Помоги проекту - поделись книгой:
Предисловие и благодарности
«Московское время…
Начинаем передачу „Театр у микрофона“…»
Александра Коллонтай — имя из моего советского детства, из радиопостановки о героической женщине эпохи пролетарской революции, которая стала Послом Советского Союза — первой в мире женщиной-послом. Кажется, пока я росла, то не пропустила ни одного радиоспектакля об этом человеке. Вместе с детской гордостью за страну (это в нашей истории была такая личность!) было желание узнать больше о жизни Александры Коллонтай. Где узнать? Особенно, если живёшь в маленьком городке? Правда, в этом маленьком городе были две библиотеки, где удавалось добывать информацию о жизни в пространстве и во времени. Так собирала, выписывая из газет и журналов, информацию о любимом с детства человеке. Вырезки из «Комсомолки», выписки из журнала «Октябрь» с воспоминаниями Майского. Позже — уже в Твери — коллекцию пополнили конспекты публикаций, найденных в дореволюционных и послереволюционных журналах из научной библиотеки Тверского государственного университета, а также те немногие книги, которые удалось купить ещё будучи студенткой. Одной из них была книга «Избранные статьи и речи», выпущенная Политиздатом в 1972 году к 100‑летнему юбилею Александры Михайловны[1]. Несмотря на то, что статьи и речи были уж очень избранные (70‑е годы: никакого феминизма и женского вопроса в стране!), книга стала редким источником междустрочной информации (особенно в сносках) и о самой А. Коллонтай, и о её времени, и — главное,— хоть частично, но источником информации по истории женского движения и феминизма в России (через примечания самой Коллонтай к своим текстам и благодаря комментариям издательства). Пожалуй, книга стала импульсом для подъёма новой волны интереса с моей стороны к этой женщине, её делу и феминизму, про который я в то время знала только из Малой Советской Энциклопедии 1926 г., что «все проявления феминизма (включая суфражизм) в отличие от пролетарской борьбы за женское равноправие носят печать реакционности и ограниченности…»[2]. Все проявления феминизма? Какие именно? Слова манили. Библиотека университета, сохранившая залежи литературно-исторических ценностей, стала основным местом моего знакомства с неизвестной историей, в которой были не только партийные съезды, крестьянские и пролетарские революции, бесконечные войны, но и движение за женскую эмансипацию. Как это было? Какова роль моей «героини» в этом движении? Книги, в которой бы излагались идеи Александры Коллонтай — не пропагандиста ленинской школы, а теоретика женской эмансипации,— не было. Мне самой нужна была такая книга, поэтому захотелось её составить и издать, чтобы сделать доступными её тексты для читателей, изучающих историю и теорию феминизма.
Наверное, идея издать коллекцию текстов А. Коллонтай так и осталась бы только идеей, если бы не «вдохновительная» роль и поддержка моих коллег, моих друзей, моей семьи, которым говорю «Спасибо» в преддверии этой книги.
Возможность издать эту книгу стала вполне реальной благодаря моральной поддержке, а также щедрому пожертвованию моей американской подруги, профессора университета штата Нью-Йорк (Баффало) Изабель Маркус, которая очень хотела, чтобы моя мечта опубликовать феминистские тексты А. Коллонтай на русском языке осуществилась.
Трудно представить, что я когда-нибудь завершила бы сам процесс собирания и издания книги, но рядом были мои умные коллеги и строгие друзья — Наташа Козлова и Сергей Рассадин, главные помощники по издательским проектам Центра женской истории и тендерных исследований в Тверском государственном университете. Появление на свет этой книги во многом обязано именно их профессионализму и увлеченности проектом (помогая мне в работе над ней, они ждали появления на свет своей дочки Северины). Очень признательна нашим постоянным редакторам Лидии Васильевне Тарасовой и Светлане Васильевне Григорьевой, которые оказали бесценную помощь, тщательно вычитывая невероятно тяжелые для восприятия глазами тексты. Особое спасибо моему замечательному сыну Василию Успенскому, а также его жене Юлии Успенской за их неутомимую работу по поиску мест нахождения текстов, готовность ради них пойти и поехать «туда — не знаю куда». Бесконечна моя благодарность другу и мужу Григорию Успенскому (мужчине из будущего) за его неустанную заботу обо мне и нашем доме, за уважение к моим занятиям. И кошке Лизе спасибо: вечный скептицизм в её глазах я иногда относила к себе и… бралась за дело.
Автобиография сексуально эмансипированной коммунистки[3]
‹…› До крушения царизма в 1917 году я, как политическая эмигрантка, жила в Европе и Америке. По прибытии из эмиграции в Германию я вступила в немецкую социал-демократическую партию, среди членов которой было много моих близких друзей, к которым я в особенности причисляю Карла Либкнехта, Розу Люксембург,
Порученная мне разработка проекта закона в области охраны материнства побудила меня подробнее изучить этот особый вопрос. Союз зашиты материнства, выдающаяся работа доктора Хелены Штекере прежде всего подали мне ценные идеи; и всё же я изучала этот вопрос и в Англии, и во Франции, и в скандинавских странах. Результатом стала моя книга «Материнство и общество»,
Годы политической эмиграции были для меня бурными,
‹…› Самым значительным делом нашего народного комиссариата, по моему убеждению, было законное основание Попечительского комитета для матерей и младенцев. Касающийся этого проект закона был подписан мной в январе 1918 года. Во втором распоряжении я преобразовала все акушерские заведения в безвозмездные Дома ухода за матерями и младенцами, чтобы таким образом создать основу для всеобъемлющей защиты материнства на государственном уровне. В этой работе мне очень помог доктор Королёв. Мы также планировали создать «Дворец защиты материнства», образцовое заведение с выставкой, в котором работали бы курсы для матерей и,
Мои усилия по огосударствлению защиты материнства и детства дали повод для новых безрассудных выпадов против меня. Рассказывались всевозможные лживые истории о «национализации женщин»,
В партии имели место разногласия. По причинам принципиального несогласия с текущей политикой я ушла в отбавку с поста народного комиссара. Постепенно меня освобождали от всех других поручений. Я снова читала доклады и выступала за свою идею о «новой женщине» и «новой морали». Революция шла полным ходом. Борьба становилась всё более непримиримой и кровавой, многое из происходящего не соответствовало моему мировоззрению. Но налицо была и другая нерешённая задача — освобождение женщины. По закону женщины получили все права, но на практике они всё ещё жили под старым игом. Неравноправные в семейной жизни, порабощённые тысячей мелочей домашнего хозяйства, несущие все тяготы и материальные заботы материнства, так как из-за войны и других обстоятельств многие женщины содержали семьи в одиночку.
Когда осенью 1918 года я посвятила всю свою энергию введению во всех областях планомерных действий по освобождению работающих женщин, я нашла ценнейшую опору в лице ныне покойного первого председателя Совета Свердлова. Так, в ноябре 1918 года был созван первый конгресс работниц и крестьянок России; присутствовали 1147 делегаток. Этим была заложена основа для планомерной работы по освобождению от рабства женщин рабочего класса и крестьянства по всей стране. Меня ожидала пропасть новой работы. Это значило привлечь женщин на народные кухни, воспитать из их числа силы для детских садов и яслей, школ, домашних реформ и многого другого. Главной тенденцией всей этой работы была фактическая реализация равноправия женщины как единицы народного хозяйства и как гражданки в политической сфере, кроме того с особым условием: материнство как социальная функция должно было цениться и поэтому защищаться и поддерживаться государством.
Под руководством доктора Лебедевой государственные учреждения защиты материнства достигли наибольшего расцвета. Одновременно повсюду в стране создавались комитеты, задачей которых было освобождение женщин и привлечение их к советской работе…
Во время гражданской войны на Украине мне удалось специальным поездом вывести из угрожаемых областей под Киевом 400 коммунисток. И на Украине я делала всё возможное для женского рабочего движения…
Серьёзная болезнь на месяцы оторвала меня от активной работы. Едва вернувшись вновь в работоспособное состояние — я была тогда в Москве, я приняла руководство Женским отделом, и снова наступило горячее время созидания. Был создан коммунистический женский журнал, созывались конференции и конгрессы работниц. Была создана основа для работы с женщинами Востока (мусульманками). В Москве прошли две международные конференции коммунисток. Был принят закон о ненаказуемости абортов, и нашим комитетом было решено в пользу женщин и законодательно подтверждено несколько дел. Неслыханно много приходилось мне тогда писать и ещё больше говорить… Наша работа пользовалась полной поддержкой Ленина и даже перегруженный важными военными обязанностями Троцкий добровольно появлялся на наших конференциях. Энергичные одарённые женщины, двоих из которых уже нет в живых, жертвовали работе в Комитете все их силы.
На восьмом съезде Советов я как член исполнительного комитета (сейчас среди нас уже было много женщин) делала доклад, который гласил, что советы во всех областях содействуют тому, чтобы рассматривать женщину как равноправного товарища и в соответствии с этим привлекать её к государственной и общественной работе. Не без сопротивления удалось нам внести это предложение и добиться его одобрения. Это была большая, серьёзная победа.
Горячая дискуссия разразилась, когда я опубликовала свои тезисы о новой, морали, так как наше советское брачное законодательство было ненамного прогрессивнее других законов; институт брака был, правда, отделён от церкви, но в других прогрессивных демократических странах были другие законы. Брак, гражданский брак; несмотря на то, что внебрачный ребёнок по закону уравнивался в правах с рождённым в браке, в этой области было ещё много лицемерия и несправедливости. Когда говорят о «безнравственности», которую пропагандируют большевики, следует лишь подвергнуть пристальной проверке наши законы о браке, чтобы увидеть, что в вопросах о разводе мы находимся на уровне Северной Америки, а в вопросе о внебрачном ребёнке — не далее Норвегии.
В этом отношении я была самым радикальным крылом в партии. С моими тезисами, моими воззрениями в области сексуальной морали горячо боролись многие товарищи по партии, как мужчины, так и женщины; к этому добавлялись и другие разногласия в отношении политического курса. Личные и семейные заботы усугубили дело и несколько месяцев 1922 года прошли без плодотворной работы. По назначении в Норвегию… дипломатическая деятельность потребовала всех моих сил… поэтому я написала очень мало: три маленькие новеллы «Пути любви», моя первая попытка в новеллистике, социологическую статью «Крылатый эрос» и несколько других незначительных статей. «Новая мораль и рабочий класс» и социально-экономическое исследование «Положение женщины в эволюции народного хозяйства» были написаны ещё в России. ‹…›
Часть 1. Социальные основы женского вопроса и женское рабочее движение
Женщина-работница в современном обществе[4]
«Женский вопрос,— говорят феминистки,— это вопрос „права и справедливости“». «Женский вопрос,— отвечают пролетарки,— это вопрос „куска хлеба“». Женский вопрос и женское движение, убеждают нас буржуазные женщины, возникли тогда, когда сознательный авангард борцов за женскую эмансипацию выступил открыто на защиту своих попираемых прав и интересов. Женский вопрос, отвечают пролетарки, возник тогда, когда миллионы женщин властью всемогущего Молоха — капитала — оказались выброшенными на трудовой рынок, когда, послушно спеша на унылый призыв фабричного гудка, миллионы женщин стали толпиться у фабричных ворот, перехватывая заработок у своих собственных мужей и отцов… Этих женщин гнал из дома плач голодных детей, скорбные взгляды истощённых родителей, болезнь кормильца семьи, собственная необеспеченность, нищета… Всё шире и шире раскидывал капитал свои сети. Стремительно бросалась женщина в гостеприимно открывающиеся перед нею двери фабричного ада…
Пока женщина не принимала непосредственного участия в товарном производстве, пока деятельность её ограничивалась изготовлением главным образом продуктов домашнего потребления,— до тех пор не могло быть и речи о женском вопросе в современной его постановке. Но с той поры как женщина вступила на трудовую дорогу, как труд её получил признание на мировом рынке, как женщина приобрела для общества значение самоценной трудовой единицы, прежнее вековое бесправие в обществе, прежнее порабощение в семье, прежние путы, сковывавшие свободу её движений, стали для неё вдвое горше, вдвое невыносимее…
Не на почве внезапно созревшей потребности в духовных благах, стремлений к науке и знанию вырастал женский вопрос — нет, женский вопрос явился как неизбежное следствие коллизии между застывшими формами социального общежития и переросшими их производственными отношениями, коллизии, вызвавшей и наиболее серьёзный вопрос наших дней — вопрос трудовой.
Напрасно воображают борцы за женское равноправие, что двери профессиональной деятельности и промыслового труда начинают открываться перед женщиной вместе с ростом её собственного самосознания; пробуждение женщины, назревание её специальных запросов и требований наступают лишь с приобщением женщины к армии самостоятельно трудящегося населения. И эта армия растёт безостановочно.
В таких странах, как Франция, Англия, Германия, за последние 10—15 лет число самостоятельно трудящихся женщин возросло на миллион и более человек в каждой. В Америке за 26 лет женский труд возрос на 117 процентов.
Женский труд стал крупным и необходимым фактором хозяйственной жизни: целая треть ценностей, поступающих на мировой рынок, изготовляется руками женщин.
Капитал нуждается в дешёвых рабочих руках и притягивает к себе всё новые и новые трудовые силы женщин. Но в то время как буржуазная женщина с гордо поднятой головой вступает в открывающиеся перед ней двери интеллигентных профессий, пролетарка с тяжёлой покорностью судьбе идёт к новому станку. Пролетарка уже давно успела проклясть ту хвалёную свободу труда и профессий, которой всё ещё добиваются буржуазные женщины. В те времена, когда буржуазка ещё ютилась в своей домашней скорлупе, благоденствуя за счёт отца и мужа, пролетарка уже долгие годы несла тяжёлый крест наёмного труда. В середине ⅩⅨ столетия буржуазная женщина делает свои первые робкие шаги на пути к своему экономическому освобождению; она настойчиво стучится в двери университетов, художественных мастерских, контор. А её «младшая сестра», пролетарка, изведавшая до дна весь ужас капиталистической эксплуатации наёмного труда, требует от государства вмешательства в область «свобода договора» между трудом и капиталом. Не свободы труда добивается она, а нормировки рабочего дня, запрета ночной работы и других постановлений, ставящих предел алчному использованию капиталом её трудовых сил. Пролетарка не только первая вступила на трудовую дорогу, она продолжает и по сию пору господствовать на ней по своей численности. В Австрии на 5310 тысяч пролетарок приходится всего 935 тысяч буржуазных женщин, занятых самостоятельным трудом; в Германии на 5293 тысячи пролетарок — едва 180 тысяч женщин, занятых в либеральных профессиях; во Франции на 3584 тысячи пролетарок приходится лишь 300 тысяч самостоятельных интеллигенток и т. д.
Но при современной капиталистической системе производства труд не явился освободителем для работницы: он взвалил на её слабые плечи ещё новую тяготу, он прибавил к её обязанностям хозяйки и матери ещё новое бремя — бремя наёмного труда. Под тяжестью этой новой непосильной ноши склоняются и гибнут сотни тысяч женщин. Нет такой отталкивающей работы, такой вредной отрасли труда, где бы в изобилии не встречались женщины-работницы. Чем хуже обставлен труд, чем ниже его оплата, чем длиннее рабочий день, тем больше там занято женщин. Менее притязательная, чем мужчина, забитая веками, гонимая голодом женщина соглашается на самые возмутительные, самые кабальные условия труда. Надо ли описывать тот промышленный ад, в который при современных условиях производства ввергается женщина?.. Надо ли рассказывать о том, как миллионы женщин изо дня в день подвергаются разрушительным влияниям ядовитых веществ?.. Как непомерно длинный рабочий день выматывает из них здоровье, губит молодость и саму жизнь… Фабричный ад с его грохотом и лязгом машин, с его носящимися в воздухе облаками пыли, с его атмосферой, пропитанной невыносимыми, тяжёлыми запахами, с грубыми окриками мастеров и оскорбительными для женщины предложениями фабричной администрации, с обысками и штрафами — перед этим ужасом все ужасы дантовского ада покажутся заманчивой фантазией поэта… А дома?.. Что ждёт работницу вне губительного влияния мастерской?.. Быть может, мягкая кушетка в уютной комнате, либеральный журнал на столе, билет на премьеру Комиссаржевской?.. Тесное, переполненное жильцами помещение с гробовым количеством воздуха на человека, с докучливым плачем голодных соседских детей, несвежая пища и долгая, кошмарная ночь в узкой «койке на двоих». Так отдыхает пролетарка, так восстанавливает она свои силы, израсходованные на создание новых ценностей для господ капиталистов.
А если на руках семья… Если дома ждут малые дети… Не успев разогнуть спину после фабричного станка, женщина принуждена браться за кропотливую домашнюю работу… Ноют усталые члены, опускается отяжелевшая голова… Но нет отдыха для профессиональной работницы-матери.
И в этом заключается хвалёная свобода труда для женщины, о которой столько хлопочут феминистки? Эти женщины воображают, что они нашли ключи от женского счастья. Что же предлагают они пролетарке?
Что сделали они, чтобы избавить женщину рабочего класса от непосильного бремени труда? Могут ли указать поборницы женского освобождения хотя бы один факт, свидетельствующий об их стремлении облегчить младшей сестре тяжёлую борьбу за существование? Имеется ли хотя бы одно завоевание в области законодательной охраны труда, на осуществление которого феминистки оказали бы действительное влияние?
Всем, чего добились пролетарки в смысле поднятия своего экономического положения, они прежде всего обязаны объединённым усилиям рабочего класса, в частности сами себе.
История борьбы работниц за лучшие условия труда, за более сносную жизнь есть история борьбы пролетариата за своё освобождение. Что, как не страх перед грозным взрывом недовольства пролетариата, в целом заставляет фабрикантов повышать расценку труда, сокращать рабочее время, вводить более сносные условия работы? Что, как не опасение «рабочих бунтов», понукает правительства ставить законодательным путём предел эксплуатации труда капиталом?
Фабричное законодательство — это один из радикальнейших способов защиты интересов пролетариата. Но повинно ли, хотя бы косвенно, феминистское движение в проведении хотя бы одного охранительного закона? Стоит бросить беглый взгляд на историю возникновения и развития фабричного законодательства различных стран, чтобы убедиться, как мало сочувствия встречали эти законодательные акты в феминистских сферах и как явно обязаны они своим появлением на свет исключительно растущей мощи рабочего движения.
Стонет работница под семейным ярмом, изнемогает она под тяжестью тройных обязанностей: профессиональной работницы, хозяйки и матери. Что же предлагают ей феминистки? В чём видят для неё исход, избавление? «Отбрось ветхие моральные заботы,— предлагают они младшей сестре,— стань свободной возлюбленной и свободной матерью. Возьми наш лозунг — свобода любви и право материнства». Как будто эти лозунги уже давно не стали для женщины рабочего класса слишком реальной действительностью! Как будто в силу окружающих её социальных условий, когда всё бремя материнства падает на слабые плечи «самостоятельно трудящейся» пролетарки, свободная любовь и материнство не являются для неё неизъяснимым источником новых страданий, забот и горестей!.. Как будто всё дело во внешних обрядовых формах, а не в окружающих социально-экономических отношениях, определяющих собой сложные семейные обязанности пролетарской женщины! Освящённый церковью, оформленный у нотариуса или построенный на принципе свободного договора, брачный и семейный вопрос лишь в том случае утратил бы свою остроту для большинства женщин, если бы общество сняло с неё все мелочные хозяйственные заботы, неизбежные сейчас при ведении расчленённых, единоличных хозяйств, если бы оно переняло на себя заботу о подрастающем поколении, охраняло бы материнство и вернуло бы мать ребёнку в первые месяцы его жизни.
«Брак — лицевая сторона медали полового вопроса,— говорит Бебель,— проституция — обратная». Она неизбежный придаток современной буржуазной семьи, она необходимое порождение эксплуататорского строя, строя, при котором миллионы женщин вынуждены существовать на заработок — достаточно высокий, чтобы не умереть с голоду, но слишком низкий, чтобы жить человеческой жизнью.
Проституция в наши дни достигает таких колоссальных размеров, каких никогда не знало человечество, даже в периоды наибольшего своего духовного упадка.
В Лондоне насчитывается свыше 250 тысяч проституток, в Париже — 100 тысяч, в Петербурге — от 30 до 50 тысяч. Тысячи, десятки тысяч женщин толкают на этот скользкий путь необеспеченность, сиротство, нищета…
Надо ли описывать все ужасы вынужденной продажи женщинами своего тела? Надо ли ещё и ещё доказывать, что причины проституции глубоко зарыты в экономике, что эта страшная язва современного классового общества всецело кроется в растущей необеспеченности женских трудовых сил.
Страшно подумать: к проституции привлекаются не одни одинокие, заброшенные своими любовниками девушки, как это принято считать, но весьма нередко и законные жёны рабочих, крестьян и ремесленников, которые только этим оказываются в состоянии поддерживать существование своих близких.
Современный капиталистически эксплуатационный строй толкает мать ради ребёнка и ребёнка ради матери на путь «позорного ремесла». Даже нежный младенческий возраст не в состоянии охранить дитя рабочего класса от хищнических притязаний пресыщенного разврата буржуазии.
В Москве из 957 опрошенных проституток одна начала свою профессию с 11 лет, 5 — с 12 лет… В Париже возраст большинства проституток колеблется от 18 до 23 лет. В наиболее «утончённых» притонах Неаполя держат проституток не старше 15 лет. В Лондоне есть дома с проститутками моложе 14 лет. Но ведь это же дети! Те самые дети, которые сидят на школьных скамьях, для которых в буржуазных семьях нанимается целый персонал воспитательниц и учительниц, о правильной гигиене души и тела которых столько хлопочут, пишут, говорят…
Что же предлагают феминистки в борьбе с этим разлагающим общество злом? Какие меры выдвигают они для спасения своих младших сестёр? Быть может, более высокую заработную плату, больший досуг для женщин-работниц, вовлечение их в классовую борьбу пролетариата за своё освобождение, борьбу, которая как могучий нравственный импульс возвышает и очищает душу женщины и служит великой опорой в борьбе за существование? Ничуть не бывало! Пара приютов для кающихся Магдалин, несколько обществ для духовно-нравственного воспитания работниц, в лучшем случае — борьба с регламентацией. В то время как наиболее искренние феминистки будут строить убежища для Магдалин и сражаться с врачебно-полицейским надзором, капитал, неустанно творя своё дело, день за днём будет выбрасывать всё новые и новые жертвы «общественного темперамента».
Загнанная в подполье или нагло выставляющая себя напоказ, проституция будет продолжать отравлять общественную атмосферу, служа источником наслаждения для одних, неся болезнь, отчаяние и горе другим. В этом вопросе, как и во всех остальных тёмных проблемах её жизни, женщине приходится ждать своего освобождения только от растущей мощи рабочего класса. Только ему под силу будет справиться с этой стоглавой гидрой наших дней… Бороться с проституцией — значит не только уничтожить её современную регламентацию, нет, это значит бороться против основ капиталистического строя, значит стремиться к уничтожению классового деления общества, значит очищать путь к новым формам человеческого общежития…
Но, скажут буржуазные поборницы равноправия женщин, пролетарка страдает не только как продавец своей рабочей силы, но и мать и жена: её угнетает ещё её бесправное положение в обществе, подчинённость мужчине. И в данном случае интересы всех женщин не могут не совпадать. «Уравнение прав женщин с мужчинами своего класса» — что, кроме уравнения в бесправии со своим товарищем-пролетарием, может дать женщине излюбленный девиз феминисток? Докторский диплом, чиновничий мундир или даже министерский портфель, кому, как не самим же буржуазкам, доступны эти заманчивые «блага». Полная политическая правоспособность? О, да в ней работница нуждается ещё в большей мере, чем буржуазка. Политические права для работницы — это великое, могучее орудие борьбы за своё освобождение. Но в состоянии ли даже эта радикальная реформа, эта кульминационная точка феминистских вожделений избавить пролетарку от бездны страданий и зла, что преследуют её и как женщину и как продавца рабочей силы? Нет! Пока женщина принуждена будет продавать свою рабочую силу и сносить кабалу капитализма, пока жив будет современный эксплуататорский способ производства новых ценностей, до тех пор не стать ей свободной, независимой личностью, женой, выбирающей мужа лишь по влечению сердца, матерью, без страха глядящей на будущее своих детей… Это не значит, конечно, будто последователи научного социализма, как упрекают их в этом феминистки, «отодвигают» решение вопроса о равноправности женщин до наступления социализма; что они не желают бороться за возможное и в рамках современного буржуазного мира раскрепощение женщины. Напротив, нет ни одной партии в мире, которая бы так любовно, так вдумчиво относилась к интересам женщин и столько бы сделала для всестороннего её освобождения, как та рабочая партия, что стоит на точке зрения научного социализма. Будучи твёрдо убеждённой, что полное раскрепощение женщины возможно лишь в коренным образом реформированном обществе, эта партия тем не менее для удовлетворения ближайших нужд женщин требует:
1) отмены всех законов, подчиняющих женщину мужчине;
2) права избирать и быть избираемой во все законодательные учреждения и органы местного самоуправления на основе всеобщей, равной, тайной и прямой подачи голосов;
3) законодательной охраны труда:
a. распространения законодательной охраны на все отрасли промышленности и сельскохозяйственного труда, домашнего услужения и работы на дому;
b. установления максимального 8-часового рабочего дня в промышленности и торговле и 10-часового рабочего дня для сельскохозяйственных работ в летнее время;
c. полного праздничного отдыха (не менее 42 час.) в неделю;
d. полудневного отдыха по субботам;
e. отмены ночного и сверхурочного труда;
f. воспрещения женского труда в особо вредных для женского организма производствах: в отраслях производства, где применяется ртуть, фосфор, свинец и др. яды;
g. улучшения гигиенических, санитарных и технических условий труда в мастерских;
h. воспрещения таких способов труда, которые вредны или опасны для матери и потомства (таскание тяжестей, ножные двигатели и т. д.);
i. расширения фабричной инспекции на все отрасли труда, включая домашнее услужение и работу на дому, назначения женщины фабричными инспектрисами, участия в инспекции выборных от рабочих и работниц;
4) охраны материнства:
a. установления обязательного отдыха для беременных за 8 недель до и 8 недель после родов с получением пособия в размере полного заработка из касс государственного страхования;
b. бесплатной медицинской и акушерской помощи в родовой период;
c. освобождения кормящей грудью детей каждые 2 часа до ½ часа;
d. отведения специального помещения в крупных предприятиях для кормления грудных детей и для яслей; мелкие предприятия каждого района сообща отводят такое помещение;
e. управления яслей в руках матерей;
f. организации курсов для обучения матерей уходу за детьми;
g. возложения на городские и земские самоуправления домов для беременных и рожениц, раздачи ими здорового бесплатного детского молока тем матерям, которые не в состоянии кормить детей грудью;
5) в области семейных отношений и борьбы с проституцией:
a. отмены регламентации проституции и борьбы с ней при помощи улучшения экономического положения рабочего класса и широкого вовлечения женщин в классовое движение пролетариата;
b. отдельного вида на жительство для жены, до отмены паспортной системы;
c. возложения на городское и земское самоуправление заботы о постройке дешёвых, здоровых жилищ для рабочих семейств и для неженатых рабочих и работниц;
d. развития кооперативного движения, облегчающего работнице ведение своего хозяйства.
Необходимым условием для осуществления всех помещённых требований является полная свобода союзов, собраний, печати, слова и стачек.
Под многими ли из этих требований подпишутся наши равноправки? Буржуазные женщины постоянно толкуют о единстве женских интересов, о необходимости общеженской борьбы. И данный съезд, первый в России съезд представительниц «прекрасного пола», имеет целью объединить вокруг общего женского знамени всех женщин без различия классов и партий. Но где оно, это общее женское знамя?..
Женский мир, как и мир мужской, разделён на два лагеря: один по своим целям, стремлениям и интересам примыкает к классам буржуазным, другой тесно связан с пролетариатом, освободительные стремления которого охватывают также решение женского вопроса во всей его полноте. И цели, и интересы, и средства борьбы различны у той и другой категории борющихся за своё освобождение женщин.
Цель феминисток — возможно лучше устроить женщин (разумеется, главным образом женщин определённой социальной категории) в современном эксплуататорском мире, мире «стонов и слёз». Цель пролетарок — заменить старое, антагонистическое классовое общество новым светлым храмом труда и братской солидарности.
Но, разбивая оковы капитализма, работница вместе с тем пробивает дорогу и для новой женщины — свободной возлюбленной гражданки и матери.
Пусть же не зовут в свои ряды буржуазные равноправки женщин рабочего класса, пусть не рассчитывают их руками завоевать себе те социальные блага, что сейчас являются достоянием одних лишь мужчин буржуазного класса. Оторванные от своих товарищей, отказавшиеся от своих классовых задач, пролетарки перестанут быть социальной силой, с которой сейчас считается даже «реальная политика»… Только оставаясь в рядах своего класса, только сражаясь за общерабочие идеалы и интересы, сможет женщина-работница защитить и свои женские права и интересы…
И тогда, одновременно со всем рабочим классом, сможет она в преобразованном на новых трудовых началах обществе наконец отпраздновать двойную, великую победу: своё освобождение как продавца рабочей силы от цепей и рабства капитализма и своё всестороннее раскрепощение как личности и человека…
Социальные основы женского вопроса[5]
Глава четвёртая Борьба женщин за политические права
‹…› История феминистского движения на Западе учит нас, что даже в таком, казалось бы, общеженском пункте, как требование политического равноправия для женщин, интересы представительниц различных классов не совпадают. Для пролетарки политическое равноправие — лишь первый этап к дальнейшим завоеваниям: её цель — не женские права и привилегии, а освобождение рабочего класса от гнёта капитализма. Поднимая знамя женского равноправия, пролетарки рассчитывают не внедрять «гармонию и справедливость» в существующий «старый мир», а, наоборот, ускорить его падение.
Невольно приходят на память слова Клары Цеткин, брошенные ею как-то в полемике с феминистками: «Но мы не хотим того
Однако, быть может, все наши выводы относительно невозможности тесного сотрудничества между буржуазно-женским пролетарским движением основываются на ошибочной аналогии с западным феминизмом. В отличие от большинства заграничных феминисток, наши равноправки ставят на своём знамени вполне демократические требования — вплоть до пятичленной избирательной формулы. Меньшая дифференцированность социальных слоёв населения, необходимость для всей политической оппозиции согласовать свои действия в борьбе с далеко не поверженными тёмными, враждебными силами — не создаёт ли всё это, вместе взятое, более благоприятной почвы для соглашения и сотрудничества всех общественных элементов добивающихся политического равноправия женщин?
‹…› Остановимся прежде всего на «Союзе Равноправности Женщин». Это, бесспорно, самая влиятельная из существующих у нас феминистских организаций. Она имеет наибольшее «идейное» влияние на направление и характер русского феминизма и притом представляет собою левое, демократическое крыло движения. Когда просматриваешь её программу — «платформу», в первую минуту охватывает чувство умиления перед «радикальностью» требований левых феминисток России. Чего, чего тут нет: от Учредительного Собрания и до амнистии включительно! О всеобщем, равном, прямом и тайном без различия пола, национальности и вероисповедания избирательном праве и говорить, разумеется, нечего. Но прежде чем умиляться и приветствовать этот факт как «отрадное явление», свидетельствующее о чрезвычайной демократичности нашего феминистского движения, полезно отдать себе отчёт в той политической и общественной атмосфере, которая окружала первые выступления равноправок на арене политической борьбы. Нельзя рассматривать программные требования политической организации, не учитывая в то же время общественные настроения момента, диктовавшие ей те или другие положения. «Союз Равноправности» возник в период лихорадочно повышенной деятельности русского общества. Оппозиционные элементы населения, разбуженные первыми раскатами революционной грозы, спешили опереться друг на друга, теснее сплотиться, чтобы дать более надёжный отпор поддающимся и как бы отступающим враждебным силам. То была весна памятного, грозного и величественного 1905 года.
В первое время своего существования «Союз Равноправности» объединял самые разнообразные женские элементы, от солидных буржуазок до «социалисток» включительно; но такова была сила тяготения к организации в русском обществе, что блоковое начало никого не отпугивало и не смущало.
Поделиться книгой: