их всех подчистую не удастся. Куда проще было бы их… приручить.
– Приручить? – изумляются его собеседники.
– Ну да! Умеют же муравьи приручать всякую живность – вшей, щитовок!.. Так почему бы нам не заняться Пальцами? В конце концов, кормят же Пальцы тараканов. То, что удалось тараканам, можно воспроизвести и здесь, только в куда более широком масштабе.
103 683-й, общавшийся с Пальцами, считает, что они диковинные чудища, сеющие смерть. С ними необходимо наладить дипломатические отношения и сотрудничать – пусть Пальцы постигают знания муравьев, а муравьи взамен будут постигать знания Пальцев.
Он вернулся затем, чтобы предложить это всем своим сородичам. И двенадцать разведчиков должны его поддержать. Пускай всем муравьям будет трудно свыкнуться с такой мыслью, зато дело стоящее.
Разведчики недоумевают. Пожив среди диковинных чудищ, 103 683-й и впрямь помешался рассудком. Сотрудничать с Пальцами! Приручить их, как полчища каких-нибудь вшей!
С тем же успехом можно заключить союз и с самыми хищными обитателями леса – к примеру, с огромными ящерицами. Впрочем, муравьи не имеют обыкновения вступать в союзы с кем попало. У них и меж собой иногда не получается договориться. Мир полон вражды. Каста восстает против касты, город – против города, округа – против округи, брат – против брата…
А этот ветхий разведчик с запятнанным лбом и помятым панцирем, побывавший за свою долгую жизнь не в одной переделке, предлагает заключить союз с… Пальцами! С этими громадинами, у которых не видно ни рта, ни глаз!
Надо же такое придумать!
103 683-й упорствует. Он снова и снова повторяет, что там, у себя, Пальцы, во всяком случае некоторые из них, хотят того же самого: договориться о взаимодействии с муравьями. Он уверяет, что нельзя презирать этих животных за то, что они другие и непостижимые.
В конце концов Пальцам под силу в один миг свалить целое дерево и разрубить его на бревна. Из них могут получиться самые выгодные военные союзники. Если с ними объединиться, им можно подсказывать, на какие города следует напасть, и они разорят их в два счета.
Война была главной заботой муравьев – вне всякого сомнения. Памятуя об этом, старый рыжий муравей с еще большей настойчивостью продолжает:
Затаившиеся в расщелине под корнем бука разведчики прекрасно понимают, что настал решительный час в истории муравьев. Если этот старый вояка сумеет уломать их, значит, когда-нибудь он сможет убедить и весь муравейник. И тогда…
Пальцы сплетаются. Кавалеры крепче обхватили дам.
Бал в замке Фонтенбло.
В честь братания Фонтенбло с японским городом Хашинохэ в историческом владении состоялся праздник. С обменом флагами, медалями и дарами. С народными танцами. И выступлением местных хоров. С представлением памятной доски: «ФОНТЕНБЛО – ХАШИНОХЭ: ГОРОДА-ПОБРАТИМЫ», – которая отныне будет вывешена при въезде в оба города.
Наконец перешли к дегустации японского саке и французской сливовой водки.
На главный двор все еще съезжались украшенные флажками обеих стран автомобили, из которых выходили запоздалые пары в парадных нарядах.
В бальный зал вошли Жюли с матерью, все так же облаченные в черное по случаю траура. Сероглазая девушка совсем не привыкла к подобной демонстрации роскоши.
Посреди ярко освещенного зала струнный оркестр играл вальс Штрауса, тут и там кружили пары, мужские черные смокинги перемежались с дамскими вечерними белыми платьями.
Туда-сюда сновали лакеи в ливреях с серебряными подносами, уставленными ровными рядами разноцветных пирожных птифур в бумажных корзиночках.
Музыканты поддали жару – грянул головокружительный финал «Прекрасного голубого Дуная». Пары вмиг превратились в черно-белые волчки, распространявшие кругом тяжелые ароматы.
Мэр выждал, когда наступит перерыв, и произнес речь. Сияя торжеством, он выразил удовлетворение по поводу того, что дорогой его сердцу Фонтенбло стал побратимом такого дружественного Хашинохэ. Воздав хвалы нерушимой японо-французской дружбе, он выразил надежду, что она будет крепнуть и впредь. Затем он перечислил всех присутствующих из числа важных особ: крупных промышленников, выдающихся университетских преподавателей, высокие военные чины и именитых артистов. Зал разразился громоподобными рукоплесканиями.
Мэр японского города произнес короткую ответную речь на тему взаимопонимания двух столь различных культур.
– Между тем нам, жителям Фонтенбло и Хашинохэ, посчастливилось жить в двух мирных городах на лоне природы, которая все хорошеет благодаря человеческим талантам, – заявил он.
После его вдохновенного выступления и очередных аплодисментов снова грянул вальс. На сей раз ради разнообразия танцоры договорились кружить против часовой стрелки.
Слышать друг друга в таком шуме практически невозможно. Жюли с матерью и Ахиллом примостились в углу стола, к ним подошел префект и приветствовал их. Он был в компании крупноватого светловолосого мужчины с огромными, чуть ли не во все лицо, голубыми глазами.
– Это окружной полицейский комиссар Максимилиан Линар, я вам про него рассказывал, – уточнил префект. – Он расследует дело о смерти вашего мужа. Вы можете целиком на него положиться. Он профессионал каких поискать. Преподает в полицейской школе Фонтенбло. Он живо установит, отчего умер Гастон.
Мужчина протянул руку. Обмен влажными рукопожатиями.
– Очень рад.
– Очень рада.
– Я тоже.
Не имея больше ничего прибавить, префект с комиссаром ретировались. Жюли с матерью издали любовались праздником, который был в полном разгаре.
– Вы танцуете, мадемуазель?
Молодой и довольно чопорный японец поклонился Жюли.
– Нет, благодарю, – ответила она.
Обескураженный столь лаконичным отказом, японец на мгновение замер в нерешительности, гадая, как следует поступать сообразно с французским этикетом в случае, если кавалеру отказывают во время официального мероприятия. Ему на выручку пришла мать девушки:
– Простите мою дочь. Мы в трауре. Во Франции черный цвет означает траур.
Испытав облегчение оттого, что лично он здесь ни при чем, и вместе с тем смутившись оттого, что допустил досадную промашку, молодой человек согнулся перед столом в три погибели.
– Простите за беспокойство. А у нас, в Японии, напротив, цвет траура – белый.
Префект решил придать вечеру пикантности и рассказал собравшейся вокруг него небольшой компании гостей анекдот:
– Пробивает эскимос лунку во льду. И опускает в нее леску с наживкой на крючке. Сидит и ждет, как вдруг откуда-то раздается громовой голос: «НЕТ ЗДЕСЬ НИКАКОЙ РЫБЫ!» Испугавшись, эскимос отходит чуть дальше и пробивает другую лунку. Опускает в нее леску с крючком на конце и опять ждет. И вновь раздается страшный, громовой голос: «И ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОЙ РЫБЫ!» Эскимос отходит еще дальше и пробивает третью лунку. И вновь раздается голос: «ГОВОРЮ ЖЕ, НЕТ ЗДЕСЬ НИКАКОЙ РЫБЫ!» Эскимос озирается по сторонам, но никого не замечает и, перепугавшись не на шутку, поднимает глаза к небу: «Кто со мной разговаривает? Это ты, Бог?» И тут могучий голос отвечает: «НЕТ, ЭТО ДИРЕКТОР КАТКА…»
Жиденький смех. Возгласы одобрения. Затем смех раскатывается волной – теперь уже смеются те, до кого смысл анекдота дошел с опозданием.
Японский посол рассказывает свой анекдот:
– Сидит за столом человек, открывает он ящик, достает зеркало и долго смотрится, думая, что видит в нем отражение своего отца. Жена, видя, что он крутит какую-то штуку в рамке и так и эдак, думает, что он любуется фотографией своей любовницы. И вот как-то раз, после обеда, воспользовавшись тем, что мужа нет дома, она решает выяснить, что к чему. И поглядеть, что за странную фотографию муж все время прячет от нее. Едва муж возвращается домой, она, сгорая от ревности, спрашивает: «Что это за отвратительная старуха изображена на фотографии, которую ты прячешь у себя в ящике?»
Снова взрыв веселья и учтивые смешки. И очередная волна смеха – смеются те, до кого и в этот раз смысл анекдота дошел с опозданием. Потом третья волна – смеются уже те, кому все подробно растолковали.
Префект Дюпейрон и японский посол, довольные произведенным впечатлением, начали перебирать в уме другие анекдоты. Но тут им стало ясно, что нелегко выбрать из них те, которые рассмешили бы и французов, и японцев: ведь анекдоты полны ссылок на культурные традиции, понятные только их носителям.
– Как, по-вашему, существует ли такой универсальный юмор, который способен рассмешить всех людей в мире? – спросил префект.
Тишина восстановилась лишь в ту минуту, когда метрдотель, позвонив в колокольчик, возвестил, что кушать подано и гости могут занимать места за столом. Официантки разложили перед каждым блюдом круглые хлебцы.
Ингредиенты:
Поделиться книгой: