Помоги проекту - поделись книгой:
Воспоминания раскрылись веером, превратились в колоду карт. Выбирай любую, фокусник, и строй мысли, как карточный домик. Только не забудь разрушить предыдущий, в котором ты видел настоящий крепкий особняк.
— Что? — Голос Вайли прорезался в сознание, заставил открыть глаза. Сама Вайли поежилась, но подалась вперед. — Почему у тебя такой вид, будто убить меня хочешь? Должна тебя предупредить, полоумная человечка, что я потрясающе владею любым оружием.
— Они хотели, чтобы мы помогли ему.
Она прищурилась и голову в плечи втянула.
— Кто? Кому помогли?
Я отодвинула тарелку, но свободного места все равно оказалось недостаточно. Мимо проходили пыльные, уставшие путники, и я предложила им нарезку и драники, мужики не отказались. Попытались напроситься в компанию к «добрым девам», чем разозлили. Кажется, что-то и вправду произошло с моим взглядом, раз только от него шутливое настроение у наглецов развеялось. Они извинились, вежливо поблагодарили меня за угощения и отправились своей дорогой, чем мгновенно усмирили злость. Осталось лишь раздражение от понимания, что Повелители меня использовали.
Наконец на стол можно было облокотиться, и я с радостью воспользовалась этим. Склонилась над ним, поманила к себе Вольную и зашептала громко:
— Итак, Вайли, духов у тебя нет и, насколько помню, миссии тоже. Кивни, если все верно.
Она кивнула. Отлично. Можно тянуть следующую карту и аккуратно прислонять к первой. Если не рухнет от неосторожного выдоха, значит, крепкий клей сцепил края. Духи Фадрагоса, неужели в этот раз все пазлы сложатся? Сколько же мне пришлось вынести ради белобрысого урода?
— Я та, кто даст тебе миссию, Вольная. Только не смей перебивать меня, — выставив ладонь перед ее приоткрытыми губами, предупредила я. — Если спрошу, только тогда откроешь свой рот. Без обид, но мое время дорого стоит, и я не собираюсь с тобой нянчиться, ты поняла?
Она нахмурилась, окинула таверну быстрым взглядом, будто искала тех, кто, в случае опасности, поможет убить чокнутую девушку. Удовлетворившись видом крупных васовергов, вернула внимание мне и твердо кивнула.
— Слышала, что Повелители зачастили в Фадрагос?
— Слышала. — Короткий ответ — и сжатые губы.
А она не так глупа, как хочет казаться.
— Это дело рук твоего врага. Он живет на севере, родился изгоем. Он балкор.
На ее лице и мускул не дрогнул. Ну да, она же Вольная, воспитанная виксартами. Откуда в этой неправильной полуэльфийке взяться ненависти к балкорам?
— Его зовут Десиен, он занимает должность городского защитника и пользуется всеобщим уважением. Насколько я поняла, у него самого нет сил, чтобы истончить грань мира, но они нашлись у эльфийки. Он собирается взять ее в жены, а может, уже взял. Не представляю, пригодятся ли тебе знания о ней, но парой слов опишу ее. У нее нет крыши.
Вайли свела брови домиком, и я, облизав губы, перефразировала:
— Она сумасшедшая. Видит то, чего нет. Но, к сожалению, кроме недуга, у нее есть ведьмовские силы. И в руках Десиена эта бедная эльфийка превращается в безмозглый инструмент.
Карты все же склеиваются…
— Зачем он это делает? — Она приблизилась ко мне еще и шепотом уточнила: — Что значит, истончает грань мира?
— Позволяет Повелителям войти в Фадрагос проще.
Вайли поморщилась.
— Зачем ему Повелители?
— О, — ухмыльнулась я, чувствуя горечь, обволакивающую сердце, — эта часть из прошлой жизни балкоров самая интересная, но очень длинная. Я постараюсь обойтись без эмоций и кратко, но если будет время, обязательно поинтересуйся подробностями. Они очень… пронзительные, Вайли. Хотя ты Вольная. Вряд ли тебя так глубоко тронут чужие проблемы. Но если захочешь узнать сильные чувства, те, от которых… — Я повела плечами и посмотрела на вино — его еще надо наливать. А вот пиво налито. Отхлебнула немного, покатала на языке, подбирая слова тому, что переживала с балкорами в видениях. Духи Фадрагоса, разве можно описать их трагедию одним словом? Легче обойтись сухими фактами: — Помнишь из-за чего эльфы возненавидели балкоров?
— Да. — Ее уши дрогнули, а она, будто потеряла интерес к моим словам, стала рассматривать посетителей за соседним столиком и мять лепешку в руках. Думает, что я несу ересь. Оно и понятно. Если бы раньше ко мне кто-то пришел, и так же рассказал о том, что меня ждет в жизни, я бы вызвала горе-предвестнику неотложку. Вайли бросила лепешку на край тарелки, тоже отпила пива и добавила с печалью в голосе: — Кажется, мама рассказывала мне эти легенды до того, как меня потянуло учиться бою и исчезли эмоции. Я помню эту историю, но думала, что балкоры давно остались в прошлом.
И все же я ошибаюсь в ней. Может, если кому-то и суждено спасти Фадрагос, то именно такой девушке, как Вайли? Неправильная Вольная, лишенная всякой любви. У нее не было даже духов… А еще — рано в эльфов вкладывают ненависть к балкорам. Неудивительно, что потом они воспринимают ее за расовую.
— Балкоров немного, но они до сих пор живы. — Тряхнув головой, я отмела лишние воспоминания и продолжила: — Хорошо. А тебе рассказывали, как балкоры спаслись?
— По-моему, принесли клятву соггорам.
— Верно. И именно эту клятву Десиен стремится разорвать. Ему нужно какое-то эльфийское прощение и… — Духи Фадрагоса, как же хочется расхохотаться над собственной близорукостью! Но, пожалуй, хватит и усмешки, чтобы окончательно не вспугнуть недоверчивую Вольную. — И уникальная кровь.
Рвущийся хохот пришлось запивать пивом. Когда я снова взглянула на Вайли, она скалилась, уставившись на свое запястье и поглаживая его.
— Десиен не знает, что ему нужна ты, Вайли, — протянула, водя подушечкой пальца по кромке кружки. — Отчаянный балкор даже не догадывается о твоем существовании.
И это тоже безумно смешило. Он вызвал меня в этот мир, думая, что я его жертва. Он едва не убил в той чертовой землянке Вестницу, которая теперь услужливо отправляет к нему истинную жертву! Он убьет Вайли, выпустит ей кровь! Пустит девчонку на ритуалы, как мелких зверьков, которых убивал, чтобы призвать меня! И что я делаю?.. Я — та девушка, которая несколько лет назад… Несколько лет назад? Я даже не понимаю, когда умерла и переродилась совершенно другой. Другой, потому что Аня Сорокина ни за что не отправила бы на жертвенный алтарь, по сути, сироту, толком не пожившую, не испытавшую чувства первой любви, возможно, настоящего счастья. Что же я делаю сейчас, отдавая жизнь Вольной в руки ублюдка, к которому никогда не питала симпатии?
Напиваюсь.
Кислое пиво, которое толком не пенилось, растекалось прохладой по горлу, кружило голову и туманило рассудок.
— И что он будет делать с моей кровью?
Я отняла кружку от губ, вытерла их ладонью.
— Не знаю. — Пожала плечами, стараясь удерживать на лице маску равнодушия. И все же рассматривая пусть и не самую красивую, но в чем-то приятную эльфийку, добавила немного правды — это все, чем я могу помочь себе и ей: — Но не удивлюсь, если твоей крови понадобиться так много, что от тебя останется только труха. И, скорее всего, для Десиена нет никакого значения, где она прольется, иначе он был бы осторожен с Повелителями.
— Что ты хочешь сказать? Что он уничтожает целые поселения в надежде убить меня?
Вообще-то, сначала все делалось ради того, чтобы призвать меня, а теперь — чтобы убить… тоже меня. Но…
— Ему нужна ты, Вайли. Мертвой. Именно ты.
В этом нет никаких сомнений, иначе почему наша с ней связь слабеет с каждым моим оброненным словом? Или действует пиво.
— Ты говоришь так, будто отправляешь меня не убивать его, а позволить ему прирезать себя. — Вайли скривилась, словно я разом обратилась в гниль и порчу ей аппетит своим присутствием. Впрочем, не так ли это?
Злость в этот раз вскипала медленно. На себя. На Десиена. На его желания, которые невозможно осуждать. На упрямую Вайли — ведь я попросила ее только отвечать на вопросы, а не задавать их. Как чувствовала! Ее чертовы вопросы вызывают ненужное сочувствие! Хватит! Я уже мирилась с ужасным чувством вины и не собираюсь проходить через это заново!
— А я и не отправляю тебя убивать его, — призналась.
— Что? — Вольную перекосило.
В груди все же заныло неприятно. Как оправдать собственную жестокость по отношению к девчонке, сидящей напротив? А почему меня вообще должна заботить ее судьба? Может быть, это и моя Вольная, вот только я ни разу не Ил. Да и та сумела спалить своего возлюбленного. Своего Вольного. Вольный… Я пережила множество кошмаров, чем сполна отплатила за право жить в Фадрагосе. Теперь пришел черед Вайли, чтобы мне было, где жить. Чтобы фадрагосцы не лишились своего мира. Чтобы у Кейела было небо над головой.
— Я не твоя мамочка и не твоя сестричка, Вайли. Я не буду подтирать тебе сопли. Загляни в прошлое и найди способ проникнуться горем балкоров, а потом…
Потом… Янтарные глаза прищурены, но могли бы смотреть на мир с восторгом; полные губы созданы, чтобы улыбаться, как улыбаются все, кому выпало счастье быть живым; на щеках, немного тронутых загаром, вполне мог бы вспыхнуть румянец застенчивости — Вольная сама недавно призналась мне, что ни разу не испытывала тяги ни к женщинам, ни к мужчинам. Кейел по-своему любил ее…
Я снова приложилась к пиву; руки дрожали, и кружку приходилось стискивать, чтобы она не выпала.
— Что потом? — едко вклинился в мое пьянство вопрос.
Я отставила потерявшую вес кружку и выбрала себе бутерброд из холодных закусок. Принюхиваясь к неизвестному мясу на нем, произнесла незаинтересованно:
— Выберешь: убить, или быть убитой.
— А может, я не хочу умирать! — прошипела Вайли, обдавая теплом мое лицо.
Я взглянула на нее. Наконец-то, хмель подействовал, и теперь, несмотря на близость, черты лица будущей жертвы расплывались.
— С чего ты взяла, что мне не все равно? Он уничтожит Фадрагос, пока ты упрямишься. И смею напомнить тебе, кто ты есть, Вольная.
Она помедлила с ответом, позволяя в тишине откусить бутерброд и попытаться ощутить его вкус.
— У меня даже нет покровителей, — растерянно прозвучал голос.
— Но что-то же у тебя есть, — с набитым ртом отмахнулась я. — По какой причине духи избрали тебя, Вайли? Может, им понравилась твоя кровь, как думаешь?
Связь растаяла, будто никогда ее и не было. Я даже не смогла бы вспомнить чувства, которые вызывал у меня зов. Прямо отлегло от сердца. И над столом в кои-то веки нависла приятная тишина, позволяющая мне нормально поесть, а еще подумать над своей судьбой. Карточный домик внезапно превратился в крепкий особняк. Вот только обустраивать его — не моя задача. Десиен — враг Вайли, пусть она с ним и разбирается, а мне необходимо понять, кто теперь враг Кейела. Духи Фадрагоса, что опять учудили светлые Повелители? Но чего бы они ни придумали, кажется, в этой жизни мне тоже не позволят заскучать.
— Слушай, Вайли, — обратилась я к эльфийке. Она без аппетита ковырялась ложкой в полупустой тарелке, — а как мне найти Кейела?
— Кого? — недовольно поинтересовалась, даже бровью не шевельнув.
Нет уж, девочка, я тебе твою судьбинушку на тарелочке преподнесла — хоть ты этому и не рада, — и благодарность в виде небольшой награды все-таки заслужила.
— Ке-йе-ла. Вас с ним вместе Кхангатор обучал. Он человек и тоже Вольный.
— Ха! — выпалила Вайли, растягивая улыбку. И откидываясь на спинку скамьи, швырнула ложку на стол и спросила с заметным облегчением: — Так ты и про северного защитника наплела? Какая же ты спятившая мразь! Или про меня сплетен наслушалась, накурилась чего и сюда приперлась? А я-то поверила уже, думала, что все — добегалась. Вот он знак свыше, да только не тот, который…
Сердце ухнуло. Глаза заслонила красная пелена. Во рту пересохло. Кровь забарабанила в висках. Пронзительный звон оглушил.
К горлу подступила тошнота. Тело пробрала дрожь. Влажное тепло пощекотало под носом, дотекло до губы, привкусом соли и железа потеснило кислятину пива.
Слабость промчалась по ногам. Ледяной озноб охватил тело, сковал легкие, оборвал дыхание.
Злость — моя сила.
Жар вспыхнул внутри. Я вскочила на ноги. Сквозь настойчивый звон в ушах пробился грохот разлетевшихся тарелок. Пальцы нащупали крепкую ткань воротника чужой куртки. В плечах и животе напряглись мышцы, натренированные на севере, и ощутили вес чужого тела. В глазах, наконец-то, проступили очертания окружающей реальности. Сердце колотилось. Я не справилась с оскалом и рыком, меньше всего напоминающим выдох. Испуг в широко открытых глазах Вайли удовлетворил — в ближайшие секунды, пока девчонка растеряна, она не посмеет мне врать.
Пусть только попробует…
Слова, греющую душу, заструились сами собой:
— Он Вольный, удерживающий в страхе других Вольных. Он тот, за кем тянутся дурная слава, река из крови и смерть. Тот, кого все презирают из-за расы и происхождения. В нем нет чести. Его воспитывал твой папаша и презираемые вами северяне. Ке-йел. Повторяй за мной! — потребовала, глядя в янтарные озера дикого ужаса. — Ке-йел.
Воротник заскрипел в кулаках, швы затрещали. Ноющая боль появилась у позвоночника, но не заставила меня отпустить Вольную. Никто не заставит! Буду держать навесу лживую эльфийку столько, сколько понадобится. Если потребуется, не оставлю живого места на ней, но выбью правду.
— Повтори! — Я тряхнула ее.
— Ке-йел, — прохрипела она, вытягивая голову.
Завязка рубашки впивалась в тонкую шею, мешая ей вдохнуть. Это только мне на руку.
— Умница, — прошептала я в бледные губы. Полная тишина, накрывшая таверну, не оставляла шансов никакому длинноухому притвориться глухим. Показалось, что кто-то прокрался к двери и выскочил на улицу. Но меня интересовали не трусы и слабаки, а лишь один человек. — Где мне найти Кейела, Вайли?
Она затряслась, сглотнула и потянула мои запястья. Сколько бы силы в этой полукровке ни было, но мою ярость не сдвинуть так просто. Я поддалась, позволяя ей вдохнуть, и она, зажмурившись крепко, выпалила:
— Духами клянусь, наемница, я слышу о нем впервые.
Перемещения между священными кольцами позволяли набраться сил, чтобы преодолеть небольшой путь от тех, которые не вели к нужному пункту. Почти, как метрополитен, если разобраться. Стена Обители гильдий ощетинилась передо мной неприступным частоколом поздней ночью, когда звезды сияли ярко и неустанно. Ворота были наглухо закрыты, а стоило приблизиться к ним больше чем на два метра, как предостерегающе вспыхивали охранные духи. В поселении, раскинувшемся перед городом, стояла сонная тишина, и только из рощи неподалеку доносились бодрые тявканья, уханье и стрекот. В нее я и направилась, чтобы дождаться рождения Солнца.
Конечно, можно было бы потревожить стражу, пойдя наперекор духам, но лишнее внимание мне точно не на руку. Ночной визит может встревожить, да и куда я пойду посреди ночи? Нужно быть осторожнее и выглядеть дружелюбнее. Пусть Вайли и не знакома с Кейелом, но это не значит, что его совсем никто не знает в главном городе Фадрагоса. Как говорил безымянный наставник? Если я использую Сердце времени, то изменится судьба лишь тех, с кем тесно переплеталась моя. Как-то так, кажется. В любом случае спешка не даст мне ровным счетом ничего, а только, вполне возможно, распугает тех, кто хоть что-то знает о моем Вольном.
В той жизни Кейел появился на моей дороге хотя бы потому, что должен был познакомить меня с Вайли. Или с ее сестрой… Именно Айвин рассказала мне об экспериментах их мамы над собственной дочерью, рожденной от страшного, но выносливого виксарта. Я должна была узнать, что Вайли носитель уникальной крови. И должна была услышать ее откровение о том, что она ждет знака свыше, ведь у нее никогда не было никаких духов, которые указали бы ей путь и дали миссию. Теперь же я, Вестница, рассказала тайны, которые были необходимы Вольной. Невидимая связь, обострившаяся на подходе к Цветущему плато, исчезла, вот только это не все. Босые ступни до сих пор не чувствуют разницы между острыми камнями и ласковым травяным ковром. Значит ли это, что тайны рассказаны не все и не всем? Хотелось надеяться.
Как только заря тронула небо и разогнала туманную дымку над городом, я вскочила на ноги с прохладной земли и поспешила к воротам. Мне хватило нескольких дней странствий, чтобы осмыслить пугающие слова Вайли, взять себя в руки и найти новые задачи. Хватило времени и на то, чтобы составить их решения, в итоге теперь оставалось только действовать и получить результат. Мало найти Кейела — необходимо встретиться с ним готовой ко всему.
Голубые духи невесомо оплетали ноги и руки, будто пробовали меня на вкус. Не ластились, но и не прогоняли — всего лишь проверка.
— Кто идет? — гаркнули с крохотного окна, расположенного на уровне второго этажа.
Я свернула левее, чтобы рассмотреть в темноте проема лицо стражника, но не увидела его.
— Меня зовут Асфи! — громко сообщила, скидывая капюшон и вздергивая подбородок. Пусть рассмотрят получше и поймут, что мне некого бояться и нечего скрывать. — Я пришла с добрыми намерениями! Осиротела и теперь хочу в гильдию, вдруг семью обрету!
С той стороны стояло нервирующее безмолвие. Однако вскоре застучали засовы, и в огромных воротах открылась небольшая дверь. В проеме показался лохматый фангр с темно-синими мешками под глазами.
— Проходи, чего встала? — буркнул он, поднимая воротник куртки. — И что так рано? Дождаться не могла пару шагов Солнца? Иль ночь всю тут просидела…
Под басистое бормотание я проскользнула внутрь и, узнавая улицу, хотела помчаться дальше, но стражник задержал. По его требованию пришлось выкладывать скромный запас еды и вещей на деревянную стойку у стены.
— А это откуда? — заинтересовался он флягой.
Врать нельзя. Попросит еще поклясться перед духами в том, что говорю правду, и это ничем хорошим не закончится. Он ждал ответа, внимательно рассматривая меня, и, казалось, сон с каждым мигом исчезал с его лица.
— Забрала у мертвеца, ему уже было ни к чему.
— Кто его убил?
Я зацепилась взглядом за свое отражение в глазах без белка и, зябко обняв себя, застыла.
Поделиться книгой: