Двести женихов и одна свадьба

Екатерина Романова

Двести женихов и одна свадьба

– Согласны ли вы, леди Джулия…

– Да! Да! Согласна! – выпалила, подгоняя распорядителя.

Он вскинул брови и перевел взгляд на моего жениха. Тот тоже не поверил. Мое «да» звучало, мягко говоря, неожиданно.

– Я тоже согласен! – опомнился сэр Керлинг. – Целую невесту!

Вуаль слетела с моих волос, а губы обожгло торопливым поцелуем.

Распорядитель выдохнул и, захлопнув тяжелый томик божественных слов, с облегчением возвестил:

– Объявляю вас мужем и женой! Свершилось-таки! – добавил едва слышно.

Горячий поцелуй стал мертвенно холодным, слизким, неприятным.

Что-то не так.

Едкий звук разорвал пространство, стал громче, а потом до меня дошло, в чем дело.

– Ты! – села в кровати, скидывая Мору.

Отвратительное крылатое существо, похожее на ворону с двумя головами, четырьмя лапами и человеческим ртом вместо клюва ехидно косилось тремя глазами. Мора – божество неудач, а я – ее любимое лакомство.

– На самом сладеньком прервала! – недовольно пробубнило божество.

– Я бы твою жизнь прервала, да все не придумаю как! – злобно ударила по будильнику и тряхнула головой. Кудряшки рассыпались по плечам шоколадным водопадом.

Очередной день, полный несбывшихся надежд. Даже поговорка есть: Мора с утра – целый день без добра.

– Жду не дождусь твоего юбилея! – божество важно расхаживало по подоконнику, подметая его хвостом. – Вот уж я наемся до отвала! Знаешь, одна ты заменяешь два десятка неудачников!

– Сомнительный какой-то комплимент. И ты немного опоздала! Мне исполнилось тридцать в прошлом году.

Я стянула ночную сорочку и бросила на кровать. Таисия, моя горничная, приготовила свежее платье: изумрудный атлас с белоснежным кружевом, мое любимое. Так и не смогла перебороть привычку одеваться самостоятельно, поэтому ловко нырнула в нижнее платье и принялась за верхнее.

– Я о другом юбилее, – проворковало божество.

Расправила длинную юбку, отогнула воротничок. И почему все делают из переодевания какой-то страшный ритуал, для которого требуется множество слуг?

– Юбилеюшка, юбилей! – пело божество, с предвкушением потирая лапки.

О, тот самый юбилей, о котором гудит столица! После вчерашней свадьбы, с которой я благополучно сбежала, бросив жениха сто девяносто девять, ставки на юбилейную наверняка взлетели до небес.

– Пресса, свежая пресса! – под окном зазвенел голос Сэдрика. Мальчишка с десяти лет торгует газетами, и каждое утро будит округу громкими воплями.

Согнала Мору с подоконника и выглянула в распахнутое окно:

– Сэд! Может, не надо, а?

Внизу по мощеной улочке между аккуратными клумбами ароматных ландышей лениво прогуливался парнишка.

– Джулия Ортингтон сбежала из-под венца! Снова! – нагло проорал он, размахивая газетой. – Ставим на двухсотую свадьбу! Прозвучит ли долгожданное «да», или снова блеснут серебристые каблучки невесты?

Еще и статью декламирует! Ах ты ж, паршивец!

– Никакой бесплатной выпечки неделю! – крикнула беззлобно.

– Джулия Ортингтон!!! – еще пуще закричал Сэдрик.

– Ладно! Ладно! Бесплатные пирожки с малиной – месяц, только перестань орать!

– И с яблоками! – прищурился он.

– Ты бы не наглел, а?!

– Ладно. Уже бегу, – Сэд, весело подпрыгивая, побежал в кофейню.

Ничто так не бодрит с утра, как аромат весенних цветов и дружеская перепалка! Свежий ветерок прошелся по моим кудрям, подколотым на затылке изумрудным гребешком. Легкий макияж, нотка цветочного парфюма, сережки-капельки и образ завершен.

Напевая под нос, спустилась по широкой лестнице в столовую. С портретов скучающе взирали родственники, по легенде мои, на деле – виконта Ортингтона. Имен не запомнила, но портреты на всякий случай приберегла. Помнится, в войну шпионы прокалывались на ржавых скрепках в документах, а мне прокалываться нельзя! Шпионов хоть пытали и в тюрьму сажали, а меня сожгут без вопросов.

Аромат свежей выпечки защекотал ноздри, и я ускорила шаг. Заслышав стук каблучков, дворецкий распахнул узорчатые двери и поклонился:

– Доброе утро, леди Ортингтон.

– Самюэль, я же просила – леди Джулия!

Высокий поджарый дворецкий прошел войну и годился мне в отцы, но неизменно склонял голову перед титулом. Миниатюрная девушка с большими глазами заставляла робеть седовласого мускулистого великана. Традиции Тэйлы, что б их! Что нас свело? Одна сложная, но успешная хирургическая операция…

На круглом столике возле панорамного окна ждал завтрак: горячий кофе, дымящийся круассан с сыром и розетка с вареньем. А рядом – единственная столичная газета. Это на Земле обилие прессы на любой вкус: политика, экономика, кулинария, эзотерика. А здесь только новости, политика и происшествия, только хардкор!

В графстве Ортингтон, одна типография, ибо дело дорогое и невыгодное. Субсидируется государством, хотя может нести золотые яйца и кормить бутербродами с красной икрой поверх черной. Сколько раз твердила жениху восемьдесят один, владельцу типографии, что правильная маркетинговая политика озолотит! Но ортингтонцы с трудом воспринимают перемены. Они традиционны и это, порой, доходит до маразма! Хуже англичан! А он, мало того, что ортингтонец, так еще и мужчина… Но русские ко всему привыкают. Вот и я привыкла. За пять-то лет.

– Леди Джулия! – в столовую ворвался Сэдрик.

Самюэль неодобрительно покосился в мою сторону, но я погрозила пальцем. Вот уж кто не опасен, так это Сэд! Бросив на пол кипу газет, он стянул грязную кепку.

– Самюэль, подумываю вовсе избавиться от дверей, как считаешь? – улыбнулась вошедшей Кэролайн и, наконец, пригубила кофе.

Полноватая добродушная женщина, кондитер и по совместительству наследница моего, то есть, виконта Ортингтона, состояния, потрепала Сэда по пшеничным волосам.

Мы договорились – как вернусь на Землю, бизнес и дом достанутся Кэри. Мы – это я и делораспорядитель, конечно же. Кэролайн возмутится и откажется, да только кто ее спросит. Раз у меня, хирурга с Земли, вышло стать знатной леди и возглавить кондитерские «Сладости от Джулии», то у нее, прирожденной ортингтонки с пробивным характером и доброй душой, тем более получится!

– Сэдрик! Снова ты в грязной обуви! – заметила она, выставляя на столик чашку для парнишки и его любимую булочку с малиной.

– Простите, госпожа Фабри.

– Просто тетушка Фабри, пора запомнить! Снимай обувь и садись.

– Кэролайн, попроси Тома сбегать к башмачнику. Прямо сейчас! – приказала, увидев мозолистые ноги Сэда.

– Вы меня балуете, леди, – он виновато вытер ступни о коврик и подошел к столу. Напоровшись на мой грозный взгляд – убежал мыть руки.

– А штаны его видели? – вздохнула Кэролайн, вытирая руки о передник. Она, как добрая мама, обо всех заботится, порой забывая о себе. – Там заплаты ставить негде! Ими даже пол не помыть уже – труха!

– Пусть запишут на мой счет. Мэри так и не нашла работу? – отломила кусочек круассана и макнула в горячий сыр.

– Вы же знаете, граф не жалует жен мятежников. А в чем их вина? В том, что полюбили не того мужчину? – возмутилась Кэролайн, обнимая серебряный поднос.

Ей тяжело пройти мимо чужой беды. Вот и мне помогла, как только я попала на Тэйлу. Я очнулась посреди морковной гряды в свадебном платье и босиком. Кэролайн приютила, накормила и, рискуя всем, отвела к сэру Трувэйну Ортингтону – брату правящего герцога. Мы сразу во всем сознались – попаданок на Тэйле боятся хуже хламидиоза. Их жгут на кострах впрок. Мы ждали вердикт с опаской, а дождались острого приступа аппендицита. Сэр Трувэйн совсем за собой не следил, а тут, на его удачу, практикующий хирург!

Когда старик опомнился, сменил гнев на милость. Меня представили осиротевшей троюродной племянницей, подделали документы, что с положением виконта не трудно. Увы, но через полгода мой троюродный дядюшка скончался во сне, оставив состояние и земли мне. Я наняла управляющего и уехала в столицу, где занялась делом своей настоящей бабули – выпечкой. По-хорошему, я бы открыла больницу, но резать людей в Китридже запрещено. Да-да, как и попаданство – карается костром. А мое тело не очень-то принимает температуру больше сорока градусов… Потому булочки! Только никаких апельсинов, ведь на них у графа аллергия. Если кто ослушается, то карается… Ну, вы уже поняли.

Я прожевала круассан и глотнула кофе. У меня к графу много вопросов. А претензий – еще больше! Даже мелькала шальная мысль окольцевать его. Шикарная кандидатура для юбилейного замужества, но старик и без того на ладан дышит, а я не уверена, что в этот раз все получится.

– Кажется, в одной из кофеен кто-то собирается рожать на днях! – протянула с плутоватой улыбкой.

Кэролайн изменилась в лице и медленно опустилась на затянутый молочным атласом стул.

– Леди, вы что, пойдете против графского приказа?

– Знаешь, некоторые приказы прямо-таки напрашиваются на нарушение! Одно дело наказать мятежника, другое – обрекать на голодную смерть невиновную женщину с ребенком! Пригласите Мэри. Пусть приступает, как только освободится вакансия.

– Ох, навлечете вы беду на наши головы, леди. Но воля ваша.

Пожала плечами и расправила газету.

Кто бы сомневался! Главная новость – я. На всю страницу магическая фотография убегающей невесты, а на заднем плане – бедный сэр Керлинг, жених сто девяносто девять. Впрочем, теперь уже не такой бедный. Он согласился на авантюру ради денег. Сделал ставку, что свадьба не состоится и стал счастливей, как минимум, на сто тысяч ортингтонских золотых. А это довольно приличная сумма. Примерно десять тысяч долларов.

Я настолько занимала умы столичного населения, что даже новость о возвращении старшего сына графа Ортингтона ютится внизу страницы, между некрологом леди Арфины и объявлением о продаже породистых свиней.

– Сэр Кристиан Ортингтон возвращается в столицу. Десять лет он искал убийцу жены и дочери, и, наконец, поиски завершены, – прочитала и поежилась. – Незавидная судьба у графского сына.

– Это у убийцы незавидная, – усмехнулась Кэролайн, уступая место Сэдрику.

– И сам сын тоже незавидный, – поделился парень, усаживаясь за стол и демонстрируя вымытые руки.

– Надо же! А ты миленький без всей этой грязи, – глянула на парня через газету и подмигнула. – Так чем же графский сын такой незавидный? Ты ешь, ешь, пока не остыло.

Перелистнула страницу, по привычке обращаясь сразу к пятой – расписание балов и приемов. Именно там обитают неженатые мужчины, а мне как раз нужен один такой.

– Пвокфятийник, – промямлил Сэд, уминая булочку.

Резко опустила газету и уточнила:

– Ты сказал – проклятийник?!

– Угу, а фто такофе?

– Кэролайн! Срочно принеси писчие принадлежности! Ты уверен, что он проклятийник?

– Футите? – парнишка жевал, вытирая рот рукавом. Я громко кашлянула – он исправился и потянулся за салфеткой. – Это всем известно. Лучший проклятийник графства! Да что там графства?! Всего Китриджа! А еще, – Сэд склонился и перешел на шепот. – Не женат! Надежная информация!

Звякнула чашкой о блюдце и с осуждением глянула на парня, но булочка оказалась куда занимательней меня.

– Что происходит, леди?

Кэролайн открыла крышку секретера и приготовила чернильницу.

– Графский сын – проклятийник! Ты знала?

– Знала. Все знают.

– И мне не сказала?

Уселась за секретер и заскрипела пером, выводя витиеватые буквы чужого языка. Как же я скучаю по русскому! Порой рука так и хочет начертить знакомую подпись «Маша Воробушкина», но приходится писать «леди Джулия Ортингтон» под просьбой устроить встречу с сэром Кристианом.

«Без матримониальных целей!», – добавила в конце. А то ведь откажется помочь. Закари, распорядитель графских дел, в меня влюблен. Так влюблен, что уже дважды пытал счастье, но оно пыток не выдержало и пало смертью храбрых.

– Так ведь никто не знает, где виконт. Лет десять назад такая трагедия случилась. Он пропал и с тех пор – ни слуху, ни духу. Толку-то от проклятийника, которого нет.

– А теперь и слух, и дух, и он сам пожаловали! – я с волнением подула на сургуч, и записка перекочевала к Кэролайн. – Пусть срочно передадут Закари Торделу! Лично в руки! Я должна встретиться с этим Кристианом.

– Ох, леди. Не знаю, каким он стал теперь, но вряд ли сильно изменился! Сомневаюсь, что сэр Ортингтон тот, кто вам нужен. А, если узнает о вас… все, – добавила она шепотом, – мешкать не станет.

Пресловутый костер на мою голову!

– Варианты? За пять лет я спустила целое состояние на шарлатанов, которые твердят одно и то же! Снять венец безбрачия способен брак. Но как? Как, если ноги сами несут меня прочь от алтаря? Замкнутый круг какой-то!

– Может, вас привязать? – огорошил Сэдрик.

Мы с Кэролайн глянули на парнишку и тот чуть не подавился.

– Нет, ну, а чего? – оправдался он, почесав загривок. Копна пшеничных волос торчала в разные стороны, создавая чудаковатый образ. Впрочем, Сэд и впрямь несколько чудаковат. – Или связать. Далеко ли убежишь со связанными ногами?

– Вы только не сердитесь, леди, – осторожно начала Кэролайн, – но… парнишка-то дело говорит.

Самюэль, охранявший покой своей леди подобно оловянному солдатику, неодобрительно кашлянул.

– Серьезно? Думаешь, всевышние одобрят такой брак? Как там говорится, «свободной волей, чистым разумом, с открытым сердцем желание изъявляю?» А то, что ноги связаны и кляп во рту, так это причуда такая?

Кэролайн смущенно отвела взгляд, а заметив дворецкого – еще и покраснела. О, это любовь похлеще «Гордости и предубеждения». Кто горд, а кто предубежден – еще разобраться надо, но эти двое должны, наконец, найти друг друга! Дом уже похож на поле боя.

– Отнеси и поскорей, – передала подруге записку. – У меня большие надежды на сэра Кристиана.

– Простите, леди, но некоторые надежды следует душить в зародыше.