Бесовская таратайка

Глядя на меня, как на сумасшедшего, он неверными движениями ткнул себя в живот, в грудь, и, сперва в левое, потом в правое плечо.

– Ты и перед бабулей так крестился?

Губин затравленно кивнул.

– Теперь иди, – отпустил его я, и Губин неуверенным шагом двинулся в сторону 2-го городского отделения милиции. Скорость его, по мере удаления от меня, все возрастала.

20 часов 40 минут.

Я позвонил в дверь и услышал по ту сторону приближающиеся шаркающие шаги.

– Кто там?

– Откройте, милиция.

Дверь приоткрылась и я увидел старушку, одетую в старомодную черную юбку и теплую вязанную кофту.

– А почему без формы? – подозрительно спросила она.

– Я могу удостоверение показать, – предложил я.

– А я в них не разбираюсь, – отпарировала бабушка.

– Да свой я, бабуля, свой. Вот тебе крест, – перекрестился я.

Бабушка усмехнулась и широко раскрыла дверь, пропуская меня в квартиру.

– Ну заходи, раз свой.

Я вошел в небольшую прихожую, подождал пока хозяйка закроет входную дверь и прошел следом за ней в единственную жилую комнату. Тут меня ждало небольшое затруднение. В левом углу комнаты, у изголовья кровати, на широком подоконнике я увидел большую икону. Я слышал, что верующему человеку на ее присутствие нужно как-то реагировать, но не помнил, как. Увидев, что старушка обернулась и смотрит выжидающе на меня, застрявшего у входа в комнату, я (эх – была не была!) торопливо перекрестился.

– Да не крестись ты. И так видно, что нехристь, – ворчливо сказала хозяйка: – А еще, небось, партейный.

Я почувствовал, что начинаю краснеть.

– Как вас величать, хозяюшка? – спросил я, уводя разговор со скользкой темы.

– Филиппова я, Анна Константиновна, – ответила бабуля: – Да ты проходи, садись. В ногах правды нет.

Я сел на расшатанный стул и продолжил:

– Анна Константиновна, я к вам вот по какому делу…

– Да знаю, знаю, – перебила она меня: – До тебя тут уже один заходил. Тоже без формы.

– Вы ему про школьницу говорили…, - снова начал было я, старушка опять меня перебила.

– Я ему много чего говорила, – сказала она насупившись: – И еще скажу, если опять прийдет. Не можешь креститься – так и скажи. А он, аспид, знаки сатанинские вздумал чертить, насмехаться. Себе – дураку, да и мне на голову беду кликать. А беда – то рядом – за окошечком.

– Что за беда – то, хозяюшка? – в тон ей спросил я: – Может я чем помочь могу?

– Куда там тебе, безбожнику? – махнула рукой Филиппова: – Ты, поди – то, и в церкви ни разу не был.

– А все таки. Я ведь не один. Всем миром навалимся – глядишь и одолеем беду.

– Ой не знаю, – вздохнула бабуля: – Куда же вам супротив силы бесовской? И сами погибните, и души свои навек погубите.

Она замолчала.

– Вы думаете, это бесы были? – осторожно спросил я: – Это бесы ту школьницу утащили?

– А кто же еще?!

Филиппова подошла к окну и ткнула пальцем в стекло:

– Она вот тут, на остановке, стояла. Будто ждала кого – то. Тут и подъехала бесовская таратайка. Двери открыла и манит. Девочка и пошла. У самой двери будто опомнилась, назад рванулась, стала из портфеля что – то доставать… Нож, мне показалось. Да куда там – вылезли из дверь две лапы дьявольские, схватили ее и затащили внутрь. Двери захлопнулись, и таратайка дальше по улице покатилась. А от девочки только с ноги сандалик и остался на остановке лежать. Его потом дворник подобрал и в мусорку выкинул.

– Когда это случилось? – спросил я.

– Не помню точно… Недели четыре назад, – Филиппова подумала и добавила: – Дня за три до моей пенсии.

– А какого числа вам пенсию платят?

– Девятнадцатого.

А Леонова, по ориентировке, пропала 15 сентября. Неужели след?!

– Чего же ты на счет сегодняшнего не спрашиваешь? – вдруг спросила бабуля: – Ты же за этим и пришел.

– А что – сегодня тоже таратайка? – спросил я.

– Она, – Филиппова села на кровать и стала рассказывать: – Вдвоем они были. Один постарше, в пиджаке, другой, помоложе, в пальто. Стояли на остановке, разговаривали, руками размахивали. И опять таратайка подкатила. А молодой все никак наговориться не мог. Оба сильно выпившие были, а во хмелю – известное дело, язык – как помело…

Так вот, стал молодой в таратайку заходить. Не глядя, будто в автобус какой-нибудь. Одной ногой в нее вступил, а потом глянул внутрь, испугался, хотел назад выскочить, да поздно было. Лапы его за ноги как ухватили, как потащили… Пожилой за голову его ухватил и не пускает. Тут двери захлопнулись и, как косой, голову отрезало. Так и остался он голову в руках держать. Сначала смотрел на нее, будто не понимал, что у него в руках, а потом закричал благим матом и побежал куда – то.

– А таратайка? – спросил я автоматически.

– Поехала. Как двери закрылись, так и покатилась.

– Анна Константиновна, а что, людей на остановке больше не было? – стал я выяснять детали.

– Вначале были, – наморщив лоб, стала вспоминать бабуля: – А потом разошлись кто куда.

– А когда школьницу в таратайку затащило, тоже не было?

– А ведь и правда, – удивилась Филиппова: – И тогда все порасходились! Будто Бог их уберег. А у девочки родители видать – большие грешники. Бог их и покарал. Это же такой страх – бесовская таратайка.

– И чего в ней страшного? – спросил я.

– Ты ее не видел, вот и храбришься, – осуждающе сказала бабуля: – А я – видела. А когда она сегодня к остановке подкатила, я думала от страха рассудка лишусь.

– Так какая она из себя, таратайка эта? – пытался я выяснить хоть какие – нибудь приметы.

– На что похожа? – переспросила Филиппова: – На таратайку. Страшная. На колесах. А сквозь окна видны те, кого она уже затащила. Сидят – не дышат… Да как я тебе объясню, какая она, если бесовское отродье любой облик примет, только бы невинную душу к себе заманить!

– Ну хоть цвета какого? – спросил я, почему-то уверенный, что бабуля назовет черный, или, на худой конец, красный цвет.

– Зеленого, – удивила меня Филиппова: – Вся зеленая, от низа до верху.

– Ладно, хозяюшка, – сказал я, вставая: – Спасибо за помощь. Вот поймаем мы эту таратайку, так еще прокатимся с вами на ней.

– Не шути так, – не приняла она моего бодрого тона: – Ты бы лучше в церковь сходил. Глядишь – пригодится.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Часть вторая. БЕСОВСКАЯ ТАРАТАЙКА

22 часа 40 минут.

Было уже совсем поздно, когда я вернулся наконец в гостиницу. В холле было пусто, только какой-то мужчина, видимо командировочный, в сером плаще и шляпе, с небольшим чемоданом у ног, дремал в углу, сидя в кресле. Молоденькая девушка-администратор скучала за стойкой, читая книгу.

Я пошел к лестнице, ведущей на второй этаж, заранее доставая из кармана пропуск для швейцара, но в это время мне навстречу, перепрыгивая через несколько ступенек, сбежал Рожков.

– Ну наконец-то! Где тебя черти носили? – возбужденно спросил он, и, махнув рукой, мол давай за мной, сказал: – Пошли.

– Подожди, – запротестовал я: – Что случилось?

– В машине объясню, – ответил Рожков, нетерпеливо пританцовывая на месте: – Давай быстрее. Тебя по всему городу ищут.

У подъезда нас ждала темно-синяя “Волга”. Как только мы в нее сели, водитель тут же тронулся с места, резко набирая скорость.

– Скажи наконец, что случилось? – потребовал я.

– Побег из КПЗ, – стал возбужденно рассказывать Рожков: – Три уголовника… Один охранник убит, двое ранено… Табельное оружие отобрали: автомат и два пистолета. Час назад их обнаружили в каком-то притоне, так они открыли стрельбу, ранили еще одного милиционера, а сами прорвались через оцепление и попытались скрыться. Слава Богу, оторваться от преследования не смогли. Но за то успели захватить какой-то склад на окраине города. Главарь у них по кличке “Жиган” – матерый волчара. Им по пути семья встретилась, так он мужа в упор из автомата расстрелял, а жену и двух детей с собой взял. Вроде как заложниками.

Сейчас банда окружена. Им предложили сдаться, так они кричат, что если к ним кто-нибудь сунется, они детей с матерью на куски разорвут…

– Это же местные прошляпили, вот пусть сами и расхлебывают, – ничего не понял я: – Мы-то здесь при чем?

– В том-то и дело, что переговоры они хотят вести только с тобой.

– Чего?!

– Ну да. “С вами – “дворнягами” не желаем дела иметь!” – кричат: ”Подавайте сюда “важняка” из Москвы, да поскорее!”

– Подожди… Откуда они вообще про меня знают? – в конец было запутался я, но тут меня осенило: – Капля?!

– Угадал. Один из этой троицы твой Капля.

– Господи! А он-то зачем в это дело впутался?! Его же не сегодня – завтра, выпустить должны были!

– Вот приедем – у него и спросишь, – усмехнулся Рожков.

23 часа ровно.

Склад, в котором засели бандиты, как оказалось, находился в помещении старой церкви, расположенной посреди пустыря, с трех сторон огороженного заборами частных домов. Со стороны улицы стояла церковная ограда, ворота которой были распахнуты настежь.

Слегка моросивший дождь разогнал начавший до этого сгущаться туман, и церковь, со всех сторон освещенная мощными зенитными прожекторами, была видна, как на ладони.

Когда мы с Рожковым вышли из машины, там уже все было плотно оцеплено, а из двух больших, с крытыми брезентом тентами, грузовиков выпрыгивали и тут же строились в шеренгу солдаты в касках и с автоматами.

Слева, прикрытые со стороны склада высоким забором, стояло несколько легковых автомашин, возле которых тесной группой расположилось городское начальство: от начальника горотдела милиции, до первого зама Туманяна. Там, среди людей в форме и в гражданской одежде, я заметил черное осеннее пальто Сухова и направился к нему. Обогнавший меня Рожков предъявил удостоверение милиционеру в оцеплении, тот отдал честь и посторонился.

– Явился наконец, – сказал мне Сухов и спросил у Рожкова: – Где его нашел?

– На входе в гостиницу, – самодовольно ответил Рожков.

– Вот, товарищи, это и есть тот самый Кожемяка, – представил меня командор группе руководства.

– Голубчик, куда же вы запропастились? – тут же запричитал один из них, с погонами полковника милиции, хватая меня за локоть.

– Подождите, товарищ Макаров, – мягко отодвинул его в сторону Сухов: – Мне нужно сказать своему сотруднику буквально несколько слов.

Мы отошли.

– По глазам вижу – есть новости, – сказал командор.

Я молча кивнул.

– Рассказывай. Только давай по существу. Без лирики.

Я кратко пересказал ему свой разговор с Филипповой.

– Как думаешь, ей можно верить? – спросил Сухов по окончанию моего рассказа.

– С головой у нее точно не все в порядке, – ответил я: – Но, с другой стороны, ее рассказ о школьнице… Такое не придумаешь. Ведь и дата, и место – практически совпадают с теми, что указаны в материалах о пропаже Тамары Леоновой. Опять же нож, который девочка якобы попыталась достать из портфеля… Он становиться в один ряд с топориком Лемеха и пистолетом Гордеевой. Да и рассказ Филипповой про отрезанную голову, при всей его фантастичности, не противоречит ни одному из выводов, сделанных экспертами на месте происшествия…

– А тот – задержанный, дал хоть какие-то показания? – спросил Сухов.

– Он до сих пор без сознания. Его отвезли в пятую городскую больницу. Врачи опасаются, что он впал в кому.

– Ладно, – сказал командор, устало потирая лоб: – Это все еще надо обмозговать.