Интерфейс судьбы

Он поднялся и посмотрел прямо в чёрные пуговицы белого.

— Я умер?

— Ты вернулся, — ответил тот. — Что, совсем ничего не вспомнил?

— А что я должен был вспомнить?

— Наш мир. И себя в нём.

— Наш?! Мир?! — Егор дёрнулся и испуганно огляделся.

Вокруг разливалось белое безмолвие — без конца и края. Никаких стыков, углов, теней. Как будто он находился внутри гигантского белого шара, такого огромного, что его внутренняя поверхность казалась плоскостью. Свет тоже шёл непонятно откуда, он просто был везде. Всё это казалось каким-то запредельно чуждым, нечеловеческим.

— Это сон? — спросил Егор внезапно дрогнувшим голосом. — Но я же только что был….

— В симуляции, — закончил за него белый. — А теперь вернулся в реальность.

Егор молчал, не в силах поверить белому; он продолжал цепляться за привычную картину мира, которая рассыпалась у него на глазах. Белый, казалось, понял его состояние и терпеливо пояснил:

— Твоя Земля — всего лишь одна из наших симуляций. Это очень древняя практика. Достигнув креативного возраста, каждый из нас сам выбирает себе профессию. Этот выбор определяет, в какой симуляции стажёр будет проходить свой тренинг. Тебя отправили на Землю, это один из самых сложных квестов. Погружение там очень глубокое, поэтому при извлечении не всем удаётся сразу вспомнить себя. А тебя и извлечь было непросто, слишком глубоко ты там укоренился.

Если белый надеялся, что его объяснения всё прояснят, то он ошибся; его слова, наоборот, загнали Егора в ступор. Мышление будто парализовало, в сознании бился лишь безмолвный древний ужас.

— Так вы меня извлекали? — спросил он.

— Разумеется, — ответил белый, — и начали уже давно, только ты слишком цеплялся за свою Землю. Но тренинг ты прошёл, пора было возвращаться.

— А почему именно меня?

— Мы будим всех стажёров, но земные сны слишком глубоки. Наши будильники звенят непрерывно, но вы считаете их звонки случайными совпадениями. Или даже божьим промыслом. Не видите того, что у вас перед глазами.

— Чего не видим?

— Да ничего, совсем ничего! Ты хоть представляешь, сколько раз в той жизни ты должен был умереть?

— Умереть? — переспросил Егор.

— Умереть. Самым натуральным образом. Когда в детстве прыгал по крышам. Когда юношей зачем-то полез в горы, не имея никакой подготовки. Когда в парке пересёкся с гопниками. Я могу долго перечислять. Но ты выжил, вопреки всем вероятностям. Думаешь, совпадение?

Белый опять заколыхался всей своей аморфной массой.

— Или вот ещё — вспомни, ты ведь однажды видел полное солнечное затмение. И ничего не удивило?

— Что размеры Луны и Солнца на нашем небе практически совпадают? — уточнил Егор. — Да, я знаю, что Луна в четыреста раз меньше Солнца, зато Солнце в четыреста раз дальше от Земли. Странное совпадение, согласен, но ведь могло же быть и такое. Во Вселенной всякое случается.

— И то, что это случилось с обитаемой планетой, жители которой могут в полной мере оценить странность такого совпадения, тоже не удивляет? — спросил белый. — Здорово же вам промывают мозги.

— Промывают? — удивился Егор. — В симуляции?

— Это автономная симуляция, мы следим лишь за основными линиями, — ответил белый. — Но не переживай, ты не один такой. Поживёшь какое-то время в карантине, пока не пройдёт возвратная амнезия. А теперь спи!

Молочная поверхность под ногами стала медленно проседать, увлекая за собой внезапно отяжелевшее тело. Егор почувствовал, что теряет фокус внимания и погружается в сон, бороться с которым нет сил. С трудом собрав остатки воли, он приподнял отяжелевшие веки.

— Как я на самом деле выгляжу? Так же, как ты?

Белый вновь мелко заколыхался в беззвучном смехе:

— Здесь ты будешь выглядеть так, как тебе захочется.

Он начал медленно отворачиваться, но Егор остановил его.

— Постой! Скажи, этот мир — какой он? Тут действуют неизменные физические законы? Тут есть смерть? Тут умирают?

— Всё это ты должен вспомнить сам, — услышал Егор и погрузился в небытие.

Глава 6. Карантин

Очнулся он в другом месте — таком же белом, но всё же ином. Здесь не было той пугающей неупорядоченной пустоты, пространство ограничивалось отдельно стоящими белыми стенами с проходами между ними. Егор встал и огляделся. Заметив движение в одном из проходов, он невольно отступил назад. Прижался спиной к стене и замер в ожидании. Тут был кто-то ещё — человек или гуманоид; на белом фоне виднелся размытый контур чьей-то фигуры. Егор моргнул, сфокусировал зрение и не поверил глазам — по белоснежному полу к нему подходила девушка! Настоящая девушка, юная и привлекательная.

Только бы не глюк! — подумал Егор и пошёл ей навстречу. Расправил плечи, втянул живот и скосил глаза вниз, оценивая результат. Результат поразил — вместо дряблого комка под небрежно заправленной футболкой он увидел безупречный загорелый торс с кубиками мышц. Ну да, «будешь выглядеть как захочешь», — вспомнил он. — Как же стыдно! Так сильно захотел произвести впечатление, что не только принял облик качка, но ещё и обнажился по пояс. Мышцами тут никого не удивишь, это лишь видимость; зато детское желание покрасоваться расскажет о нём больше, чем ему бы хотелось. Хорошо, что здесь это можно быстро исправить. Егор поспешно упаковал иллюзорное атлетическое великолепие в джинсовую рубашку и только после этого отважился вновь взглянуть на девушку.

Сказать, что она красива, значило ничего не сказать. Это была совершенно невозможная, гипертрофированная красота. У натуральных женщин не бывает ни таких огромных глаз, ни таких неправдоподобных пропорций. Больше всего она была похожа на куклу — очень реалистичную авторскую куклу по анимешным мотивам. Глаза чуть не в пол-лица, миниатюрный подбородок, осиная талия, длинные ноги и короткая, на грани приличий, гофрированная юбочка. Тело, не предназначенное ни для жизни, ни для деторождения — только для восхищения и любования.

Понятно, — подумал Егор, — образ взят из моей головы. И надет — на кого? Кто там, внутри, под этой идеальной оболочкой? Выглядит как девушка, а если и говорить будет, как девушка, то очень скоро я забуду о своих страхах и буду относиться к ней, как к настоящей девушке. Но как всё-таки безупречно исполнение! В реале у неё, пожалуй, были бы проблемы не только с деторождением, но, возможно, даже с гравитацией. А с сексом? Не уверен, видимо, пятьдесят на пятьдесят. Загадка! Интересно, а она хоть знает, что у неё под юбкой? Видимо, нет; пока это знаю только я. А она сможет узнать об этом только если у нас случится близкий контакт…

— Уже знаю, — хихикнула девушка. — Действительно, в полоску. Ну, давай знакомиться. Тебя ведь зовут Егор, да? А меня Снежинка.

— Ты можешь читать мои мысли? — смутился Егор.

— Не все. Но у нас есть определённое общее… — она запнулась, подбирая слова, — информационное пересечение. Иначе мы просто не могли бы понимать друг друга.

Её губы вновь растянулись в озорной улыбке.

— Но близкого контакта у нас не будет, и не надейся. Как мешок с картошкой ты меня не привлекаешь. А в своих телах… У нас на Кристалле одно твоё прикосновение оставило бы такой ожог на моей коже, что шрам потом не вывел бы ни один косметолог.

Странно, — подумал Егор, — она ведь не может знать, что такое картошка. Но если переданный образ понятен — не всё ли равно, в каких словах он дошёл до сознания. Пусть картошка, пусть мешок, пусть косметолог — главное, что произнося слова, обозначающие неизвестно что, мы так хорошо понимаем друг друга. И видит она меня точно не как мешок с картошкой. Конечно, не с этими дурацкими кубиками мышц, как-то по-своему. Но в том виде я ей явно не противен, иначе она не сказала бы про прикосновение, не стала бы со мной флиртовать. А она ведь действительно флиртует, строит глазки — хотя что на самом деле кажется мне огромными голубыми глазищами, я, наверное, никогда не узнаю. И скорее всего, это к лучшему.

— Странное у тебя имя, — сказал Егор.

— Разве? — удивилась Снежинка. — Это, наверное, проблемы перевода. Но ты можешь называть меня Анной, если тебе так привычнее.

— Не стоит, мне нравится твоё имя. Оно красивое, просто очень необычное.

Смотреть на Снежинку было приятно, и Егор радовался, что в этом чуждом мире хоть от чего-то можно получать удовольствие. Он так загляделся, что не сразу заметил движение слева. Резко обернувшись, он увидел подходящего к ним невысокого юношу в круглом металлическом шлеме и домотканой косоворотке, доходящей почти до колен. Ничего себе! Настоящая косоворотка! — поразился Егор. — Это как же глубоко надо было залезть мне в мозги!

— Кто это? — спросил он Снежинку.

— Владислав, — ответила девушка.

— Владислав? — удивлённо переспросил Егор.

В этом месте он никак не ожидал услышать знакомое имя.

— Он твой земляк, — пояснила Снежинка. — Тоже с Земли. Кстати, что за нелепое название! Земля — это же почва? То, откуда растут растения? Но тогда «земляк» — это…

Слегка приоткрыв крохотный ротик, она посмотрела куда-то вверх.

— А, уже поняла.

Притормаживает конвертер, — подумал Егор, — но работает. А большего нам и не надо.

Юноша подходил всё ближе, и Снежинка перешла на шёпот:

— Он очень правильный, честный. Никогда не подведёт. Но…

— Скучноватый? — догадался Егор.

— Именно! — улыбнулась Снежинка.

Реконструктор, — подумал Егор, — и, видимо, упоротый, раз попал в этот мир со своей амуницией. Готов спорить, под сапогами у него настоящие портянки.

Он протянул юноше руку:

— Егор!

Тот пожал её.

— Владислав, десятский в дружине Ратибора.

— Не слишком молод для десятского? — спросил Егор, покосившись на щуплую фигуру юноши.

— В самый раз, — насупился Владислав.

— Это он тебя встречает в таком виде, — вступилась за юношу Снежинка, — а когда он был нашим лидером, выглядел побрутальнее. Тогда ты бы и в сотского поверил.

— А сколько тебе лет? — спросил Егор.

— Тридцать пять, — ответил Владислав.

— Кем работал?

— Десятским, я же сказал.

— А на самом деле?

Владислав недоумённо уставился на Егора.

— Он тебя не понимает, — вмешалась Снежинка, — на Земле он действительно был десятским. Что ты хочешь узнать?

Егор замер, поражённый внезапной догадкой. Это казалось невозможным; но в этом мире, похоже, не было ничего невозможного. Он спросил:

— В каком году ты покинул Землю?

— В сорок первом.

— В каком?!

— В шесть тысяч семьсот сорок первом.

— От сотворения?

— Конечно. Другого счёта я не знаю.

Егор прикинул в уме — тысяча двести тридцать с чем-то. Несколько лет до Батыя — если, конечно, их выдернули из разных отрезков одного временного луча. Здесь, как он уже понял, ни в чём нельзя быть уверенным. Но своим знанием истории, наверное, лучше пока не делиться, если оно само не всплывёт в их общем информационном пересечении.

— Понятно, — сказал Егор.

Затем перевёл взгляд на Снежинку:

— И много вас тут?

— Ты четвёртый, — ответила девушка. — Локоть скоро подойдёт, далеко он не мог уйти. Это ограниченное пространство, скоро ты и сам убедишься.

— А где мы вообще?

— В лабиринте. По форме это сложный замкнутый лабиринт из которого нет выхода. А по назначению это карантин. Нас сюда поместили, чтобы мы вспомнили свои прежние жизни. Себя в этой реальности.

— И вспомнили хоть что-то?

— Если бы вспомнили, нас бы тут уже не было, — ответил Владислав.

— Логично, — признал Егор. — А с белыми вы общались?

— Через это все прошли, — ответила Снежинка.— С Локтем и Владиславом они говорили мало, со мной подольше. Видимо, надеялись прямо там разбудить — так это у них называется. Рассказали, что я выбрала профессию архитектора и меня отправили на стажировку в профильную симуляцию. Но вернувшись, я ничего не смогла вспомнить.

— А к чему ты готовилась? — спросил Егор.

Снежинка пожала плечами.

— Не помню. Встречающий говорил, что я хотела что-то строить. Причём, кажется, даже не здесь, а на какой-то планете с инсектами. И знаешь, я сильно сомневаюсь, что та планета реальна — скорее всего, тоже какая-то симуляция. И там я тоже, наверное, была бы уверена, что родилась в улье, что всё вокруг реально. Разбудят нас, как же! Из одного сна — в другой. Может, они и не братья нам вовсе? Может, они наши хозяева, играющие нами в какие-то непонятные игры?

— Нет, не может быть! Они же такие, как мы, — поспешно перебил Егор.

И тут же понял, как глупо это прозвучало. Не то что про них — он и про себя-то почти ничего не знал. Да и в том, что знал, он вряд ли мог быть уверен.

— Какие они нам братья! Враги! — прозвучал у него за спиной резкий мужской голос.

Егор вздрогнул и обернулся. Со спины к нему неслышно подошёл крепко сложенный мужчина неопределённого возраста с грубо вырубленными чертами лица. Прямые чёрные волосы спадали на его плечи тяжёлой волной, две седые пряди от висков рассекали эту волну на три потока. Выглядел мужчина весьма внушительно.