Максимка-невидимка

Домовёнок постучал себя кулаком по голове.

– Башка не соображает? Ежели время остановить, то всё остановится. И огонь тоже. А запустим время – и снова пожар продолжится с того же места, на котором мы его остановили. Просто после остановки времени батя воды натаскал, тряпки мокрые, чтобы тлеющие доски накрыть, да чтобы папка твой не сгорел. Он в самое пекло сунулся, а там на него шкаф упал горящий, вот папка твой и лежит там, придавленный шкафом. И малого не нашёл, вот он!

С этими словами Тимофей вывел за руку плачущего трёхлетнего Стасика.

– Ты давай, его вниз веди, пока мы время остановили. Только кепку потом надень, она тебе пригодится!

Домовёнок юркнул обратно в дым. А Максимка схватил плачущего мальчика и быстро повёл его вниз по лестнице, успокаивая, как перед этим успокаивал его сестру.

На улице уже столпился народ. Люди застыли, показывая пальцами на окна четвёртого этажа, откуда валил густой черный дым. Правда, никто вокруг не заметил, что дым как бы застыл на месте. Потому что для всех события вокруг дома Макса оставались такими же, как пять минут назад, когда пожар только начинался. Время ведь в доме было остановлено и поэтому люди видели только начало пожара.

Максим подвёл плачущего Стасика к его маме.

– Максимка, ты откуда? Где ты нашёл Стасика? Мне уже Ксюша всё рассказала… – Стасикова мама своим галдежом могла дать фору и Оксанке, и Насте вместе взятым.

Максим поднял правую ладонь, как бы останавливая поток слов своей взрослой соседки.

– Тётя Соня, спокойно, не тарахтите. Там наверху мой папа тушит пожар. Вызывайте пожарных, я пойду приведу сюда свою маму и Настю, и помогу папе. А вы оставайтесь здесь и не пускайте никого наверх.

С этими словами Максимка пошел наверх. По дороге он надел на голову свою кепку и повернул козырёк чуть вправо. Он не мог видеть, стал ли он невидимым, но почувствовал, что бежать наверх по ступенькам ему стало намного легче.

«Ну, да, Тимка мне говорил, что в шапке-невидимке я получаю часть силы домовых», – вспомнила Максим.

Он подбежал к своей двери и еле успел отпрыгнуть в сторону, потому что дверь открылась и на него выбежала его мама с Настей за руку. Она не увидела невидимого сына и чуть было не сбила того с ног.

«Всё в порядке, она меня не видит, значит, волшебство действует», – подумал Максимка.

Пропустив маму и свою сестру, он заскочил в квартиру тёти Сони. И тут вдруг время снова запустилось и ему прямо в лицо полыхнуло пламя. Максим машинально зажмурился. И вдруг перед ним снова возник домовёнок.

– Не робей, огонь тебя не тронет, потому что ты в кепке домового. Нам огонь не страшен. Иди, вытаскивай папку своего, а то он сгорит. У него же нет такой кепки, – Тимофей хлопнул Макса по плечу и снова пропал.

Огонь уже почти затих, но дыма было еще очень много и дышать было тяжело. Кашляя, мальчик зашёл в гостиную и увидел лежащего на полу отца.

– Папка, вставай! А то сгоришь! – закричал Максимка.

Но его отец только стонал, не в силах подняться. На нём лежал шкаф, который по краям всё ещё горел. Тогда мальчик уперся руками в шкаф и внезапно легко сдвинул его в сторону. Потом он подхватил своего папу и тоже довольно легко его оторвал от пола. Он потащил отца на кухню, где сразу же открыл краны с водой.

«Вода потушит огонь, который еще остался, всё равно пожарные сейчас будут сюда воду лить. А папе надо лицо сполоснуть, и он тогда очухается!» – подумал Максимка.

Так он и сделал – плеснул отцу в лицо водой и тот сразу очнулся. Но поскольку его сын был невидимый, папа, конечно же, подумал, что никого нет и он в квартире один. Правда, он снова обшарил все комнаты и, не найдя Стасика, выглянул в окно. И увидел внизу и Стасика, и Ксюшу, и их маму. А также свою жену – маму Максима и свою дочь Настю.

– Наташа, где Макс? – крикнул папа.

– Он к тебе наверх побежал! – закричала в ответ мама Максима.

Мальчик понял, что сейчас папа начнёт его искать. Поэтому он быстро выскочил из квартиры соседей, стянул с головы кепку-невидимку, засунул её себе за пазуху и только потом крикнул отцу:

– Папа, выходи быстрее, давай вниз, там пожарные уже приехали!

Он, конечно, не видел никаких пожарных, но зато слышал, как внизу орёт сирена пожарной машины. Отец моментально выскочил из квартиры, схватил сына в охапку, и они кубарем скатились на первый этаж.

Внизу действительно уже стояли сразу две пожарных машины, пожарники разматывали свои длинные шланги и потом, размотав их и подключив к своим машинам, направили к стене дома свои пожарные лестницы. А потом влезли на них и стоя прямо у окон квартиры на четвёртом этаже, которая горела, начали заливать её водой. Через 10 минут дым перестал идти из окон, пожар был ликвидирован, и никто не пострадал.

Пострадали только попы и уши Стасика и Оксаны.

Но это было уже позже…

Глава одиннадцатая. Вредная соседка

После того, как Максим помог папе во время пожара, его авторитет в семье сильно вырос. И даже языкатая Настя перестала его считать малышом и перестала пытаться им управлять. Она уже не строила из себя маму и не смотрела на желания брата, как на детские капризы. Мама тоже стала очень уважительно относиться к своему сыну и даже теперь часто называла его «мой мужичок». Так и говорила всем – «мои мужики», ставя его в один ряд с папой. А папа, который и раньше разговаривал с Максимом, как с взрослым, теперь ещё сильнее зауважал своего сына. И всегда выслушивал все его замечания и пожелания, причём, не только по поводу еды или того, что ему одеть на улицу. Теперь мнение Максима учитывалось и при покупке продуктов, и при выборе, что готовить на ужин.

Но Максим не забывал и о своём новом друге – домовёнке Тимофее. Он постоянно с ним играл в разные игры, но точно также постоянно проигрывал. Потому что домовёнок не только мог в шапке-невидимке становится невидимым – что ты! Он и без этой клетчатой кепки мог так спрятаться, что Максимка его в жизни бы не нашёл.

– Мы, домовые, умеет маскироваться и отводить взгляд, – хвастался он.

Но показывать другу, как домовые отводят взгляд, он не захотел.

– Хватит того, что я тебе свою кепку-невидимку дал на время. Батя мой страшно сердился и ругал меня.

Максим что-то вспомнил, морща лоб, и внезапно спросил:

– А твоего папу тогда за пожар наказали?

Тимофей скорчил гримасу.

– Вообще-то наказали. Хотя батя и не виноват был – на маленьких детей наше волшебство не распространяется. Кто ж знал, что твои маленькие соседи способны спичками весь дом поджечь?

Максимка возразил:

– Они не дом подожгли, а только скатерть на столе.

– Ага, а скатерть упала на пол, а там – коврик, а под ним – лакированный паркет, а вокруг – всякая химия, которая легковоспламеняемая. В общем, отца оставили на своём месте, но запретили делать чудеса два месяца. И только лёгкое волшебство оставили.

Максимка удивился.

– А вам разве могут запретить волшебство?

Домовёнок почесал затылок.

– У нас начальство всё может. И запретить, и разрешить. Запрещают, конечно, больше и чаще. Поэтому люди про домовых и не знают ничего. Вон, всех колдуний переловили, русалок из рек и озер повытаскивали, не говоря уже про моря и океаны, леших извели, кикимор в болотах заморили. А домовые остались. Потому что самые первые стали с людьми рядом, бок о бок жить, и с тех пор научились и прятаться, и маскироваться. Иной раз живёт какой-то старенький дедушка в доме, и никто из людей и не догадывается, что это – домовой. Небось, даже пенсию получает…

И Тимофей засмеялся.

Через неделю после пожара Максимка был один дома. Он игрался со своими машинками. Вскоре дверь открылась и в квартиру вошла его мама, которая ходила в магазин за покупками. Вместе с ней зашла какая-то толстая старая тётка. Это была их соседка, жившая под ними, то есть, этажом ниже. Она продолжала что-то выговаривать маме Максимки. Голос соседки был высокий, визгливый, как будто кто-то водил железной вилкой по оконному стеклу.

– Ваши дети мне, милочка, покоя не дают! Каждый вечер на головах стоят! Шумят, визжат, орут, – причитала соседка.

– В котором часу это происходит, - спокойно спросила её мама.

– Да до 11 вечера, а то и позже стоит у вас шум и гам, – тут же отреагировала соседка.

– Неправда, в 10 вечера и Максим, и Настя уже в постели, а играться они заканчивают в половине десятого. Да и Настя вообще не бегает и не шумит, она обычно сидит за столом и рисует.

– Вы хотите, милочка, сказать, что я вру?! – взвилась соседка.

– Я хочу сказать, что Вы сильно преувеличиваете, – ответила мама.

Соседка, видимо, не ожидала от мамы Максимки такой наглости – как она посмела ей перечить? Раз она сказала, что бегали – значит, бегали!

– Ну, значит так, соседушка дорогая! Еще раз я услышу в вашей квартире шум – я вызову полицию. Пусть она с вами разбирается!

– Вызывайте. Можете заодно и врача вызвать – может, поможет вам чем-то! – не осталась в долгу мама Максимки.

Соседка просто позеленела от злости. Она думала, что все сейчас встанут перед ней на колени и будут внимать каждому её слову. Так уж устроены склочные люди – они думают, что только они правы, а все вокруг должны быть им благодарны за то, что они соизволят высказать своё мнение.

Пока соседка вещала маме на кухне, Максимка быстро схватил свою кепку-невидимку и напялил на себя. Взглянув в зеркало и не обнаружив в нём своего отражения, мальчик быстро прошмыгнул на кухню.

Мама Максимки выкладывала на стол продукты – она только что вернулась из супермаркета. На столе уже лежали фрукты – мандарины, хурма, яблоки, бананы. И соседка, устроив скандал и своим дребезжащим голосом перечисляя все грехи, которые якобы совершали Максимка и Настя, в это время параллельно, нисколько не смущаясь, схватила со стола одну мандаринку и стала её чистить. Почистив, не переставая трындеть, тётка спокойно отправила мандаринку целиком себе в рот. При этом на какое-то время перестала вещать. Прожевав и проглотив, она снова стала читать маме Максимки нотации, а её рука стала подбираться к следующей мандаринке.

Этого Максим стерпеть не мог. Он быстренько метнулся назад в гостиную, схватил недавно найденный им на улице каштан в кожуре, и моментально снова оказался на кухне. Соседка сжевала уже вторую мандаринку и тянулась за третьей. Мама Максима, не замечая такой наглости, перекладывала продукты – колбасу, масло, сметану, яйца – в холодильник. А мадам, стоя посреди кухни, продолжала разглагольствовать. Её рука уже нащупывала третью по счёту мандаринку.

И тут Максим подсунул ей в руку каштан. Каштан был еще в своей кожуре, которая была похожа на ежа – такая же колючая. Только у ёжиков колючки более короткие и густые, а каштан своими длинными колючками скорее напоминал дикобраза. И вот когда рука соседки тянулась за мандаринкой, рука Максимки просунула в эту руку колючий каштан.

– Аййй! – завопила соседка, непроизвольно схватив в жменю колючий шарик. – Что это такое?! Что вы тут разбросали?!

Тут только мама отвлеклась от своей логистики, и, увидев на столе шкурки от мандаринок, сразу всё поняла.

– Мы разбросали у себя в квартире, на своей кухне и на своём столе. Куда Вас, милочка, – съязвила мама, – никто не приглашал. И мандаринками, которые я покупаю исключительно для детей, Вас никто не угощал.

Соседка, продолжая вопить, просто позеленела от злости.

– Жлобьё! Я вам ещё покажу! – взревела она, как недавно сирена пожарной машины.

Развернувшись на 180 градусов, она выскочила из квартиры Максимки.

А в коридоре раздался его весёлый смех.

Глава двенадцатая. Максимка хочет отомстить соседке

Приход соседки не прошёл даром. Эта тётя и раньше донимала родителей Максима своими претензиями – то ей не нравилось, как дети громко кричат, когда играют, причём, днём, не вечером. То, видите ли, с ней не поздоровались. А один раз она устроила истерику папе Максимки за то, что он, якобы, в лифте намусорил. Хотя папа в тот день ничего в лифт на заносил и вообще никаких покупок не делал, поэтому и мусорить ему было нечем. Но соседка не унималась. По её мнению, её мнение должны были знать все жители дома. И, конечно же, с ним соглашаться!

После своего прихода в квартиру Максимкиных родителей соседка стала устраивать им всякие пакости. Написала жалобу в ЖЭК, участковому нажаловалась, потом повесила объявление в подъезде о том, что после 22–00 громкую музыку слушать запрещено, а нарушения общественного порядка – так и написала – будет рассматривать полиция. При этом указала номера квартир, по её мнению, «нарушителей». Конечно же, первой значилась их квартира. Родители Максима, обсуждая эту «террористку», как назвал соседку папа, конечно, посмеивались. Пару раз мама порывалась пойти и устроить соседке скандал. Только папа отговорил, сказав, что есть более важные дела, чем портить себе настроение с ненормальной тёткой.

И тогда Максимка решил защитить свою семью.

В субботу утром, когда мама пошла в магазин, а папа – на базар, он сказал Насте, что будет играться в своей комнате. Сестра махнула рукой – ей было не до Максимки, потому что она обсуждала с подружкой очень важные новости о том, какую аватарку прикрепить в телефоне. Поэтому ей не было дела ни до брата, ни до всего на свете. Так что Максимка мог делать, что угодно.

Он прибежал в гостиную и сразу надел свою клетчатую кепку. Проверив в зеркале, нет ли отражения, он собрался было открывать дверь квартиры. Но тут перед ним возник его друг Тимка-домовёнок.

– Так-так-так! Куда это ты собрался? Мстить соседке? А почему мне ничего не сказал? – стал домовёнок укорять Максимку.

– Как я тебе скажу? Я же не знаю, где тебя найти? Как я тебя позову? Орать на всю квартиру «Тимофей, приходи»?

Домовёнок смутился. Ведь правда – он не сказал мальчику, как он может его позвать.