Помоги проекту - поделись книгой:
Стэнли, — довольно усмехнулась «виконтесса». — Ищите ветра в поле, господа. Отсчёт времени пошёл.
В кои века порадовалась, что нет мобильных телефонов, и отец с сыном не могут связаться друг с другом.
Не тратя драгоценные минуты на разглядывание особняка, она торопливо прошла по мраморной плитке дорожки и поднялась по высокой помпезной лестнице к входной двери. Крутанула ручку звонка и застыла в ожидании. Охваченная нервной дрожью, нетерпеливо постукивала по плитке площадки крыльца носком туфли.
Дверь открыла симпатичная девушка в униформе. Увидев на пороге виконтессу, распахнула створку шире:
— Добро пожаловать, миледи, — приветливо улыбнулась и прошлась по её фигуре слегка растерянным взглядом.
Верно подметила, — мысленно ответила ей Ольга, перемещая ридикюль на сгиб локтя. На улице не так уж и жарко, а на ней нет накидки. Поспешно сняла шляпку и перчатки, отдавая в протянутые руки горничной.
Пробежалась взглядом по большому светлому холлу, по живописным картинам на стенах, напольным часам в декоративном корпусе с арочным элементом и фиалами, широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой и ведущей на второй этаж. Всё выдержано в едином стиле, дорого и со вкусом.
Знать бы, где комната Шэйлы. Её поиски отнимут уйму времени. Ольга повернулась к горничной и указала рукой на стул у столика:
— Бери его и шагом марш в мой будуар.
Не давая ей опомниться, подтолкнула по направлению к лестнице.
— Лорд Хардинг здесь? — поинтересовалась на всякий случай, следуя за прислугой.
Девушка, чуть повернув голову, ответила:
— Прибыли утром, приняли мистера Даумана и незадолго до вашего приезда отбыли.
Райли Дауман из адвокатской конторы «Брукс и Огден» — вспомнила «виконтесса» мужчину. Значит, в поместье Фалметт он поехал с документами другого характера. Или не поехал вовсе.
— Лорд Малгри? — Ольга знала ответ, но всё-таки спросила, чтобы не вызвать подозрений.
— Хозяин как поутру отбыли куда-то, так до сих пор не вернулись.
Они поднялись по лестнице и шли по удивительно красивому коридору. Мягкий поток солнечного света струился сквозь мозаичные витражи округлых окон, стекал по стенам молочного оттенка на пол, рассыпался под ногами мириадами вспыхивающих огоньков.
Горничная остановилась у двери цвета акации. Ольга распахнула её и вошла.
Интерьер в стиле барокко повторял комнату Шэйлы в поместье Малгри-Хаус. Та же унылая цветовая палитра и та же боязнь пустого пространства. После пёстрых бликов в коридоре тут не хватало воздуха и ярких красок.
— Поставь сюда, — указала она на угол шкафа.
Стул ожидаемо оказался не к месту — у секретера стоял похожий.
Ольга прошла к окну и раздвинула портьеры, впуская дневной свет. В поисках саквояжа бросила взгляд на верх шкафа. Открыла его дверцы. Венона оказалась права: одежды здесь было не меньше, чем в поместье графа Малгри.
— Принеси саквояж, — не оборачиваясь, сказала она горничной, стоящей у двери в ожидании указаний.
— Вам большой или…
— Большой.
«Виконтесса» спешила. На кровать полетели платья, бельё, обувь, шляпные коробки. Скоро станет тепло и понадобится летняя одежда, аксессуары. Выдвигала ящики комода, быстро перебирая их содержимое. Выбирала неброское, практичное, попроще.
В почти пустом секретере ничего интересного не нашла. Наткнулась на несколько старых писем от Веноны.
Деньги… Двадцать фунтов оказались кстати. Они перекочевали в небольшую выбранную сумочку наподобие клатча.
Шэйла, милая, прости, — Ольга едва сдерживала слёзы. — Если ты сейчас на моём месте, я разрешаю тебе воспользоваться моей заначкой. Вот и настал наш чёрный день. Найдёшь в пустой банке из-под кофе на вытяжке у самой стенки. Снизу не видно, но ты обязательно найди.
Поглядывая на часы на каминной полке, «виконтесса» торопилась.
Горничная принесла сумку[2]. Чуть больше утраченного саквояжа, она была изготовлена из ковровой ткани и выглядела презентабельно. Однако и весила больше.
— Спустись в кухню и собери еды на два дня. Корзину оставь у входной двери. Вернёшься сюда. Поторопись.
В ларце на туалетном столике Ольга нашла серебряный браслет с бирюзой и топазом, серьги из чистого золота, пару тонких колец и подвеску. Не колеблясь, захлопнула крышку — чужих украшений она не возьмёт. А как быть с обручальными кольцами Шэйлы, она не знала. Понятно, что кольцо с бриллиантом — свадебный подарок Стэнли. А вот золотое, простенькое, внутри с гравировкой на русском языке «
Ольга достала из ридикюля обручальные кольца — символ крепкой семьи с самых древних времён.
Взяв лист бумаги из секретера и карандаш, написала записку: «Простите, что не оправдала ваших ожиданий». Положив на неё кольца, оставила на открытой крышке секретера.
Не оправдала ожиданий… Ни ожиданий виконта, ни ожиданий его отца, ни своих. В какой-то момент вмешалось провидение и всё пошло наперекосяк.
Ну и ладно, — неожиданно успокоилась она. Всё к лучшему.
Прибежала горничная:
— Миледи, всё готово.
Бросив взгляд на часы, «виконтесса» одобрительно кивнула:
— Умница.
Всё шло согласно плану.
— А вы… — голос девушки сорвался, и она опустила голову.
Ольга в уголке её глаз заметила блеснувшие слезы. Что она могла ответить на очевидно стремительные сборы? Прислуга и так уже всё знает. Она всегда в курсе происходящего.
Спускаясь по лестнице, «виконтесса» вздрогнула от раздавшегося настойчивого звонка в дверь. Сердце заныло с тревожной обречённостью. Вернулся Стэнли? Или Мартин поступил вопреки её ожиданиям, возможно, раскрыв её коварный замысел?
Горничная, поставив сумку рядом с корзиной и шляпными коробками, бросилась открывать дверь.
Ещё не поздно остановить расторопную служанку и воспользоваться чёрным ходом для слуг. Но слова запрета застряли в горле. Если на вокзале ноги сами побежали с перрона прочь, то здесь словно намертво примёрзли к ступеням.
Ну что ж, — «виконтесса» стояла на нижней ступеньке нарядной лестницы и держалась за поручень. Кто бы ни был за дверью, она встретит его без тени страха и с гордо поднятой головой. Пока она не покинула стены этого особняка, она в нём хозяйка.
[1] Омнибус, в переводе с латыни — «для всех». Считается, что история британских омнибусов началась 4 июля 1829 года, когда каретный мастер Джордж Шиллибир из Блумсберри, побывав во Франции, представил общественную карету, запряженную тройкой лошадей. Внутри неё помещалось двенадцать человек и места считались преимущественно женскими. Десять человек размещались на крыше и ещё по двое пассажиров по обе стороны от кучера. Итого двадцать шесть мест, что стало стандартом для двухэтажных омнибусов до самого конца их существования. Плата за проезд взималась при выходе.
[2] Ковровая сумка. Похожую можно увидеть на картине «Назойливый господин», написанной в 1874 году немецким художником Бертольдом Вольцем (1829-1896)
Глава 3
«Виконтесса» не спускала глаз с открывающейся двери.
Мариам. Вздох облегчения сменился неприязнью и настороженностью — леди Линтон шагнула через порог с уверенностью хозяйки. Из-под чёрной удлинённой накидки виднелся край тёмно-зелёного платья из тафты в узкую серую полоску. В тон ему была изготовлена небольшая шляпка, украшенная лентами и чёрным ирландским кружевом. Крошечная сумочка с яркой вышивкой застыла в её руках.
— Леди Хардинг? — графиня, будто споткнувшись, замерла на месте и метнула взор на объёмную дорожную сумку и корзину у входа.
— Ах, это вы, — надевала Ольга шляпку, поглядывая на шокированную Мариам за своей спиной через старинное венецианское зеркало, отражающее в полный рост две женские фигуры. Отметила, что женщина не поздоровалась.
Неподдельное удивление на лице леди Линтон сменилось острым любопытством.
— Вы уезжаете? — произнесла она хорошо поставленным голосом с нотками напускного разочарования.
— Как видите, — развернулась к ней Ольга, надевая перчатки. — Сожалею, но не могу уделить вам ни минуты.
— Не смею вас задерживать, — с елейной улыбкой ответила Мариам. — Я к лорду Малгри, — добавила она, медленно стягивая перчатки.
— Его нет, как и лорда Хардинга, — предупредила «виконтесса», открыто отказывая гостье в визите.
— Я подожду, — не собиралась сдаваться графиня.
Ольга, шагнула к выходу:
— Разумеется, подождёте, но в другом месте. А сейчас, — широко распахнула дверь. Секундное замешательство леди внезапно доставило «виконтессе» невероятное, ни с чем несравнимое мстительное удовлетворение.
— Я намерена дождаться Мартина здесь. У меня есть от него приглашение, — возразила Мариам, подчеркнув близкие отношения с графом. Отбросив перчатки на столик, резким движением уложила рядом с ними сумочку.
Муха! Прилипчивая надоедливая муха, — возмутилась Ольга. Выпроводить женщину из особняка — не прибегая к насилию — стало для неё делом чести. Этикет? Она постарается не нарушить принятые в обществе правила поведения:
— Возможно, планы лорда Малгри изменились, и он не успел вас предупредить. Вам недопустимо оставаться одной в доме холостого мужчины в его отсутствие.
Леди Линтон вскинула голову. Серые глаза горели праведным гневом; губы дрогнули в презрительной усмешке:
— Я руководствуюсь только своим собственным мнением и не нуждаюсь в советах женщины, позволившей себе пойти на поводу своих низменных желаний. Вы посмели своим недостойным поведением обесчестить имя одной из многоуважаемых и влиятельнейших семей Лондона.
Ого! — затаила дыхание Ольга от неожиданности. Кажется, графиня в курсе происходящего. Интересно, от кого? Если она сегодня ещё не видела Мартина, то кто мог просветить её в так называемую любовную связь Шэйлы и Барта? Стэнли уж точно не станет с ней это обсуждать, а граф, похоже, сам узнал обо всём только утром. У леди свой человек либо в поместье Малгри-Хаус, либо здесь. Или она и есть тот «доброжелатель», кто подбросил анонимные письма.
— Кто бы говорил! — «виконтесса» подступила к графине ближе, впиваясь взглядом в черты её выразительного лица. Сеть мелких мимических морщин испещряла его у уголков глаз и рта, но не портила. В свои сорок с лишним лет женщина Мартина, к которой Ольга его отчаянно ревновала, выглядела на тридцать. Искушение поставить зарвавшуюся особу на место было настолько сильным, что ей стоило большого труда сдержать, готовые сорваться с языка слова обвинения.
Случайность дала в руки Ольги сведения, которые способны погубить репутацию графини Линтон. Узнай граф Малгри правду, как бы он после этого отнёсся к Мариам, которую считает безупречной во всех отношениях? «Виконтесса» не была уверена, что скандал не выйдет за пределы двух семей и не затронет репутацию ещё одной семьи — Роулей. Куда потянется ниточка дальше, и кто ещё окажется втянутым в парижскую тайну графини Юлии Роулей — предугадать невозможно.
Ольга подавила вздох сожаления.
А вот Мариам была полна решимости. Она с вызовом вздёрнула подбородок:
— Что означает ваш небрежный возглас, леди Хардинг?
— Вам бы следовало в своих ничем не подкреплённых суждениях быть более сдержанной, леди Линтон. Палка, как известно, о двух концах, а в Евангелии от Марка сказано: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы», — всё же не сдержалась она от прозрачного намёка.
— Что вы этим хотите сказать, леди Хардинг? — насторожилась гостья, не спуская с неё прищуренных глаз.
Мариам побледнела, но держалась отлично. Не знай «виконтесса» историю из первых уст, то усомнилась бы в причастности женщины к делам почти тридцатилетней давности.
Ольга с беспокойством глянула на напольные часы. Время! Оно неумолимо бежало. Фигурные стрелки часов заметно двигались.
— Прошу вас покинуть этот дом, графиня, — качнула она головой в сторону виднеющейся калитки.
Леди Линтон подхватила свою сумочку и перчатки, спрятала бесконтрольно прорывающееся чувство страха за холодной улыбкой:
— У такой женщины, как я, — она бросила последний взгляд на себя в зеркало и поправила ленту на шляпке, — всегда найдутся завистники и недоброжелатели. А вот вам, леди Хардинг, — окатила Ольгу тяжёлым взглядом, полным превосходства, — действительно пора уйти.
Не показав своего возмущения, она не спеша вышла. Проходя мимо виконтессы, приостановилась и, не поворачивая головы, с оттенком недовольства и раздражения, сказала:
— Надеюсь вас больше никогда не увидеть в стенах этого особняка.
Ольга ничего не ответила. Позвав горничную, указала ей на сумку и корзину и вышла следом. Мазнула невидящим взглядом по двухэтажному особняку и задавила в себе готовые прорваться слёзы. Графиня права — возвращаться сюда она не собирается.
«Виконтесса» не стала оглядываться и выяснять, уехала Мариам или осталась ждать лорда Малгри в экипаже. Возможно, она, немного выждав, вновь вернётся в дом, показав прислуге, кто в нём истинная хозяйка.
Всё это уже не имело значения для Ольги. Она испытала огромное облегчение от того, что её план, находясь на грани срыва, удался. Она едет в кэбе, за ней нет погони и при ней сумка с вещами. Их гораздо больше, чем было в саквояже. Кошель потяжелел, а от корзины с продуктами умопомрачительно пахнет.
Женщина открыла крышку на корзине.
Ньют хрипло прокашлялся и сглотнул набежавшую слюну.
— Держи, — вручила ему «виконтесса» большой кусок мясного пирога.
— Спасибо, мисс.
Заметив, как мальчик вытащил из кармана замусоленный обрывок газеты и собрался завернуть в него угощение, удивилась:
— Ты разве не голоден?
— Это будет для сестры. Она болеет, — вздохнул он.
— Сколько ей лет? — достала Ольга ещё кусок пирога, отдавая Ньюту. — Ешь.
— Спасибо, мисс. Лауре три года.
— Чем занимаются твои родители?
— Отец работал в порту грузчиком. По осени его насмерть задавило сорвавшимся ящиком, а мать сидит дома, смотрит за больной сестрой и стирает для господ бельё. Она прачка, мисс. Вам не нужно постирать бельё? Моя мать стирает очень аккуратно и чисто, со щёлоком.
Ольга отрицательно качнула головой, доставая из корзины две булочки с творогом и колечко домашней колбасы.
— Не нужно, мисс, — глухо запротестовал мальчик.
Поделиться книгой: