Страна Арманьяк. Великий посланник

До нашего прибытия пришлые успели взять неплохой хабар. Уж не знаю, откуда здесь столько всего взялось, может, налог какой собирали для царя-батюшки или купеческий товар достался, но один из драккаров оказался почти доверху забит пушниной, зубом морского зверя, бочками с медом, воском и разной другой мелочью. Во втором – домашняя скотина: овцы, свиньи, несколько коров и пернатых целый курятник, а в третьем – сидели полонянки, общим числом двадцать три девицы, разной степени пригожести и разного возраста. От совсем молоденьких девчушек до вполне взрослых баб. Эдакие чумазые и растрепанные фемины с зареванными глазами. В сарафанах, рубашках и вообще без ничего – видать, некоторых уже употребили по назначению. И что характерно, половина из них не совсем славянской наружности. Чернявые, скуластые, глаза с легкой раскосинкой; скорее всего, помесь с местными народами.

Рагнар аж зубами скрипнул при виде такого количества бесхозного товара. Для него бабы – самая желанная добыча. Согласно каким-то древним законам, мурманам в Биаррице запрещено брать в жены местных женщин, а где других-то возьмешь? Вот и перебиваются бедолаги как могут: покупают по случаю, воруют на стороне и так далее. У Рыжего в дружине бо́льшая часть личного состава неженатая, просто не на ком.

– Ваше сиятельство, – капитан изобразил на морде просительное выражение, – а если…

– Нет.

– Но… – Рагнар набычился. – Мои люди умирали…

Пришлось поставить на место осмелевшего мурманина.

– Твои люди умирали, выполняя вассальную клятву своему сюзерену, королю Франциску. Или я в чем-то заблуждаюсь?

– Нет, ваше сиятельство, – капитан потупился, – не заблуждаетесь.

– Но, так уж и быть, помогу тебе с решением этого вопроса, – слегка смягчился я. – Обещаю.

На этом вопрос исчерпал себя. И помогу, правда, пока не знаю как. Если что, приобрету у купцов-армян, они на Руси живым товаром промышляют. Не жалко – мурмане заслужили.

Все это время защитники монастыря никоим образом себя не проявили. Как сидели за стенами, так и сидят себе. Ну что же, правильное решение, сам бы так поступил. Мало ли кто заявился? Может, сами собирались лиходействовать, а соперников побили, чтобы себе дорогу к добыче открыть.

Вот как раз освобожденных полонянок и использую для дела: уже темнеет, посольство для объяснений отправлять поздно, они за него и сойдут. Авось сумеют объяснить, кто мы такие и зачем пришли.

– Фен…

Китаец во все глаза пялился на баб и на куске пергамента что-то зарисовывал угольком. Порой завидую ему. Не от мира сего человек. Хотя нет, не так. Не от сего времени он.

– Фен!

– Да, да, сир… – Механикус заполошно вскочил и спрятал зарисовки за спину.

– Слушай задачу. Найди среди них самую толковую бабу и объясни ей, кто мы и зачем пришли. Скажи – если местные не появятся поутру засвидетельствовать свое почтение, я обижусь и nastuchu на них царю. И проверь, чтобы запомнила. После чего отправляй всех женщин в монастырь. Выполнять. Трупы обыскать, все ценное с поля боя собрать. Пленных допросить на предмет состоятельности для выкупа и в драккар под охрану. Барон Карстенс, вы этим займитесь. Ночевать будем на воде, станем на ночь на якоря. Драккары с хабаром тоже оттяните за собой, а пустые пусть на берегу остаются. Забейте пару свиней с баранами и откройте бочки с пивом. Поминать павших будем. Отто, выдай дружинникам премию, из расчета по два флорина на рыло. Командному составу насчитай исходя из должности. Монеты возьми у моего секретаря, скажи – я приказал.

– Он опять кочевряжиться начнет… – пробурчал шваб, – требовать вашего письменного распоряжения.

– Пригрози, что отрежешь ему ухо, – посоветовал я, внутренне улыбнувшись. Мой личный секретарь и походный казначей Уго Грубер еще тот скряга и зануда. Точная копия своего учителя, моего же главного аудитора Хорста Дьюля.

– Резать? А можно? – с надеждой переспросил Отто.

– Нет, просто пригрози. И хватит с этим, дамуазо Луиджи, горячей воды в мою каюту и легкий ужин. Передай повару, если он опять подаст рыбу, самого на вертел насажу. Чего застыли? Бегом!

Отдав все распоряжения, я отправился к себе. Что-то я притомился. Старею, что ли? Рановато будет, едва за третий десяток перевалило. Хотя да, день сегодня выдался тяжеловатый. Надо будет приказать отразить эту славную викторию в своей личной хронике. Так, сначала приму родового напитка бокальчик, а потом мыться. Война – очень грязное дело. В прямом и переносном смысле. Эвона как изгваздался кровищей.

– Примите, батюшка, с устатку. С победой вас. – В каюте меня встретила Феодора и с поклоном поднесла рюмку. – Небось устали в ратных трудах.

Федька до сих пор не сняла латы и смотрелась с подносом в руках слегка чудновато. Но донельзя эффектно. Изящный готический доспех с серебряной гравировкой, эспада и кинжал на поясе из червленых причудливых бляшек, русая толстенная коса переброшена на грудь, огромные глаза с пушистыми ресницами, алые губы, румянец как огонь горит – Валькирия, да и только. Но лишь лайт-версия для фэнтезийных фильмов. Воительница из нее – как из меня проповедник. Полностью не способная к ратным делам девица. И не горит желанием таковой стать. Но не в этом ее достоинство. Она вельми изрядна в уме и хитрости. Безжалостная хитроумная стерва, иначе и не назовешь. Дамы высшего света ее как огня боятся и за честь почитают на свою сторону привлечь. Шутка ли, Феодору считают личной советницей и подругой не только вдовствующая герцогиня Мергерит и дюшеса Бретонская, но и некоторые супруги царственных особ Европы. И это в ее неполных восемнадцать лет. А еще у нее есть удивительный талант про всех и вся знать. Где бы Феодора ни оказалась, все сплетни, в том числе очень ценная информация, сразу оказываются в ее распоряжении. Думаю, и при дворе царя всея Руси этот талант окажется мне очень полезным.

– Уважила… – Я с оттяжкой пропустил рюмку и занюхал ломтиком сыра. Умница девка. Ничего не скажешь. – Отужинаешь со мной?

– Нет, батюшка, мы там с Лизкой читаем, у себя и поедим… – Феодора чмокнула меня в щеку и убралась к себе.

Пока повар сервировал ужин, Луиджи помог снять доспех. Едва я успел умыться и облачиться в халат, как заявился Логан.

Надо сказать, что по дурацкому стечению обстоятельств почти все подарки судьбы в ратных делах ему достаются по морде. Уже на настоящего Франкенштейна стал похож, вся физия порубана и сшита. Вот и сейчас: нос что картошка, а под глазами наливаются два черных шикарных фингала. Славно ему засадил тот мурманин. Хорошо хоть не убил. Жалко будет, за брата почитаю этого головореза.

– Присаживайся, братец, отужинаем чем бог послал… – Я подвинул ему бокал с вином.

Тук махом вылил его в себя, зажевал ветчиной и прошамкал:

– Там эта… как ее… гревинда Инге, очень желает с вами пообщаться, сир…

Глава 3

– Кто? – Я чуть не уронил бокал.

Гревинда Инге? Что за на хрен? Стоп! Гревинда – это графиня у скандинавов. Помнится, Карлуша жаждал связать меня узами брака с некой датской графиней. К счастью, не сложилось. Но откуда здесь таковая взялась? Уже успел нажраться, шотландская сволочь?

– Ну тот… – Уильям осторожно потрогал свой распухший нос, – тот, что меня топором охреначил. Вы его только оглушили, а когда ратники стали доспех сдирать, оказался бабой. Этой самой гревиндой. Злющая, зараза, грозится, драться кидается. Вас хочет: мол, есть важный разговор к главному, и все тут. Небось выкуп предлагать будет, боится, что чести девичьей лишат! – Скотт жизнерадостно заржал. – А я бы вдул, ничего такая гревинда.

– А тащи ее сюда немедля. – Мне вдруг очень захотелось увидеть пленницу. Нет, дамы не чужды воинским искусствам в наше время, та же Мергерит владеет мечом прилично, но все это больше смахивает на театральщину, а эта – по-настоящему, даже в сечу полезть не побоялась. На что Тук боец лихой, но и ему досталось. Небось мужиковатое одоробло, со страшной мордой. Тем более что скандинавка.

Через несколько минут пленницу доставили в каюту. Ожидания оказались полностью обманутыми. Помнится, я сравнивал Феодору с валькирией, правда, с киношной, но эта оказалась самой настоящей, причем в хардкор-версии. Крепко сбитая, но стройная, отлично сложенная, высоченная по средневековым меркам, красивая, зараза, глаз не оторвать, эдакий канон нордической красоты. В голубых глазищах плещется холодная презрительность, мордашка надменная и русая коса присутствует, кабы не толще Федькиной, правда, по длине слегка уступает. Доспех с нее содрали, губа разбита, на виске засохшая кровь, но это ничуть не портит впечатления, даже подчеркивает его. Ух ты… вот это добыча! Интересно, сколько за нее отвалят?

Пленница что-то зло пробулькала на непонятном языке и тряхнула скованными цепью руками. И даже ногой топнула. Заметив, что мы не поняли, повторила еще раз на другом, более мудреном, а потом, страдальчески скривившись, перешла на немецкий, который я неплохо знаю.

– Прикажите снять с меня эти цепи. Я даю обещание не бежать и не причинять вам вреда. И наконец, сообщите – у кого я в плену?

Я встал и с легким поклоном представился:

– Граф божьей милостью, Жан Арманьяк Шестой, иные титулы опущу, ибо их неприлично много. Со мной барон Карстенс. С кем имею честь?

– Гревинда Инге Сигурдссон из рода Инголви, во мне течет кровь Харальда Прекрасноволосого, первого короля Норвегии, – небрежно ответствовала пленница. – Так это вы меня… – Она сделала красноречивый жест скованными руками.

– Именно. – Я галантно склонил голову и приказал латникам: – Снимите с нее кандалы. Ваша светлость, прошу вас разделись со мной этот скромный ужин.

Ожидал некой строптивости, но пленница не чинясь села за стол, одним движением разорвала напополам куриную тушку, брякнула ее себе на тарелку и как бы невзначай поинтересовалась:

– Мои земли в Норвегии, а где ваши владения, граф? И насколько они большие?

– В Европе. Пожалуй, размером с вашу страну.

Воительница удовлетворенно кивнула и задала следующий вопрос:

– Вы тоже пришли сюда повеселиться и мы случайно спутали вам планы?

– Нет. – Я заметил, что во все глаза таращусь на норвежку, и незаметно отвел взгляд.

– Не важно! – Инге двумя глотками опустошила бокал с вином и решительно хлопнула рукой по столу. – Итак, я хочу сделать вам предложение, граф.

– Слушаю вас, графиня.

– Предлагаю вам сразиться со мной в честном поединке! – хищно прищурив глаза, заявила Инга. – Если я побеждаю, вы нас всех отпустите!

Тук немедленно заржал, но вовремя опомнился и зажал себе рот ладонью. Луиджи, прислуживающий нам за столом, от неожиданности разлил вино из бутыли. Я умудрился сохранить невозмутимую морду, правда, ценой нешуточных усилий.

Норвежка окатила скотта презрительным взглядом и невозмутимо продолжила:

– Выкупа за меня придется ждать долго, если вообще дождетесь, а так я предлагаю нечто более ценное.

– А что будет в случае вашего проигрыша?

Без тени малейшего смущения норвежка заявила:

– Я возлягу с вами на ложе и по доброй воле отдам свою девственность. – И тут же добавила: – Но меня и моих людей вы все равно потом отпустите домой, вернув драккары и оружие.

Логан уронил нож на пол и полез за ним под стол. Оттуда донеслось сдавленное хрюканье. Мля, как я его понимаю. Охренеть, дайте два… Сказать, что я удивился такому заявлению, значит ничего не сказать. Такая наивность граничит… даже не знаю, с чем она граничит. Ну совсем другая ментальность у северян. А потом скальды сложат сагу о прекрасной гревинде, ценой собственной девственности вырвавшей жизни своих людей из лап жестокого графа, и прославят ее на века. Неужто всерьез рассчитывает меня победить? А вообще, довольно хитро. Для того чтобы трахнуть ее в живом виде, мне придется себя сдерживать, что даст ей дополнительные шансы. А гревинде, черт бы ее побрал, сдерживать себя не надо. В конце концов, когда она почувствует, что проигрывает, может сама себя убить.

Заметив, что я задумался, норвежка холодно процедила:

– Неужто побоитесь сразиться с женщиной, граф? Или вы предпочитаете мальчиков?

Я попытался разозлиться, но не смог.

– Простите, но что мне помешает заполучить вашу девственность без вашего на то согласия?

– Я откушу себе язык и истеку кровью! – очень серьезно пообещала норвежка. – К тому же я знаю, что вы такое не сделаете. Да-да, слухи о доблести и благородстве графа Арманьяка дошли даже до Норвегии. Странствующие скальды упоминали о вас в своих песнях. Кстати, это правда – о поединке, когда ваш противник умер до боя, пораженный гневом Господним?

Я не особо удивился такой информированности. В наше время основными переносчиками сплетен являются странствующие музыканты и сказители. Они кочуют по королевским дворам и поют о геройствах и прочих подвигах. А я где только не засветился, вот и попал на зубок вагантам.

– Да.

– А то, что вы вдвоем бились с пятью десятками разбойников и победили? И кто второй?

– Да. Вот с ним. Правда, разбойников было от силы двадцать.

Тук немедленно принял важный и гордый вид, но норвежка удостоила его лишь мимолетным взглядом и опять уставилась на меня своими голубыми глазищами, в которых плескался неприкрытый восторг.

– Мне даже жалко будет вас убивать, граф, – огорченно протянула она. – А вот тот случай, когда оборотень принял обличье громадного тура…

– Графиня, пожалуй, хватит о моих подвигах. Вернемся к нашему делу.

– Ну так как, вы принимаете мое предложение?

Вот тут я серьезно задумался. Выкупа иногда приходится ждать годами, а эта девчонка, скорее всего, совсем не богата, если промышляет разбоем. Норвегия – нищая насквозь страна, вместе всеми своими графами и графинями. У них там рулят датчане, даже язык в ходу датский и король датчанин. И освободятся они очень не скоро. Точно знаю, Фебус ликбез устроил по политической ситуации в Европе. Настоящей и будущей.

Да и не нужны мне деньги, своих хватает. Без ложной скромности скажу, что я один из самых богатых людей Европы, включая монархов. И с каждым днем становлюсь все богаче и богаче – моя торговая империя процветает. Да, до Ганзы ей еще очень далеко, но ганзейцам мы с Фебом скоро свернем головенку… Тьфу ты, не о том думаю. Отпустить ее без всяких условий домой? Это будет благородно, но глупо. Победить и тоже отпустить, не востребовав обещанное? Еще благороднее и еще глупее. Как вариант, можно сунуть палку в зубы, оттрахать вдоль и поперек, потом отдать на забаву ближникам, а дальше по эстафете дружине. Дружинникам явно понравится. Кстати, так бы поступили очень многие мои знакомые вельможи. Но это совсем не по мне. Не до такой степени я еще вжился в Средневековье. Как ни крути – придется лишать девственности. Хороша, нет слов, но удовольствия быть первым довольно мало. Толку-то, сунул-вынул – и все. Тем более что акт предусматривается одноразовым. Была бы хоть распечатанная… Мля, первый раз с таким сталкиваюсь. Порвала, зараза, средневековые шаблоны. Ну и что делать?

– Графиня, а зачем нам поединок? Может, без него договоримся?

Инге пожала плечами:

– Я дала обет возлечь на ложе только с тем мужчиной, который меня победит.

Я еще мгновение поколебался и выдавил из себя:

– Хорошо… Предложение принято.

Тук и Луиджи облегченно выдохнули.

– Хей! – радостно взвизгнула норвежка. – Мое вооружение – топоры, ваше – любое!..

– Не спешите… – резко оборвал я ее. – Поединок состоится тогда, когда я решу. А пока побудете моей пленницей. Помещение для проживания вам найдут, в кандалы больше заковывать не будут, а личные вещи вернут. Но только после клятвенного обещания на Евангелии не бежать. Где ваша служанка? Среди пленных больше женщин не было.

– Меня отец брал в походы с десятилетнего возраста, – слегка обиженно заявила Инге. – Так что я вполне обхожусь без прислуги. Зачем она мне? Но когда будет поединок?

– Когда я решу. Чуть позже вас осмотрит медикус.

– Зачем? – бурно возмутилась Инге. – Я девственница, клянусь Фрейей!

– Я о ранах…

– Ерунда, царапины, сама справлюсь. А может, все-таки завтра?

– Нет.

До конца ужина пленница сидела надутая, словно я оскорбил ее в лучших чувствах, правда, на ее аппетите это никак не сказалось. Так с Логаном весь мой ужин и сожрали, сволочи.

Когда они наконец убрались, я залез отмокать в свою походную лохань для мытья.

Стоило только закрыть глаза и расслабиться, как перед глазами появилась норвежская воительница, в пушистых шкурах на голое тело, вся соблазнительная, да такая, что естество мгновенно приняло твердокаменное состояние. Да уж… Придется опять Лизетт звать. Феодора шипит, ругается матерно, всячески осуждает сексуальную эксплуатацию своей служанки, ну а я при чем? Не заниматься же рукоблудием…

– Лизетт, вымой мне голову. И плечо разомни.

Очень скоро по полу прошлепали босые ноги.

– Лезь в воду, – не открывая глаз, приказал я.

Послышался плеск, рядом почувствовалось упругое женское тело, отдававшее жаром даже в горячей воде.

– Вперед.

Ладошка скользнула по моей груди, но как-то робко, нерешительно. Не понял… Лизхен сразу берет быка за рога, без напоминаний; отменной выучки девка, хотя и молодая.

Открыл глаза…

– А-а-а, матерь божья!!! – С перепуга хотел ломануться из лохани, но поскользнулся и опять рухнул в воду.

Как вы уже догадались, в лохани сидела пунцовая как помидор Феодора.