Багет в багровых тонах

Хотя прошла уже пара недель, как я вернулась в Уайлдвуд-Ков, мы с Бреттом оказались так заняты каждый своей работой, что времени друг на друга у нас почти не оставалось. Мы старались бывать чаще вместе, но все равно – мне его не хватало.

– Как прошел день? – спросил он.

– Не спрашивай.

– Что-то случилось?

Я кратко рассказала, что произошло в закусочной, потом про кражу.

Между бровями Бретта появилась морщинка.

– Ида слишком далеко зашла.

– Именно. Я обо всем сообщила в полицию. Надеюсь, скоро все наладится, – я посмотрела Бретту в глаза и не смогла не улыбнуться. – Но давай пока забудем про Иду Уинклер.

Только что появившаяся морщинка стала менее заметной, а сам Бретт усмехнулся:

– Прекрасный план.

– У тебя с собой плавки?

– С собой.

– Отлично, – сказала я, чувствуя себя радостней, чем за весь день. – Потому что я умираю – хочу искупаться в океане.

Не прошло и десяти минут, как мы, переодевшись для пляжа и намазавшись защитным кремом, раскладывали наши вещи возле воды. И хотя основная масса людей ходила на пляж, который располагался ближе к городу, здесь, возле бухты, тоже были отдыхающие. Нам с Бреттом удалось найти тихое местечко. Мы бросили полотенца на бревно и пошли прямиком к океану.

Начинался отлив, так что для начала мы прошлись по мокрому песку и только затем оказались у кромки воды. Первая волна коснулась моей босой ноги, и я с наслаждением отметила, что прикосновение это было прохладным и приятным. Я стала продвигаться дальше и, когда вода достигла колен, замедлила шаг. Вода перестала казаться прохладной, теперь она была почти ледяной – настолько, что ноги начинали неметь. А все остальное тело при этом продолжало гореть на солнце.

Чуть впереди меня Бретт без особых раздумий нырнул с головой в надвигающуюся волну, на мгновение исчезнув из виду и вновь появившись через пару секунд. Я знала, что он начнет меня дразнить, если так и буду стоять, поэтому я сделала глубокий вдох – отчасти чтобы просто набраться решимости перед погружением – и нырнула. Холодная вода теперь была со всех сторон, и хотя я пыталась приготовиться к нырку, все равно мое тело было в ужасе от такой смены температуры. Я вынырнула через пару секунд, судорожно глотая воздух.

Бретт засмеялся.

– Здорово освежает, да?

– Вроде того, – проговорила я, убирая с лица выбившиеся кудряшки. Но он прав, конечно. Сначала холодно, а теперь в воде очень здорово.

Я сделала несколько гребков к Бретту. По океану бежали волны, которые меня то мягко поднимали, то опускали. Добравшись до Бретта, я поняла, что он смотрит на водоросли, плававшие неподалеку от нас. Я тут же вспомнила те летние дни, что я подростком проводила вместе с Бреттом и его друзьями, и сразу стало ясно, что он замышляет.

– Даже не думай!

Я со всех ног бросилась к пучку водорослей, думая добраться до него первой. Те же планы были и у Бретта. Он схватил пучок и сделал так, что дотянуться до него я уже не могла. А затем запустил им в моем направлении. Я успела выставить руки перед лицом, защитив прическу от влажной морской травы. Я швырнула этим снарядом обратно в Бретта, но он развалился на полпути и шмякнулся в воду.

Бретт нырнул, а вынырнув, обхватил меня за талию. Я притянула его поближе и обвила руками его шею. Вода была ему всего лишь по грудь, и, дотянувшись до песчаного дна, он удерживал нас на одном месте.

– Прямо как в старые добрые времена, – сказал он, коснувшись лбом моего лба. – Ну, кроме вот этого…

И тогда он поцеловал меня, а я поцеловала его. Губы его на вкус были соленые – как лето. Как бы я хотела, чтобы наш поцелуй длился вечно. Но у океана имелись другие планы. Пошла сильная волна, Бретт потерял равновесие, и мы выпустили друг друга из объятий. Когда он встал на ноги, я вновь обняла его за шею.

– А мне ведь тогда очень хотелось, чтобы ты меня поцеловал, – сказала я, вспоминая, как сильно была влюблена в Бретта в пятнадцать.

– Мне тоже хотелось, уж поверь.

– Правда? Так почему ты меня не поцеловал?

– Я стеснялся.

– По-моему, ты не был особенно стеснительным.

– Кое в чем все-таки был.

Я запустила руку в его влажные волосы.

– Хорошо, что сейчас все по-другому.

Бретт улыбнулся, поцеловал меня еще раз, а потом сказал:

– Согласен.

Мы еще немного поплавали, а потом вернулись на наши места, чтобы обсохнуть.

Затем мы отправились домой, переоделись и занялись грилем на заднем крыльце. После ужина мы, держась за руки, сидели в креслах, болтали и смотрели на океан. Когда небо начало постепенно темнеть, я без особой радости попрощалась с Бреттом – он выехал на Уайлдвуд-роуд и отправился домой.

Хотя день выдался не самый удачный, вечер получился чудесным. Я очень надеялась, что так же чудесно пройдет и весь остаток недели.

На следующее утро я проснулась в прекрасном настроении, помня, как замечательно мы провели время с Бреттом. Я что-то напевала себе под нос, выбирая из своей коллекции футболку, надела джинсы, дольше обычного обнимала Оладушка, покормила его и вышла из дома. Только когда я оказалась на набережной и стала приближаться к «Флип Сайду», я вновь почувствовала напряжение, но тут же выдохнула с облегчением: новых надписей на здании не было. Даже те небольшие красные разводы, от которых Томми так и не сумел избавиться, пропали.

Я скрестила пальцы и быстро оббежала вокруг здания, чтобы проверить, не навещала ли нас этой ночью Ида. К счастью, на наших окнах и стенах не было ни пятнышка краски, так что я вошла внутрь закусочной в весьма приподнятом настроении.

Я заглянула на кухню, чтобы поздороваться с Томми и Иваном, и заодно спросила:

– Томми, это ты окончательно отмыл окна?

– Да, пришел немного пораньше. Понадобилась вода, моющее средство и лезвие.

Я искренне поблагодарила Томми и оставила их вдвоем с Иваном на кухне. Уже у себя в кабинете я в очередной раз подумала, как хорошо, что тогда, в марте, Томми решил устроиться помощником Ивана. Мало того что они прекрасно ладили, и нагрузка на нашего шефа стала чуть меньше, Томми – просто хороший парень.

В хорошем настроении я пребывала и во время завтрака, и днем, а вот потом вновь начались звонки. После третьего молчаливого звонка я выдернула телефон из розетки, и раздражение побежало по моему телу, словно электричество.

Я сделала глубокий вдох, стараясь себя успокоить, и оглядела закусочную. Только четыре столика были заняты, и Ли с Сиенной прекрасно справятся без меня.

Я сняла фартук и шепнула вышедшей из кухни Ли:

– Я отлучусь ненадолго, но, если буду нужна – звоните мне на мобильный.

– Не торопись, – ответила Ли. – У нас все под контролем.

Я зашла в кабинет, забрала свой мобильный и уточнила адрес, который соответствовал номеру телефона Иды. Запомнив, где находится ее дом, я закинула на плечо сумку и вышла на улицу.

День обещал быть жарким, но пока снаружи было приятно и тепло, так что в джинсах мне было весьма комфортно. Пока я шла по Мэйн-стрит, я засомневалась, стоит ли мне идти к Иде, но шага не убавила. От шерифа вестей не было, не знаю, начали ли они заниматься моим делом, а сил ждать, что кто-то придет мне на выручку и все уладит, уже не было.

Особой надежды, что мне удастся вразумить Иду, у меня не было, но стоило хотя бы попробовать. Вдруг, если упомянуть, что я обращалась в полицию, она успокоится? Возможно, перспектива вновь оказаться в тюрьме за кражу, заставит ее задуматься. Конечно, у меня не было желания по-настоящему упечь Иду за решетку, но я хотела, чтобы она наконец оставила меня в покое. Пока что она была единственной ложкой дегтя в моей прекрасной новой жизни в Уайлдвуд-Ков.

Я свернула с Мэйн-стрит и оказалась на Клемент-стрит, где жила Ида. В этой части города я оказалась впервые, но сразу стало ясно, что этот квартал более новый, чем тот, где жила я. Здания на улице были двухэтажные и построены явно на несколько десятков лет позже, чем мой викторианский дом. Аккуратные газоны перед домами еще не успели выгореть под летним солнцем.

Где-то посередине улицы, однако, расположился дом, выбивавшийся из общей картины. Газон зарос, возле калитки, ведущей на задний двор, валялась ржавая велосипедная рама, шины, стопки газет и журналов. Я остановилась возле дорожки – она была вся в трещинах, и я ничуть не удивилась, заметив, что номер дома совпадает с номером дома Иды, который я запомнила, выходя из «Флип Сайда».

Не теряя ни минуты, я прошла по дорожке и поднялась по ступенькам к входной двери. Мне пришлось отскочить в сторону, потому что крыльцо, на которое я зашла, под моим весом заходило ходуном, и я вполне могла упасть. Выбрав наиболее устойчивое положение, я громко постучала.

Дожидаясь ответа, я огляделась по сторонам. В запустении было не только крыльцо. Темно-бордовая краска на доме облупилась, трещину на стекле ближайшего к двери окна заклеили скотчем. Если бы Ида занялась своим жилищем с той же энергией, с какой она портила мне жизнь, наверняка ее дом стал бы самым ухоженным в квартале. Так или иначе, сейчас ее пристанище – словно бельмо на глазу. Интересно, что на этот счет думают соседи.

Несколько секунд прошло в тишине. Я постучала еще раз, весьма громко. Заметив сбоку звонок, я нажала на кнопку. Затем, встав на цыпочки, я попыталась заглянуть внутрь через полукруглое окно над дверью, но ничего, кроме теней, разглядеть мне не удалось.

Возможно, Иды нет дома, но, с другой стороны, вполне вероятно, что она не хочет открывать, особенно если поняла, что в гости к ней пожаловала именно я. Я снова нажала на звонок, затем постучала, а потом наклонилась поближе к двери.

– Ида! – позвала я. – Надо поговорить!

Ответа так и не последовало и, поняв, что мой план провалился, я разочарованно выдохнула. Осторожно, чтобы не навернуться на прогнившем крыльце, я спустилась по ступенькам.

– У Иды сегодня отбоя нет от посетителей.

Я так и подскочила, услышав чей-то голос. Через секунду я заметила, что с крыльца соседнего дома спускается женщина. Голос принадлежал именно ей. Одета она была в юбку до середины колена и майку; темные волосы доходили до середины спины. В руках она держала большую сумку, на голове виднелись солнечные очки. Женщина направлялась по газону прямо ко мне.

– К Иде сегодня уже приходили: тоже стучали в дверь и громко ее звали.

– Извините, я не хотела шуметь.

Женщина отмахнулась от моих извинений.

– Пустяки, ты прошмыгнула словно мышка. В отличие от того, что устроила прошлая гостья.

– Серьезно?

– Мелинда Хайнз.

На мгновение я решила, что женщина назвала мне свое имя, но затем она махнула рукой в сторону дома, стоявшего напротив дома Иды.

– Соседская дочка. Минут двадцать назад точно так же стояла на крыльце у Иды, выла как сирена. Слава богу, пришла ее мать, увела ее. Я уже собиралась звонить шерифу. Меня, кстати, зовут Джульетта Трэн, – сказала она, наконец на самом деле представившись.

– Марли МакКинни, – я тоже назвала свое имя, а затем попыталась повернуть разговор в нужную мне сторону: – Ида к ней вышла?

– Нет, ни слуху ни духу от нее. И тут я ее понимаю. Кому захочется открывать дверь и слушать этот ор?

Я немного отступила, собираясь пойти обратно на работу. Особого желания слушать все оставшееся утро местные сплетни у меня не было.

– Ладно, – сказала Джульетта, а я даже не успела открыть рот. – Если тебе так нужна Ида, можно попробовать через задний двор. Хотя разговаривать с ней бесполезно, – она качнула головой и взглянула на изящные серебряные часы у себя на запястье. – Мне надо бежать. Удачи!

– Спасибо, – сказала я.

Джульетта быстрым шагом направилась к припаркованной неподалеку красной машине с открытым верхом. Забравшись в легковушку, Джульетта уехала, а я вновь оглядела дом Иды. Взгляд мой сместился с главного входа к калитке, которая вела на задний двор. Я решила воспользоваться советом Джульетты. Если Ида пряталась где-то внутри и надеялась, что я просто уйду, то не тут-то было.

Я открыла калитку. Она распахнулась со скрипом и скрежетом. Испугавшись, что Ида услышит, что я иду через задний двор, я торопливо зашагала по цементной дорожке – она тоже была вся в трещинах, по бокам – сплошные сорняки. Я обогнула дом и приостановилась.

Газон на заднем дворе тоже давно не стригли, мусор валялся и там и тут: какие-то ржавые железки громоздились друг на друге (и даже не поймешь, чем они были в прошлой жизни), сквозь них пробивались сорняки. На углу участка росла старая корявая яблоня, рядом – навес для машины, под провисшей крышей которого стоял коричневый автомобиль. Именно эту машину я видела возле своего дома, когда пропал торшер. Самой Иды, однако, видно не было.

Я хотела подняться по шаткой лестнице на заднее крыльцо, но тут заметила сарай, почти полностью скрытый густыми кустами ежевики. Кусты давно пора было подстричь и привести в порядок. Дверь в сарай была открыта, и я решила для начала заглянуть туда, прежде чем попытать счастья в доме.

С трудом пробираясь сквозь высокую траву, я подошла к сараю.

– Ида! – прокричала я, оказавшись поближе.

Как и ожидала, ответа я не получила, но это не значит, что в сарае Иды нет.

Я добралась до двери, схватилась за ручку и открыла ее пошире. Я хотела позвать Иду еще раз, но имя ее застряло у меня горле.

Ида и правда пряталась в сарае.

Точнее, она лежала там на грязном полу и не шевелилась – словно труп.

Глава 4

– Ида… – через несколько мгновений мне все же удалось произнести ее имя.

Она не шевелилась, и у меня появилось зловещее предчувствие.

Я осторожно зашла внутрь сарая и обошла Иду, чтобы наклониться к ее голове.

Грудь у нее не поднималась. Я приложила два пальца к ее шее – пульс не прощупывался. Взгляд мой переместился к ее лицу: под спутанными волосами запеклась бурая кровь.

Я медленно сглотнула, поднялась на ноги и сделала шаг назад, стараясь ничего не касаться. Мне хотелось верить, что Ида просто поскользнулась и ударилась головой, но эта версия тут же рассыпалась: я заметила ту самую старинную лампу, которую купила вчера. Она валялась на грязном полу, я потянулась поближе, чтобы рассмотреть, и тут же заметила следы крови.

Внутри у меня все перевернулось, и, чуть не споткнувшись, я пулей бросилась из сарая. Силой толкнула входную дверь, и она с грохотом ударилась о стену. Еще раз бросив взгляд на бездыханное тело Иды, я кинулась искать в своей сумке мобильный. Пальцы схватили телефон, и я выудила его на свет.

– Миссис Уинклер?

Я выронила телефон, и он оказался в траве. Сердце бешено стучало, я резко развернулась, но человека, звавшего Иду, я так и не увидела.

– Кто там? – спросила я неуверенно, не понимая, к кому обращаюсь.

– Миссис Уинклер, это вы?

Женский голос на этот раз звучал менее уверенно и шел с той стороны высокого забора, которого почти не было видно за кустами ежевики, окружавшими сарай.

– Нет. Меня зовут Марли, – я подняла свой телефон. – Я зашла, чтобы поговорить с миссис Уинклер.

– Она дома? Мне тоже надо с ней поговорить. Если она думает, что может отмахиваться и от меня, и от моей дочери, то она глубоко ошибается…

– Ну… – я не знала, что сказать. – Она дома, – я снова сглотнула, поглядев в том направлении, где лежала Ида. – Но, кажется, она умерла.