Приключения менеджера. Поход

Александр Терников

Приключения менеджера. Поход

ГЛАВА 1

Ниггер – это единственный болван, единственный дикарь из всех представителей цветных рас, который не вымирает, столкнувшись с белым человеком.

Томас Карлейль, английский мыслитель (Вопрос о черномазых)

Снежные вершины, видневшиеся то тут, то там на горизонте, забияка-расцвет окрасил в нежно-розовый цвет. На фоне неба у нас за спиной высились горы Дрейкенсберга, иззубренные груды камней и нагромождение скал, которые мы уже миновали и теперь осторожно спускались по травянистым предгорьям вниз. Ниже вершин этих крутых, поросших густым кустарником гор клубился плотный, влажный туман. Фургоны и всадники с трудом продвигались по еле заметной дороге, из под больших окованных жестью колес нескольких фургонов и двух пушек то и дело отскакивали мелкие камешки. Лошади неуверенно ступали по покрытому некрупными камнями и щебнем тропе, и, иногда, моим людям приходилось спешиваться и вести лошадей под уздцы.

Впереди лежала провинция Наталь, земля обетованная, огромная и богатая страна, уже можно было разглядеть ближайшие невысокие холмы и море зеленых трав, волнуемое легким ветерком. Где-то там, впереди находится ближайший крупный город Ледисмит. Как крупный, может быть человек пятьсот всех жителей: белых, черных и цветных там наберется. Да, к этому добавьте еще укрепленный форт с британскими солдатами, сооруженный там, в 1860 году, для защиты поселенцев от набегов зулусов, и в нем, возможно, три десятка солдат "красных курток" во главе с парочкой провинциальных идиотов-офицеров, по дешевке купивших свои патенты, в наличии имеется.

Хороших и умных офицеров днем с огнем не найти в британской армии, они бегут оттуда, растекались из нее, словно вода сквозь пальцы. Да и огромный флот оттягивает на себя все самые ценные кадры. Как правило, британский офицер это всегда скандалы в полку, тщеславие, тупость и чудачества, самоуверенность и узколобость.

Назван городок в который я стремлюсь, таким образом своими верноподданными жителями, чтобы польстить уже покойному губернатору Капской колонии (от слова "Кап" – "мыс") Гарри Смиту (погибшему от рук моего снайпера), в честь его дражайшей супруги Хуаны Марии де лос Долорес де Леон Смит.

Как Вы поняли из ее имени, женщина была не англичанка. В 1813 году, когда русские погнали французов обратно до города Парижа, вылез из своей берлоги в Лиссабоне и английский трусливый горе-командующий лорд Веллингтон. Поскольку французы отступали обратно к Пиренеям, спешно выводили свои войска из Испании, чтобы попытаться остановить продвижение русских, то лорд рискнул прогуляться к ближайшему испанскому городку Бадахосу и взять его, воспользовавшись отсутствием французов. Несмотря на то, что официально испанцы были союзниками англичан, и именно испанцы и воевали все эти годы с французами, британцы в этом союзном испанском городе вели себя хуже диких монголов: часть жителей была убита, священников распяли прямо в церкви, женщин изнасиловали, все разграбили и сожгли. Сам Веллингтон с гордостью назвал своих солдат "настоящими подонками нации"! Хотя некоторые биографы утверждают, что английский главнокомандующий плакал при виде резни мирных жителей в Бадахосе, проливая крокодильи слезы.

Как бы то ни было, но одной испанской девушке очень повезло, британские солдаты перебили ее семью, выдрали у нее золотые сережки вместе с мочками ушей и уже собирались ее изнасиловать всей гурьбой, когда юный британский офицер Смит вырвал девушку из их окровавленных рук. Впоследствии он даже женился на ней, удивив этим поступком всех британцев, надеюсь, что на том свете ему этот хороший поступок зачтется. Если прикинуть, что офицером здесь можно стать в 15 лет, как, например, это сделал Наполеон, (и это еще поздно, британский генерал сэр Хью Гауг, получил свой первый офицерский чин в 13 лет) то и тогда кажется, что я уничтожил сказочного Кощея Бессмертного, какое-то древнее и жуткое зло.

Теперь немного о себе. Зовут меня Квасов Александр Михайлович, русский, хотя здесь я всем представляюсь поляком Кшиштофом Квасьневским, так как русофобия здесь цветет махровым цветом (так же, как в моем старом мире). Работал я менеджером, тот самый пресловутый офисный планктон, и нежданно-негаданно, по всем канонам приключенческого жанра, был перенесен неведомой силой в своем же собственном теле, когда мне было 49 лет, в Южную Африку 1865 года. А сейчас у нас на дворе уже сентябрь 1868 года, и значит мне уже 52 года, как быстро летит время. В результате переноса мне бонусом досталось крепкое здоровье, и даже небольшое косметическое омоложение. Во всяком случае, чувствую я себя сейчас лет на 45. Здесь я очень вовремя успел оседлать "алмазную волну". Из своего смартфона, пока он окончательно не "потух", мне удалось записать три десятка алмазных и золотых месторождений ЮАР. Все эти непонятные долгота и широта, мне особенно ни о чем не говорили, но все же некоторые названия, такие как "Де Бирс" или Витватерсранд (Белых вод хребет) не вызывали у меня больших затруднений в поисках.

С языками у меня было прилично, работал несколько лет в международных компаниях, так что английский я знал. Естественно, что говорил я с акцентом, за англичанина себе выдавать не стал, сказал, что я "поляк". Также мне пришлось учить и местный южноафриканский диалект голландского – африкаанс, так как буры (потомки голландских переселенцев) до сих пор составляют в Южной Африке добрую половину населения. А дальше все было не просто, были у меня разнообразные приключения, но мне все же удалось стать здесь крупным землевладельцем. Теперь на моих фермах находится шесть самых "вкусных" Кимберлитовых трубок, алмазные россыпи, и крупнейшее в мире месторождение золота. Но разрабатывать все я не могу, тут нужен строгий секрет и государственная тайна, иначе волна конкурентов сметет меня, словно цунами. Прекрасно помню, что в англо-бурскую войну за золотые прииски, британцы нагонят сюда 400 тысяч солдат, а нам этого не надо. Так что пока копаем только Кимберли, (здесь этот городок теперь носит в мою честь название Александерштад).

И то, конкуренты быстро бы меня отсюда выдавили, если бы я не подстраховался, несколько раз съездил в Европу и теперь у меня в Амстердаме свой собственный многопрофильный холдинг. Динамит я уже "изобрел", опередив Нобеля, но с ним мы успешно сотрудничаем, разделив сферы влияния. Теперь на очереди изобретение искусственных рубинов, здесь я вошел в долю к одному из отцов основателей Эдмону Ферми, пока ему удалось сплавлять природные маленькие осколки в более крупные камни, но это только начало. И там все остальное по мелочи: реализация алмазов, услуги огранки, конторы найма рабочих и прочие.

Но все же уже открыты алмазные месторождения реки Оранжевой, и даже золотые россыпи на севере у реки Лимпопо. Сейчас в мире доминируют англичане, и именно они пытаются присвоить все это богатство, не особенно заботясь о методах и оправданиях. Право сильного здесь цветет и пахнет во всей своей красе. Частная собственность? Нет, британские дикари никакие права и обязанности не соблюдают. Им сосед спать не дает, когда хорошо живет. Я один раз дал британцам по рукам, другой, а потом решил, что нужно переходить к более активным методам, и стал бить их уже больно по голове. Начались боевые действия. Вначале я бил только самозванных британских колонистов, затем им на помощь пришла британская армия. Мне пришлось иметь дело с глобальной империей с населением в 21 миллион человек.

При этом рождаемость в стране моего противника сейчас на очень высоком уровне, который во все столетия своего существования Англия смогла превысить всего лишь один раз – чуть ранее, в конце XVIII – начале XIX вв. В этот период в Англии (в течение XVIII в. – первой половины XIX в.), произошла Промышленная революция и началась и индустриализация, городская урбанизация, повышение образовательного уровня населения, снижение смертности, но одновременно со всем этим происходило резкое увеличение рождаемости. Сочетание всех этих факторов несколько диковато звучит для многих теоретиков, но факт есть факт. Удивительное рядом. Недаром тут появилась теория Мальтуса о ограничении рождаемости. Так что людишки, чтобы населять колонии, у британцев имеются в избытке. Что же, на крепкий сук- всегда найдется острый топор.

Помогло мне и то, что до сих пор это был глухой малодоходный край, известный лишь своим, не слишком популярным вином, шерстью и транзитом. Впрочем спешу признать, что некоторые местные вина: констанс, шираз и понтак уже славятся в Европе и служат Капским виноделам неплохим источником обогащения. Но виноделие, процветающее на морских берегах, дает только средства к безбедному существованию небольшому числу фермеров и скудное пропитание нескольким тысячам их черных работников. Прочие промыслы, такие как, например, рыбная и звериная ловля, незначительны и не в состоянии прокормить самих промышленников; для торговли эти промыслы едва доставляют несколько экзотических, но маловажных предметов, как-то: шкур, рогов, клыков, которые не составляют общих, отдельных статей торга. Самые важные местные промыслы – скотоводство и земледелие; но они далеко еще не достигли того цветущего состояния, в котором можно было бы ожидать от них полного вознаграждения за труд фермеров. Так что бюджет Капской колонии пока оставался дефицитным.

Кроме того, большая часть транзитных доходов должна в следующем году уйти из этих мест, в связи с вводом в эксплуатацию Суэцкого канала, а алмазные россыпи разрабатывают в основном пока только дикие старатели. Так что большие армии здесь британцы не держали. Пока что англичане осторожно прощупывали меня, посылая отряды своих колониальных войск, которые я жестоко и показательно бил в кровавые осколки. Хотя это и было настоящим чудом. Людей здесь пока немного, особенно белых, тут все вопросы решаются отрядом в три десятка всадников, а мне в последний раз пришлось разогнать английское войско в две с половиной тысячи человек.

А главное у меня под рукой людей почти и нет. Нанимаю рабочих везде, где только смогу. Тут и местные чернокожие племена: гриква и басуты, и европейские рабочие, в основном немцы, и жители востока: малайцы и персы, в общем, настоящее вавилонское столпотворение. Более тысячи человек получают у меня зарплату, а людей на все катастрофически не хватает. Кинулся воевать, а воинов у меня и нет, в основном простых работяг пришлось в строй ставить. А им зачем такое счастье нужно? Конечно, я набираю наемников, где только смогу, но получаются такие слезы, что сам удивляюсь, как до сих пор еще жив. Но, тем не менее, всех этих "героев Севастополя" я жестоко побил, и остаток пленил, будут теперь у меня вместо негров работать на солнышке, африканскую землю копать. А чтобы жизнь им медом не казалось, набрал армию в три сотни человек и теперь иду с ответным "дружественным" визитом в гости к "лаймам". Не хорошо ведь людей обижать, они у меня столько раз уже были, а я все никак не выберусь. Теперь и мне нужно было заплатить весьма неприятные долги. Так как если я сейчас не отвечу в полную силу, то британцы сочтут это проявлением слабости. Допустить такое нельзя, а то уважать меня совсем не будут.

Так что я с людьми перебрался через Драконовы горы, и теперь мы пограбим немножко этот Наталь. Нужно же распробовать его на вкус? Место клизмы изменить нельзя! Простой дружеский визит, развлечения ради. А так как людей у меня малая горстка, то я еще пригласил на "пир кровавый" и ближайших соседей англичан, зулусов. Пусть Кетчвайо проветрится! И черная курица может снести для меня белые яйца! Зулусам далеко не ходить не нужно, только речку Тугелу (Бычью) перейти и они уже в своих старых землях.

Конечно, рискую я сейчас очень сильно. Перережут британцы мне обратный путь через горы, и придется мне становиться твердым сторонником теории бегства без оглядки, продираться обратно, обдирая свои бока в кровь. " А когда ты отступаешь," – говорят мудрые люди на Востоке – "смерть стоит позади тебя и ваша встреча неизбежна". Что же, кто не рискует, тот не падает в пропасть!

Но поле боя сейчас для меня не главная опасность. И так и так, в итоге мне крышка, все мы рано или поздно умрем, другое дело, что, активно двигаясь мне, может быть, удастся прожить еще пять, десять или пятнадцать лет. А я же не собираюсь жить вечно? А сейчас моя жизнь не стоит и ломаной полушки. В многочисленных британских кабинетах сидят мудрые люди, которые занимаются тем, что решают, как же лучше всего мне умереть. А у них в запасе немало шаблонных трюков и фокусов. В любой момент нужно быть готовым, что меня убьют незатейливо, простенько, я бы даже сказал, похабно. Сделают элементарный, но хорошо отработанный трюк, на который попадаются и самые осторожные и самые осмотрительные. Купят, прельстят кого-нибудь из моих людей, наврут с три короба, надают обещаний, подошлют убийцу, подведут нужного человека. А тут в большом ходу пословица: "Наш хозяин – наш враг!" Попадусь и я, возможно так и умру с выражением крайнего удивления на лице.

Так что не нужно бояться, чему быть – тому не миновать. Естественно, что и я собираюсь давить британцев, где только смогу, не заботясь об излишнем гуманизме. Но и облегчать джентльменам их работу я не собираюсь, наоборот, буду ее им всемерно осложнять. Среди моих людей метод провокаций работает уже пару лет, все знают, что недоносительство приводит к большим неприятностям, а своевременный доклад кому следует, к весьма приятным премиям. Ездить же в Европу я сейчас не буду, пока что я "не выездной". Вот сейчас наши бойцы уже должны были забрать себе бывший португальский порт Мапуту в Мозамбике, так что позже, если нужно, то я смогу поехать, куда я захочу, а пока все связи с внешним миром у меня через британские территории. А там меня все ждут, не дождутся, все глаза уже проглядели, меня высматривая.

Так что главная задача, оставить территории будущей ЮАР за собой, и сделать тут второе русское государство, по замыслу архисложная, придется мне быть для ее выполнения чудным гением или сказочным джином, единым Наполеоном, а также Черчиллем, Сталиным и Рузвельтом в одном флаконе. При этом ни дождь, ни снег, ни темнота ночная, ни прочие неприятности, в расчет не принимаются, они не могут мне помешать в ее реализации. Тут на ошибках учиться, не получиться, второго шанса планом не предусмотрено. Но уже кое-какие наметки вырисовываются, как навести настоящий страх божий и ужас на зарвавшегося Джона Буля.

Мое воинство представляет собой 255 белых, в основном наемных буров, и 45 чернокожих зулусов, мне же будет противостоять в британской колонии Наталь 800 английских солдат, но также и население в 15–20 тысяч британских колонистов и 200 тысяч чернокожих и цветных жителей. Желательно мне привлечь на свою сторону потомков голландских колонистов, местных буров, их здесь тоже до 15 тысяч человек. Также я надеюсь, что мои 15 зулусских воинов, не мытьем так катаньем, приведут с собой войско зулусов из Зулуленда, которое отвлечет от меня внимание британцев.

Особо ничего придумывать я не собираюсь, буду сейчас пользоваться старыми добрыми многочисленными британскими шаблонами, они уже давно всем доказали, что можно заниматься геноцидом и прочими такими вещами и оставаться истинным не чистым на руку джентльменом, с высокой моралью и нравственностью. Если джентльмены не гнушаются заниматься подобными вещами, то и мне, как говориться, сам бог велел. Так что у меня большой выбор приемчиков: воевать нужно всегда чужими руками, щедро платить за английские скальпы, травить зараженными одеялами (от оспы все британцы поголовно привиты, хотя и препятствуют вакцинации тех же буров, но существуют и другие болезни) и прочее и прочее. Буду пользоваться инструментами из данного трофейного арсенала по мере надобности. Как признавал толстяк Уинстон Черчилль: "Историю пишут победители." А пара хороших идей может выиграть войну.

А вообще я здесь ненадолго, наступает весна и с сентября начинается понемножку сезон дождей. В сентябре дожди будут лить всего два-три дня, но сильные, а вот в октябре уже не меньше пяти дней и далее по нарастающей, так что, думаю, месяца мне здесь погулять вполне хватит.

ГЛАВА 2

Рассмотрим теперь предстоящий театр военных действий. Как я уже упоминал ранее, Наталь – в переводе значит "Рождество", так эта земля была названа еще Васко да Гамой во время его плавания в Индию. 25 декабря он пристал к гористым берегам будущей провинции Наталь и сообщил потом в Европу, что жители, здесь строят дома из веток и травы, орудия труда изготавливают из железа, а украшения делают из меди, они очень приветливы и радушны. Наверное, это были племена коса, кафры, которые тогда еще не ушли на юг, зулусов в то время здесь быть еще не должно. Теперь местные называют это место землей зулусов, по-английски Зулуленд, в дальнейшем, после завоевания зулусов британцами через несколько лет, это будет провинция бедующей ЮАР Наталь-Зулу.

Но факт, что уже четыреста лет здешние негры активно торгуют с европейцами, с португальцами, а потом и с англичанами. Никакой изоляции, здесь оживленный торговый перекресток, все что нужно, Вам доставят прямиком из Европы или из Индии, были бы деньги.

Наталь- страна с одной стороны запертая горами, это Драконовы горы, они создают труднопроходимые барьеры для странствий местных африканцев. Высокие на севере, горы постепенно понижаются к югу, уступая место холмистой саванне. С гор стекают в океан многочисленные большие и малые реки, служившие естественными границами для различных племен. На севере плато переходит в огромную болотистую прибрежную равнину южного Мозамбика (просто идеальное место обитания мухи цеце, разносчика трипаносомиаза) и трансваальский вельд, находящийся далее от океана. В однообразной саванне то тут, то там выделяются плоские холмы- "копиес".

В холодный период ветры с океана приносят дожди, которые ускоряют рост трав сначала на прибрежных равнинах, а затем и дальше вглубь континента. Тут царит благоприятный "средиземноморский климат", настоящий рай для скотоводов, без мухи цеце, малярийных комаров и прочих паразитов, столь широко распространенных севернее, за великими африканскими реками Лимпопо и Замбези.

Племена банту, как и прочие негры, по мнению ученых, возникли в результате природных мутаций в районе Камеруна, в бассейне реки Кросс, и в дальнейшем распространились по всей Африке к югу от Сахары, от Бенина на западе, до Сомали на востоке. Во время этих странствий негры смешивались с пигмеями в джунглях Конго, с нилотами Судана, с арабами и берберами к югу от Сахары и бушменами и готтентотами на юге Африки. Так появились негритянские народы.

В 943 году арабский историк аль-Масуди писал, что Сафала – северный Мозамбик это граница поселений негров – "зинджей". Далее к югу жили "вак-вак" которые бродили голыми и язык их изобиловал свистящими звуками. Скорее всего это были маленькие желтые бушмены, они говорят, словно у нас куры кричат.

Современные мне ученые утверждали, что это были самые древние разумные люди на планете Земля. Останки "человека разумного" в пещере Джебель Ирхуд, в Южной Африке, дают экземпляры с самой ранней датировкой – 190–105 тысяч лет до н. э. (при этом отделение африканцев от не африканцев произошло немного позднее – примерно 100 тысяч лет назад). Любопытно также, что в наскальной живописи бушменов почему-то с древнейших времен фигурируют белые. В это же древнейшее время тут на юге Африки, также почему-то работали шахты, которые снова заработали спустя десятки тысяч лет, после возвращения европейцев в эти места.

Один из таких случаев имел место в Свазиленде, где одна шахта была датирована аж 60 000 годом до РХ. Англо-Американская корпорация, одна из ведущих рудо промышленных компаний в Южной Африке, дала археологам разрешение обследовать древние шахты в Свазиленде и в других районах. Археологи пришли к заключению, что разработка шахт велась "в течение значительного времени после 100 000 года до РХ".

Негроидные пришельцы банту изгоняли бушменов с исконных мест, иногда смешиваясь с ними. Границы многочисленных захватов банту определялись географическими факторами.

Так прибрежный коридор стал домом для множества племен относящихся к группе языков нгуни. Они дальше других негров банту зашли на юг. Авангардом нгуни выступали племена коса (кафров). Где-то в 1300 году коса достигли реки Умзимвубу в Натале, в 1593 году португальцы застали их у реки Умбата, а к 18 веку они добрались до Фиш-ривер (Рыбной реки) и расселились вдоль нее. Дальнейший путь им преградили буры, переселяющиеся к северу.

В глубине континента тремя большими группами расселялись представители другой языковой группы – сото. Они вначале заселили территорию Ботсваны, а уже отсюда пошли на юг и на восток до Оранжевой реки. На западе была пустыня Калахари, и только одному из племен – тсвана удалось заселить ее, остальные- сото, венда и лемба заселили северный и центральный Трансвааль.

Нгуни делятся на четыре большие группы, это коса живущие в Кафрарии, эмбо в Свазиленде, нтунгва в Зулуленде (севернее от реки Тугелы) и лала в Натале южнее Тугелы. До 1818 года, то есть еще 50 лет назад, никаких зулусов и в помине не было. Был небольшой клан в центральной части Зулуленда, который называл себя в честь своего легендарного вождя Зулу (Небо). Этот вождь после смерти своего отца, приблизительно в конце 17 веке, живущего где-то в Северном Трансваале долго бродил в поисках поселения и земли для выпаса скота, пока не нашел необитаемую страну – "равнину со всех сторон окруженную холмами". Португальцы застают предков зулусов еще неподалеку от Мапуту в южном Мозамбике и пишут что у них нет королей, а только инкози- деревенские старосты. В заливе Делагоа возле Мапуту до сих пор есть остров Иньяка, так раньше называлась страна зулусов. Потом, получив мудрый совет от португальцев, зулусы устремились в Наталь, открытый Васко да Гамой.

Тогда предки зулусов были крайне малочисленными. Если учесть, что сейчас по легендам зулусов правит Мпанде (Сторона Света), десятый вождь со времен исхода, то получается, зулусы появились в здешних краях где-то не ранее 1625 года. В легендах зулусов есть миф, что жена одного из вождей, пыталась избавиться от своего ребенка накормив его ядовитыми, по ее мнению зернами, сорго. Но ребенок не умер, а зулусы так получили начатки земледелия, используемые ими для приготовления опьяняющего пива. Но все же продолжают оставаться почти чистыми скотоводами.

Скот для них больше чем источник пищи. Владение скотом определяет здесь социальный статус, скот- главный выкуп за невесту, скот – главная жертва в религиозных обрядах. Загоны для скота- называемые португальским словом "крааль" – центр любого поселения. Если учесть что быки и коровы у них происходят не от одомашненного африканского буйвола, а от одомашненного индийского буйвола, попавшего в Африку через Древний Египет, то можно определить пути миграции этих древних скотоводов. Нил-озеро Виктория, далее районы возможных пастбищ вдоль восточного берега озера Танганьика, Малави и Замбия, верховья Замбези.

На побережье с водой проблем не было, и нгуни жили рассеянно, свободно, изолированными группами. Постоянного войска у них так же не было, только племенное ополчение, и вообще, раньше жили они довольно мирно. В этих райских условиях численность населения быстро росла и скоро превысила миллион человек. Уровень жизни при этом оставался предельно низким, хижины в основном дрянными, в них нужно было заползать как в нору, одежды и утвари было ничтожно мало, от сильных южноафриканских холодов людей спасали только звериные шкуры. Контакты с португальцами приводили к новшествам в сельском хозяйстве, сорго дополнили ячмень и кукуруза. Но теперь белые были уже и на юге, буры, и им тоже нужна была земля для ферм и пастбища для скота.

Переселяться новым нгуни уже было некуда. В 1779 году началась первая пограничная война между белой и черными расами, буры столкнулись с авангардом банту, начавшим захват Зуурвельда в междуречье рек Фиш (Рыбной) и Сандей (Воскресной). В 1806 году британцы изгнали две тысячи коса из Зуурвельда. Обратное движение вызвало настоящее столпотворение среди чернокожих. Потом на север пошли мулаты, полукровки гриква, ведомые Яном Блумом, вооруженные ружьями, они тоже терроризировали банту и гнали их обратно. У банту население постоянно росло, а плодородной земли оставалось все меньше и меньше. А для выпаса скота им требовались большие и привольные пастбища. Отливная волна с юга, откатившаяся от Фиш-Ривер, создала предпосылки для перенаселения в Зулуленде. Первым взялся за ум вождь одного из кланов нгуни – мтетве Дингивайо, выход он нашел в геноциде.

В Натале, в прибрежных районах к югу от реки Умфолози (Белой), жил большой клан мтетва. Эти люди брали себе жен из окрестных кланов, их было около четырех тысяч человек, и они владели очень хорошими землями. В начале века кланом правил старый вождь Джобе. Старый то он был старый, но умирать пока еще не собирался. Сын Тана решил помочь своему отцу переселиться в края вечной охоты. Он посвятил в свой план своего младшего брата Годонгвану, но старик опередил их. Воины вождя убили ночью Тану, а Годонгвану сумел убежать в темноту ночи с дротиком в спине. Благодаря заботам родной сестры он выжил, но, спасая свою жизнь, был вынужден покинуть землю мтетва. В предгорьях Драконовых гор он прибился к клану хлуби, где стал пастухом. Называл он себя теперь Дингисвайо (Тот кто страдает).

Однажды, пася свое стадо, он встретил белого путешественника Роберта Коуэна, который с несколькими носильщиками бечуанами (тсвана) и сото пробирался к португальцам в бухту Делагоа. Белый путешественник был прекрасно вооружен и обладал мастерством великого шамана, он вылечил больное колено вождя хлуби. В это время пришло известие о смерти старого Джобе, и Дингисвайо нанялся к Коуэну проводником. А потом Коуэн внезапно умер, (почему – тайна покрытая мраком, одинокий белый среди множества чернокожих всегда рискует получить камнем или топором по затылку, яд в пищу, или колючку в ухо во время сна) и Дингисвайо, как великий вождь, на коне и вооруженный ружьем, прибыл в родную деревню. Образ изгнанного Годонгваны прибывшим верхом на странном животном и владевшим оружием бога грома (оба достались ему в далекой стране) произвел на мтетва незабываемое впечатление. Уж не стал ли Годонгвана и сам божеством?

Ему покорились все окрестные кланы. Дингисвайо начал свою реорганизацию с армии. Теперь воины собирались не по деревням и кланам, а были организованы в полки. Коуэн, на свою голову, много рассказал смышленому негру как организованно военное дело у белых. Полки состояли из жителей разных деревень и кланов, но из людей приблизительно одного возраста. Так происходила ассимиляция кланов, создавалось большое племя. Другой особенностью правления Дингисвайо стало установление постоянных торговых контактов с португальцами. Посланники великого вождя постоянно находились в Мапуту, и Дингисвайо пытался монополизировать торговлю белых с внутренними районами Африки, выступая посредником в торговых операциях и постоянно формируя караваны, везущие слоновую кость и золото для португальской фактории.

Зулусы тогда были только одним из маленьких кланов подчинившихся Дингисвайо. Когда-то давно вождь Мандалела привел свой клан на берег реки Умфолози (Белой), унаследовавший ему сын Зулу нашел для себя новое место, люди клана стали называться ама-зулу (люди небес), после был Понга, за ним- Магемба, Джама, Ндаба. Во времена, когда к власти у мтетва пришел отец Дингисвайо, родился Сензангакона-отец Чаки.

Соседями зулу был клан элангени, близкие к ним по языку и обычаям. Их вождь недавно умер, и среди его детей была девочка по имени Нанди. Однажды молодой вождь Сензагакона встретил купающуюся Нанди и предложил ей поразвлечься по быстрому. Встречи продолжались, пока малолетняя Нанди не заявила вождю зулусов, что у нее внутри поселился жук, на языке зулу- Чака. У Сензагаконы уже было две законные жены, и Нанди осталась не у дел, хотя вождь держал ее вблизи себя, и спустя пару лет у Чаки родилась сестра Номбоза.

Нанди была для Сензагаконы временным увлечением, и он быстро охладел к ней. А вскоре маленький пастух Чака недоглядел за козой, и вождь прогнал опостылевшую любовницу вместе с детьми с глаз долой. Нанди с детьми ушла обратно в клан элангени. Там им пришлось несладко. Старшие сверстники издевались над чужаком Чакой за его торчащие лопухами уши и другие физические недостатки. Это причиняло Чаке такую боль, что он с детства проникся ненавистью к клану элангени и пронес ее через всю жизнь.

Скоро, в 1802 году страшный голод обрушился на Наталь. Чтобы не кормить лишние рты многострадальную Нанду вместе с Чакой изгнали из крааля племени. Нанду подобрал воин из клана квабе по имени Гвадеяна, жизнь Нанду с этим человеком была короткая, но счастливая, она родила ему сына Негвади.

Тем временем Чака вырос, ему исполнилось 15 лет и теперь и зулу, и элангени понадобился такой сильный и умелый воин. Чака выбрал зулусов, он пришел в крааль отца чтобы пройти обряд посвящения в мужчины, но получив из рук вождя Сензагаконы ритуальный мужской передник – умуча, он выбросил его и стал демонстративно ходить голым. Его изгнали в очередной раз, и теперь Чака вместе с матерью нашли приют в клане эмдлечене, который находился под властью мтетве, там они прожили еще шесть лет. Теперь у мтетве к власти пришел Дигисвайо и начал объединять под своей властью племена и кланы нгуни. Вначале это объединение происходило мирным путем, потом, заимев множество воинов, Дигисвайо начал применять силу.

Тем временем Чака вырос и заматерел, он превратился в огромного, сильного негра, ростом в 188 см. Он стал местным чемпионом по метанию дротика, выиграв соревнования, и заполучил в качестве приза своего первого быка. В стране, где почти все решала физическая сила, он мог теперь претендовать на место вождя родного клана, победив старого вождя в ритуальном поединке. Естественно, если бы дожил до этого счастливого момента, поэтому Чака еще шесть лет служил простым воином у Дигисвайо. Дигивайо довольствовался тем, что кланы нгуни подчинялись ему, входя в его конфедерацию, но Чака был экстремистом и считал, что "нельзя посадить на цепь собак войны", побежденный клан может выдвинуть нового лидера и тогда борьба продолжится, так что соперников нужно просто уничтожать поголовно. Так он начал привлекать единомышленников, к советам Чаки стали прислушиваться.

Сам изгой по жизни, Чака сблизился с кузнецами. У скотоводов зулусов, кузнецами, изготавливающими оружия были рабы племени розви (земледельцы из Зимбабве)."Розви – народ хитрый и скрытный, трусливые и вероломные потомки жадных до золота работорговцев, которых они называют мамбо. Династия мамбо была уничтожена разбойниками ндебеле, их собратьями – шангаанами из Гунгунды и кровопийцами ангони"-так писал европейский путешественник Фуллер.

До этого момента у зулусов были только дротики и копья, Чака же хотел себе новое оружие. Пограничный с мтетва клан мнонамби обладал лучшими кузнецами, к самому лучшему из них, Нгоньяме, и обратился Чака с мечтой о супероружии. Тут нужно было начинать с самого начала, переносные кузницы кочевников зулусов для этого не годились, нужны были новые печи, новые меха, новые инструменты. Нгоньяме сделал новое оружие- ассегай- нечто среднее между копьем и коротким римским мечом, для его изготовления применялись волшебные снадобья – человеческое сердце, печень и жир.

Наконец, клинок был готов, Чака убедился в его остроте, срезав несколько волосков на своей руке. Подобрав подходящее древко, мастер просверлил в нем отверстие, туда влили сок луковичного растения сцилла ригилифолия, вставили нагретый черенок клинка. Он схватился замертво. Потом древко обмотали твердой корой и затянули буйволиной кожей. Так родилось оружие, которое в умелых руках зулусов обеспечило этим чернокожим воинам десятки блестящих побед. За это чудо-оружие Чака отдал Нгоньяме одну корову. Пока готовилось оружие для отряда Чаки, он заставлял своих воинов упорно тренироваться. Марш броски на 60 км, босиком по камням и колючкам (Чака заставлял воинов отказаться от сандалий), бесконечные маневры и физические упражнения группами и отрядами закалили его бойцов.

Скоро все это пригодилось. Чака столкнулся в бою с отрядом Пунгеше, вождя племени бутелезе. За бутулезе пришел драться и брат Чаки – Бакуза (сын Сензагаконы и его младшей жены Салдабы). Когда Дигисвайо объявил о победе и окончании кровопролития, Бакузу нашли мертвым в грудах убитых, а клан Пунгеше признал свою зависимость от мтетве. А отличившийся в бою Чака стал официальным командиром полка. Далее Дигисвайо призвал к себе старого Сензагакону и рекомендовал ему назначить своим преемником Чаку, чему старый вождь был не рад, так как давно назначил своим наследником своего старшего сына Сигуяну. Да и вообще, от многочисленных официальных жен у него было два десятка законных детей, где уж вспоминать о незаконнорожденных? На военных советах у Дигисвайо Чака держался очень скромно, больше молчал, а если и высказывался, то всегда тихим голосом и робко, хотя его свирепость и смелость в бою всем была хорошо известна, так что Дигисвайо держал Чаку за тупого солдафона.

В 1816 году Сензагакона умер и Дигисвайо назначил Чаку вождем клана зулу, дав ему полк своих воинов, в качестве наблюдателей за выборами нового вождя. Чаке было тогда уже 29 лет, прибыв на место, он с чувством глубокого удовлетворения заметил тело своего брата Сигуяны, плавающее в ближайшем ручье. Остальных недовольных Чака начал уничтожать, но младший брат Дингаане сразу подчинился Чаке и уцелел. Уничтожив всякую оппозицию, Чака начал дрессировать своих зулусов, также как воинов своего полка, и вскоре начал требовать себе скот в качестве подарков от окружающих кланов. Свой крааль он назвал Булавайо- "Печальный убийца". Он любил войну, умел искусно вести ее, и не раз прославился на поле битвы военными подвигами. Всех своих подданных он поставил под ассегай, вооружив 350 мужчин и совершенно разрушив свое племенное хозяйство, работать должны были теперь другие и отдавать зулусам скот в обмен на сохраненные жизни.

Хотя еще был жив Дигисвайо и Чака был его вассалом, но он начал действовать самостоятельно. Вначале он напал на своих соседей элангени, те даже не сопротивлялись, так как совсем не ожидали нападения. Чака выстроил все мужское население и с наслаждением лично убивал всех, кто его обижал в детстве. После этого он решил выслужиться перед Дигисвайо и опять напал на бутелезе с вождем Пунгаше, хотя у тех было 600 воинов, больше чем у Чаки, и они уже подчинились Дигисвайо. В схватке Чака с легкостью отбил щитом все брошенные в него дротики врагов, а потом подбежал и разрубил вражеского воина своим ассегаем. "Нгалда"- "я поел" – прокричал при этом Чака. Бутулезе не продержались и часа, но прибывший с войском Дигисвайо прекратил эту резню. Уцелело всего несколько воинов бутулезе, они вместе со своим вождем, бежали к родственнику Дигисвайо, Звиде. Тот жил слишком далеко от мтетве и периодически объявлял себя независимым вождем, выходя из под контроля и терроризирую соседние племена. Звиде поспешил убить незадачливого Пунгеше, и присоединил его воинов к своему отряду.

Дигисвайо пока не наказал Чаку за его проделки, тому удалось уверить верховного вождя в своей преданности, он всегда демонстративно точно исполнял все приказания. Но Чака продолжал при этом гнуть свою линию, нападая и подчиняя соседей, за год он довел число своих воинов до 2000 человек, теперь он был правой рукой Дигисвайо. Оба вождя договорились напасть на воинственный клан эмангванели, живший у подножья Драконовых гор. Храбрый вождь Мативане постоянно угрожал границам конфедерации мтетва. Мативане узнав о походе союзников, поспешил подчиниться после первых же стычек, но его соседи хлуби (у которых ранее работал пастухом Дигисвайо) угнали у него весь скот, а подоспевший Звиде прогнал его с родных земель. Настало время для большого геноцида, события развевались стремительно. Спасаясь от Звиде, Мативане начал уничтожать всех встречных хлуби, захватил их краали и осел в их стране среди холмов. Племя хлуби, лишенное всех средств существования, под началом своего вождя Мангазиты перевалило через Драконовы горы и обрушилось на головы перепуганных сото. Позже Мативане, опасаясь экстремизма Чаки, последовал вслед за ними. Оба племени, оказавшись на чужбине, пошли через земли сото, ломая и сжигая все на своем пути, безнаказанно воруя и мародерствуя.

Мативане вначале действовал заодно с хлуби, но потом, почувствовав свою силу, разбил их наголову, бежать удалось немногим. Мативане продолжал бродить по стране, нападая на тот или иной крааль, забирая себе весь скот и женщин, а мужчин убивая. Как правило, воины делали свое дело быстро. Старые женщины и седые рабы умирали сразу, не удостаиваясь даже удара копья – им проламывали голову тяжелыми дубинками. Малышей и не отнятых от груди младенцев хватали за лодыжки и вышибали им мозги о ствол дерева, толстые столбы загона для коров или просто о камень. Работа велась споро, все воины были послушны и хорошо обучены, а такие задания им доводилось выполнять часто.

Все бежали перед ним, каннибализм тогда стал обычным явлением. Один из кланов сото – тлокво под началом вождя Сиконьелы и его матери Мантатизи (в переводе Великой Женщины), не в силах противостоять кровожадным пришельцам, снялись с насиженных мест и двинулись на юг. Мантатизи- загадочная династия женщин-колдуний, вызывающих дождь. По легенде происходила от королевской семьи Мвене-Мутапы из Зимбабве, от кровосмесительной связи брата с сестрой. В тот момент с 1800 года там правила Мантатизи I. Передвигались эти беглецы огромной массой в 50 тысяч человек, гоня посредине людского месива свои стада. Сотни людей умирали ежедневно без еды и воды.

Эта орда, получившая в Южной Африке название "орда Мантатизи" приближалась к границам земель гриква. Эти мулаты владели огнестрельным оружием и имели лошадей. Они выступили навстречу чернокожей орде. Оружейными залпами они разогнали орду, и она покатилась обратно на север, атаковав по пути клан сото, во главе с вождем Мошвешве (Брадобреем). Мошвешве с остатками своего клана бежал в Драконовы горы, там он увидел природную горную крепость Таба Босиа (Гору Ночи) – холм со срезанной гладкой вершиной, где можно было устроить удобные пастбища. Мошвешве завел своих людей наверх и приказал завалить камнями все тропинки, ведущие на вершину; в случае опасности эти камни обрушаться на головы атакующих. Так родился народ басутов. Орда Мататизи не напала на Мошвешве, прокатившись мимо, так же не напал на него и свирепый Мативане, пробиравшийся на юг. В последствии Мошвешве удалось обуздать свирепых колдунов в своем племени, частью истребив их и стать величайшим вождем басутов.

На юге зарвавшегося Мативане встретили уже британские солдаты полковника Сомерсета, вместе с бурскими коммандос. В 1828 году Мативане был разбит и был вынужден был вернуться в страну зулусов, где и был казнен.

Тем временем в Натале в 1818 году, изгнав Мативане, победители рассорились. Чака был полностью невменяем, так, он даже совсем не интересовался женщинами, внушив себе, что если у него родится сын, то он принесет ему смерть, так что Дигисвайо попытался договориться со своим более адекватным родственником Звиде. Привыкнув к своему божественному статусу, он в одиночку пришел к Звиде, без оружия, желая уладить мирным путем все разногласия. Но тот пленил Дигисвайо и продержав его два дня в плену, сообразил, что Дигисвайо обычный человек. Тогда он казнил Дигисвайо, а его голову передал своей матушке Нтомбази, собиравшей в своей хижине жуткую коллекцию отрубленных голов. Чака воспользовался этим и занял место верховного вождя и возглавил войска распадающейся конфедерации мтетва. Чака провел две войны с Звиде, к нему же бежал внук Звиде Мзиликози, после того как тот казнил его отца. Мзиликози стал у Чаки одним из главных военачальников, другим был каннибал Ндела. В ходе этих войн престарелый Звиде был разбит и бежал в горы к племени бапеди, где и был убит. Главный же военачальник Звиде – Сошонгане, с ядром войска, ушел на север, в Португальский Мозамбик, где основал племя Шангана, независимое от Чаки.

В 1820 году Чака, переправившись через Бычью реку, напал на племена тембу (вождь Нгоса) и и куну (вождь Макингване), и захватил их, покорив таким образом весь Наталь. Теперь у Чаки стали возникать проблемы с хозяйствованием, так как зулусы все были воинами, а поблизости отнимать пищу было уже не у кого.

"Эти люди-львы не признают никакого Бога, питаются полусырым мясом и напитком дьявола, поглощая и то и другое в немыслимых количествах. Их любимое развлечение – пронзать копьями беззащитных женщин и детей. Правит ими самый безжалостный деспот со времен Калигулы, самое кровожадное чудовище после Аттилы"-так писали свидетели-европейцы.

В 1821 году от Чаки сбежал Мзиликози, ушедший в Трансвааль. В 1824 году все было кончено, на сотни километров к югу от Тугелы не осталось ни одного независимого клана, только сотни и тысячи пустых краалей. Лишь пепел и кости. Сотни оголодавших беглецов бродили по саванне. Процветало людоедство, ни один человек не отваживался посеять злаки или построить крааль. В том же году в Дурбанской бухте высадились англичане, там они обнаружили убогих совершенно голых мужчин и женщин, смазывающих головы рыжей глиной. Чака забрал у них весь скот и убил всех не успевших спрятаться людей. Беглецы, с ног до головы покрытые комарами и пиявками, перебивались ловлей рыбы, строя запруды в момент прилива, хотя до сих пор банту рыбу в пищу не употребляли.

Чака, узнав, что белые торговцы основали форт рядом с ним, очень обрадовался, он подарил им все округу Дурбана, но заставлял за это англичан участвовать в его войнах. Чернокожие солдаты англичан – готтентоты, настолько освоились в земле зулусов, что даже насиловали местных женщин, но Чака смотрел на это сквозь пальцы, при этом убивая своих подданных за малейшую провинность.

Кормить его огромную армию стало трудно, окрестные земли были опустошены, Чака собирался идти дальше на юг, но англичане уговорили его идти на север, в Мозамбик. В 1828 году ослабевшая армия ушла воевать с Сошангане, но тот без труда разбил их. Впрочем, Чака уже этого не увидел. План Чаки – зулусы воюют, а остальные их кормят, потерпел неудачу, всех вблизи перебили, дальние убежали, а сами зулусы должны были постоянно тренироваться в воинском деле, а не заниматься хозяйственной деятельностью.

Полубезумный Чака бродил по своему опустевшему селению, и убивал каждого встречного, задавая ему для проформы простой вопрос: "Это кошка?". Вопрос был не важен, ответ- да или нет тоже, исход всегда был один- смерть. Только единицы, придумав какую-то оригинальную шутку, могли уцелеть. Бесконтрольная власть Чаки цинично разрушала и растлевала всех, оказавшихся вблизи сферы ее притяжения, остальных зулусов охватило безнадежное отчаяние. Говорят, что Чака даже убил свою мать, а потом истребил всех своих колдунов, как лживых пророков, когда они не смогли угадать имя убийцы. Среди верхушки зулусов возникло недовольство, Чаке исполнился уже 41 год, физические силы его были не те, что прежде, детей у Чаки не было. А вот подросших младших братьев было еще достаточно.

Его сводные братья Мхлангане и Дингаане, объединились с распорядителем двора Мбопой и напали на своего полусумасшедшего вождя, насмерть забив его ассегаями. Тело Чаки бросили на корм гиенам. Так погиб этот странный африканский завоеватель, который всегда завоевывал и уничтожал только свой собственный народ. Этот деятель открыл собой галерею бесконечных деспотов, вроде "императора" – людоеда Ж.-Б. Бокассы или угандийского палача Иди Амина, или десяток других тиранов поменьше, которых так щедро рождает африканская земля. Палачи, уроды, властолюбцы, самодуры, садисты, насильники, предатели, лишенные всего человеческого.

Затем заговорщики убили брата Чаки Нгваде (сына матери Чаки Нанди и Гандены, ее второго мужа), расправились еще с несколькими выдвиженцами Чаки. Однажды ночью Дингаане был ранен ассегаем, он обвинил в этом своего брата Мхалане и убил его. Так он стал главным вождем зулусов. Мбопу он выслал в ссылку, и через шесть лет тот умер.

Позже, в 1838 году Дингаане нападет на отряд буров Питера Ретифа и вероломно перебьет их во время угощения. В декабре 1839 года мститель Андрис Преториус разбил зулусов в битве на Кровавой реке, Дингаане отказался от всех территорий южнее реки Тугелы. В том же году самый младший из сыновей Сензагаконы – Мпанде, со своими сторонниками (17 тысяч человек), спасаясь от кровожадного брата, бежал на юг к бурам. В 1840 году уже объединенное войско буров и зулусов Мпанде разбили отряды Дингаана. Дингаане бежал на север, где и был убит, его могилу найдут только через сто лет. Мпанде стал вождем зулусов в Зулуленде к северу от реки Тугелы. В 1844 году бурская республика Наталь, (к югу от реки Тугелы) был захвачен англичанами, а с 1856 года это отдельная колония Великобритании.

ГЛАВА 3

Сара Ван Роозе (в девичестве Науде) была женщиной мощной стати и необъятной плоти, величественная как снежная горная вершина, и неудержимо целеустремленная, словно набравший ход локомотив. При этом Сара Науде была женщиной совсем простой, почти безграмотной. Читать еще кое-как читала, в основном свой молитвенник, а писать могла только свое имя, да и то с таким трудом и такими невозможными каракулями, что ее покойный старик Ян всегда подсмеивается над ней, когда она бралась за перо. Ян был ее отцом, в свое время это был крепкий и красивый мужчина, с крепкими кулаками и реакцией кобры, знаменитый тем, что в битве при Вехтконе, в 1836 году, буров против Мзиликази, голыми руками схватил двух зулусов за шеи и так ударил их лбами, что те тут же пали бездыханными. Давно это было, 32 года назад и последние десять лет своей жизни Ян превратился в слабого, сморщенного, обросшего белыми волосами слепого и глухого старика, все время неподвижно сидящего в кресле, с разбитыми параличом ногами и руками. Но он уже два года как умер. Да, жизнь никогда особенно не баловала Сару.

Ян Науде, был родом из Старой голландской колонии, где вся его родня пользовалась большим почетом и уважением. Вместе со многими другими бурами переселился и он в Транскей. В то время Сара была еще совсем маленькой девочкой. Это переселение началось из-за того, что один из самых уважаемых буров округа, Фредерик Безюйденгоот, человек очень смелый и энергичный, чтобы придраться к нему, был ложно обвинен британцами в жестоком обращении со своими черными рабами. Англичане послали карательный туземный отряд чернокожих пандуров, или готтентотов, из которых они комплектовали свои колониальные полки, арестовать Безюйденгоота.

В Капском туземном полку все офицеры и сержанты были европейцы, а рядовые- готтентоты. Они чрезвычайно проворны, имеют верный глаз и твердую руку, и потому стреляют очень метко, и так быстро бегают, что в полку все европейцы ездят верхом, иначе им не поспеть за своими рядовыми. Эти готтентоты имеют лишь один, но очень важный недостаток, все они великие трусы. Свист пушечного ядра или вид убитого товарища обращает их сразу в бегство. Содержание и довольствие эти туземцы получают наравне с английскими солдатами.

Фредерику Безюйденгооту очень не хотелось попасться в руки этим дьяволам в человеческом образе, и он сбежал в горы, где укрылся в одной пещере, там долго отбивался от многочисленных врагов, но, в конце концов, им все-таки удалось выследить и убить его. Как говорят: " мертвому льву- выдирают гриву".

Когда довольные готтентоты ушли, родственники и друзья убитого, над его трупом поклялись жестоко отомстить за него. Они вскоре подняли восстание. Против них тоже были высланы пандуры, которые значительно превосходили своей численностью горсть буров. Британцы предпочитали посылать туземных солдат – они легко переносили трудности, и на них меньше влияли жара и солнце, холод и влага. Они не боялись болезней и лихорадки, которые косили белых людей, попадавших в тропический климат, и выдерживали голод. Они были способны жить и сражаться на том, что предоставляли дикари и эта ужасная земля, в то время как солдаты-европейцы в таких условиях болели бы и умирали. Кроме того, жизнь англичан ценится дорого, а язычников можно посылать на смерть без особых размышлений, как скот – ведь он ценится не так, как люди, и его можно спокойно отправлять на бойню. Произошла жестокая схватка, во время которой был убит брат Фредерика Безюйденгоота, Пауль; перебили также почти всех его защитников.

Оставшиеся же в живых, в числе пяти человек, были схвачены и приговорены к повешению лордом Соммерсетом, который в то время был губернатором английских владений в Южной Африке. Среди приговоренных британцами народных героев были близкие родственники Сары. Вскоре приговор был приведен в исполнение. Эта и прочие жестокости Соммерсета переполнили чашу терпения всех буров, и они решили покинуть английские владения.

Вот тогда и началось переселение буров в Транскей (область по ту сторону реки Кей, южнее Басутоленда) Они прошли через внутренние области материка, беспрестанно сражаясь с туземными племенами, пока не вышли на берег Индийского океана. Тут англичан пока еще не было, и буры привольно расположили свои фермы на этой территории. Нужно вам сказать, что ферма Науде в Транскее стояла почти на берегу моря; с крыши дома даже можно было на довольно далекое расстояние видеть безбрежный океан. Дети часто сидели там и любовались сверкавшими вдали морскими волнами. Каждое утро Сара отправилась со своей няней-негритянкой – честной и хорошей женщиной, к морю, собирать на берегу различные красивые раковины. Там некоторое время они жили хорошо и счастливо, хотя англичане постоянно стремились настроить против них племена чернокожих. Кафры часто бунтовали. Здесь жили бежавшие от зулусов племена, которые носили название финго (рабы, на языке коса).

И чего это англичане их преследуют? Живут они в Старой колонии хорошо, когда Яну Науде довелось побывать в Капштадте, он там видел губернатора колонии, настоящего лорда. Тот сидел на лошади, которой, как говорили, цены нет, и был одет, как сказочный принц, весь в золоте. Все встречные снимали перед ним шляпы. Чего же им не хватает?

Но англичане не унимались, когда в 1847 года Транскей был официально присоединён к Британской империи, ферму Науде то и дело стали беспокоить чернокожие дикари своими набегами. Должно быть, они науськивались британцами, действовавшим откуда-нибудь издалека, из Ист-Лондона, так знаменитого своими злачными местами. Один раз они даже целых три дня держали ферму в осаде, зажгли было дом, убили нескольких из слуг и заставили откупиться большой суммой и несколькими сотнями голов скота. Уходя от фермы, они угрожали, что явятся опять, когда будут иметь нужду в чем-нибудь.

Это, наконец, надоело Яну. Поэтому он стал придумывать, как бы отделаться раз и навсегда от этих набегов, разорявших их.

Однажды вечером, когда все только что поужинали, и Сара убирала со стола, Ян вдруг стукнул кулаком по столу и воскликнул:

– Решено! Переселяемся! Я даже нашел новое место, куда можно будет нам переселиться из этого проклятого края, где нас постигло столько бед.

Таким образом, новое переселение на север было решено. Найти солидного покупателя на ферму Яну так и не удалось, потому что соседние буры из-за гнета англичан и постоянных нападений дикарей, не дававших всем покоя, тоже решили переселиться.

Таким образом, все имение, состоявшее из двенадцати тысяч акров земли, прекрасного каменного дома с пристройками, двух больших фруктовых садов, нескольких краалей с громадным количеством скота, пойменных лугов, множества разных построек для людей, животных и хозяйственных надобностей – все это было обнесено оградой, сложенной из полевых камней, – пришлось отдать за бесценок одному молодому британскому торговцу. Они получили за свою ферму, со всеми перечисленными угодьями только пятьдесят фунтов стерлингов и старый фургон, который был нужен для перевозки имущества, так как собственных повозок у них не хватало.

Кстати сказать, сын этого торговца, которому ферма досталась почти даром, через несколько лет продал ее уже за двадцать тысяч фунтов стерлингов, и там теперь англичане разводят дорогих лошадей, ангорских коз и страусов.

Но они дошли только до Драконовых гор, в Натале, и не смогли перебраться через них. На большом пути и малая ноша тяжела, Ян заболел, поэтому они остановились и разбили лагерь здесь, в предгорьях. Потом Сара вышла замуж, за Якоба Ван Биркса, пошли дети, муж погиб на охоте, последовал второй брак (женщины здесь очень востребованы, без мужа никто не останется), но и второй муж погиб в стычке с британцами. Теперь они снова оказались на английской территории, и подчиняются опять нелепым британским законам. Переселяться дальше Сара уже не захотела, хотя некоторые ее дети уехали жить в свободные бурские республики.

Так что, когда однажды вечером дворовые собаки залаяли, предупреждая о незваных гостях, Сара, прихватив с собой ружье, вышла из дома. Ее дом был довольно большой, с голландским фронтоном, крытый тростником. Рядом в загоне располагались лошади, чистый двор был тщательно подметен, куры уже убрались в свой курятник, из трубы над помещением для слуг валил дым, и откуда-то слабо доносился стук топора. Далее, на зеленых лужайках, окружающих крааль, пышно цвели канны – красные, розовые и желтые. Фантастический закат, заревом разливался над темными силуэтами Драконовых гор. В наступающих сумерках, по травянистой равнине приближались несколько всадников, они уже миновали небольшую рощу акаций расположенную выше фермы, один из них помахал ей рукой и закричал:

– Матушка!

Присмотревшись, Сара узнала в молодцеватом юном буре, как влитом сидевшем на своей усталой, но крепкой лошади, своего младшего сына Якоба. Сегодня будет праздник в доме, можно достать заботливо припасенный бочонок кейпсмоука (местное крепкое бренди), дорогие гости пожаловали!

ГЛАВА 4

Поскольку тут буры почти все друг другу родственники и хорошие знакомые, то поиск моей будущей базы в Натале не занял слишком уж много времени. Тут должны были совпасть как минимум три обстоятельства: во-первых, хозяин владения должен быть родственником кого-либо из моих буров, во-вторых, ферма должна была располагаться неподалеку от перевала через Драконовы горы, в- третьих, владелец должен был сильно настроен против британцев. Так что, посоветовавшись с помощниками, выбор мной был сделан в пользу фермы "тетушки Сары". Именно здесь должны были формироваться караваны с награбленным в Натале добром, и отсюда они должны были отправляться за перевал в Свободное Оранжевое Государство, в Бефлихем (названный так в честь библейского Вифлеема). Война ведь дело крайне затратное, а здесь я хотел немного подправить свои финансовые дела за счет англичан. Контрибуции я же с Кейптауна требовать не могу, так что мне приходиться крутиться.

Прибыл я на ферму уже когда почти стемнело, вместе с основной нашей колонной кавалерии, фургоны, пушки, повозки с картечницами Гатлинга ("орудия дьявола" так их прозвали мои бойцы) и пешие зулусы еще тащились где-то позади, так что сильно рассмотреть здесь все не удалось, я оставил это дело до утра. Моя разведка уже располагалась тут более часа и готова была выдвигаться дальше. Молодой Якоб Ван Биркс, один из недавно нанятых мной в Блумфонтейне буров, представил меня своей матери, я с интересом оглядел эту величественную, но вместе с тем простую и малограмотную женщину. Но нужно работать с тем, что есть.

Пока я и мои командиры: Фридрих Фон Вессель и Коос де ла Рей, обустраивали наших людей на отдых (как обычно на привале зазвучали жалобы на натертые ноги и натруженные мускулы) и организовывали ужин, работа уже закипела. Большинство моих солдат крепыши буры, уроженцы африканского солнечного и пыльного буша, пионеры прерий и бродяги вельда. Но есть и белокурые и голубоглазые выходцы из Германии, а также подвижные и шумные сыны Ирландии.

Сара Науде (так она просила себя называть) уже разослала своих чернокожих слуг по соседним фермам.

Если соседских буров-фермеров она просила приехать к ней только посредством простых посыльных, то к ее соседям-англичанам, чернокожие пошли в сопровождении моих разведчиков. Я не посвятил эту добрую женщину в свои планы, но все уже давно обговорено между моими бойцами. У меня на вооружение был принят опыт партизанской войны чернокожих в Зимбабве в конце 20 века. Бойцы заходят в темноте во двор, травят собак отравленной приманкой, потом чернокожий посыльный вызывает белого хозяина фермы, его разоружают по-тихому, в случае сопротивления применяют оружие на поражение. В случае больших неприятностей, оригинальный выстрел гранатомета в окно, в наших примитивных условиях заменяется метанием туда же динамитной шашки. Но не думаю, что тут дело дойдет до этого. Не тот здесь народ. Когда в Трансваале после очередной англо-бурской войны выселяли английских поселенцев, то почти никто из них не сопротивлялся. Слишком уж они привыкли полагаться на авторитет Британской империи, а сами размякли и чересчур успокоились. У них сейчас в самом разгаре эра куриного бульона и шерстяных носков! Эпоха отчаянных сорвиголов уже подошла к концу: на троне давно сидела пожилая королева, чьи ледяные бледные ручонки – так же как и лапы ее, ныне покойного, твердозадого муженька – протянулись к жизненной артерии нации, с ханжеским смирением перекрывая кислород добрым старым порядкам. Викторианская эра во всей своей красе! И мне выпала возможность присутствовать при кончине этой эпохи "заката империи", и я от души вносил свой посильный вклад.

А мне нужны сейчас английские заложники, чем больше, тем лучше. Потом, когда мы выполним свои первоочередные основные задачи, наши тыловые отряды не спеша, займутся их семьями и имуществом. Много звёзд на небе, да высоко, много золота в земле, да глубоко, а за пазухой грош на всякое время хорош.

А первоочередные наши задачи с военной точки зрения выглядят так: во-первых, кровь из носу нам взять город Ледисмит, вот там можно неплохо пограбить, а во-вторых, пропустить зулусов через систему фортов на реке Тугелы в глубь страны. Чувствую, что зулусам нам нужно будет помогать, так как они плавать не умеют, а на всех бродах через речку, воздвигнуты английские укрепления, и там зулусов встретят частым оружейным огнем. А там может разразиться кровавая баня, так как зулусам противопоставить британским солдатам по большому счету нечего. В открытом поле они может быть англичанам и наваляли бы, но любые, самые простые укрепления для них неодолимы.