Он прокашлялся, словно кусок в горле встал.
— Что ты отдавать мне собираешься?
— Ну… деньги… Ты же все равно потратил сколько-то?
— Ты в своем уме, Настя? Я же сказал: с сегодняшнего дня никто никому ничего не должен. Все. Разобрались. Точка.
— Но… так ведь не бывает, пап… — была уверена, что где-то кроется подвох. Но не могла понять, в какую сторону смотреть, чтобы разобраться.
— Бывает по-всякому. Кстати. Ты сказала, что вы с этим олухом расстались?
— Он не олух! — все прошлые обиды на Глеба куда-то пропали. Вместе с радостью, что он жив и свободен, вернулись прежнее обожание и любовь. И готовность всегда вставать на его защиту.
— Какая разница? Он мне сказал, что бросил тебя. Это правда?
Потупила глаза. В таких вещах сознаваться больно и стыдно. Кому угодно, не только отцу.
— Да, — выдавила из себя еле слышно.
— Отлично. Я очень рад!
— Как это может радовать, папа?
— Обыкновенно. Тебе не нужны такие проблемные хахали. А его по-другому нельзя назвать.
— И ты будешь против, если мы помиримся?
— Это исключено. — Отрубил. Все. Не стоит даже заикаться по этому поводу. И что дальше делать? Вдруг, Глеб захочет вернуть все назад? — И даже не вздумай идти на попятную. Если только узнаю, что ты разрешила ему приблизиться хоть на пару десятков метров…
— То что, папа? — не выдержала его театральную паузу. Не могла не спросить.
— Ему сказкой покажется то, что было вчера и сегодня. Поверь, я смогу устроить ему ад при жизни.
— За что? За то, что он любит твою дочь? — хотела добавить, что он единственный, кто меня по-настоящему любил, но не посмела.
— За то, что тебе пришлось пережить. Только за это можно стереть с лица земли.
— Но, папа…
— Молчи. Не стал ему жизнь портить только потому, что тебя не хотел расстраивать.
— Спасибо… — но он не расслышал мою тихую благодарность. Отца, похоже, несло.
— Пусть живет. Но при одном условии: вы друг друга не знаете, и никогда больше не будете знать! Ты поняла это, Настя? Мне плевать, что и как он будет делать. Главное — чтобы ты ему это не позволяла!
Он говорил еще много на эту тему. Но я уже плохо понимала. Каждая новая фраза будто камнем падала. Пробивала новую дыру в моей душе. Через эти дыры утекали последние надежды на чудо и на счастье. Ведь я почти поверила, что Глеб ушел не по своей прихоти, что ему пришлось поступить так. А теперь, когда проблемы решены, он должен был ко мне вернуться. Не должен — просто обязан. Всего каких-то несколько минут я была наполнена радостью. Зря. Оказалось, что совершенно зря.
Глава 7
Наверное, надо было остановиться в самом начале. И сейчас было бы не так больно. Пережила бы разлуку, без всяких падений на дно отчаянья.
— Глебушка, прости! Мне очень стыдно! — я тогда пряталась на его груди, не рискуя поднять глаза. Хотелось умереть на месте или сквозь землю провалиться.
— Что случилось, Настя? Ты кого-то убила и плохо спрятала труп? — он, как обычно, не растерялся. Словно имел пару шуток в запасе для любого жизненного случая.
— Я не смогла признаться девочкам, что мы с тобой встречаемся! — выпалила отчаянно, снова спрятала лицо в его огромном теплом шарфе.
— А мы с тобой встречаемся? Это точно? — заставил поднять голову, посмотрел серьезно.
— А разве нет? — от стыда и следа не осталось. На его место пришли злость и растерянность.
— Это тебе решать. Если меня стесняешься — так и скажи. Только сразу определи, в чем конкретно дело. Очень многое быстро меняется. — Он улыбнулся только губами. Глаза оставались серьезными. — Правда, имей в виду, красить волосы, делать маникюр и прочие гадости я даже ради тебя не буду!
— Да ну тебя! Я на полном серьезе, а он вечно со своими шуточками! — легонько стукнула по груди. На душе немного полегчало. — Просто они вечно хвастаются своими принцами на крутых тачках…
— А мы с тобой ездим на метро. В этом дело?
— И в этом тоже… — я стыдливо опустила глаза. Никогда не интересовалась разными проявлениями роскоши. И все эти крутые тачки были не нужны. Отец предлагал купить мне машину, чтобы не толкалась в часы пик под землей. Но… я элементарно боялась водить. На права сдала, как только стукнуло восемнадцать, на том мои успехи и закончились.
— Нужно, чтобы я приезжал за тобой на дорогой тачке?
— Нет. Не нужно мне этого, Глеб! Ты, главное, сам приезжай, приходи, хоть на велосипеде!
— Будет, Настя, дорогая тачка. Только придется немного подождать. Если хочешь, я на это время от тебя отстану. Только скажи. — Говорил, а сам прижимал к себе все крепче.
— Что, вот так прямо — раз, и исчезнешь? — стало любопытно даже. Неужели, это только я себе любовь неземную нарисовала? А он готов просто взять и отказаться?
— Нет, конечно. И ты от меня никуда не денешься. Просто поставим отношения на небольшую паузу. Пока я не подкачу за тобой на дорогой спортивной тачке… — говорил уверенно, а в глазах какая-то горечь разливалась, изгиб губ становился тверже, из рук уходила нежность. — Если это действительно так важно.
— Нет. Не нужно мне никаких тачек! Мне нужен ты, Глеб. Здесь и сейчас. Такой, какой есть!
А могла бы покапризничать, заставить его взять эту самую паузу… Глядишь, ничего такого и не случилось бы. Поваляли бы дурака какое-то время, а потом снова оказались вместе. Уверена, он вляпался в какую-то заварушку ради того, чтобы заработать денег. Не на тачку, так на квартиру.
Но я боялась этих пауз. Расставаясь вечером, уже через секунду скучала. Не хватало его глаз — любящих, жадных, не оставляющих меня ни на мгновение. Тосковала по его рукам, обнимающим то бережно, то крепко, до невозможности вдохнуть; по губам, по голосу, по крепкому надежному телу… Каждый раз, встречаясь с ним, я будто выходила из серой пыльной комнаты в огромный разноцветный мир. Меня встречали цвета и запахи, звуки и ощущения, о которых не догадывалась раньше. Каждое наше «пока, до встречи» снова закрывало меня наглухо в темной и безжизненной тюрьме.
Он долго молчал тогда. Рассматривал внимательно. Горячий взгляд исследовал каждую черточку на моем лице, губы даже потрогал пальцем, заставляя их невольно раскрыться.
— За что ты мне такая досталась, Настя? — хрипло спросил, а потом целовал — трепетно, нежно, словно впервые пробуя на вкус.
— За твои грехи, естественно! Если не в этой жизни, так в прошлых, наверное, очень наследил! — ответила банальностью, как только смогла внятно говорить и мыслить. Но дышала еще с трудом.
— Никогда так не говори! — даже пальцем рот мне прикрыл, словно ребенку.
— А что такого я сказала-то? — даже надулась и нахмурилась слегка. — Считаешь, наказание незаслуженное?
— Дурочка ты, Настя. — Улыбнулся необидно. — Это я тебе могу стать наказанием. А ты — мой подарок. Моя сказочная глупая девочка!
С наказанием как в воду глядел. Сначала подарил мне любовь и радость, а потом искупал в безнадеге и тоске. Но я в тот момент лишь старательно доказывала, что я не сказочная и совсем не глупая. Хотелось очень больно стукнуть его, чтобы так довольно не улыбался. И стукала, и ругалась… а он продолжал улыбаться, с каждым разом все радостнее…
Глава 8
— Настя. Зайди, поговорить нужно. — Отец заглянул в комнату, не здороваясь, и ушел, не дожидаясь ответа.
Он привык, что я теперь все вечера проводила дома. Делала вид, что занимаюсь упорно. Правда, порою даже получалось что-то прочесть и выучить. Все остальное время просто смотрела в окно, тоскуя, мучая себя воспоминаниями.
Но самое трудное, что приходилось делать — это побеждать в себе ростки надежды. Каждое утро начиналось с мысли о том, что Глеб обязательно что-нибудь придумает и снова появится в моей жизни. Это же Глеб, у него по-другому не бывает. А к вечеру надежда затихала, и снова становилось больно.
— О чем ты хотел поговорить, папа? — зашла в его кабинет осторожно. Старалась не выдать, что снова жду от разговора чего-нибудь этакого… Чуда ждала, что обманывать-то?
— Ты присядь. Говорить будем долго. Я уверен. — Смутило, что он смотрит не прямо на меня, а куда-то вниз, на дорогую ручку, что крутил между пальцами.
— Ты меня пугаешь, папа… — умостилась в кресле напротив. Руки сложила на коленях, как первоклашка. До сих пор мучило чувство вины, что ему пришлось решать мои проблемы. А сверху накладывалась обида. Глупая и неправильная, но от этого не менее сильная.
— Ничего страшного. Не переживай. — Он выдержал паузу, тяжело вздохнул. Тем самым убеждая, что страшное точно будет. — Завтра поедем в гости к Залесским.
Мне эта фамилия не говорила ни о чем. А тон отца — настораживал.
— Зачем? И кто такие Залесские?
— Познакомлю тебя с Игорем. Его отец — Владимир Сергеевич, мой старый друг и партнер.
Я помолчала, переваривая информацию. Данных категорически не хватало.
— И не хмурь так брови, Настя. — Отец первым не выдержал. Стал суровым.
— Я не хмурю, пап. Просто понять пытаюсь, зачем…
— Затем. — Он вздохнул тяжело, выдавая, как нелегко ему самому приходится. — Никогда не думал, что придется так поступать с тобой… Но выбора не остается.
— Какого выбора, ты о чем? Какая связь между мной и этим… как его… Залесским?
— Тебе нужно выйти замуж, Настя. За Игоря.
— Что?!! — руки похолодели. По спине прокатилась противная дрожь. Я даже вопрос задала сиплым шепотом. — Ты же шутишь, правда?
— Нет, Настюш, я абсолютно серьезен. — Это его «Настюш» звучало как приговор. Не оставляло никакой надежды. Настюшей отец называл меня только в случаях, когда о чем-то уговаривал, о чем-то очень важном и полезном, с его точки зрения, и совершенно гадком — с моей. С детства ненавидела это обращение.
— Пап, ну мы же в двадцать первом веке живем! Не в пятнадцатом! И в России, а не где-нибудь… не знаю… где еще так делают… — пыталась убедить его в глупости идеи, но слезы уже подступали, душили, не давали соображать…
— И сейчас так делают, и у нас.
— Тебе что, денег мало? Нужно увеличить состояние? Таким вот образом? Ты же говорил, что любишь меня! И что теперь?!! — злость придала сил. Я уже почти кричала на отца, а ведь раньше никогда не рисковала…
— Люблю. Потому и вынужден так сделать. — Он показался очень старым и уставшим. Как будто прямо сейчас, на глазах, несколько десятков лет прибавил. — И состояние мое тут ни при чем.
— Тогда я совсем ничего не понимаю…
— Поймешь потом. Сейчас бесполезно что-то объяснять. Просто прими как данность.
— А если я ему не понравлюсь? — в том, что этот Игорь мне по душе не придется, даже не сомневалась. Он был для меня априори монстром, козлом и уродом, каких земля еще не носила.
— Понравишься. Куда ему деваться?
— А что случилось-то, пап? Ты можешь мне нормально рассказать?
— Пока еще ничего, Настюш. — Опять это «Настюш». Резануло так, словно физическую боль причинил. — И лучше бы, чтобы не случилось.
— И вот с такими пояснениями ты хочешь отдать меня замуж за незнакомого человека? — как будто в бабушкином сериале снимаемся, честное слово… Говорила, а сама не верила, что в такой бредятине участвую.
— Я все тебе расскажу, постепенно. Пока что хватит и этой информации. Ложись спать, дочь. Утро вечера мудренее.
Глава 9
Спать он меня отправил… Интересно, сам-то верил, что я смогу сомкнуть глаза после таких новостей?
Не было сна, не было никаких ясных мыслей. Снова накрыли воспоминания, такие больные и такие сладкие…
— Глебушка, пожалуйста, милый… Я больше так не могу! — сама не узнавала голос, которым его упрашивала. Устала уже от пытки ласками, которые доводили до сумасшествия, но так ни разу и не закончились тем, чем должны. Глеб знал каждую клеточку моего тела, не только на ощупь, но и на вкус — облизал, искусал, исцеловал не единожды. Я себе не позволяла таких откровенностей, многого стеснялась… Бывало, и глаза закрывала, когда руки и губы до него добирались. Вот рукам и губам было фиолетово на мою девичью скромность и стыд.
— Чего не можешь, маленькая?
— Если ты сейчас не доведешь начатое до конца, я просто свихнусь! — притянула его лицо к себе вплотную, так, что лбами стукнулись. — Ты разве не знаешь, что женщинам очень вредно ходить неудовлетворенными?!
— А ты разве женщина уже? — Гад несносный. Даже в такой ответственный момент умудрился пошутить.
— Твоими стараниями, так и останусь девочкой еще лет на десять! — Лежала, придавленная его весом. Жаль, что не стояла — могла бы хоть ногой притопнуть. — Ты долго еще собираешься тянуть?
— Ты так сильно уверена, что этого хочешь? — уже не шутил. Смотрел пристально. А в глазах заворачивалось нечто… Как будто страдавший от жажды путник родник впереди увидел… Кадык дернулся, Глеб тяжело сглотнул.
— Нет, блин! Просто так, поиграться сюда прихожу. Люблю, знаешь ли, чтобы меня завели почти до обморока, а потом домой отправили! — говорила сердито, а сама уже проваливалась в густую темноту его глаз. Что-то еще хотела выкрикнуть, речь-то заранее готовила, да вот забыла, потерялась…
— Настя. Я тебя хочу до одури. Темнеет перед глазами, как сильно хочу. — Он приподнялся на локтях, обнял мое лицо ладонями. Говорил и с трудом сглатывал, черты лица как будто заострились. — Но ты понимаешь, что назад дороги не будет?