Драконы Аргоната

– Хм. А потом?

– А потом погрузимся на корабль и поплывем в Кадейн. Эй, а ты понимаешь, что это значит?

Все трое нахмурились.

Если они поплывут в Кадейн, стало быть, их посылают под Эхохо участвовать в осаде. А значит, им придется провести в плавании не один месяц и, скорее всего, пережить суровую зиму в горах Белых Костей.

– Ну что ж, может, хоть это сплотит эскадрон.

Юный Джак помчался разносить свою новость по лагерю, а Релкин решительно повернулся к Базилу:

– Пожалуй, нам с тобой следует попросить отпуск. Другой возможности еще долго не представится.

– Пойдем в деревню? Там можно будет подкрепиться.

– Не то слово. Ручаюсь, нам закатят такой обед, какого мы не видывали. Сколько лет нам не удавалось выбраться в Куош, а ведь благодаря нашему участию в битве у Сприанского кряжа деревня получила немало льгот.

– Значит, мы оплатили обед заранее.

– Надо навестить фермеров и их родню.

– И идти недалеко, всего лишь за Горбатые холмы. Часа четыре – и мы на месте.

– Точно. А сейчас я пойду к Кузо и подам рапорт об отпуске. Очень хорошо, что ты не встрял в заварушку с Грифом. У командира не будет причины сказать «нет».

– Да, это очень хорошо, – пробурчал Базил, подергивая кончиком хвоста.

    Глава    

четвертая

крепленный городок Андиквант по существу являлся нервным центром Империи Розы. Именно там находилась штаб-квартира Службы Необычайного Провидения, о которой мало кто знал что-либо достоверное. В непритязательно обставленной задней комнатушке обшарпанного казенного строения встретились две женщины, весьма непохожие одна на другую. Они пили чай и вели беседу.

– Так ты видела их? – спросила первая, облаченная в черное бархатное платье.

У нее были длинные, зачесанные назад черные волосы, темные, подведенные глаза казались огромными, и от всего ее облика веяло неким мрачным могуществом.

– Да. Приятный дом, живописные окрестности…

Собеседницей дамы в черном была скромная женщина неопределенного возраста в серой полотняной робе и простых сандалиях. Худощавое, почти изможденное лицо обрамляли седые волосы.

– …оттуда по тропинке можно выйти прямо к парку Илка. Чудесный парк, очень красивый.

– Знаю, знаю. Что ты скажешь об их истории?

– Это именно то, чего мы опасались. То, что ты предсказывала давным-давно.

– Он наконец начал действовать.

– Это зло витает над миром со времени появления человека.

– Синни остерегали нас, но их возможности ненамного превышают наши. Они сами опасаются Властелина.

Последовало долгое молчание. Женщины обменялись взглядами. Черные глаза встретились с серыми, и сероглазая понимающе кивнула:

– Выходит, я должна вернуться на службу.

Решающие слова были произнесены, и Лессис почувствовала, как на ее плечи вновь наваливается тяжкое бремя ответственности за судьбу мира. Увы, ей было даровано всего-навсего несколько бесценных месяцев отдыха и покоя.

– Это необходимо, дорогая Лессис. Я поняла, что ты справлялась с управлением Службой гораздо лучше, чем когда-либо сумею я. Прошу прощения за то, что недооценивала твои способности.

Королева Мышей склонила голову перед Королевой Птиц.

Лессис улыбнулась и кивнула в знак того, что извинения приняты. Долгие годы, да что там годы – века она работала, не рассчитывая на благодарность и признание. Мало кто понимал, что стояло за этой напряженной работой. И вот наконец сама величественная Рибела признала ее заслуги.

– Рассказ принца Эвандера показался мне убедительным. А тебе?

– Мне тоже. Вне всякого сомнения, он и принцесса Сирина были выброшены в пространство между мирами. В наше время сохранилось еще немало опасных реликтов Красной Эры. Колдун из Монжона – это не кто иной, как тот самый Гцуг,{3} которого наши драконы изгнали с острова Чародея во время плавания к Эйго. Он был жесток, злобен и полон презрения ко всему живому. Зато теперь ему придется тысячекратно вернуть свой долг. Он превратился в Тимнал, достаточно сильный, чтобы поднять город и поддерживать свет миллионов светильников.

– Да. Я много размышляла о том, как можно использовать Тимнал. Мне хотелось использовать столь великую мощь во благо мира. Однако теперь я предпочитаю обходиться без него, слишком уж он опасен.

Женщины обменялись улыбками.

– Сейчас принц и принцесса значат для нас больше любого Тимнала. Они повидали Ортоид, мир, сокрушенный пято́й Властелина, и чудом вернулись, чтобы предостеречь нас.

– Думается мне, к этому чуду каким-то образом причастны Синни. Но они не решаются ничего делать в открытую.

– Император предупрежден?

– Ему доложили. Он как раз вознамерился предпринять путешествие по Девяти городам. Глава государства не посещал их уже много лет, и возможно, сейчас действительно приспело время для такой поездки. Между Кадейном и другими территориями наметились определенные трения.

– Но это ужасный риск! – воскликнула Лессис.

– Нам придется позаботиться о безопасности.

– А император знает, что я здесь?

– Пока нет, но уж он-то определенно будет тебе рад. По правде сказать, ему непросто иметь дело со мной, а мне с ним. Порой он бывает слишком мягок.

– Он думает о людях – ведь его власть существует ради них. А люди не лошади, и на них нельзя ездить верхом. Власть, потерявшая поддержку народа, неизбежно ослабнет. Он проявляет осторожность, в том числе и в делах военных. Особенно после Эйго. Возможно, чрезмерную осторожность, Но понять его легко. Достаточно вспомнить о наших потерях. Нельзя посылать людей на смерть в таких количествах.

Она помолчала и добавила:

– Людьми должен править именно он, ибо он тоже человек, такой, какими мы с тобой больше не являемся.

– Рассудком я это понимаю, но принять сердцем не могу. Ты подходишь для этой роли гораздо больше, чем я.

– А что Ирена? Как она чувствует себя в твоей старой шкуре?

– Уже многому научилась. Думаю, со временем узнает достаточно.

– Со временем?

Рибела невесело усмехнулась:

– Именно так. И времени потребуется немало.

– Уверена, она вернется к прежней должности, обогащенная знаниями и опытом более высокого уровня.

– А ты, дорогая Лессис?

– Я возвращаюсь на службу. Такой угрозой пренебрегать нельзя.

    Глава    

пятая

узо заставил Релкина дожидаться снаружи, перед штабом эскадрона. Сразу после завтрака Релкин подал ему рапорт с просьбой о предоставлении внеочередного отпуска. В просьбе отмечалось, что они находятся всего в двенадцати милях от родной деревни Хвостолома и что ни ему, Релкину, ни его дракону уже давно не выпадал случай побывать на родине. Кузо велел явиться за ответом к четырехчасовому колоколу. Еще не замерло последнее эхо, а Релкин уже был на месте.

И вот теперь он стоял по стойке смирно, тогда как другие приходили и уходили. Кузо определенно хотел указать Релкину его место, и молодой драконир понимал причину такого отношения. Оба они, и Кузо, и Релкин, прекрасно знали, что, будь на земле хоть какая-то справедливость, к нынешнему времени командиром эскадрона следовало назначить Релкина. Его имя, так же как и имя Базила Хвостолома, было неотделимо от славы Стодевятого марнерийского.

Однако реальный мир никогда не славился избытком справедливости. Как только Уилиджер, прежний командир эскадрона, вышел в отставку и вернулся к гражданской жизни, новым командиром был назначен Кузо. По той простой причине, что Релкин в это время находился в десятках тысяч миль от всех и всяческих штабов и считался погибшим. Вот так люди и упускают прекрасные возможности.

Так что Релкин – ждал.

Наконец дверь отворилась, и Кузо жестом приказал ему войти.

– Вольно, драконир, – скомандовал офицер.

Сидя за большим сосновым столом и поигрывая линейкой, он смерил Релкина долгим, оценивающим взглядом. Это повторялось при каждой их встрече, хотя Релкин уже несколько месяцев как вернулся к исполнению обязанностей и оба успели составить впечатление друг о друге. Наконец Кузо положил линейку на стол, скрестил руки на груди и поджал губы.

– Ладно. Вообще-то я собирался отклонить твою просьбу, поскольку прознал, что ты участвовал во вчерашней стычке. За завтраком я получил доклад из лазарета. У Свейна сломан нос. Ракама обмотан повязками. У Грифа повреждена лапа. Перечень повреждений длинный, и меня он ничуть не обрадовал.

Мысленно Релкин тяжело вздохнул. Ну почему командиры эскадрона, все как один, всю жизнь к нему придираются. Что Таррент, что Уилиджер, а теперь этот Кузо.

– Но я не склонен делать поспешные выводы на основании такого рода донесений, ибо представляю себе, что такое драконий эскадрон. Я пять лет служил драконопасом.

Ух ты! У Релкина появилась надежда.

– Поэтому я попытался во всем разобраться. Это было непросто, но в конце концов я выяснил, что требовалось, и свел все события воедино. Свейн и Ракама уже давно задирали друг друга. А поскольку у этих драконопасов на двоих ума не больше, чем у одной блохи, они не останавливались перед драками. Не на ристалище, по правилам и под наблюдением, а там, где их не могло видеть начальство. Да будет благословенна Мать, что они не применили оружие: это единственное утешение. Так вот, когда они сцепились в последний раз, ты, мастер Релкин, вмешался и разнял их.

Релкин смотрел на командира со смешанным чувством, опасение соседствовало с любопытством. Дело принимало неожиданный оборот.

– Далее я выяснил, что ушиб Грифа – это работа Хвостолома. Мне следовало бы запретить выпускать твоего дракона из форта: ты ведь знаешь, что ни один виверн не имеет права ударить другого за пределами ристалища. Правила для них такие же, как и для людей. А долг командира – обеспечивать соблюдение правил и поддерживать дисциплину.

Релкин снова забеспокоился.

– Но Гриф – зеленый, а мне известно, каковы нравы зеленых. Пришлось кое-кого расспросить, кое на кого нажать, но я вызнал, что Гриф напал на Влока. А это и вовсе никуда не годится. Пурпурно-Зеленый частенько выходит из себя, но он, по крайней мере, никогда не хватается за меч. Нельзя допустить, чтобы драконы обнажали сталь против драконов.

Релкин прокашлялся:

– Разрешите сказать, сэр.

– Слушаю, драконир.

– Требуется время, чтобы новый дракон обжился в эскадроне. Поначалу они всегда малость буйные.

– Хм, драконир Релкин, стало быть, ты придерживаешься традиционных взглядов по этому вопросу. Я знаю, старые служаки считают, что из любого зеленого может выйти толк, надо только дать ему пообтесаться. Однако у нас едва не произошло убийство. Он мог убить старого Влока.

– Но ведь этого не случилось. Осмелюсь доложить, что для новичка Гриф прекрасно владеет мячом. Со временем из него может выйти прекрасный боевой дракон.

Кузо смерил Релкина долгим, суровым взглядом, затем кивнул:

– Ладно, думаю, я тебя понимаю. Тем более что и сам придерживаюсь того же мнения. В приказе по эскадрону не будет упомянуто об участии Хвостолома в этой стычке. – Кузо сделал паузу и продолжил: – Твой рапорт удовлетворен. Ты и Хвостолом получаете трехдневный отпуск и можете отправляться в родную деревню. Но только на три дня, понятно? К ночи третьего дня вы обязаны вернуться в лагерь. На той неделе мы отправляемся в Марнери.

– Марнери, сэр?

– Не притворяйся, я уверен, что тебе уже все известно. В том числе и то, что из Марнери мы отплывем в Кадейн.

– Кадейн?

– Да, и ты понимаешь, что это значит – долгое путешествие и холодная зима в Эхохо.

– Эхохо! – Худшие его догадки полностью подтвердились. Зиму предстояло провести на осадных рубежах вокруг вражеской крепости Эхохо. А зимы в горах Белых Костей студеные, с завывающими снежными бурями.

– Вот именно, Эхохо. А следовательно, сразу по прибытии в Марнери мы позаботимся о том, чтобы каждый получил двойной комплект зимнего снаряжения. Все изношенные и драные плащи будут заменены новыми. Во всем, что касается снабжения, я буду вести себя как фанатик. Одежда, оружие, доспехи – мы должны все иметь с запасом.

– Так точно, сэр.

– Ступай, драконир. Желаю тебе хорошо провести отпуск. Ты это заслужил.

Релкин поспешил передать эту новость Базилу. По правде сказать, разговор произвел на него приятное впечатление – кажется, с новым командиром можно иметь дело. Он практичен, не придирчив по пустякам и, главное, кое-что смыслит в драконах.

Базил тоже был приятно удивлен этим рассказом: до последнего времени эскадрону не слишком везло с командирами. Релкин уложил в суму хлеб, наполнил флягу с водой, закинул за спину арбалет и подвесил колчан с охотничьими стрелами. В Горбатых холмах всегда водились зайцы.

Следующее утро выдалось безоблачным. Позавтракав, Релкин и Базил без промедления зашагали по узкой, но достаточно удобной дороге, что вела к селению Фелли. Чем ближе к Горбатым холмам, тем круче вверх поднималась дорога. По обе стороны росли низкорослые дубы и сосенки, в ветвях перекликались многочисленные дрозды и малиновки. Над деревьями кружило с полдюжины ястребов, а еще выше виднелись очертания какой-то крупной птицы – орла или грифа.

Релкин держал арбалет наготове, хотя и не слишком надеялся, что ему попадется хотя бы один заяц, наверняка их распугали ястребы. В добром настроении юноша и дракон поднимались все выше и выше. Деревья сменились зарослями вереска и травой, кое-где проглядывала открытая скальная порода.

Скоро они добрались до перевала, находившегося чуть пониже Старой Плеши – самого высокого из Горбатых холмов. Свернув на юг, дракон и драконир двинулись по горной тропе, вьющейся между утесами в валунами.