Иоганн Шильтбергер
Путешествия по Европе, Азии и Африке, с 1394 года по 1427 год.
Шильтбергер к читателю.
Pour savoir la pure verite des diverses regions du monde si prenes ce Livre et le faites lire; si y trouveres les grandismes merveilles qui y sont escripies de la grant Ermenie et de Perse, et de Tatars, et d’Inde, et de maintes autres provinces, si comme nostre Livre vous contere tout par ordre aporiement.
(Marco Polo) В то самое время, когда король венгерский Сигизмунд готовился к походу против язычников, я, Иван Шильтбергер, вышел из родины, а именно из баварского города Мюнхена, вместе с господином Леонгартом Рихартингером. Это было в тысяча триста девяносто четвертом[1] году. Возвратился же я из язычества в тысяча четыреста двадцать седьмом году по Р. X.
Вы найдете ниже описание войн и чудных событий, о коих я собирал сведения в бытность мою в стране языческой, равно как и о городах и водах, которые я имел случай видеть. Описание мое далеко не совершенное, потому что, будучи в неволе, я не мог делать всего того, что желал. Однако я старался, по возможности, передать туземные имена городов и стран, да кроме того сообщаю рассказы о разных приключениях, которые читатель прочтет с удовольствием.
I. О первой войне короля Сигизмунда с Турками.
Так как язычники причиняли много вреда Венгрии, то король Сигизмунд, в сказанном тысяча триста девяносто четвертом году, требовал пособия от христиан. Затем много народу прибыло к нему на помощь из разных стран. Собравши весь этот народ, он двинулся к Железным Вратам, отделяющим Венгрию от Болгарии и Валахии. Переправившись потом через Дунай в Болгарию, он приступил к главному городу Видину[2]. Владетель сего города и края спешил ему на встречу и предался во власть короля[3], который занял город с тремя стами надежных рыцарей и воинов. Затем двинулся к другому городу, в котором находилось много Турок; они защищались пять дней, пока город не был взят приступом, причем множество Турок были убиты, а другие взяты в плен. Оставив в этом городе гарнизон в 200 человек[4], король приступил к другому городу, названному Шистов (Schittaio, Schittau)) но у язычников он называется Никополь[5]. Осада сего города с сухопутной стороны и со стороны реки уже продолжалась шестнадцать дней, когда к нему на помощь приблизился турецкий король Баязит с двумя стами тысяч войска. Узнав об этом, король Сигизмунд отправился на расстояние мили ему на встречу с войском, состоящим приблизительно из шестнадцати тысяч человек. Затем герцог валахский, именуемый Мирче-воевода (Werlerwaywod, у Пенцеля Martin), просил короля, чтобы ему было позволено сделать рекогносцировку. Получив на то согласие короля, он взял с собою около тысячи человек, осмотрел позицию неприятеля, возвратился к королю и донес, что войско неприятельское состояло из двадцати корпусов и что в каждом из них было до десяти тысяч человек. Каждый корпус, под своим знаменем, стоял отдельно. Король тогда хотел привести войско в боевой порядок и согласился на предложение герцога валахского, чтобы он мог первый напасть на неприятеля. Но герцог бургундский, услышав это, не хотел уступить эту честь ему или кому-либо другому, требуя, чтобы ему позволено было первому напасть, ради того, что он явился с шестью тысячами из столь отдаленного края и издержал столь много денег в своем переходе. Король умолял его предоставить первое нападение Венграм, так как они, часто воевавши уже с Турками, лучше других знали их манеру сражаться. Но герцог, вместо того, чтобы уступить Венграм, собрал своих ратников, напал на неприятеля и проскакал чрез два отряда; но не мог уже проломиться чрез третий и хотел возвратиться. Но тут он был окружен Турками, которые, стреляя в особенности в лошадей, уже сбили с них более половины всадников и тем принудили герцога сдаться. Между тем король, узнав о нападении герцога, собрал остальное войско и в свою очередь напал на противопоставленный ему Турками двенадцатитысячный корпус пехоты, который весь был растоптан и уничтожен. В этой встрече мой господин Леонгарт Рихартингер был сброшен с лошади своей выстрелом. Увидевши это, я, Иван Шильтбергер, подъехал к нему и помог ему сесть на мою лошадь; сам же сел на другую, принадлежавшую Турку, и поехал обратно к прочим всадникам. По убиении всех пехотинцев, король напал на другой отряд, конный. Видя, что король приближается, турецкий король хотел обратиться в бегство. Это заметил герцог Сербии (Irisey, Sirisey) именуемый деспот[6], и прибыл к нему на помощь с пятнадцатью тысячами отборных воинов, за которыми следовали начальники других отрядов. Деспот же напал на отряд короля, низложил его знамя и принудил его искать спасение в бегстве. Некто фон-Цили (Cily) и Иван, бурграф нюрнбергский, взяв с собою короля, вывели его с поля битвы и привели на судно (galleyn), на котором он отправился к Константинополю. Рыцари же и прочие воины, видя, что король бежал, также показали тыл и многие из них бежали к Дунаю, где некоторые добрались до кораблей. Примеру их хотели подражать другие. Но так как корабли уже были наполнены людьми, то отрубали руки тем из них, которые еще хотели к ним добираться, так что они утонули. Другие пропадали в горах, во время своего бегства к Дунаю. Мой господин Леонгарт Рихартингер, Вернер Пенцнауер, Ульрих Кухлер и маленький Штайнер, командиры отрядов, пали в сражении с многими другими рыцарями и воинами, которые не могли добраться до реки, чтобы сесть на корабли. Число взятых в плен было еще значительнее, чем число убитых. Между пленными были герцог бургундский, двое французских вельмож, господа Иван Бусико и Шатоморан[7] и великий граф венгерский. Еще многие другие знатные особы, рыцари и воины, были взяты в плен. Тоже самое случилось со мною.
II. Каким образом турецкий король обходился с пленными.
По прекращении сражения, король Баязит отправился к тому месту, где стоял король Сигизмунд с своим войском, а затем посетил и самое поле битвы. Видя там, сколь много было убито из его воинов, он из горести заплакал, клялся, что кровь их не останется без мести и строжайше приказал своим воинам, чтобы они на следующий день ему представили своих пленных. Действительно, все на следующий день явились пред королем с своими пленниками. Тот, кто пленил меня, привел и меня вместе с другими, связанным веревкою. Между тем король призвал к себе герцога бургундского, дабы он был свидетелем мщения, какое он хотел взять с своих воинов. Видя его гнев, герцог просил его, чтобы он ему дозволил выбрать тех, которых он желал спасти. Король на это согласился. Тогда он взял двенадцать вельмож своего края и также Стефана Сент-Омера и господина Ивана видинского[8].
Затем Баязит приказал, чтобы каждый умертвил своих пленных, и вместо тех, которые не хотели согласиться, назначил других для приведения в исполнение его приговора. Взяли тогда и моих товарищей и отсекли им головы. Когда же дошла очередь до меня, сын короля, заметив меня, приказал, чтобы меня не лишали жизни. Меня тогда повели к другим юношам, ибо не убивали тех, которые не имели еще двадцати лет от роду. Видел я тогда господина Ивана Грейфа, баварского помещика, которого привели на веревке, связанным вместе с тремя другими. Усмотрев страшное мщение, которое тут производилось, он громким голосом утешал рыцарей и воинов, обреченных на смерть. "Будьте довольны", восклицал он, "что наша кровь ныне проливается ради веры Христа. Мы, по воле божией, будем детьми его на небе". Затем он пал на колена и был обезглавлен подобно его товарищам.
Уже кровопролития эти продолжались с утра до вечера, когда советники короля, видя, что они все еще не прекращались, преклонили колена пред королем, умоляя его, чтобы он забыл о своем гневе ради Бога, дабы сам не был наказан за чрезмерное кровопролитие. Внимая их просьбам, король дал приказание перестать, велел собрать остальных воинов, взять из них часть для себя и предоставить прочих тем, которые их взяли в плен. Так, я достался на долю короля. Считали, что в этот день было убито до десяти тысяч человек. Пленников своих Баязит отправил в Грецию, в главный город Адрианополь, где мы находились пятнадцать дней. Затем повели нас к приморскому городу Галлиполи, где Турки переправляются чрез море. Там мы, числом триста человек, лежали в башне два месяца. Наверху этой башни находился герцог бургундский с теми, коих он спас от смерти. В бытность нашу в этой башне, проезжал король Сигизмунд, на пути своем в Венедскую землю (windischy land)[9]. Узнав это, Турки вывели нас из башни к морскому берегу и поставили нас так в ряд, чтобы посмеяться над королем Сигизмундом, и кричали, чтобы он вышел из судна для освобождения своих людей. Это они делали, чтобы пошутить над ним, и долго с ним сражались на море. Но они ему не могли сделать ничего и он уехал.
III. Каким образом Баязит завоевал целый край.
В третий день после того, как турецкий король велел умертвить воинов и нас отправил в сказанный город пленными, сам он выступил в поход в Венгрию и переправился чрез реку Саву при городе, именуемом Митровиц (mittrots, Mitrosch), и овладел целым краем. Затем он перешел в герцогскую область Петтау (pettaw, Pettau) и вывел оттуда шестнадцать тысяч человек с женами, детьми и со всем их имуществом, овладев городом того же имени и предав его пламени.
Людей же он отчасти взял с собою[10], отчасти оставил в Греции, а по возвращении своем из-за Савы, приказал, чтобы нас перевели из Галлиполи за море в его столицу Бруссу (wursa, Bursa), где мы остались до его прибытия. По приезде своем, он взял герцога Бургундского и тех, которых он оставил, и поместил их в одном доме возле собственного своего дворца. Одного же из этих господ, Венгерца, именуемого Годор (hodor, Hoder), он послал в подарок королю-султану[11] вместе с шестьюдесятью мальчиками.
В числе их должен был находиться и я, но из опасения, чтобы я не скончался на пути от ран, коих у меня было три, меня оставили при короле. Последний также послал пленных в подарок королям — вавилонскому[12] и персидскому[13], равно как и в Белую Татарию[14] в Великую Армению[15] и в другие страны. Меня тогда приняли ко двору турецкого короля и я должен был бегать перед ним в его походах вместе с другими, по тамошнему обычаю. В эти шесть лет я того дослужился, что мне позволили ездить верхом в свите короля, у которого я таким образом провел двенадцать лет. Все, что турецкий король совершил в эти двенадцать лет, излагается здесь подробно.
III. Каким образом Баязит воевал с своим шурином и об убиении сего последнего.
Прежде всего он начал войну с своим шурином, именуемым Караман по стране, ему принадлежавшей и в которой главным городом была Ларенде[16]. Так как Караман не хотел признать его власти, то он выступил против него с войском, состоящим из полутораста тысяч человек. Заметив это, Караман спешил ему на встречу с семьюдесятью тысячами человек отборного войска и надеялся с ним одолеть короля. Встретились они в равнине пред городом Кониею (Konia, древний Икониум), принадлежавшем Караману. Два раза сражались они тут в один и тот же день без решительного успеха на чьей-либо стороне. Ночью обе стороны отдыхали и не сделали никакого вреда друг другу.
Дабы пугать Баязита, Караман велел своим войскам бодрствовать и делать как можно более шуму барабанами и трубами в знак радости и веселья. Баязит напротив того, приказав своим воинам, чтобы они разводили огни только для варения себе пищи, а затем их тушили, послал ночью же тридцать тысяч человек в тыл неприятелю, с тем, чтобы они напали на него в следующее утро, когда сам наступит. Зарею Баязит напал на неприятеля и в тоже время сказанный отряд, исполняя его приказание, напал на него сзади. Караман, видя, что неприятели напали на него с двух сторон, бежал в свой город Конию и так защищался против Баязита, который в одиннадцать дней не мог овладеть городом. Но тогда граждане велели ему сказать, что они готовы сдать ему город под условием, чтобы он пощадил их жизнь и имущество. Получив на это его согласие, они с ним сговорились, что удалятся со стен города, когда его войско к нему приступит, — и план этот был приведен в исполнение. Караман тогда с оставшимися при нем воинами бросился на Турок и заставил бы их удалиться из города, если бы граждане его поддерживали хоть немного. Когда же увидел, что не мог рассчитать на них, он обратился в бегство, но был схвачен и поведен к Баязиту. На вопрос сего последнего, почему он не хотел его признать своим верховным владетелем, он отвечал, что считал себя равным ему государем и тем так разгневал султана, что он вскричал три раза (dry stunt), не освободят ли меня от Карамана. Наконец кто-то явился, отвел Карамана и, умертвивши его, снова явился пред Баязитом, который его спросил, что он сделал с Караманом. Узнав жалкую его участь, он заплакал и приказал казнить убийцу на том самом месте, где он умертвил Карамана, в наказание за то, что он так спешил убиением столь знатной особы и не подождал, пока не прошел гнев своего государя. Затем велел положить голову Карамана на острие копья и носить по всему краю, дабы другие города, увидя, что владетель их уже не был в живых, скорее сдавались. Оставивши потом гарнизон в Конии, Баязит начал осаду Ларенды, требуя, чтобы город ему сдался; иначе он овладел бы им оружием. Жители тогда послали к нему четырех из лучших граждан с просьбою, чтобы он щадил их жизнь и имущество и поставил бы одного из сыновей убитого Карамана, находившихся в городе, на его место. Баязит отвечал, что он готов ручаться за их жизнь и имущество, но что он, по занятию города, предоставил бы себе право передать их город в управление по своему усмотрению или сыну Карамана, или одному из собственных сыновей своих. Этот ответ побудил граждан, считавших себя обязанными защищать право сыновей Карамана, не сдавать города, который мужественно оборонялся пять дней. При столь упорном сопротивлении, Баязит приказал привести пищаль (buechsen) и готовить метательные снаряды (hantwerk). Вдова и сыновья Карамана собрали тогда главных граждан и говорили им, что при невозможности противиться могуществу Баязита, они решились передаться во власть его, дабы их подданные не пропадали понапрасну. Затем сыновья Карамана, с согласия жителей, вместе с матерью и лучшими гражданами, отперши врата крепости, вышли из города. Когда же приближались к войску, мать, взяв за руки своих сыновей, подошла к Баязиту, который видя сестру с сыновьями, вышел из своей палатки им на встречу; они тогда бросились к его стопам, целовали ему ноги, прося пощады, и передали ему ключи замка и города. Король тогда велел стоявшим возле него сановникам поднять их, овладел городом и поставил туда начальником одного из своих приближенных. Сестру же с ее сыновьями он отправил в столичный свой город Бруссу.
V. Каким образом Баязит изгнал короля Севастии.
В пограничном Карамании городе Марсиван (marsuany) княжил некто Мир-Ахмед (mirachamat, Mirachamad). Узнав, что упомянута страна была занята Баязитом, Мир-Ахмед обратился к нему с просьбою, чтобы он изгнал из его области короля Севастии (Sebast, ныне Сивас) Бурхан-Эддина (wurthanadin, Burhanadin), овладевшего ею и слишком сильного, чтобы сам он с ним мог справиться.
Область же свою он предложил уступить Баязиту за соответствующее ей вознаграждение из своих владений. Баязит тогда послал к нему на помощь своего сына Могаммеда с тридцатью тысячным войском, которое изгнало короля Бурхан-Эддина из края, доставшегося Могаммеду за го, что он так удачно совершил первый свой поход. В свою очередь, Мир-Ахмед получил приличное вознаграждение в другой стране.
VI. Каким образом шестьдесят христиан сговорились бежать.
По прибытии Баязита в свою столицу, мы (христианские пленники), числом шестьдесят, сговорились бежать и клялись во всяком случае иметь одинаковую судьбу. Время для побега было определено и были избраны два начальника, которым все обязались повиноваться. В назначенный день мы поднялись около полуночи и направили путь свой к горе, которой достигли при заре. Тут мы слезли с лошадей, дали им немного отдохнуть, а затем опять отправились в путь и ездили в течение целых суток. Когда же Баязит узнал о нашем побеге, он послал в погоню за нами пятьсот всадников. Они нагнали нас при одном ущелье (cluse) и кричали нам, чтобы мы сдались. Но вместо того, чтобы исполнить их требование, мы слезли с коней и начали защищаться. Начальник отряда предложил нам перемирие на час времени. Когда это предложение нами было принято, он подошел к нам и предложил нам сдаваться, ручаясь за нашу жизнь. Посоветовавшись, мы ему отвечали, что нам не было безизвестно, что король нас велел бы предать смерти, коль скоро мы ему были бы представлены и что предпочли бы умереть тут ради христианской веры.
Видя нашу решимость, начальник снова настаивал, чтобы мы сдались, уверяя нас, что нас не умертвят и присягая, что скорей сам погибнет, чем допустит, чтобы нас лишили жизни, если бы король, в гневе своем, приказал нас казнить. Тогда мы сдались начальнику и король, которому мы были представлены, приказал нас тотчас казнить. Начальник тогда бросился к стопам его и сказал ему, что, полагаясь на его милость, он нас уверял под присягою, что нас не лишат жизни. Король тогда спросил, не причиняли ли мы какого-нибудь вреда? Когда же на этот вопрос начальник отвечал отрицательно, мы были посажены в тюрьму, где находились девять месяцев, в течение коих двенадцать из нас скончались. Когда же наступил праздник языческой пасхи, старший сын короля эмир Сулейман[17] выхлопотал наше освобождение. Баязит тогда, призвавши нас к себе, взял от нас обещание, чтобы мы более не уходили от него, велел нам снова дать лошадей и прибавил нам жалованья.
VII. Каким образом Баязит овладел городом Самсуном.[18]
Летом следующего года Баазит вел восемьдесят тысяч человек в страну Джаник (genick) и начал осаду главного города, именуемого Самсун, основанного сильным Сампсоном, по которому и получил название свое. Баязит изгнал владетеля сего города, названного по стране Джаник (zymayd). Подданные его тогда сдались Баязиту, который занял город и страну своими воинами.
VIII. О змеях и ужах.
Не могу не упомянуть о большом чуде, которое во время бытности моей у Баязита случилось близ Самсуна. Внезапно там показалось столь огромное количество змей и ужей, что город ими был окружен на протяжении мили. Частью эти змеи пришли из моря, частью же из лесов Джаники (tcyenick, Tryenick) страны изобилующей лесом и принадлежавшей к Самсуну. Девять дней это скопище змей оставалось совершенно спокойным; на десятый же между ними открылась борьба, и никто не смел выйти из города, хотя они и не причиняли вреда ни людям ни скоту. Видя в этом знак и предопределение (verhengnus) Всевышнего, начальник города запретил делать зло этим гадам, между коими борьба продолжалась до захождения солнца. Затем велел отворить ворота, отправился верхом с небольшою свитою к месту побоища и видел, что морские змеи принуждены были оставить оное лесным. Когда же он на следующий день приехал снова на поле битвы, чтобы узнать чем дело кончилось, он там нашел одних мертвых змей. Велев их собрать и счесть, оказалось их восемь тысяч штук, которые, по его приказанию, были брошены в приготовленную для этого яму и покрыты землею. Баязиту же, который в это время был владетелем Турции, он послал донесение о совершившемся чуде. Баязит этим весьма обрадовался: ибо так как лесные змеи имели верх, то он видел в этом знак, что он, как могущественный владетель прибрежного края, должен был также с Божиею помощью сделаться обладателем моря.
Город Самсун состоит собственно из двух частей, лежащих одна от другой на расстоянии выстрела из лука. Одна из этих частей, населенная христианами, принадлежала тогда Итальянцам из Генуи[19]. В другой — обитают язычники, которым принадлежит весь край. Владетелем края и города был тогда некто Шишман (Schussmanes), сын прежнего герцога Болгарии, коего столица был Тернов[20] и которому принадлежали до трехсот городов и замков. Баязит овладел этой страною и пленил сына с отцом. Последний скончался в плену, а сын, для спасения жизни, принял ислам и, по завоевании Баязитом Джаники, получил от него этот край вместе с Самсуном.
IX. Каким образом язычники со скотом своим кочуют зимою и летом.
В стране язычников господа имеют обыкновение кочевать с своими стадами и брать на откуп от владетелей землю, где находятся хорошие пастбища. Случилось однажды, что знатный Турок, именем Отман, кочуя в стране, прибыл летом в область, именуемую, подобно главному городу своему, Сивас. Владетель сего края Бурхан-Эддин[21], соглашаясь на просьбу Отмана, уступил ему то пастбище, с тем, чтобы он им пользовался в течение лета. По наступлении же осени, Отман, без предварительного уведомления, возвратился на родину. Раздраженный этим владетель отправился с отрядом из тысячи человек к тому месту, где прежде кочевал Отман, а вслед за ним послал четыре тысячи всадников, с приказанием представить к нему Отмана со всем его имуществом. Узнав об этом, Отман скрылся в гористом месте. Искавшие его не могли его найти и расположились провести ночь на лугу, находившемся как раз у подошвы сказанной горы. При наступлении дня Отман, взяв с собою тысячу человек хорошей конницы, отправился рекогносцировать своих противников и напал на них, заметив, что они не брали никаких мер предосторожности.
Тогда многие из них были убиты, другие спаслись бегством. Сначала король не хотел верить этому несчастью; когда же некоторые из беглецов поскакали к нему, он отправил сто человек, чтобы узнать подробности об этом деле. В свою очередь Отман, готовившись напасть на лагерь короля, встретил эти сто человек, обратил их в бегство и в одно время с ними явился в лагерь короля. Последний, видя невозможность готовиться более к бою, искал спасение в бегстве и примеру его последовали его воины. Сам король с трудом успел сесть на коня и пытался добраться до соседней горы. Но это заметил один из воинов Отмана и, преследуя короля, мешал ему исполнить свое намерение. Воин этот предложил ему сдаться; но когда король не хотел на это согласиться, он взял лук и хотел его застрелить. Тогда король ему открыл, кто он такой, предлагая ему, чтобы он его оставил в покое за обещание дать ему один из лучших замков своих; вместе с тем хотел ему тут же передать перстень, который носил на пальце, в ручательство за то, что сдержит свое слово. Но все это не подействовало на воина: он взял в плен короля и представил его своему начальнику. Сей последний целый день гнался за воинами Бурхан-Эддина, многих побил, расположился на ночь в том самом месте, где находился лагерь неприятельский и послал за находившимися еще в горах людьми со стадами. По их прибытии он взял с собою пленного короля и начал осаду Сиваса. Жителям сего города он велел объявить, чтобы они, если хотели оставаться в живых, сдали ему свой город, так как их государь был у него в плену. Граждане отвечали, что это обстоятельство ничего не значило, так как сын пленного короля находился между ними, а они себя считали довольно сильными, чтобы не иметь надобности предпочесть ему чужого монарха. Отман призвал тогда к себе пленного короля и говорил ему, чтобы он, если не хотел быть убитым, советовал гражданам сдать город. Согласившись на это предложение, пленный король был поведен к городу и умолял жителей, чтобы они, ради его спасения, сдали город Отману. Но они отвечали, что, не боясь Отмана, они его сына хотели иметь королем, так как он сам не мог им быть. Отман чрезвычайно был раздражен этим ответом и, несмотря на просьбы Бурхан-Эддина о пощаде и на обещание, что он ему уступит Кесарею (Gaissaria, древняя Caesarea), он был предан смерти. Труп его был за тем четвертован и каждый кусок, привязанный к шесту, выставлен пред городом, подобно голове, поставленной на копье.
Во время осады города Отманом, сын пленного царя послал к своему шурину, сильному владетелю в Белой Татарии, прося у него помощи и извещая его, что Отман велел казнить его отца и много других людей истребить. Желая помочь своему родственнику и изгнать Отмана из его края, татарский вождь собрал своих подданных с женами и детьми и со стадами их, по обыкновению сего кочующего народа. Считали в его войске до сорока тысяч человек кроме женщин и детей. Узнав о приближении татарского короля, Отман удалился со стен Сиваса в горы и там стал лагерем. Когда же потом Татарин приступил к городу, Отман, взяв с собою тысячу пятьсот человек и разделив их на два отряда, напал внезапно на него ночью с двух сторон, причем его воины громко закричали. Услышав эти крики, татарский царь думал, что ему хотели изменить и спасся в город; полчища его тогда разбежались и были преследуемы Отманом, который отнял у них большую добычу и многих перебил; остальные возвратились восвояси. Отман же с отобранными у них скотом и вещами. возвратился в горы, где было его пристанище. Утром татарский король сел на коня, догнал своих подданных и хотел убедить их возвратиться; но так как не мог их к тому склонить, то принужден был сам убраться домой.
Отман тогда снова явился пред городом и требовал сдачи его на прежних условиях. Но граждане, вместо того, чтобы согласиться на его требование, обратились к Баязиту с просьбою, чтобы он прогнал Отмана и принял их под свою власть. Баязит послал им старшего сына с двадцатью тысячами всадников и сорока тысячами пехотинцев. В этом походе я участвовал. При приближении войска этого, Отман отправил скот и добро свое в горы, в которых они прежде были; сам же остался пред городом с тысячью человек конницы. Сын короля (Баязита) отрядил ему на встречу вперед две тысячи человек, которые однако ж не могли его преодолеть и требовали подкрепление. Тогда к ним прибыл на помощь сын Баязита со всем своим войском. Отман бросился на него и чуть-чуть не победил его, так как турецкое войско было растянуто. Но сын царя ободрил своих воинов и возобновлял сражение три раза сряду (und erwundent dry stunt an einander). Пока они сражались, упомянутые четыре тысячи пехоты напали на лагерь Отмана. Сей последний послал туда четыреста всадников, которые, вместе с оставленными для защиты лагеря, прогнали оттуда Турок. Между тем Отман пробился до гор, где находился его багаж, и остановился на время в этой позиции, отправив свое имущество далее. Тогда сын короля приступил к городу, коего ворота были отворены гражданами, просившими его, чтобы он вошел к ним. Но, вместо того, чтобы исполнить их просьбу, он послал просить своего отца, чтобы он занял город и край. Баязит прибыл с полуторастатысячным войском, овладел городом и краем и поставил там царем сына своего Могаммеда, не того, который изгнал Отмана[22].
X. Каким образом Баязит отнял у султана область.
Передав сыну начальство над упомянутым царством, Баязит велел предложить королю-султану, чтобы он уступил ему город Малатию[23], принадлежавший к сказанному царству, но находившийся тогда под властью короля-султана. Но последний ему отвечал, что город этот им быль приобретен мечем и что посему уступить его только тому, кто у него отнимет его мечем же. После такого ответа Баязит вторгся в этот край с двухсоттысячным войском и начал осаду Малатии.
Видя, после двухмесячной осады, что город не хотел сдаваться, он велел засыпать рвы, окружил город войском и готовился к приступу. Граждане тогда просили о пощаде и сдались Баязиту, который таким образом занял город и край.
Между тем Белые Татары обложили принадлежавший Баязиту город Ангору (angarus, Angaria). На помощь городу он послал старшего сына своего с тридцатью двумя тысячами войска, с которыми однако последний не мог преодолеть врагов, а посему возвратился к отцу. Баязит дал ему тогда большое войско, с которым ему удалось разбить Татар и пленить татарского вождя вместе с двумя владетелями, которые им были представлены Баязиту. Белые Татары тогда покорились сему последнему, который дал им другого начальника, а трех пленных взял с собою в свою столицу. Затем он приступил к городу Адалии, принадлежащему султану египетскому и лежащему недалеко от Кипра. В окрестностях сего города из домашних животных разводят одних только верблюдов, почему и жители, по взятии города Баязитом, доставили ему десять тысяч верблюдов, которых он перевел в свои владения.
XI. О короле-султане.
Около сего времени скончался король-султан Беркук (warchhoch) и ему наследовал сын его Абу-Саадат[24]. По случаю возмущения одного из служителей своего отца, Абу-Саадат примирился с Баязитом и просил у него пособия. Баязит послал ему двадцать тысяч человек войска, при котором находился и я. С нашею помощью Абу-Саадат прогнал своего противника и стал государем могущественным. Когда же ему затем было донесено, что пятьсот человек из служителей его отца, по нерасположению к нему, держали сторону его соперника, то он велел схватить их, отвести на поле и изрубить. Вскоре мы возвратились к своему господину, Баязиту.
XII. Каким образом Тамерлан овладел царством Севастиею.
Выше было сказано, каким образом Баязит прогнал Отмана из города Севастии (Tamask). Этот Отман, будучи подданным Тамерлана, жаловался ему и просил у него пособия для возвращения отнятого у него Баязитом царства Севастии. Тамерлан на это согласился и послал к Баязиту с требованием, чтобы он возвратил это царство. Но Баязит велел отвечать ему, что не уступит завоеванного мечем края, который ему самому пригодится не хуже чем Тамерлану. Последний тогда собрал до миллиона войска, приступил к Севастии и осадил ее в течение двадцати одного дня[25]. Наконец, велел подкопать городскую стену, он успел овладеть и городом, где находилось пять тысяч всадников, посланных туда Баязитом. Все они были зарыты живыми, потому что, при сдаче города, комендант получил от Тамерлана обещание, что не прольет их крови. Затем город был разрушен, а жители отведены в страну Тамерлана. В числе пленных, вывезенных из города, было девять тысяч девиц. От Сиваса, пред которым потеря Тамерлана составляла более трех тысяч человек, он возвратился восвояси.
XIII. Завоевание Баязитом Малой Армении.
Лишь только Тамерлан возвратился в свой край[26], как Баязит с трехсоттысячным войском напал на принадлежавшую Тамерлану Малую Армению, овладел главным ее городом Эрцингианом (Ersingen) и пленил владетеля сего города Тагертена[27]; после сего возвратился в свое царство. Когда же Тамерлан все это узнал, то собрал миллион шестьсот тысяч человек и выступил против Баязита, который противопоставил ему миллион четыреста тысяч человек. Оба войска встретились близ Ангоры и в пылу сражения тридцать тысяч Белых Татар, поставленных Баязитом в первом ряду боевого строя, перешли к Тамерлану. Тем не менее сражение, возобновляемое два раза, осталось нерешенным, пока Тамерлан не приказал выдвинуть вперед тридцать два вооруженных слона и тем заставил Баязита бежать с поля битвы. Он надеялся найти спасение за горами, куда поскакал со свитою из тысячи всадников; но Тамерлан, приказав окружить эту местность, принудил его сдаться, а затем занял его государство, в котором пробыл восемь месяцев. Возя с собою своего пленника, он овладел также его столицей, откуда вывез его сокровища и столько серебра и золота, что для перевозки потребовалась тысяча верблюдов. Он желал вести Баязита в свою собственную землю, но султан скончался на пути[28]. Таким образом я попался в плен к Тамерлану, которого провожал в его страну, где состоял при нем. Все выше мною упомянутое случилось в продолжении того времени, которое я провел у Баязита.
XIV. О войне Тамерлана с королем-султаном.
По возвращении своем из счастливого похода против Баязита, Тамерлан начал войну с королем-султаном, занимающим первое место среди владетелей языческих. С войском, состоящим из миллиона двухсот тысяч человек, он вторгся во владения султана и начал осаду Галеба (hallapp), в котором считалось до четырехсот тысяч домов. Начальник сего города сделал вылазку с восемьюдесятью тысячами человек, но был принужден возвратиться и потерял много людей даже во время отступления. Четыре дня спустя, Тамерлан овладел предместьем и велел бросать обитателей его в городской ров, а на них лес и навоз, так что этот ров, выкопанный в скале, был засыпан в четырех местах, хотя имел двенадцать сажен глубины. Затем город был взят приступом. Оставив в нем гарнизон и взяв с собою пленного коменданта, Тамерлан приступил к другому городу, называемому Урум-Кола (hrumkula, Urumkula), который принужден был сдаться. Оттуда он отправился к городу Айнтаб (Anthap, Auchob), который был взят после девятидневной осады и разграблен; после чего двинулся к городу Бегесна (wehessum, wehesin), который пал после пятнадцатидневной осады, и где был им оставлен гарнизон[29]. Упомянутые города — главные в Сирии после Дамаска, куда затем он направил свой путь. Узнав об этом, король-султан велел просить его, чтобы он пощадил этот город, или, по крайней мере, находившийся в нем храм, на что Тамерлан согласился. Приведенный храм так велик, что имеет с наружной стороны сорок ворот. Внутри он освещается двенадцатью тысячами лампад, которые зажигают по пятницам; в другие дни недели горит только девять тысяч. Между ними есть много золотых и серебряных, посвященных королями-султанами и вельможами. По отступлении Тамерлана, король-султан выступил из своей столицы Каиро (alchei terchei, Thorchei: al Cahira) с войском, состоящим из тридцати тысяч человек, и отрядил двенадцать тысяч в Дамаск, надеясь опередить Тамерлана. Когда же сей последний приблизился, король-султан возвратился в свою столицу. Преследуемый Тамерланом, он по утрам велел отравлять пастбища и воды в тех местностях, где проводил ночь, так что у Тамерлана пропадало столь много людей и скота, что он принужден был прекратить преследование. Зато он снова обратился против Дамаска, которым не мог овладеть, хотя осада уже продолжалась три месяца, в течении коих сражались ежедневно, пока приведенные двенадцать тысяч воинов, видя, что им не посылали подкрепления, просили Тамерлана, чтобы он дал им охранительный лист для выхода из города, на что он согласился. По их удалении ночью, Тамерлан велел штурмовать город и овладел им. Вскоре представился пред ним кади (geit) или, по-нашему, епископ, пал к его ногам и умолял его, чтобы он пощадил его и прочих членов духовенства. Тамерлан велел им отправиться в храм, что они сделали, взяв с собой жен и детей и много других людей, так что считали около тридцати тысяч людей, искавших спасение в храме. Тогда ворота его, по приказанию Тамерлана, были заперты; кругом он был обложен дровами, которые были зажжены, так что все погибли в пламени[30]. Он также приказал своим воинам, чтобы каждый представил ему по голове человеческой и по истечении трех дней, употребленных на исполнение сего приказания, велел воздвигнуть три башни из этих голов и разрушить город. Затем отправился в другой край, называемый Шурки[31] и населенный одними номадами, которые покорились и должны были снабдить его воинов съестными припасами, в коих они терпели большой недостаток во время осады города, столь богатого пряностями. Оставив гарнизоны в завоеванных городах, Тамерлан возвратился в свои земли.
XV. Покорение Тамерланом Вавилона.
По возвращении из владений короля-султана, Тамерлан с миллионом войска выступил против Вавилона. Узнав о его приближении, король вышел из города, оставив в нем гарнизон. После осады, продолжавшейся целый месяц, Тамерлан, приказавший копать мины под стеною, овладел им и предал его пламени; после сего велел на пепелище посеять ячмень, ибо он поклялся, что разрушит город окончательно, так что не будет возможности узнавать мест, где стояли дома. Потом обратился против замка, окруженного водою и в котором хранились сокровища короля[32].
В невозможности овладеть замком иначе, Тамерлан велел отвести воду, под которой нашли три свинцовых сундука, наполненных золотом и серебром и мерою каждый две сажени в длину и одну сажень в ширину. Короли этим способом надеялись спасти свои сокровища, в случае взятия города. Велев унести эти сундуки, Тамерлан также овладел замком, где оказалось не более пятнадцати человек, которые были повешены. Впрочем, в замке нашли также четыре сундука, наполненных золотом, которые были также увезены Тамерланом. Затем, овладев еще тремя городами, он, по случаю наступления знойного лета, должен был удалиться из этого края.
XVI. Покорение Тамерланом Малой Индии.[33]
Возвратившись из Вавилонии, Тамерлан приказал всем подданным, чтобы они, по истечении четырех месяцев, были готовы для похода в Малую Индию, отдаленную от его столицы на расстояние четырехмесячного пути. Выступив в поход с четырехсоттысячным войском, он должен был пройти чрез безводную пустыню, имевшую в протяжении двадцать дней перехода. Оттуда прибыл в гористую страну, чрез которую пробрался только в восемь дней с большим трудом, так что часто приходилось привязывать верблюдов и лошадей к доскам, дабы их спускать с гор.
Далее, проник он в долину, которая была так темна, что воины в полдень не могли видеть друг друга. Из этой долины, длиною в половину денного перехода, прибыл он в нагорную страну трехсуточного протяжения, а оттуда в прекрасную равнину, где находилась столица края. Устроив лагерь свой в этой равнине у подошвы покрытой лесом горы, чрез которую прошел, он велел сказать королю сего края: "Мир Тимур гелди"[34], т. е. "Сдавайся, государь Тамерлан пришел". Король велел отвечать ему, что он с ним разделается мечем, и готовился выступить против Тамерлана с четырьмястами тысяч воинов и сорока слонами, приученными к бою и навьюченными каждый башнею, в которой помещалось десять вооруженных людей. Тамерлан выступил ему на встречу и охотно начал бы сражение, но лошади не хотели идти вперед, потому что боялись слонов, поставленных королем впереди строя. Поэтому Тамерлан отступил к вечеру и советовался со своими сподвижниками, каким образом поступить, чтобы преодолеть слонов. Один из полководцев, именем Солиман-шах, советовал избрать известное число верблюдов, нагрузить их лесом и, зажегши его, пустить их против слонов. Он полагал, что слоны, боящиеся огня, обратились бы в бегство пред горящим лесом и криками верблюдов. Тамерлан, следуя этому совету, велел приготовить двадцать тысяч верблюдов и зажечь наложенные на них дрова. Когда они явились в виду неприятельского строя с слонами, последние, устрашенные огнем и криками верблюдов, обратились в бегство и были преследуемы воинами Тамерлана, причем большее число этих животных были убиты. Король тогда возвратился в свою столицу, которую Тамерлан осаждал десять дней. Между тем король начал с ним переговоры и обещал платить два центнера индийского золота, которое лучше аравийского; кроме того, он дал ему еще много алмазов и обещал выставить, по его требованию, тридцать тысяч человек вспомогательного войска. По заключении мира на этих условиях, король остался в своем государстве; Тамерлан же возвратился домой со сто слонами и богатствами, полученными от короля.
XVII. Каким образом наместник похищает у Тамерлана большие сокровища.
По возвращении из Малой Индии, Тамерлан послал одного из своих вассалов, по имени Chebach (Кепек?) с десятитысячным корпусом в город Султание, дабы ему привезти хранившиеся там пятилетние подати, собранные в Персии и Армении. Шебак, по принятии этой контрибуции, наложил ее на тысячу подвод и писал об этом своему другу, владетелю Масандерана, который не замедлил явиться с пятидесятитысячным войском, и вместе с другом своим и с деньгами возвратился в Масандеран. Узнав об этом, Тамерлан послал за ними в погоню большое войско, которое однако не могло проникнуть во внутренность Масандерана, по причине дремучих лесов, которыми он покрыт. Поэтому они требовали подкрепления у Тамерлана, который послал еще семьдесят тысяч человек, с приказанием проложить себе дорогу чрез леса. Они, действительно, срубили лес на протяжении мили, но этим ничего не выиграли, а потому были вызваны Тамерланом после того, как они ему донесли о своей неудаче.
XVIII. Каким образом Тамерлан велел умертвить МММ детей.
Затем он напал на королевство Испаган (hisspahan) и требовал сдачи столицы оного, того же имени. Обитатели согласились и представились перед ним с женами и детьми. Он принял их благосклонно и вышел из сего края, взяв с собою владетеля его, именуемого Шахиншах (Schachister), и оставив в городе гарнизон из шести тысяч человек. Но вскоре эти последние были перебиты восставшими жителями, лишь только они узнали об удалении Тамерлана. Сей последний тогда возвратился, но в течение пятнадцати дней не мог овладеть городом. Поэтому он предложил жителям мир под условием, чтобы они ссудили ему двенадцать тысяч стрелков для какого-то похода. Когда же эти воины были к нему посланы, он велел у каждого из них отрезать большой палец на руке и в таком виде отослал их обратно в город, который вскоре был взят им приступом. Собравши жителей, он приказал умертвить всех выше четырнадцатилетнего возраста, щадя таким образом тех, которые были моложе. Головы убитых были сложены в роде башни в центре города; затем велел отвести женщин и детей на поле вне города и детей моложе семи лет поместить отдельно; воинам же своим приказал наехать на них на своих лошадях. Собственные советники его и матери этих детей пали тогда пред ним на колени и умоляли его пощадить их. Но он, не внимая их просьбам, возобновил свое приказание, которое однако никто из воинов не мог решиться выполнить. Осердившись на них, он тогда сам наехал на детей и говорил, что хотел бы знать, кто осмелится бы не последовать за ним. Воины тогда принуждены были подражать его примеру и растоптать детей копытами своих лошадей[35]. Всего их считали около семи тысяч. Наконец, он велел сжечь город и увел жен и детей в свою столицу Самарканд, в которой не был двенадцать лет.
XIX. Тамерлан предполагает воевать с Великим-ханом.
Около сего времени Великий-хан, король китайский (chetei, Cathay) отправил Тамерлану посланника с свитою из четырехсот всадников, дабы требовать от него платежа дани, следуемой ему за пять лет. Тамерлан, взявши посланника с собой в Самарканд, отослал его оттуда обратно с ответом, что он хана считал не верховным владетелем, но данником своим, и что он лично посетит его. Затем приказал известить всех своих подданных, чтобы они готовились к походу в Китай, куда отправился с войском, состоящим из восьмисот тысяч человек. После месячного перехода, он прибыл к пустыне, простиравшейся на семьдесят дней; но после десятидневного перехода в этой пустыне, он должен был возвратиться, потеряв много народа и животных, по причине недостатка воды и чрезвычайно холодного климата этой страны[36]. По возвращении в свою столицу, он заболел.
XX. О смерти Тамерлана.
Можно заметить, что три неприятности были причинами болезни Тамерлана, которая ускорила его смерть. Во-первых, он был огорчен тем, что его наместник похитил у него подать; затем нужно знать, что младшая из трех жен его, которую он весьма любил, в его отсутствие, связалась с одним из его вельмож. Узнав, по возвращении своем, от старшей жены о поведении младшей, Тамерлан не хотел верить ее словам. Поэтому она ему сказала, чтобы он пошел к ней и заставил бы ее отворить сундук, где найдет драгоценный перстень и письмо от ее любовника. Тамерлан сделал то, что она ему советовала, нашел перстень и письмо и хотел узнать от своей жены, от кого она их получила. Она тогда бросилась к его ногам и умоляла его не гневаться, так как эти вещи ей были даны одним из его приближенных, но без худого умысла. Тамерлан однако вышел из ее комнаты и велел ее обезглавить; затем послал пять тысяч всадников в погоню за подозреваемым в измене сановником; но сей последний, вовремя предостереженный начальником посланного за ним отряда, спасся с женами и детьми, в сопровождении пятисот человек, в Масандеран, где был вне преследований Тамерлана. Последний до такой степени принял к сердцу смерть жены и бегство своего вассала, что скончался. Его похороны были празднуемы во всем крае с большим торжеством; но замечательно, что священники, находившиеся в храме, по ночам слышали его стоны в течении целого года. Тщетно друзья его надеялись положить конец этим воплям, раздавая много милостыни бедным. Поэтому священники, посоветовавшись, просили его сына, чтобы он отпустил на родину людей, вывезенных отцом из разных стран в особенности в Самарканд, куда им послано было много ремесленников, которые принуждены были там на него работать. Они все были, действительно, отпущены на волю и тотчас вопли прекратились. Все, мною до сих пор описанное, случилось во время шестилетней службы моей у Тамерлана[37].
XXI. О сыновьях Тамерлана.
Должно знать, что Тамерлан оставил двух сыновей. У старшего Шах-Роха был сын, которому Тамерлан оставил свою столицу со всеми от ней зависящими областями[38]. Каждому же из сыновей своих, Шах-Роху и Миран-шаху, дал он по королевству в Персии с многими другими землями, в состав ее входившими. По смерти Тамерлана, я попал к сыну его Шах-Роху, которому принадлежало королевство Хорасан (horossen, Heroszen) с столицею Герат (herren, Horrem). Здесь я остался при сыне Тамерлана Миран-шахе. Младший сын Тамерлана владел в Персии королевством Тебрис (thaures), но был оттуда изгнан, по смерти отца, наместником, по имени Иосиф. Миран-шах просил пособие у брата, который пришел к нему на помощь с войском в восемьдесят тысяч человек, из коих отрядил тридцать тысяч под непосредственное начальство Миран-шаха, у которого, кроме того, было сорок две тысячи воинов. С ними он отправился против Иосифа, который шел ему навстречу с шестидесятитысячным войском. Они сражались целый день без решительного успеха на чьей-либо стороне, Уже когда Шах-Рох, по просьбе брата, соединился с ним, они успели прогнать Иосифа и возвратить власть Миран-шаху. Между тем две страны, Курдистан (churten) и Малая Армения были также завоеваны Иосифом. Шах-Рох отнял у него и эти земли и передал их брату, после чего возвратился в свои земли, оставив у брата двадцать тысяч человек вспомогательного войска, при котором состоял и я.
XXII. Каким образом Иосиф велел казнить Миран-шаха и овладел его землями.
По истечении года, который прошел в мире, Иосиф снова напал на Миран-шаха с большим войском, которому последний противопоставил четыреста тысяч человек. Оба неприятеля встретились в равнине Карабаг[39], где после двухдневной борьбы, Миран-шах был разбит и даже взят в плен. Вскоре Иосиф велел его казнить и, вот, по какой причине: брат Миран-шаха, по имени Джигангир, был убит братом Иосифа Миср (miseri); последний, на которого затем напал Миран-шах, был им взят в плен и предан смерти. Теперь Иосиф хотел отомстить смерть брата над Миран-шахом[40]. Велев поставить его голову на копье, он выставил ее пред стенами Тебриса, дабы город этот скорее сдался. Действительно, жители, видя, что государь их погиб, со всем королевством покорились Иосифу.
XXIII. Каким образом Иосиф победил короля и велел казнить его.
Овладев сказанным королевством, Иосиф получил от короля вавилонского предложение, чтобы он уступил его ему, так как оно входило в состав его владений и заключало в себе даже одну из его столиц. Притом ему показалось, что Иосиф, будучи только временщиком, а не из знатных, не имел никакого права владеть этим королевством. Иосиф велел ему отвечать, чтобы он, нуждаясь в наместнике сей страны, поручил ему эту должность, и что он, с своей стороны, согласился бы чеканить монету на его имя и уступить ему все прочие коронные права. Но король не хотел ничего знать, имея сына, которому желал передать эту страну. Поэтому он, собрав пятьдесят тысяч человек, напал на Иосифа, который противопоставил ему шестьдесят тысяч и встретился с ним на равнине Актум[41]. Разбитый в этой встрече, король бежал в соседний город, где был взят в плен Иосифом, который велел отрубить ему голову, а государство его присвоил себе.
XXIV. Каким образом Шильтбергер попал к Абубекиру.
После пленения и казни Миран-шаха, я переведен был к его сыну Абубекиру, при котором оставался четыре года. Этот Абубекир после того, когда король вавилонский погиб в борьбе с Иосифом, завладел зависевшею от Вавилонии областью Гурие (Kray). Затем пригласил к себе одного из своих братьев, Манзура[42], владевшего областью Эриван (Erban). Когда же Манзур не хотел явиться, Абубекир выступил против него, пленил его и велел задушить в темнице, а землю его присвоил себе. Замечу кстати, что этот Абубекир был столь силен, что когда он однажды стрелял из турецкого лука в сошник у плуга, железо прошло чрез оный, тогда как сошник остался в нем.
В память этого чрезвычайного случая, сошник был повешен над воротами столицы Тамерлана в Самарканде. Король-султан, услышав об этой необыкновенной силе Абубекира, послал ему меч весом в двенадцать фунтов и ценою до тысячи золотых гульденов. По получении сего меча, он велел подвести трехлетнего быка, дабы испытать доброту оружия, и одним ударом разрубил животное на две части. Эта штука была совершена им еще при жизни Тамерлана.
XXV. О королевском сыне.
При Абубекире находился королевский сын из Великой Татарии[43]. Этому принцу, было предложено возвратиться на родину для занятия там престола. С согласия Абубекира он отправился туда, в сопровождении шестисот всадников, в числе коих находился и я с четырьмя товарищами, Вот земли, чрез которые пролегал наш путь. Во-первых, мы прошли чрез область Астара (strana), изобилующую шелком; затем — чрез Грузию (Gursey), населенную христианами, считающими св. Георгия своим патроном; затем — чрез страну, называемую Лезгистан (lochinschan), где также растет шелк. Далее — чрез страну Ширван (Schurban), где собирают шелк, из которого изготовляют хорошие материи в Дамаске и в Кашане, равно как и в лежащей в Турции столице языческой — Бруссе. Отчасти шелк этот также вывозится в Венецию и Лукку, где из него ткут отличный бархат. Но страна эта имеет нездоровый климат. Затем прошел он чрез область, именуемую Шабран (Samabram) и чрез другую, называемую по-татарски Темир-Капи (Temurtapit), что значит по-нашему железные ворота (ysen-tor)[44]. Она отделяет Персию от Татарии. Затем прошел чрез город Оригенс (Origens), который весьма обширен и лежит среди бодьшой реки Эдил; далее — чрез гористую страну Джулад (setzulat), населенную большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их принадлежат к ордену кармелитов (beyerfussen-Ordens), которые не знают по-латыни, но молятся и поют по-татарски, для того, чтобы их прихожане были более тверды в своей вере. Притом многие язычники приннмают святое крещение, так как они понимают то, что священники читают и поют. Оттуда он перешел в Великую Татарию к вельможе, именем Едигей, который послал ему предложение возвратиться для занятия там престола. Едигей готовился тогда к походу в страну, именуемую Сибирь (Ibissibur). Должно заметить, что в Великой Татарии есть сановник (obman), который назначает и низвергает королей, от него совершенно зависящих. Эту высокую должность занимал тогда Едигей. Татарские владетели имеют также привычку кочевать зимою и летом с женами, детьми и стадами своими. Там, где останавливается король, должны быть построены сто тысяч юрт (hueten).
Вышеупомянутый королевский сын, по имени Чекре (zegre, zegra), провожал Едигея в Сибирь. Они шли два месяца до прибытия в эту страну, где есть горы, простирающиеся на тридцать два дня ходьбы. По рассказам туземцев, горный хребет этот примыкает к пустыне, доходящей до оконечности света и в которой люди не могут обитать, по причине диких животных и змей, которые в ней водятся. В самих же горах живут отдельными семействами дикари, не имеющие постоянных жилищ. На всем теле своем, кроме лица и рук, они покрыты волосами и, подобно другим животным, скитаются по горам, питаясь травой и всем, что им попадает под руки. Из этих дикарей наместник края послал Едигею мужчину и женщину[45], которых словили в горах, где водятся также лошади, которые ростом не бывают больше ослов. Эта страна изобилует также разными породами животных, которые вовсе не встречаются в Германии и коих не могу поименовать. Тут водятся также собаки, велличиною с осла, которых запрягают в повозки и сани и которые также употребляются для перевозки чемоданов. Замечу также, что туземцы поклоняются Христу, на подобие трех царей, пришедших для принесения ему жертв в Вифлеем, где видели его в яслях. Посему можно видеть в их храмах изображение Христа, представленного в таком виде, как его застали три царя, и пред этими образами они молятся. Приверженцы сего толка назыоаются Угинь, Ugine[46]; они и в Татарии встречаются в большом числе. В этой стране существует также обычай, что, в случае смерти молодого человека неженатого, на него надевают лучшие платья его и кладут его в гроб, покрытый балдахином. Затем являются молодые люди в праздничных нарядах и несут его в могилу, в сопровождении музыкантов, которые играют и поют веселые песни. За ними сдедуют родители и приближенные усопшего, которые, уже наоборот, рыдают и жалуются. После погребения приносят к могиле кушанья и напитки, коими наслаждаются, веселясь, мододые люди и музыканты; родители же и приятели их сидят отдельно и продолжают жаловаться. Наконец все их провожают домой и тем оканчивается церемония, которая должна представлять празднование свадьбы умершего, если бы он не скончался. В этой стране сеют только просо (brein) и хлеба вовсе не едят. Все это я видел своими глазами, когда находился при вышеупомянутом королевском сыне Чекре.
XXVI. Каким образом сменялись владетели.
По покорении Сибири, Едигей и Чекре вступили в Болгарию (Walher, Walor), которая также ими была завоевана, после чего возвратились восвояси. Около этого времени был в Татарии королем некто, именуемый Шадибек-хан (Sedichbechan), так как слово хан (kan) по-татарски значит король. Когда он узнал, что приближается Едигей, то обратился в бегство и погиб в стычке с людьми, посланными в погоню за ним Едигеем[47]. Затем последний возвел на престол короля, по имени Пулад (polet), который царствовал полтора года[48] и был изгнан другим, именуемым Джелал-Эддин (Segelalladin), который был низвержен братом Пулада, Тимуром, который однако царствовал не более четырнадцати месяцев и погиб в борьбе с возвратившимся Джелал-Эдином[49]. Сей последний, царствовавший четырнадцать месяцев, был убит в войне с родным братом Кёпеком (thebachk, Thebak), который однако должен был уступить престол другому брату Керим-Бирди (Kerimberdin), который после пятимесячного царствования должен был уступить место брату "theback" (Кёпек или Джебар). Последний был изгнан Едигеем и моим господином Чекре, который был возведен на престол согласно с обещанием Едигея. Но уже после девяти месяцев им пришлось бороться с новым претендентом, по имени Могаммед. Чекре принужден был бежать в страну, называемую Дешти-Кипчак (Distihipschach) и Могаммед сел на престол. Низверженный Борраком (waroch), Могаммед, собравшись с силами, в свою очередь, его изгнал, но затем был изгнан Девлет-Бирдою (Doblabardi), который после трехдневного царствования, принужден был уступить престол Борраку, который затем погиб в борьбе с моим господином Могаммедом, снова овладевшим престолом. Мой господин Чекре, который хотел его низвергнуть, погиб в борьбе с Могаммедом[50].
XXVII. Об одной языческой даме и четырех тысячах девиц, ее провожавших.
Во время бытности моей у Чекре, представилась пред ним и Едигеем одна татарская дама, по имени Садур-мелик (Sadurmelikh), с свитою, состоявшей из четырех тысяч девиц. Эта знатная дама, желая мстить одному татарскому королю за то, что он убил ее мужа, просила Едигея, чтобы он помог ей изгнать того короля. Должно знать, что эта дама, равно как провожавшие ее женщины, ездила верхом и упражнялась луком не хуже мужчины, и что она, готовясь к битве, привязывала к каждой стороне (лошади или седла) по мечу и луку (hantbogen). Когда двоюродный брат короля, убившего мужа, будучи взят в плен в сражении с Чекре, был отведен к ней, она приказала ему стать на колени, обнажила меч и одним ударом отсекла ему голову, говоря: "теперь я отметила себя!" Это случилось в присутствии моем и я здесь говорю как очевидец.
XXVIII. Земли, мною посещенные.
Описавши походы и битвы, случившиеся во время моего пребывания между язычниками, я перехожу к указанию и описанию земель, посещенных мною по выезде моем из Баварии. Отправившись оттуда, прежде всего прибыл я в Венгрию, где пробыл десять месяцев до начала упомянутого выше большого похода против язычников. Был я также в Валахии и в двух ее столицах: Арджишт и Тирговешт[51]. Есть там еще город, именуемый Ибраиль (Ueberail, Браила) и лежащий при Дунае. Он служит складом товаров, которые вывозятся из земель язычников на судах (круглых: kocken) и галерах (длинных: galein). Достойно примечания, что народ, как в Великой Валахии, так и в Малой, исповедует христианскую веру и говорит особенным языком. Они никогда не бреют бороду и не стригут волосы. Был я также в Малой Валахии и в Трансильвании, земле немецкой, с главным городом Германштадт и, — в "Burzelland" (Zwuertzenland) где главный город Брашов[52]. Вот какие страны по сю сторону Дуная я посетил.
XXIX. Земли междуДунаем и морем, мною посещенные.
В числе этих стран я посетил прежде всего три Болгарии. Первая лежит против Венгрии возле Железных Ворот; главный город в ней называется Видин (pudem). Вторая Болгария лежит насупротив Валахии; ее столица Тернав. Третья прилежит к устьям Дуная; столица в ней Калиакра[53]. Я также был в Греции, где главный город Адрианополь, в котором считается до пятидесяти тысяч домов. Есть также в Греции большой горот при Белом (welschen — описка вместо weissen: Архинелаг) море, именуемый Салоники; там покоится св. Димитрий (Sanctiniter), из гробницы которого течет миро[54]. Среди церкви есть колодезь, который наполняется водою в деиь его имени, оставаясь сухим в прочие дни года. В городе этом я сам был. В Греции есть еще другой большой город, именуемый Серес, и вся страна, лежащая между Дунаем и морем, принадлежит турецкому (tuetschen — описка вместо tuerkschen) королю. Есть город с крепостью, именуемый Галлиполи (Chalipoli); тут переправляются чрез Великое море и сам я тут переехал в Великую Турцию (Малую Азию). По сему морю ездят в Константинополь, где я провел три месяца и откуда также персправляются в Великую Турцию, столица которой называетсд Брусса (wursa). В этом городе считают двести тысяч домов и восемь госпиталей, где, без различия, принимают убогих христиан, язычников или евреев. К этому городу относится триста замков, со включением главных городов нижеследующих, как то: во-первых Азия, с гробницею св. Иоанна Богосюва. Город этот лежит в плодородной стране, именуемой Айдин (Edein); но туземцами она называется Hagios (Hohes);[55]. Другой город с окрестностями называется Исмир (Ismira, Смирна), где епископствовал св. Николай[56]. Затем плодородная страна Магнезия (Maganasa), с соименным ей городом, и город Дегиизли (donguslu) в области Сарухан (Serochon), где плоды с деревьев собираются два раза в год[57]. Есть еще город Кютайя (Kachey, древний Cotiaeium), лежащий на высокой горе, в плодородной области, именуемой Кермиан (Kennan) и город Ангора (anguri, древний г. Ancyra) в земле ему соименной (в рукописи: och Siguri вместо Ангури, с турецкого Энгюри). В этом городе много христиан, придерживающихся армянского вероисповедания. В церкви их хранится крест, который блестит день и ночь и привлекает даже языческих поклонников, которые этот крест называют сияющим камнем. Однажды даже они хотели его похитить, для помещения в их собствепный храм. Но у тех, которые дотрогивались до него, руки были парализованы. Есть также город Киангари (wegureisari) в области того же имени[58]. Другая называется Караман, в ней главный город Ларенде (laranda), да еще другой город, именуемый Коние (Koenia); там погребен святой, именем Шемс-Эддин (Schenesis, cf. заметку Фальмерайера р. 95), который,6ыв прежде языческим священником, принял втайне святое крещение и приобщался на смертном одре с яблоком, при содействии армянского священника. Он творил затем много чудес. Есть еще город Кесарея (Gassaria, с турецкого Кайсари, древняя Caesarea) в области того же имени. Там св. Василий был епископом. Я также был в Севастии (Sebast, ныне Сивас), бывшей столице королевства. Город Самсун лежит при Черном море, в плодородной стране, именуемой Джаник (zegnikch). Все эти города, в коих я был, принадлежат к Турции. Затем есть страна при Черном море по имени Синоп (zepun — переделано с турецкого Синуб), где сеют только просо, из которого пекут хлеб. При Черном море лежит также королевство Трапезунт (Tarbesanda), страна, закрытая и изобилующая виноградом, недалеко от города, именуемого по-гречески Керасун (kureson)[59].
XXX. О замке с ястребом и как в нем сторожат.
В горах существует замок, именуемый ястребиным (sperwer burg). Там находится прекрасная девица и ястреб, сидящий на шесте. Тот, кто из приходящих туда сторожит трое суток не засыпая, получает от этой девицы все, что он потребует честного. Кто прободрствует положенные трое суток, идет в замок и видит там прекрасный дворец и пред ним на шесте ястреб, который, при виде чужого человека, начинает кричать. Тогда девица выходит из своей комнаты, идет к нему на встречу и говорит: ты мне служил стражею в течение трех суток, а потому все твои требования, если только они не бесчестны, будут исполнены. Так и бывает. Если же у ней требуют что-нибудь обличающее тщеславие, нецеломудрие и жадность, то она проклинает просителя с его родом, дабы они никогда более не могли быть почитаемы.
XXXI. Каким образом какой-то простой человек сторожил ястреба.
Жил-был добрый бедняжка, который вздумал сторожить трое суток пред замком. Выдержав успешно это испытание, он вошел в дворец; по крику видевшего его ястреба, девица вышла из своей комнаты к нему на встречу, и спросила, что он от нее желал, обещая исполнить его желания, если только они не противны чести. Так как он довольствовался просьбой, чтобы он и его семейство могли провести жизнь с честью, то его желание было уважено. Затем явился туда однажды королевский сын из Армении и также бодрствовал там трое суток; после чего вошел в дворец, где был ястреб, который начал кричать. Девица вышла на встречу и спросила его, чего он желает доброго и честного? Богатств он не требовал, говоря, что, будучи сыном могущественного армянского короля, он имеет довольно золота, серебра и драгоценных камней, но что, не имея супруги, он желал бы на ней жениться. Она ему отвечала: тщеславие твое будет наказано над тобою и твоим могуществом, и прокляла его со всем его родом. Пришел также рыцарь ордена св. Иоанна и, после трехдневной стражи, вошел в дворец и на вопрос девицы, отвечал, что желал бы иметь кошелек, который никогда не делался бы пустым. Желание его исполнилось, но вместе с тем девица проклинала его, говоря: жадность, которая обнаружилась в твоем требовании, есть источник всех зол. "Вот почему я проклинаю тебя с тем, чтобы твой орден упадал, а не возвышался". Сказав эти слова, она рассталась с ним.
XXXII. Еще нечто о замке с ястребом.
Когда я с товарищами находился в его окрестностях, мы просили человека, чтобы он свел нас к замку и дали ему за это денег. По прибытии нашем туда, один из моих товарищей вознамерился остаться там и бодрствовать; но проводник наш ответствовал ему, говоря, что он пропал бы без вести, если бы не удалось ему выполнить условие. Притом замок этот до такой степени был окружен хворостником, что нельзя было иметь к нему доступ. Кроме того, и греческие священники запрещают туда входить, говоря, что в этом деле вмещен не Бог, но дьявол.
Итак мы возвратились в город Керасун (Kereson) в упомянутом королевстве, к которому также принадлежит область Лазика (lasia)[60], богатая виноградниками и населенная Греками. Я был также в Малой Армении, главным городом которой Эрцингиан (ersinggan, см. выше гл. XIII, пр. 2); есть еще другой город, по имени Харперт[61], в плодородной стране, равно как и город Камах[62] на вершине высокой горы, у подошвы которой течет Евфрат, одна из рек, вытекающих из рая. Река сия также протекает чрез Малую Армению; затем, на протяжении десяти дней — чрез пустыню, и теряется потом в болоте, так что никто не знает, куда она девается[63]. Впрочем, Евфрат орошает также Персию.
Другая страна называется Корассар[64]; она отличается изобилием своих виноградников. Затем — так называемая Черная Турция, с столицей Амид (hamunt), имеет весьма воинственных обитателей[65]. Затем страна, именуемая Курднстан, с столицею Бистан[66]. Далее королевство Грузия (Kursi), где жители исповедуют греческую веру, говорят особенным языком и весьма храбры. Есть еще страна Абхазия (abkas), с главным городом Сухум (zuchtun, Zuchtim). Страна эта имеет весьма нездоровый климат, почему и женщины и мужчины там носят четвероугольные плоские шапки[67]. Есть также небольшая страна Мингрелия, с столицею Батум[68]. Жители исповедуют греческую веру. Затем королевство Мардин (merdin) населенное язычниками[69]. Во всех приведенных странах я побывал и ознакомился с их особенностями.
XXXIII. О странах, где собирают шелк, о Персии и других королевствах.
Главный город всей Персии называется Тебрис (Thaures) доставляющий королю Персии доход, превышающий доходы могущественнейшего монарха христианского, потому что этот город — центр огромных торговых оборотов[70]. Есть другое королевство в Персии, с столицею Султание, да еще обширная страна с городом Рей, коего жители отличаются от других язычников тем, что верят не в Могаммеда, но в некоего Али, которого почитают ужасным гонителем христиан. Его приверженцы называются рафази[71]. Есть еще город, именуемый Нахичеван (nachson, Rachsmon), у подошвы горы, где остановился ковчег, в котором находился Ной; окрестности сего города плодородны[72]. Затем такая же страна с тремя городами: Мерага[73], Хелат[74] и Керни[75]. Есть также город, именуемый Mary (Meya, Magu) и лежящий на горе; в этом городе есть епископ, а жители католики. Их священники доминикане, служащие обедню на армянском языке[76]. Есть также страна весьма богатая, именуемая Гилан, где собирают сарачинское пшено и хлопчатую бумагу. Обитатели носят вязаные башмаки. Затем — еще большой город в плодородной земле, именуемый Решт (Resz)[77], и другой — Астрабад[78], также в хорошей стране.
Есть город Антиохия[79], в которой стены красного цвета от христианской крови. Есть также город Алиндже (advitze, Alnitze), которым Тамерлан овладел только после шестнадцатилетней осады[80]. Есть страна Масандеран, до такой степени лесистая, что никто туда не может пробраться; затем — хорошая страна при Белом море[81] — с городом Шехи (scheckhi, Scherky). В этой стране собирается также шелк. Item, страна именуемая Ширван (schuruan, Schurwan), с главным городом Шемаха (schomachy, Slomachy); эта страна весьма нездоровая, но в ней растет (wachst) самый лучший шелк. Есть также город Испаган (hispahan), в плодородной стране. В Персии находится еще королевство Хорасан (horoson, Loroson) с главным городом Герат (hore), в котором до трехсот тысяч домов. Во время моего пребывания у язычников, жил в этом королевстве человек, имевший от роду триста пятьдесят лет, по рассказам туземцев. Ногти его пальцев имели в длину дюйм, брови (brawe) висели над щеками. Два раза у него выпадали зубы; в третий же выросли еще два, но они были мягки и не тверды, как бывают обыкновенные зубы, так что он не мог ими жевать. Поэтому он был не в состоянии есть, но надобно было кормить его (alzen). Волоса в ушах доходили у него до челюстей, борода доходила до колен. На голове он не имел волос и не мог говорить, а объяснялся посредством знаков. Его носили, ибо он не мог ходить. У язычников он считался святым; они ходили к нему на поклонение и говорили, что он был избранный Богом, так как в течение тысячи лет никто не жил так долго, как он. "Так как Бог над ним совершил это чудо, то и всякий должен был его уважать, кто хотел чтить Бога". Муж этот назывался Пир-Адам-Шейх[82]. Есть также большой город, именуемый Ширас, в хорошей стране, куда не пускают христиан, которые хотели бы заниматься торговлею[83]. Город Керман в хорошей стране, и другой по имени Кишм (Keschon), лежащий в хорошей стране, при море, в котором находят жемчуг; item весьма большой город Ормус (hognus), лежащий при море, по которому. отправляются в Великую Индию, откуда множество товаров привозится в сказанный город, который находится в хорошей стране, богатой золотом и драгоценными камнями[84]. В этой же стране лежит город Качь (Kaff), откуда также отправляются в Индию. Страна его хороша и в особенности изобилует пряностями[85]. Еще есть страна, именуемая Балакшан[86]; она покрыта высокими горами, с коих находится много дрггоценных камней. Но так как в этих же горах водятся в большом количестве хищные животные и змеи, то эти камни можно собирать только во время дождей, когда они увлекаются ручьями, где люди, знакомые с делом, находят их в грязи. В горах этих водятся также единороги.
XXXIV. О высокой башне Вавилонской.
Я был также в королевстве Вавилонском, называемом язычниками Багдад (vaydat). Большой город Вавилон был окружен стеною на протяжении двадцати пяти лье (leg), равняющихся каждая трем итальянским милям (welsche mil). Стена эта имела в высоту двести шагов (cubicen), а в ширину пятьдесят[87]. Евфрат течет по середине сего города, ныне разрушенного, так что в нем нет ни одного жилища. Вавилонская башня отстоит от него в пятидесяти четырех стадиях[88], по четыре на итальянскую милю. Башня сия, которую можно видеть со всех сторон на расстоянии десяти лье, находится в пустыне Аравийской на пути, ведущем в королевство Халдею; но никто не осмеливается к ней подойти по причине змей, драконов и других гадов, которымн наполнена сказанная пустыня. Основателем этой башни был король, именуемый язычниками марбут Немврод (marburtirudt, Maulburtirud). Нужно заметить, что на лье приходится три ломбардские мили и что четыре стадии составляют одну итальянскую милю по тысяче шагов хорошей меры, из коих каждый имеет пять футов, по девяти дюймов[89]. Перейду теперь к описанию Нового Вавилона. Он лежит (недалеко) от большого Вавилона, при реке Шат[90], в которой водится много морских чудовищ, приходящих в реку из Индийского моря. Близ реки растут деревья, приносящие фрукты, которые у нас называются финиками (tattal, Tatel, Dattel); язычники же называют их Хурма[91]. Фрукты эти поспевают два раза в год, но так как около самых деревьев и на них живут гады, то фрукты эти можно собирать только по прилете аистов, которые изгоняют змей. В городе в употреблении два наречия — арабское и персидское. В Вавилоне есть также парк, в котором находятся разного рода животные; этот сад, имея в протяжении десять миль, окружен стеною, дабы животные не могли уйти из него. Львы в нем имеют особое помещение, которое я сам видел. Жители сего королевства весьма изнежены[92].
Я также был в Малой Индии, составляющей хорошее королевство, с столицею Дели (dily, Dib). В этой стране есть много слонов и животное, называемое сурнофа[93], которое походит на оленя, но бывает гораздо больше и имеет шею в четыре сажени длины, если не более. Передние ноги его длинны, задние коротки. В Малой Индии много подобных животных, равно как попугаев, страусов и львов. Есть в этой стране еще много других животных и птиц, которых не умею поименовать.
Есть еще страна Джагатай[94], где главный город Самарканд, весьма большой и многолюдный. Жители весьма храбры; они говорят особенным языком, в половину турецким, в половину персидским. В этой стране хлеба не едят.
Все упоминутые земли были подвластны Тамерлану в то время, когда я при нем находился, и во всех этих землях я побывал. Но у него было еще много других стран, мною не посещенных.
XXXV. О Великой Татарии.
Был я также в Великой Татарии, где жители из хлебных растений сеют одно только просо (prein). Вообще они не едят хлеба и не пьют вина, которое у них заменяется молоком лошадиным и верблюжьим; также питаются и мясом этих животных. Нужно заметить, что в этой стране король и вельможи кочуют летом и зимой с женами, детьми и стадами своими, возя с собою все свое прочее добро, странствуя от одного пастбища к другому в этой совершенно ровной стране. Еще можно заметить, что, при избрании короля, они сажают его на белый войлок и поднимают три раза. Затем носят его вокруг паоатки, сажают на престол и дают ему в руку золотой меч; после чего он должен присягать по их обыкновению. Достойно замечания также, что они, подобно всем язычникам, садятся на пол, когда хотят есть или пить; между язычниками нет народа, столь храброго, как обитатели Великой (roten, ошибочно вместо grossen) Татарии, и который мог бы столько переносить лншений в походах или путешествиях, как они. Сам я видел, что они, когда терпели недостаток в съестных припасах, пускали кровь (у лошадей) и, собравши ее, варили и ели. Подобным образом, когда нужно наскоро отправиться в путь, они берут кусок мяса и разрезают его на тонкие пласты, которые кладут под седло. Посоливши предварительно это мясо, они едят его, когда бывают голодны, воображая, что они хорошо приготовили себе пищу, так как мясо от теплоты лошади высыхает и делается мягким по дседлом от езды, во время которой сок вытекает. Они прибегают к этому средству, когда у них нет времени готовить себе кушанье иначе. Есть еще у них обыкновение подносить королю своему, когда он встает утром, лошадиное молоко в золотом блюде, и он пьет это молоко натощак[95].
XXXVI. Страны, принадлежащие Татарии, в коих я был.
К числу этих стран принадлежит, во-первых, Харезм (horosaman, Horasma), с главным городом Ургендз, лежащий (на острове) в большой реке Итиль[96], Затем страна Бештамак (bestan) весьма гористая, с главным городом Джулад (Sulat) (см. выше гл. XXV пр. 2), равно как и большой город Астрахань (haitzicherhen, Heyzighothan), в хорошей стране и город Сарай (Sarei, Saroy) — резиденция татарского короля. Есть еще город Болгар (bolar) богатый разного рода зверями, и города Сибирь и Азак, называемый христианами Тана. Он лежит при Доне (tena), изобилующем рыбой, которую вывозят на больших судах (kocken) и галерах в Венецию, Геную и на острова Архипелага[97]. Item, страна, называемая Кипчак (sphepstzach, Kopstzoch), с столицею Солкат[98]. В этой стране собирают разного рода хлеб. Есть (в этой стране) город Каффа, при Черном море, окруженный двумя стенами. Во внутренней части шесть тысач домов, населенных Итальянцами (walhen), Греками и Армянами. Это один из главных городов черноморских, имеющий во внешней черте до одиннадцати тысяч домов, населенных христианами: латинскими, греческими, армянскими и сирийскими. В нем имеют свое местопребывание три епископа: римский, греческий и армянский. Есть в городе и много язычников, которые имеют в нем свой храм. Четыре города, лежащие при море, зависят от Каффы, где есть два рода Евреев, которые имеют две синагоги в городе и четыре тысячи домов в предместье[99]. Item город Киркьёр (Karckeri), в хорошей стране, именуемой Готфиею (sudi, Suti), но которую язычники называют Тат (that, Than). Она населена греческими христианами и производит отличное вино, В этой стране, лежащей при Черном море, св. Климент был утоплен возле города, называемого язычниками Сарукерман (serucherman, Sarucherman). Item земля Черкесов[100], также при Черном море, населенная христианами, исповедующими греческую веру: тем не менее они злые люди, продающие язычникам собственных детей своих и тех, которых они крадут у других; они также занимаются разбоями и говорят особенным языком. У них есть обычай класть убитых молнией в гроб, который потом вешают на высокое дерево. После того приходят соседи, принося с собою кушанья и напитки, и начинают плясать и веселиться, режут быков и баранов и раздают большую часть мяса бедным. Это они делают в течение трех дней, и повторяют то же самое каждый год, пока трупы совершенно не истлеют, воображая, что человек, пораженный молнией, должен быть святой. Item, королевство России (rewschen), также платит дань татарскому королю. Нужно заметить, что между Великими (grossen, вместо roten) Татарами есть три поколения: Каитаки (Kayat, Kejat), Джамболук (inbu, Iabu) и Монголы[101] (mudal) и что страна их имеет в протяжении три месяца ходьбы, составляя равнину, в которой нет ни лесу, ни камней, но только трава и камыш[102]. Все приведенные земли входят в состав Великой Татарии и во всех их я был.
