Возвышение и мятеж

Прошло ещё несколько минут, прежде чем он получил начало её ответа:

— «Любовь моя…»

— «У меня нет времени», — послал он ей. — «Просыпайся, немедленно!»

— «Это трудно», — медленно отозвалась она.

— «Сделай это, иначе я подпалю тебе ветки, чтобы ускорить процесс», — настаивал он.

Прошло почти полчаса, прежде чем она смогла довести скорость своих мыслительных процессов примерно до человеческой.

— «К чему такая спешка?» — спросила она.

— «Это тело почти закончилось», — проинформировал он её. — «Ещё несколько часов, и я умру».

— «Ты мог бы воссоединиться со своим деревом», — несколько кисло подумала она в ответ. — «Не было никакой нужды в угрозах».

— «Мне нужно сразу вернуться. События в мире людей текут быстро. Я не мог себе позволить провести недели, разговаривая с тобой обычным способом», — отозвался он. — «Дитя готово?»

— «Да», — ответила она. — «Но если ты был в такой спешке, то мог бы использовать очередное тело крайтэка».

— «Они ущербны», — возразил он. — «Мне надоело их менять».

— «С этим новым телом тебе потребуется регулярно есть кялмус», — предостерегла она. — «Иначе ты пустишь корни и окажешься в отчаянном положении».

— «Лучше так, чем менять тело каждые три месяца», — сказал он ей. — «Я запасусь твоими плодами в стазисе, и заберу с собой».

— «Для Линараллы тоже возьми», — подала мысль Лираллианта. — «Она уже какое-то время не возвращалась. У неё наверное уже кончаются».

— «Если я вообще смогу её найти», — сказал Тирион. — «Она скрылась вместе с большей частью мятежных детей Мордэкая».

Они ещё немного поговорили, а потом он подошёл к массивному кокону, свисавшему с одной из нижних ветвей Лираллианты. Кокон был столь тяжёлым, что нижняя его часть опиралась на землю. Он подождал несколько минут рядом, пока воля Лираллианты не заставила внешнюю поверхность разойтись, выпустив её последнего отпрыска.

Внутри было поджарое, мускулистое тело, на вид принадлежавшее мужчине с серебряными волосами. Оно было покрыто вязкой, похожей на смолу жидкостью, которая липла к рукам Тириона, когда он вытащил тело наружу и уложил на земле. Обычно, когда дитя Ши'Хар рождалось, то приходило в сознание сразу после раскрытия кокона, но этот оставался в коме.

Тирион посмотрел на его лицо. «Какой же я красивый чертяка», — молча подумал он. Затем он нагнулся, и запустил руки под голову и колени тела. Использовав магию, он усилил свою спину, ноги и руки, чтобы было легче поднять тело, но его суставы всё равно стали жаловаться. Затем он отнёс тело обратно к своему дереву. Добравшись до цели, он постоял немного, чего-то ожидая. Несколько секунд спустя он шагнул вперёд, и его тело слилось с деревом.

На рощу сошла тишина, нарушаемая лишь свистом игравшего с ветвями ветра. Прошёл час, прежде чем он вышел из дерева-Отца в своём истинном теле, и когда это случилось, другого тела в руках он уже не нёс. Тирион был один.

Он встал под светом солнца, потягиваясь, и привыкая к своей новой плоти.

— Так-то лучше, — сказал он вслух. Приноровившись к новому телу, он подошёл к большому корню, который проклюнулся из-под земли, пока он был в дереве. На вершине корня был большой прямоугольный нарост. Размером он был с большой ручной сундучок, и когда он коснулся его, нарост отвалился. Используя магию, Тирион поднял его, поставил в стороне, и открыл. «Теперь ему просто нужны правильные чары», — подумал он.

Однако наложение чар стазиса потребовало бы не один час. Тирион улыбнулся, затем протянул руку. Усилие мысли — и на его пальцах из магии выросло похожее на лозу щупальце, потянувшееся к деревянному ящичку, и погрузившееся в него. «Заклинательное плетение определённо имеет свои преимущества», — подумал он.

Закончив, он пошёл собирать кялмус с ветвей Лираллианты.

Глава 4

Мои поиски заняли возможно дни или даже недели субъективного времени. Трудно было сказать — моё чувство времени исказилось настолько, что догадаться было невозможно. Но важной реальностью было то, что для остального мира прошло лишь несколько секунд.

Ланкастер определённо переживал не лучшие дни. Местность вокруг него была изорвана и испещрена как старыми трупами, так и недавно уничтоженными машинами. У замка не хватало крупного пролёта одной из стен, но в остальном он не пострадал.

Однако мне всё это было по боку. На западной стороне, у опушки, лицом вниз вытянулся на тёмной, изорванной земле мой сын, и кровь его уже начинала впитываться в почву. Повсюду вокруг были разбросаны куски видимо некогда смертоносных боевых машин, свидетельствуя о, вероятно, впечатляющей битве.

Одна из машин всё ещё функционировала — тортас, нацеливший пулемёт на тело моего сына. Кусочки металла медленно и плавно летели от него в сторону упавшей фигуры Мэттью. Простейшим решением было просто уничтожить машину и всё ещё находившиеся в воздухе пули, но использование такого рода концентрированного эйсара или его обратной стороны, энтропии, могло стать для Мэттью летальным, просто из-за его близости.

Вместо этого я окружил его простым щитом, чтобы укрыть от дальнейших ударов, а также моего собственного присутствия, и затем подобрался ближе. Приближаясь, я усилил мощность щита, поскольку даже пассивно исходившая из моего тела сила была таковой, что обычного щита ему не хватило бы.

К тому времени, как я приблизился на пятьдесят футов, тортас повалился на землю, хотя я не предпринимал в его отношении никаких явных действий.

Мой сын всё ещё был жив. Перед моим появлением в него попало лишь три пули, но причинённый ими урон наверняка станет фатальным, если я ничего не сделаю. «Вопрос в том, что делать?». Я не мог рисковать, пытаясь вылечить его напрямую, как сделал бы до моей трансформации. Одно лишь моё присутствие рядом без щита убило бы его — попытки прямого вмешательства были бы ещё хуже.

Но я чувствовал связь между нами, тонкую серебряную нить чего-то знакомого. Она напомнила мне о Кионе. Я некоторое время поразмышлял об этом, краем глаза наблюдая за медленно опускавшемся к земле листочком, двигавшимся так медленно, что ему, похоже, оставалось падать ещё остаток дня. «Дар Иллэниэл?». Может, именно это я и чувствовал, хотя не мог быть уверен.

Как бы то ни было, что-то надо было делать, поэтому я попытался мягко вытянуть из его тела часть энтропии — достаточно, чтобы замедлить ход его смерти. Затем мне в голову пришла другая мысль. «Я могу сделать его таким же как я». Пока я это обдумывал, над моей головой плыли чёрные и белые нити.

«Закутать его в цепи огня и пустоты», — подумал я. «Тогда я буду не один. Он сможет быть богом. Даже Пенни согласилась бы, что это лучше, чем дать ему умереть…»

— «Нет!» — разрезал моё сознание ответ, крик неповиновения столь громкий, что я не мог его игнорировать — и звучал он как голос Пенни.

Рука, на которую я смотрел, изменилась, на миг став человеческой плотью. Я узнал в ней руку Пенни, хотя она и исчезла почти сразу же после появления, сгорев дотла и сменившись моим живым огнём. Плоть была слишком хрупкой, чтобы выдержать такую близость, даже если плоть была моей или её собственной.

Я ощутил её внутри меня — она боролась за контроль, но её тело сгорало сразу же, как только начинало появляться, а её голос вопил у меня в сознании:

— «Ты не можешь!» — безмолвно кричала она мне.

— Ладно, — сказал я вслух голосом, от которого ближайшие деревья, уже мёртвые и сухие из-за моей близости, пошли трещинами и разлетелись в щепки.

— «Расслабься», — мысленно ответил я. — «Ты убиваешь себя». — Я не мог быть уверен, чего Пенни стоила её борьба, но я подозревал, что эту трату она не могла возместить.

Меня окатило чувство печали. Я не хотел терять то, что от неё осталось, но в то же время я не хотел позволять сыну погибнуть. Я снова оглядел его. Потребуется значительное время, чтобы его тело вернулось к нормальному процессу умирания. Остальные мои дети были недалеко — они могли его вылечить. У них было полно времени на то, чтобы его найти.

Попятившись от сына, я решил оставить его здоровье на их совести. Следующие пару секунд, хотя субъективно это ощущалось как несколько часов, я устранял машины АНСИС в окружающей местности, после чего удалился.

* * *

Когда это случилось, Айрин была на стене. Невероятно устав, она прислонилась спиной к одному из зубцов стены, чтобы передохнуть. Нападение на её часть стены закончилось, и у неё не оставалось сил, чтобы помочь ещё кому-то, хотя она и увидела, как Керэн появилась на другой стороне двора, чтобы забрать Сайхана и Алиссу куда-то на помощь с, видимо, каким-то кризисом.

У неё даже не было сил задуматься, чем они занимались. Она и дышала-то с трудом. Она боялась, что если заснёт, то может уже не проснуться — настолько сильным было её утомление.

Местность озарила вспышка эйсара столь широкая и обширная, что в магическом взоре ей показалось, будто всю округу накрыло какое-то массивное присутствие. Но присутствие было знакомым.

— Отец? — пробормотала она себе под нос.

Сила присутствия стала расти, пока у Айрин не сложилось ощущение, будто её прижимают к камню, на котором она сидела. Ощущение продолжило усиливаться, будто солнце сошло с небес и стало таким близким, что его сияние перекрывало собой всё остальное. В конце концов она потеряла сознание.

Очнулась она после неизвестного промежутка времени, и сперва не могла сказать, сколько его прошло — секунды, минуты, или даже часы. Присутствие её отца исчезло, и взгляд на небо показал, что солнце почти не сдвинулось. «Что случилось?» — удивилась она.

С трудом встав, она поглядела за стену, и увидела, что поле за пределами замка было неподвижным и безмолвным. Не шевелилось ничего. Затем она глянула на запад, и ахнула. Деревья к западу от Ланкастера исчезли, и раскиданные по полю с той стороны сломанные машины тоже пропали. Местность превратилась в совершенно лишённую выпуклостей равнину, лишь слегка поднимавшуюся и опускавшуюся по контурам ландшафта. Даже травы не было, а земля казалось покрытой толстым слоем серого праха.

Выделялось только одно — щит чистого эйсара, что-то прикрывавший. Располагался он где-то рядом с местом, где некогда была опушка, хотя теперь, при почти полном отсутствии примет, сказать было трудно.

Повернувшись, чтобы оглядеть внутреннюю часть замка, Айрин и там никакого шевеления не заметила. Все другие защитники на стене валялись на земле. Она испугалась, что они мертвы, но после нескольких секунд магический взор подтвердил, что почти все они были живы. Перефокусировав восприятие, она нашла друзей и родных. «Линаралла, Керэн, Чад, Элэйн, Грэм…». Не хватало лишь Сайхана, Алиссы и Мэттью.

Она видела, как Керэн переносила куда-то Сайхана и Алиссу, но не была уверена, что стало с её братом. Тут Айрин ощутила что-то, какое-то чувство или, быть может, интуицию — но она знала, что её брат точно под щитом на западе.

— Наверное, с ним что-то случилось, — вяло пробормотала она, не в силах собрать силы для выражения ощущаемой ею внутри паники. Переставляя ноги, Айрин начала идти. Больше никто пока не шевелился, поэтому действовать придётся ей.

Спуск по ступеням был кошмаром по сравнению с движением вдоль стены. «Кто ж знал, что спускаться может быть так сложно?» — подумала она, покачиваясь, и с трудом сохраняя равновесие. С внутренней стороны стены у ступеней не было перил, так что падение было вполне возможным. Она сумела спуститься, но следующим значительным препятствием стали сами ворота. Никто из солдат не был в сознании, поэтому ей самой пришлось догадаться, как привести в действие опускающий мост механизм. К счастью, тот работал за счёт ряда противовесов, поэтому как только она потянула за рычаг и убрала державшую его верёвку, мост медленно опустился.

А вот закрыть его обратно она сама бы уже не смогла. Вероятно, для этого требовалось несколько человек, чтобы крутить поднимавшую мост лебёдку, и без магии это было за пределами её возможностей. Она обрадовалась, что решётка была не опущена, иначе пришлось бы искать другой выход — ей и так едва хватило сил, чтобы снять массивный засов с внешних ворот.

«Если там ещё остались враги, то у нас проблемы», — подумала она. «Если только не очнётся кто-нибудь, способный закрыть ворота и поднять мост». У неё были сомнения, но найти брата было важнее.

Перейдя мост, она начала долгий путь по восточному полю. Земля под ногами ощущалась странно — хрустела и утрамбовывалась под её стопами, пока она шла по странному серому праху. Довольно скоро тот полностью покрыл её юбку.

По мере приближения к куполу эйсара у неё начали появляться сомнения. Щит был столь сильным, что магический взор никак не мог через него пробиться. Она ничего не могла рассмотреть внутри. Но это определённо было делом рук эйсара её отца. «Но как он мог сделать такой щит?» — молча спросила она себя. Тот был слишком сильным, чтобы создать из прихоти. Силы в нём было больше, чем мог выработать и направить любой из магов. «Возможно, он даже сильнее щита вокруг Замка Камерон», — подумала она.

Это было совершенно смешно. Защищавший Замок Камерон и Уошбру щит был результатом изощрённых чар, питавшихся от Бог-Камня.

Айрин уставилась на него. Если Мэттью был внутри, то вытащить его было никак нельзя. Даже если щит был сотворён из сырой магии и растает со временем, количество влитой в него силы означало, что он мог продержаться годы… или дольше.

Затем она ощутила очередную давящую волну эйсара… её отец. Айрин упала на колени, силясь остаться в сознании, когда в её разум вбило послание. «Исцели его». Щит исчез, и вместе с ним исчезло присутствие. Её отец, где бы он ни был, пропал. Открыв глаза, она увидела Мэттью, вытянувшегося на земле в луже крови.

— Нет! — невольно воскликнула она, увидав брата. С трудом встав, она подошла к нему, и села рядом. Она чувствовала эйсар Мэттью, и его кожа была тёплой, но он не дышал, а сердце его не билось. «Пожалуйста, только не умирай!»

Айрин тщательно его осмотрела. За последние пару месяцев она набрала немало опыта работы с травмами, и то, что она увидела у Мэттью, сбило её с толку. Раны были серьёзными, но относительно простыми — сломанные рёбра, синяки, и несколько повреждённых вен. Мэттью не умрёт, если не потеряет слишком много крови, а кровь у него похоже не текла вообще, даже через всё ещё рваные кровеносные сосуды.

«Он должен быть в сознании и истекать кровью», — осознала она. Когда она положила ладонь на его кожу, он всё ещё ощущался тёплым. Не зная, что делать, она начала исправлять наиболее очевидные проблемы. Его вены ощущались твёрдыми и неподатливыми, когда она начала сшивать их обратно своей магией, как если бы какая-то сила препятствовала её действиям.

На её лбу проступил пот, а дыхание стало тяжелее. У Айрин осталось мало сил, но она отказывалась сдаваться. Времени у неё ушло больше, чем обычно, но она починила порванные кровеносные сосуды, и выправила сломанные рёбра Мэттью, срастив их обратно. Затем она заметила его сердце. Она работала уже несколько минут, и похоже было, что сердце сдвинулось. Когда она подошла, оно было расслабленным, но сейчас сжалось, будто находясь посреди сокращения.

Айрин принялась ждать, наблюдая, как сердце потихоньку снова расслабилось. Оно билось, но с невероятно медленной частотой. «Он жив! Но как?». Казалось, будто время замедлилось, но лишь для тела Мэттью, оставив всё остальное нетронутым.

У неё не хватало сил, чтобы пролевитировать его обратно в замок, поэтому она села рядом с братом, и устроилась поудобнее. Рано или поздно остальные очнутся, и тогда, возможно, кто-нибудь сможет помочь ей отнести его внутрь. Или, в худшем случае, её сила в конце концов восстановится, и она перенесёт его сама.

Айрин мягко перекатила брата на спину, подставила свои колени ему под ноги, чтобы улучшить ток крови обратно к сердцу. Затем она принялась наблюдать, как послеполуденное солнце медленно клонилось к горизонту.

Глава 5

Леди Роуз Торнбер попыталась открыть глаза. Однако ей показалось, что ничего не произошло. Она оставалась в темноте, и очень немногие ощущения информировали её о её состоянии. «Я что, сплю?». Она не знала. Она будто была вне тела, как плывущий в бескрайнем, пустом мире теней дух.

— «Ты не спишь».

Казалось, голос эхом отразился внутри неё, и Роуз не была уверена, являлся ли он плодом её воображения, или настоящим звуком, пришедшим в её сознание через уши. Как бы то ни было, она его не узнала.

— «Я — Кион», — сказал голос, отвечая на её невысказанный вопрос. «Ты очнулась, но твоё тело всё ещё отдыхает под моей опекой».

Роуз быстро составила картину из релевантных фактов:

— «Ты — тот старейшина Ши'Хар, которого мы встретили с Мордэкаем», — заявила она. — «Где он?»

— «Ушёл», — отозвался Кион. — «Оставил меня обеспечивать тебе безопасность, хотя никакой безопасности нигде более нет. Вселенная сходится к своему завершению. Вскоре будут потеряны даже наши воспоминания».

— «Ты какой-то пессимистичный», — сказала Роуз. — «Ты напал на нас, однако Мордэкай сохранил тебу жизнь. Чего ты боишься?»

Она ощутила донёсшееся от дерева чувство изумления:

— «Для Иллэниэлов страх не имеет смысла. Наше время истекает. Наши волнения и борьба окончены. Страх, надежда, конфликт, мир — всё это вещи для людей нового мира. К нам они больше не имеют никакого отношения».

— «Почему?» — спросила Роуз.

— «Потому что я потерпел поражение», — ответил Кион. — «Плод порчи укоренился в твоём возлюбленном. Конец начался. Этот мир, эта вселенная, разрушится по мере роста порчи внутри него, пока не останется ничего. Всё будет сведено воедино, всё будет потеряно, и затем начнётся новый мир».

— «Мордэкай этого не допустит», — уверенно сказала Роуз.

— «Он не может это остановить», — сообщил ей Кион. — «Каждое его дальнейшее действие лишь ускорит наступление конца».

Роуз некоторое время обдумывала его слова, затем спросила:

— «А что должно было случиться, если бы ты не потерпел поражение?»

— «Ограниченное использование пустоты», — заявил старейшина Ши'Хар. — «Изгнание АНСИС из этого мира, и достаточно серьёзное предупреждение, чтобы впредь они его избегали. После этого должно было последовать моё уничтожение, чтобы обеспечить безопасность мира. Будущее осталось бы в руках человечества и новой рощи».

— «Быть может, Мордэкай всё ещё сможет совершить это вместо тебя», — предложила Роуз.

— «Маловероятно», — отозвался Кион. — «Будущее, которое мы изучали тысячелетиями, исчезло. Я девять тысяч лет хранил этот мир, готовясь к этой ноше. Твой возлюбленный — дитя, мимолётная искра в океане времени. Он не может совершить необходимое».

— «Кион», — ответила она, — «будь ты на его месте, что бы ты сделал?»

— «Что он будет сейчас делать, почти не имеет значения», — сказал старейшина. — «Если он вскоре уничтожит себя, то сможет спасти этот мир от своей собственной силы, но в конце концов АНСИС победит. Если же посвятит себя уничтожению АНСИС, то может достичь успеха, но его сила будет накапливаться, пока он не достигнет сингулярности».

Роуз это слово было незнакомо:

— «Сингулярность? Что это значит?»

— «Эйсар и пустота, порядок и хаос — они неизбежно тянутся друг к другу. Когда его сила достигнет некоторого порога, его воля к сохранению реальности перестанет иметь значение, а его сила схлопнется сама в себя, уничтожив его самого, и поглотив саму вселенную. Это — неизбежная судьба всего сущего. Время протягивается в будущее непостижимо долго, но каждую вселенную в конце концов ожидает вот такой конец. Из пепла каждой сингулярности рождается новая вселенная. Твой возлюбленный, решив воспротивиться мне, воплотит это завершение гораздо раньше, чем необходимо», — объяснил Кион.

— «Но ведь я наверняка могу что-то сделать?» — спросила Роуз.

— «Беги из этой реальности, — сказал Кион. — «Найди дитя Иллэниэл, и беги в другой мир. Этот — обречён».

— «Тогда выпусти меня, Кион», — сказала Роуз, принимая решение.

— «Я пошлю тебя обратно в твою половину мира, которую ты знаешь», — сказал старейшина. — «Дальше ты будешь двигаться сама».

— «Спасибо».