Гарро

— Клянусь долгом, возложенным на меня, и этим оружием. Больше мне ничего не остается.

2. САМ СЕБЕ ЛЕГИОН

Некогда, была блистающая империя, непревзойденная в своем великолепии, место познания, надежды, цивилизации и мирской гармонии, вершина усилий всех людей, всего в одном шаге от апогея величия, о котором мечтал ее создатель. В пределах этого Империума царил мир, и человечество процветало на миллионах планет. Великий Крестовый Поход лучших воинов этого царства, возглавляемый братством полубогов, — ангелов и гигантов, — отбросил тьму назад, к границам ночи. Они замостили последние камни на дороге к величию, они сражались во имя того дня, когда наконец-то смогут сложить оружие, когда великий труд их Императора сможет явиться во всей красе — дня, когда изменится все. Но мечты рассыпались в прах. Голоса из пустоты посеяли семена упадка и пожали распространившийся хаос. И в пришедшей следом огненной буре, вспыхнувшей из искр старой ненависти, вражды и недоверия, Галактика заполыхала.

Двигаясь сквозь звезды, как огненный лев, бушевало восстание вероломного Воителя Хоруса Луперкаля. Подкрадываясь все ближе к Терре и трону своего отца, Императора Человечества, шаг за шагом поглощая миры, разрушая замысел великой империи, Хорус, первый среди равных примархов, генетически-сконструированных сынов Императора, избравший предательство, не оставлял у себя за спиной ничего, кроме тихих, покрытых прахом полей сражений, заваленных телам мертвых — безгласных свидетелей убийства верности и чести.

Таким местом был этот мир. Здесь изменники скрепили свой мятеж актом величайшего предательства, и в ознаменование момента оставили позади труп планеты. Это был склеп, остывающий уголек, выброшенный из прошедшей огненной бури. Не осталось ничего, только смерть.

С волнующихся отравленных небес упал железный хищник, двигаясь быстро и низко над разрушенным пейзажем, когда-то бывшим величественным городом огромных шпилей и изысканных минаретов. Корабль, «Грозовая Птица», был цвета призраков, его корпус не был отмечен символами или эмблемами, позволявшими отследить его принадлежность. Он приземлился в облаке пыли, один посреди пустыни.

На борту были три воина, и они вели себя, как люди, хотя с той поры, как кто-либо из них имел настоящее сходство с обыкновенными обитателями Империума, минули десятилетия. Каждый из них был одет в комплект силовой брони Марк-VI модели Корвус, самый продвинутый тип боевой экипировки, когда-либо созданный для Адептус Астартес — космических десантников. Они были вооружены болтерами и силовыми мечами, но вышли без шлемов, подставляя лица пронзительным ветрам. Как и на их корабле, на них не было отметок: знаки различия званий, заслуг и принадлежности к Легиону отсутствовали. Все, кроме одного — тайной руны на наплечнике брони, стилизованной буквы «I», выгравированной на металле и керамите, метки Малкадора Сигиллита, Регента Терры и подручного Императора.

(Гарро): «Приготовьте оружие, братья, не теряйте бдительности».

Хотя на ведущем воине и не было видно знаков, обозначавших звание, он говорил, как командир. Натаниэль Гарро, некогда боевой капитан Легиона Гвардия Смерти, бросил своих братьев, когда они отвернулись от своей присяги и присоединились к Хорусу. Презрев орудия сотен боевых кораблей и безумие варп-пространства, Гарро донес до Терры весть о предательстве Воителя — только для того, чтобы обнаружить себя в роли воина, ищущего предназначение. Казалось, это было давным-давно, и с той поры произошло многое. Просперо, Калт, Сигнус Прим… — длинный перечень миров, охваченных огнем. И сейчас, так же, как и его компаньоны, Гарро стал призраком, странствующим рыцарем с в высшей степени секретными обязанностями, возложенными на него самим Малкадором.

Неподалеку от Гарро Тайлос Рубио опустился на колени и, собрав горсть земли, просеял ее сквозь пальцы латной перчатки. Вокруг головы Рубио слабо отсвечивал голубым едва различимый ореол чувствительных кристаллических цепей. Ранее боевой псайкер в звании кодициария на службе Легиона Ультрадесанта, он все еще не примирился с изменением статуса, хотя с момента его вербовки на службу Малкадора прошло уже больше года. Рубио закрыл глаза, и тень пробежала по его лицу, когда он позволил своим псионическим чувствам расшириться и ощупать окрестные руины. Невидимые следы человеческих душ заполняли ландшафт, их тени остались в эфире, как силуэты пепла после ядерного взрыва.

(Рубио): «Это место… Мучения, и так много печали…»

(Варрен): «Мы все прекрасно знаем, что тут случилось. Тебе нет нужды рыться в прахе и воровать память мертвецов».

Третий воин выглядел, как ветеран. Рубленое лицо с твердыми, как гранит, чертами испещряли шрамы бесчисленных конфликтов. Жесткий облик Мэйсона Варрена был зеркальным отражением внешности Гарро, только боевой капитан наголо брил череп, а Варрен носил шапку туго стянутых темных волос и клочковатую бородку. Как и бывший легионер Гвардии Смерти, Варрен тоже отверг собственных собратьев после того, как они поклялись в верности Хорусу. Повелитель его Легиона, примарх-гладиатор Ангрон, послал своих личных охранников, чтобы убить Варрена за его отказ примкнуть к мятежу Пожирателей Миров. Варрен спасся, но в его сердце поселилась горечь. Гарро предложил ему новую роль одного из агентов Малкадора, но, честно говоря, ему не очень нравилась эта обязанность. Вспыльчивый, как и все Пожиратели Миров, он страстно желал быть в гуще войны, сходиться с бывшими боевыми братьями лицом к лицу. Он не обладал холодной отстраненностью легионера Гвардии Смерти или стоицизмом Ультрадесантника.

Выждав момент, Варрен развернулся к боевому капитану: «Зачем ты привез нас сюда, Гарро? Что такое может крыться на этих разоренных пустырях, что нам пришлось на них наведаться?»

(Гарро): «Потому что так приказал Сигиллит».

(Варрен): «Да ну? Так я и поверил. Залы Дворца Императора далеко от места, где мы стоим, брат, слишком далеко, чтобы помнить о всех совершенных здесь зверствах».

Псайкер медленно кивнул, соглашаясь.

(Рубио): «Да. Все, что я чувствую тут — это смерть».

(Варрен): «Лорд Малкадор желает, чтобы мы привезли ему черепа? И кости?»

Гарро глубоко вдохнул и обвел окрестности рукой.

(Гарро): «Запах. Чувствуете его? Привкус в воздухе, сухой и едкий? Человеческий прах. Останки бесчисленных тел, превращенные в пепел, развеянные по ветру. То, что мы ступили в этот мир — так надо. Там, где война началась — там будет и конец… в каком-то смысле».

(Варрен): «Ты о чем? Те задания Сигиллита, что мы выполнили, те рекруты, которых мы…»

Гарро поднял руку, заставив его умолкнуть.

(Гарро): «Я скажу тебе, что поведал мне Лорд Малкадор в лунной Цитадели Сомнус. Это будет последний».

И Варрен, и Рубио воздержались от вопросов. Оба Астартес размышляли над его словами. Этот разрушенный мир станет вехой, отмечающей конец их похода во исполнение обета Сигиллиту. И все же все трое в глубине души понимали, что существует и более важная задача, которую еще только предстоит выполнить.

На другом краю разрушенного города здания, сокрушенные орбитальными бомбардировками, лежали подобно огромным упавшим деревьям. Те немногие, что отчасти уцелели, тянулись вверх сломанными костлявыми пальцами, скребущими хмурое небо. Внизу, на заваленных обломками улицах, голос ветра был как стон умирающего животного, но над потрескавшимися парапетами он был беспрерывным потоком пыли и песка.

Из марева возник силуэт, одетый в покрытые грязью, поврежденные в боях доспехи. Пройдя по гребням крыш, он встал на самом краю сломанного парапета. Широко раскинув руки, он распахнул объятия ураганному ветру. За его спиной, как раскрывающиеся крылья, хлопал истрепанный оборванный плащ.

(Силуэт): «Умереть ли мне? Я не могу шагнуть вперед в объятья тяготения, упав разбитым на разрушенные камни далеко внизу… Или стоит попытаться умереть, снова? Если бы это было так просто. Если бы я только мог…»

Он замолчал, подаваясь вперед, почти как если бы бросая вызов судьбе.

(Силуэт): «Ты не можешь забрать меня. Ты не знаешь меня. Тебе не известно мое имя. Я… я превратился в Кербера, волкодава у врат преисподней. Я неприкасаем. Слышишь меня? Ты слышишь меня?!»

Цепной меч на его боку был в столь же плачевном состоянии, что и остальная экипировка, поврежден в такой же степени, как и его рассудок. И все же, как и все эти средства, он все еще работал, все еще мог убивать.

(Цербер): «Резня не кончится никогда. Я заглянул в ее самую темную сердцевину. Родившись, я вкусил кровь на клинке. Я увижу, как она бушует, нескончаемая, бесконечная. Все будущее — это только война. Я вижу город, чем он был, и что он есть — гнездовье предательского отродья и измены. Льстивые песни шепчут они по ночам. Я вижу блеск безумия в собственных глазах. Я не узнаю лица под своим шлемом. Я вижу мертвецов, мертвецов, мертвецов, порочные камни дворца, сталь, заржавевшую от ненависти, убийц и убитых, кричащих во весь голос, разносящих свою мерзость и порчу. Я вижу тройную метку. Я знаю, что она значит. Если я что и знаю, так это это. Я — Цербер, да, я был отвергнут самой смертью. Я обрету покой могилы, только когда весы придут в равновесие. Я один остался верным в галактике предательских звезд. Я неумирающий среди мертвецов. И я иду за тобой!»

Воин увидел своего врага и прыгнул в воздух.

Те, кто звал этот мир домом, не избежали судьбы своей планеты. Валы точечных энергетических ударов, кинетические снаряды и злой бич биологической бомбардировки собрали свой урожай. Жизнь была вырвана из их тел, варварски с ними разлучена, и все же, даже среди праха своих мертвых собратьев теплились жалкие искры. Их нельзя было назвать людьми, уже нет. Силой, что двигала ими, была жизнь, но порожденная ужасом и разложением. Тела, что по капризу столь слепой удачи избежали мгновенной гибели, впоследствии умерли медленной смертью, извергая из себя черную гнилую кровь, давясь собственными разложившимися жидкостями. Это были несчастные, лишенные милости быстрой смерти, их плоть сохранилась, став приютом для колоний смертельных болезней. Что бы ни оставалось от того, кем они были раньше — все это кануло в Лету. Теперь они были лишь переносчиками самораспространяющейся чумы, бездумной плотью, ковыляющей в руинах.

Воин, звавший себя Цербером, не выносил их. Он презирал их с яростной неиссякающей безумной страстью. Он ненавидел их также, как и себя самого — за то, что, будучи по всей логике вещей мертвым, он погиб и в то же время был жив, хотя и не был затронут их заразой. Смерть отвергла его, выбросила назад, и он будет продолжать убивать, пока она снова не примет его.

(Цербер): «Я штормовой клинок, я правосудие, я вызов и верность присяге! Я один».

Здесь, за окраиной мертвого города, простиралась огромное разбомбленное поле, вздыбленное и изломанное. Защитные бункеры зияли, как разграбленные гробницы, траншеи заполняли массы засохшей грязи, смешанной с кровью.

(Рубио): «Эти ветра…. Звук пробирает до костей».

Гарро, Варрен и Рубио шли, огибая глубокие взрывные воронки с собравшимися в них озерцами отравленной воды. Безмолвное поле боя усеивали ржавые горелые дырявые корпуса «Лэндспидеров» и штурмовых танков. И, здесь и там, лежали покрытые копотью скелеты солдат, избежавших милосердной смерти от распыления.

(Гарро): «Вид этого места породит картины ада в уме любого вменяемого человека».

(Варрен): «Ада! Его нет, Гарро, это вымысел из старых верований, и ничего больше. Нам не нужно место ужасов за порогом смерти. Хорус уже готовит его для нас здесь, в настоящем».

Боевой капитан ничего не ответил. Его глаз зацепился за блеск какой-то золотой вещи под бортом перевернутого бронетранспортера класса «Носорог».

В ней отражался тусклый безжизненный дневной свет. Гарро подошел и обнаружил человеческие останки, почерневшие кости с приставшими клочками серо-зеленой униформы. Он склонился, чтобы рассмотреть получше. К нему приблизился Рубио.

(Рубио): «Что это?»

Гарро нагнулся и с деликатностью, неожиданной для размеров его бронированной руки, выдернул из раздробленных пальцев трупа маленький испачканный значок. Это была простая цепочка из металла низкой пробы, с которой свисала двуглавая аквила Империума, окаймленная золотом. Лежа на ладони его керамитовой перчатки, она казалась совсем крошечной.

(Рубио): «Форма. Это один из солдат Имперской Армии. Стрелок».

Гарро прекрасно знал, что представляет собой значок. Будучи по виду обычной безделушкой, символ аквилы был путеводным камнем для последователей секретной группы внутри светского Империума. Те, кто носил такую вещь, были адептами «Lectitio Divinitatus»— «Божественного Откровения», верившими, что Император Человечества достоин зваться божеством. Эти верования скрывались в тени, не было ни церквей, ни организации — только те, кто верил. Император был самым могущественным среди когда-либо живших на свете людей, бессмертным псайкером непревзойденной силы, и ради своей великой империи он развенчал все верования, когда-либо возникавшие в истории человечества. Говорили, что сам Император не желал, чтобы ему поклонялись, как живому богу, но его деяния лишили его этого выбора. Те, кто верил в его величие, сделали его истинным божеством. До гражданской войны, до предательства, Гарро не выходил за пределы атеистических владений Имперской Истины. Но с той поры он повидал многое — и ужасы, и чудеса. Он подвергся испытаниям, и на этом пути воин обрел новую, тайную веру.

(Гарро): «Император защищает…»

Рубио изучал мертвого человека.

(Рубио): «Эти слова, что ты сказал. Когда стрелок умирал, это была его последняя мысль. Как ты можешь это знать?»

Гарро нахмурился и позволил значку выпасть из пальцев.

(Гарро): «Это неважно».

(Варрен): «Собратья, сюда! Вы должны это видеть!»

Варрен стоял на краю широкой неглубокой взрывной воронки, и, когда Гарро и псайкер подошли, оба Астартес увидели, что, благодаря какому-то гигантскому тепловому выбросу, земля вокруг впадины спеклась в тусклые стеклянистые листы.

(Варрен): «Наверное, термоядерный взрыв».

В руке Варрена был перекрученный погнутый кусок металла, покрытый грязью. За ним тянулись кабели и жгуты волокон, напоминавших мышцы. На его лице была смесь печали и злости.

(Варрен): «Еще один сувенир в память о мертвецах, задержавших поступь ублюдка Воителя».

У Гарро перехватило горло. Обломок был частью силовой брони, наплечником, покоробившимся от теплового удара. Первоначальные цвета потрескавшейся керамитовой оболочки — мраморно-белый с темно-зеленой отделкой — едва можно было разобрать, но на фрагменте имелись жалкие израненные остатки символа, при виде которых Гарро на какое-то время лишился дара речи. На него глядела эмблема из белого черепа поверх черного солнца — знак Легиона Гвардии Смерти. Он отвел взгляд, и с нарастающим ужасом понял, что то, что он поначалу принял за очередные сплавленные кучи взорванного хлама, было разбросанными останками боевой экипировки Астартес, брошенными на милость ржавения и распада. Пальцы Гарро сжались в кулаки, и он почувствовал, что в нем нарастает отражение холодной злости Варрена.

(Гарро): «Так же, как и то, где мы стоим, Пожиратель Миров. Это место, это… кладбище. Это тут, по приказу Хоруса Луперкаля, погибли мои боевые братья. Они умерли здесь, когда Мортарион, мой собственный примарх, отрекся от них. Ты сказал, что мы не должны тревожить прах мертвецов, Варрен. Ты ошибаешься! Нам нужноуслышать их! Мы должны узнать истории их смертей, и потом, в день воздаяния предателю-Воителю, мыбудем их голосами!»

Кодициарий коротко кивнул. Его лицо обрамляло мягкое свечение психического капюшона.

(Рубио): «Я слышу их даже сейчас, на границе моих чувств, в потоках ветров…»

Рубио не закончил мысль. Вместо этого он резко крутнулся на месте, снимая болтер с предохранителя и выцеливая окружающую хмарь.

Они появились из дымного марева, медленно и осторожно, изо всех сил стараясь не выказывать страха и не преуспевая в этом. У них было оружие, но очень мало, и его вряд ли хватило бы, чтобы просто поцарапать броню Астартес. Их было порядка двадцати, кучка изможденных и отчаявшихся людей, молодых и старых, мужчин и женщин, с истощенными телами и запавшими от голода и усталости щеками.

(Рубио): «Я знал это. Я чувствовал их».

(Варрен): «Выжившие? Здесь? И при этом — обычные люди? Невозможно!»

(Рубио): «Похоже на обратное. Если им удалось добраться до убежищ, переждать, пока распадутся био-агенты…»

(Гарро): «Не надо недооценивать волю к жизни. Не надо быть Астартес, чтобы иметь ее. Ты! Опусти оружие в присутствии Астартес Императора, или ответишь за это!»

Пожилой человек в изодранном военном комбинезоне выступил вперед и жестами приказал остальным сделать так, как велел Гарро. Комкая фуражку, он приблизился еще на пару шагов.

(Человек): «Астартес Императора, говорите вы? Из какого Легиона? Ваши цвета незнакомы».

(Варрен): «Ты смеешь допрашивать нас? Мы носим метку Сигиллита!»

(Гарро): «Тебе нужно знать только то, что мы служим Императору Человечества».

Человек): «Не Хорусу Луперкалю?»

(Гарро): «Нарушитель присяги Хорус и все те, кто встал на его сторону, объявлены Советом Терры Excommunicate Traitoris. А теперь, отвечай на моивопросы. Кто вы такие, и как вы выжили под вирусными бомбами?»

Человек рассказал, что его зовут Аркуди. Он был палубным старшиной в составе команды двигателеведов на борту титана Арх-Беллус. Но в самом начале битвы с предателями боевая машина была искалечена и обезглавлена. Когда началась бомбардировка, Аркуди и часть его людей бежали в город. Они укрылись в системе транспортных подземных тоннелей, и, пока падали бомбы, спустились на самые нижние уровни. Благодаря одному лишь слепому везению, там внизу их засыпало, погребло под тоннами рокрита и камня. Пока они разбирали завалы, многие умерли, но за ушедшие на это месяцы война над их головами выгорела дотла. Предатели ушли.

(Аркуди): «Мы преодолели пешком огромные городские пространства, но переход отнял много времени. Мы двигаемся со скоростью самого медленного из нас. Мы ищем средство покинуть этот мертвый мир, корабль, если такая вещь могла уцелеть. Но наши душевные и физические силы на исходе, Лорд Астартес. Мы перенесли такие трудности, такие ужасы…»

(Варрен): «Мы не можем помочь вам. Мы здесь на миссии».

(Рубио): «Бросишь их тут умирать?»

(Аркуди): «Умоляю, помогите нам, если вы действительно верны Терре. Я всегда верил — Император защищает. Император защищает!»

(Гарро): «Что ты сказал?»

Гарро размашисто шагнул к Аркуди, и старый солдат замер в страхе. Он не сопротивлялся, когда Гарро взял его руку и оттянул ветхий рваный рукав его формы. Вокруг запястья солдата была обмотана золотая цепь с символом аквилы.

(Гарро): «Император защищает. Это действительно так, и здесь и сейчас мы трое — инструменты Его воли. Вы пойдете с нами».

(Варрен): «Гарро, это ошибка. Мы здесь не для того, чтобы спасать горстку раненых ободранцев».

Гарро жестко посмотрел на другого воина: «Ты не знаешь буквы предписаний Малкадора для этой миссии, Пожиратель Миров. Или ты полагаешь, что лучше меня подходишь для руководства этой деятельностью?»

Варрен не ответил ничего и в конце-концов отрицательно помотал головой, но кислое выражение его лица говорило само за себя.

На определенном уровне Гарро понимал, что другой Астартес был прав. Но было очевидно, что Аркуди и многие из его группы тоже были последователями «Божественного Откровения», и, какие бы обязательства не имел боевой капитан перед Сигиллитом, он ставил веру в Императора выше их. Аркуди увидел что-то в его глазах и заговорил с ним осмотрительным заговорщическим тоном.

(Аркуди): «Он послал тебя. Мы молились, и Он послал тебя. В тот миг, когда мы вновь увидели дневной свет, я понял, что спасение придет. Если бы только мы смогли отделаться от зверя…»

(Варрен): «Зверя?»

(Гарро): «Палубный старшина, объясни свои слова».

Новый страх, цепкий и сильный, загорелся в глазах солдата, и он бросил обеспокоенный взгляд через плечо.

(Аркуди): «Призрак, тот, что рыскает по руинам города, ужасное, чудовищное существо. Он выслеживает нас. Я видел его — огромный силуэт, укутанный в лохмотья плаща, от которого разит кровью и смертью. Он уже убил многих из нас, возвращаясь снова и снова, чтобы охотиться на нас. Я боюсь, он прикончит нас всех до того, как мы окажемся в безопасности».

Ужас Аркуди повис в воздухе, как пыль, поднятая ветром, и от его описания в уме Гарро зазвучал холодный, несмолкающий сигнал тревоги. Когда он заговорил снова, он обратился ко всем.

(Гарро): «Этот… призрак. Если вам не под силу победить его, мы сделаем это за вас. Мы не будем дожидаться следующей атаки. Варрен, Рубио, собирайтесь. Мы сами пойдем к зверю, чтобы сразиться с ним. Мы примем бой на наших собственных условиях».

(Аркуди): «Все те люди, что пытались, погибли».