50 и одно дыхание легче

— Ник… меня это настораживает, — оборачиваясь, замечаю, что двое из тех ребят отделились от группы и вышли к тротуару, наблюдая за тем, как я иду мимо домов.

— Сверни направо, — он не берёт в расчёт мой страх, продолжая направлять на путь к нему.

Выполняю его указания и оказываюсь в ещё более тёмном переулке. Здесь даже не живёт никто. Дома, открывающиеся моему взгляду с каждым новым шагом, заброшенные и разваливающиеся от старости. Уличное освещение мигает, а впереди его попросту нет. Меня пробирает дрожь.

— Эй, красотка, ты заблудилась? — Смешки за спиной становятся чётче.

— Мишель, ни на кого не реагируй. Иди быстрее. Я направляюсь к тебе.

Чёрт, я замечаю волнение в голосе Ника. Я знала, что подобное развлечение не для меня.

— Ну куда ты так спешишь?

На высоких каблуках бежать, а именно это я и делаю, слишком сложно. Каблуки проваливаются в трещины разбитого асфальта, и я чуть ли не подворачиваю ногу. Оборачиваюсь. Они идут за мной.

— Ник! — Панически зову его.

— Крошка, ты должна…

И всё, связь обрывается. Она просто затихает.

— Ник… Николас, они идут за мной. Где ты? — Ударяю пальцами по наушнику, а смех и неприятные фразочки преследуют меня.

Меня потряхивает от страха, когда я понимаю, что всё пошло не так, как задумал Ник. Судорожно распахиваю сумочку и быстро иду. Достаю мобильный. Сети нет. Её просто нет здесь. Связь не ловит. Мне нужно вернуться назад, чтобы позвонить хоть кому-нибудь, а следом за мной идут. И явно не для того, чтобы дорогу показать.

Мой мозг пытается думать в такой экстренной ситуации, а в нём нет ничего разумного, кроме паники. Огромной паники, от которой я мечусь между домами, оглядываюсь и бегу, постоянно проверяя мобильный. Мне кажется, чем дальше я иду, тем хуже становится. Освещение практически отсутствует, дождевая вода капает на меня, выряженную словно доступная девочка для развлечений. Но мне не было противно от своего вида, когда я выходила из дома, и думала, что мы поедем с Ником на свидание, а не на окраину города, чтобы попасть в неприятности. Мне.

— Эй, красотка, мы можем тебе помочь…

Залетаю в другой переулок, ища взглядом, куда можно спрятаться, чтобы переждать время, и парни бы ушли. Но разумом я понимаю, что это чушь. Полная чушь. Ноги болят от бега, а шаги позади меня лишь ускоряются. Эти парни теперь играют со мной. Дура! Чёрт возьми, какая дура, что не спросила у Ника, куда я еду! Сейчас корить себя бесполезно, надо выбраться отсюда. Сделаю ещё круг и должна буду оказаться на той же улице, куда и приехала.

Постоянно оглядываясь назад, вижу, что парни быстрым шагом идут за мной… нет один. Только один. А где второй? Их же было двое!

— Ник, пожалуйста, мне страшно, — шепчу я, надеясь, что наушник сработает, и он услышит меня.

— А вот и попалась, — едва только сворачиваю на другую улицу, меня хватают за руку.

Визжу, ударяя нападающего сумочкой, и отскакиваю от него. Я не знаю, что мне делать, наверное, нужно спрятаться в доме. В каком-нибудь заброшенном доме, и там уже подумать. Вылетаю обратно на тротуар, пока второй парень приходит в себя от моего хоть и слабого, но удара, как мне перекрывает путь первый.

— Слушайте, у меня есть немного наличных. Я отдам их вам. И телефон, — произношу я, а голос предаёт. Он дрожит. Да я вся трясусь от ужаса того, что ожидает меня.

— Эта стерва врезала мне, — поворачиваюсь и вижу, что они окружили меня. На другой стороне улицы несколько домов. Правый кажется более или менее сносным. Надо бежать туда.

— А нам не деньги нужны. Мы тебе тоже можем их дать, — смеясь, тянет первый.

— Оу, раз так, то ладно… ладно, — делаю глубокий вдох и поднимаю руки, осторожно отходя спиной назад.

— И не здесь же, правда? Грязно… мокро… очень мокро и сыро. Холодно. Я могу вас пригласить к себе, хотите? — Чёрт, я боюсь. Ника нет, но я надеюсь, что он найдёт меня по голосу.

— Разговорчивая какая. Но нет, мокро мне нравится…

— Николас! — Кричу и срываюсь на бег.

Замечаю, что второй парень дёргается в сторону, отрезая мне путь к спасительному дому. Остаётся тот, что стоял в паре шагов. Ещё немного.

Залетаю на лестницу и с разбегу толкаю дверь, моментально поддающуюся мне. Захлопываю её и дрожащими пальцами щёлкаю старым замком.

— Думаешь, мы не выломаем её? — Подпрыгиваю от удара по двери.

Жму на кнопку телефона. Нет сети.

Чёрт… Николас, я убью тебя! Убью!

Осматриваясь, замечаю лестницу наверх. Слышу звук бьющегося стекла где-то впереди. Быстро поднимаюсь на второй этаж и замираю, прислушиваясь к происходящему на улице. Раздаются крики парней, один говорит, что влезет внутрь через разбитое окно, второй, что поднимется по лестнице на чердак, и я от них не уйду. Я в ловушке. А если они разошлись, то я могла бы добраться до двери… нет, не могу. Он внизу… я слышу шаги.

— Ну же… пожалуйста… прошу тебя, — скуля, тычу пальцем на экран телефона, а он не желает поддаваться.

На втором этаже дверь есть только в одной комнате. Несусь туда и попадаю в кромешную тьму, захлопывая за собой дверь. Только сквозь разорванные шторы пробивается свет.

Тихо. Очень тихо. Словно они ушли. Шумно дыша, прикрываю глаза и облизываю пересохшие губы. Моё сердце быстро колотится в груди, и я молюсь, чтобы этим парням надоело преследовать меня, или же Ник успел. Отхожу от двери, чтобы сорвать шторы и посмотреть, смогу ли выпрыгнуть или спуститься. На носочках делаю несколько шагов и останавливаюсь. Что-то не так…

Половица недалеко от меня издаёт скрип. Дёргаюсь и закрываю себе рот рукой, чтобы не завизжать. Это слишком близко. Я здесь не одна. Я не вижу ничего. А, может быть, это в соседней комнате, и мне надо закрыть за собой дверь на замок, чтобы её не открыли снаружи? Дом ведь старый, очень старый, и вокруг тихо, поэтому мне показалось, что это рядом со мной. Или я сама могла наступить на скрипучую половицу.

Медленно приближаюсь к двери, выставив руки вперёд, и натыкаюсь ими явно не на дверь. Кричу. Здесь человек. Их же было не двое в той компании. Они загнали меня в ловушку…

— Не прикасайся ко мне! — Визжу я и только разворачиваюсь, чтобы побежать к окну, выпрыгнуть из него или хоть что-то сделать, как меня грубо хватают за волосы. От этого я визжу громче, выпуская из рук мобильный, сумочка тоже летит на пол. Меня куда-то тащат, а я бью по рукам нападающего.

— Мой парень тебя убьёт! Не смей трогать меня! — Молочу кулаками по парню, пытаясь освободиться. Но он сильнее меня. Намного сильнее. Он сейчас убьёт меня сам…

— Я тебе денег дам… много денег… пожалуйста… — мне на рот ложится что-то очень приятно пахнущее. Да, знакомо пахнущее… одеколоном Ника.

Я больше не соображаю ничего. Я настолько напугана, что продолжаю драться, пока мне снова закрывают рот и толкают вперёд так, что я ударяюсь всем телом о стену и, стараясь устоять, опираюсь о неё руками. Едва хочу сорвать повязку, как мои руки перехватывают и сцепляют сзади. Мычу, выгибаюсь… меня изнасилуют. Меня сейчас изнасилуют… мне безумно страшно. Так страшно мне в жизни не было, наверное. Теренс сделал что-то похожее на это, когда он гонялся за мной, а я кричала, умоляла… без толку.

По щекам скатываются слёзы. От бессилия я едва не теряю сознание, как и от паники. Меня нагибают вперёд, упирая щекой в стену, а другой рукой насильник задирает платье… о, боже… его пальцы оттягивают мои трусики. Да какие там трусики три тонких полосочки для Ника, и всё.

Я дёргаюсь… снова и снова, специально опускаюсь коленями на пол, чтобы этот человек не добрался до меня. Но и он делает то же самое, успевая грубо войти пальцами в моё влагалище, вызывая сдавленный крик. Шлепок по ягодице заставляет меня замереть от ужаса. Мне больно, и, чёрт возьми… Ник так делает, чтобы я молчала и не двигалась, пока он играет со мной. Он так поступает всё последнее время начиная с того момента, как мы провели ту страшную сессию. Хотя она была и не такая уж и страшная.

И пока я обдумываю это, позволяя ему медленно входить в меня пальцами, то упускаю момент, когда мужчина начинает раздеваться. Когда до меня доходит то, что я просто стою, раздвинув ноги, и думаю о том, что сделал Ник, твёрдый член врывается в моё тело, вырывая отчаянный визг. Мои руки опускают, и меня хватают за лицо.

— Ты мокрая, Мишель. Ты чертовски возбуждена своим страхом, — внутри меня всё замирает, когда я слышу голос Ника. Мои глаза в темноте от шока расширяются, а он дёргает за тонкие бретельки моё платье, оголяя грудь.

— Тише. Успокойся. Это я, — он щипает меня за сосок, медленно выходя из меня и двигаясь, лишь усиливая мою злость, смешанную с облегчением.

Мычу, желая сказать ему, какой он козёл, оттого что поступил со мной так.

— Прежде чем ты будешь возмущаться, я тебя трахну. Изнасилую. Ты же провоцировала меня, верно, крошка? Ты убегала от меня три дня, играя со мной и пытаясь выяснить, кто кого поймает, — губы Ника двигаются по моей шее, кусая её, отчего тело сразу же реагирует бурным возбуждением, покрываясь мурашками.

— Ты моя жертва, Мишель. Только моя. Такая красивая и смелая жертва любви, — от того, как резко он наполняет меня, я выгибаюсь, карябая ногтями пол.

Мне уже не хочется снимать повязку с губ, я расслабляюсь настолько, что сама отодвигаюсь и прикрываю глаза от наслаждения. Моё тело быстро привыкло к тому, что Николас может захотеть секса в самых ненормальных местах в городе или же в квартире, поэтому оно моментально возбуждается, как и все разумные мысли вылетают из головы.

— Хочешь, чтобы я тебя отымел, как последнюю шлюху, Мишель, а? Хочешь? — Рычит Ник мне в ухо, сжимая волосы и до основания врываясь в меня членом. Скулю и киваю. Меня не обижает то, как он сейчас называет меня. Это игра. А их было столько за последнее время, что подобные словечки стали чем-то поверхностным и незначимым.

— В грязном доме. Пойманную моими руками. Плохая крошка. Очень плохая крошка, — стискивая мои волосы до ярких вспышек в глазах, он размашисто ударяет меня по ягодице, вызывая волну удовольствия в крови, из-за которой внизу живота всё кипит от желания.

— Нравится боль? — Ник резко и быстро начинает трахать меня. Именно брать то, что я ему так бесстыдно даю.

— Я задал вопрос, наглая девчонка. Тебе нравится то, что я с тобой делаю? — Ещё один удар, и моя спина выгибается. Меня трясёт от горящего отпечатка ладони Николаса. Она в латексе. Так боль проявляется резче, словно кипятком ошпарили, но без ожогов.

Я мычу и быстро киваю, подаваясь назад всем телом, чтобы глубже вобрать в себя его член. Ник хватает меня за грудь, щипая сосок и крутя его. Садится на свои ноги, а я на него, подпрыгивая и задыхаясь от его горячего дыхания на щеке.

— Ещё. Сильнее. Я сказал, быстрее, Мишель! — Его ладонь с волос перемещается на мою шею. Он душит меня. Пугает меня, и именно этот страх так сильно возбуждает. Эта его власть надо мной. Его сила. Его мощь. Его приказы. Они сводят с ума. Они подчиняют меня вновь и вновь, заставляют тело двигаться быстрее, постанывая и постоянно сглатывая от вытекающих изо рта слюней. Повязка нещадно давит на рот. Шлепки наполняют голову. Его пальцы крутят то один сосок, то второй, превращая меня в сумасшедшую, вскрикивающую от удовольствия. А Ник сдавливает мою шею, перекрывая кислород. В висках бьётся пульс, низ живота сводит от желания разорваться на части. Я слышу его тяжёлое и рваное дыхание на своей щеке. Меня окутывает его ароматом и этой грубой, тематической похотью, рождённой Ником во мне. Ещё несколько толчков, и меня сотрясает неукротимая дрожь. Она проносится по телу, заставляя трястись от того, как резко и неожиданно вся накопленная энергия вырывается из него, с силой сжимая его член внутри себя. Мои мышцы плавно сокращаются, массируя член Ника, отчего и он кончает, кусая моё плечо.

Ник ослабевает захват на моей шее, и я хватаю ртом, ставший невероятно горячим, кислород, шумно дыша и расслабляясь на нём. На меня наваливаются блаженство и усталость. Моральная усталость.

— Умница, — повязка со рта падает, и мне больно сомкнуть челюсть. Издаю стон. Ник сразу же понимает, в чём проблема, и пальцами медленно массирует моё лицо, нежно целуя плечо и шею.

— Понравилось? — Шепчет он.

— Да, — выдыхаю я. — Только встать не могу. Ноги затекли.

Чувствую в темноте его усмешку, и он аккуратно приподнимает меня с себя, стирая влагу между бёдер. С его рук исчезают перчатки, и я ощущаю тёплые прикосновения. Они дарят мне очередное блаженство. Чувствую его нежность, когда Ник помогает мне подняться на ноги, придерживая за талию, его заботу, с которой он поглаживает меня по спине, чтобы я привыкла стоять на ногах, и они перестали дрожать. Всё это собирается в один маленький мир, созданный только для нас.

— Постой сама. Я сейчас вернусь, — целует меня в лоб, прислоняя к стене, и отходит. Он одевается, а затем возвращается ко мне и разрывает вторую, едва живую, бретельку платья, и оно падает к ногам. Помогает мне надеть халат, который захватил с собой из дома, и подхватывает на руки. Он это делает каждый раз после каких-то серьёзных игр. И я не возражаю, мне нравится, когда он вот такой любящий.

Мы спускаемся на первый этаж, и Ник опускает меня на ноги.

— Стоять можешь? — Интересуется он.

— Да. Всё в порядке. Чёрт, наушник потеряла и сумочку… она наверху, — цокаю и устало показываю пальцем на лестницу.

— Сейчас принесу. Стой здесь, — Ник поднимается обратно, а я ёжусь от затхлой и жуткой обстановки дома. Сейчас, когда эйфория после оргазма немного стихает в моей голове, то я осознаю, что меня попросту развели. Мной поиграли, и это меня обижает. Я, конечно, приняла тот факт, что Ник полон сюрпризов и идей, как разнообразить нашу приближённую к его теме сексуальную жизнь, но это уже слишком.

Николас возвращается с моей сумочкой и протягивает её мне.

— Наушники новые купим. Это не проблема, — с широкой и сытой улыбкой говорит он. Злость вскипает у меня в крови.

Замахиваюсь и ударяю его по щеке. От шока и неожиданности Ник дёргается и отступает, недоумённо прижимая ладонь к щеке.

— Ты рехнулась, Мишель? — Яростно повышает голос.

— Это ты рехнулся, Николас! Ты заставил меня испытать такой страх, который я могу сравнить только с тем, что пережила с Теренсом! Ты хоть представляешь, что я чувствовала, осознавая, что меня могут изнасиловать двое парней?! Идиот! — Выкрикиваю я, размахивая сумочкой, как оружием.

— Но тебе понравилось! — Он возмущённо сдвигает брови.

— Да, когда я поняла, что это ты! А если бы это был не ты? Если бы я пошла в другую сторону? И эти ребята схватили бы меня! Ты обещал, что я буду в безопасности, а в итоге я чуть не умерла от страха! Это же ненормально для меня, — топаю ногой и, разворачиваясь, вылетаю из дома, специально хлопая дверью, чтобы показать ему, как сильно я зла.

Конечно, оказаться на улице в махровом халате, на каблуках, с потёкшей тушью от слёз, которых я даже не заметила сначала от страха, и обнажённой, не считая трёх полосочек, и то уже совсем мокрых, это довольно комично. Но в данный момент я осознаю, что такие развлечения уже перешли все границы. Одно дело, когда мы пробуем что-то новое в стенах клуба, а другое — на улице, среди людей, которым неизвестно что может взбрести в голову.

— Мисс Пейн, — замечаю в паре шагов машину Ника и Майкла, напряжённо смотрящего на меня и предлагающего взмахом руки забраться в автомобиль.

— И ты его поддержал. У вас, вообще, нет мозгов? — Цежу я сквозь зубы, опускаясь на пассажирское сиденье.

— Я говорил, что это плохая идея, мисс Пейн. Но когда мистер Холд меня слушал? — Цокая, Майкл закрывает за мной дверь машины, а я раздражённо складываю руки на груди.

Через несколько мгновений рядом оказывается Ник, отдающий приказ ехать домой.

— Ты что, действительно, обиделась? Это же игра, Мишель. Ты жертва, я насильник, — тихо произносит Ник.

Бросаю на него злой взгляд и отворачиваюсь к окну.

— Ладно, прости. Те ребята не навредили бы тебе, они должны были только напугать и привести в тот дом. Я им заплатил, и они члены нашего клуба, так что тебе опасность не грозила, — добавляет он. Упрямо поджимаю губы.

О-о-о, мне есть что сказать ему сейчас, но я лучше промолчу. Ник даже не подумал о том, какие ассоциации это вызовет во мне. Конечно, всё здорово и интересно, но граница между безумием и разумным должна быть.

— Крошка, — Ник обхватывает меня за талию и тянет к себе, отчего я скольжу по кожаному сиденью.

— Я испугалась, — бубню.

— Так и должно было быть. Страх руководит нами и очень возбуждает. Без него скучно жить.

— Тебе жить скучно? Серьёзно? Тебе проблем мало? Нужны новые? — Шиплю я, поворачивая к нему голову.

Ник цокает и закатывает глаза, а затем возвращает на меня взгляд раскаявшегося сытого кота, разбившего вазу. И это он научился делать только три дня назад, чтобы сбивать меня с толку и прогонять из моей головы обиду.

— Больше такого не практикуем. Я тебя понял, — его ладонь ложится на мою щёку, и он нежно её поглаживает.

— Но ты получила оргазм. Тебе понравилось.

— Да лучше иглы, чем вот этот страх. Ты не понимаешь, — шумно вздыхаю и прикрываю на несколько секунд глаза, чтобы собрать все мысли воедино и объяснить ему то, что я чувствовала.

— Насилие — это не игра, Николас. Оно бывает в обычной жизни и очень часто. Насилие, как сексуальное, так и физическое. Я знаю, что такое второе, а первое не хочу. Это страшно. Это сложно описать. Всё атрофируется. Я была готова выпрыгнуть в окно и сломать себе кости. Пожалуйста, давай попроще что-то, к примеру, бондаж. Мне в нём комфортно. Или ток, но не насилие, его и так слишком много в жизни, а играть в него отвратительно.

— Прости, я не думал, что ты так отреагируешь. Ты сама играла со мной, я решил, что тебе это понравится. Ладно, я всё понял. Я не хотел, чтобы ты вспоминала Теренса. Прости, хорошо?

Киваю и кладу голову на плечо Ника.

— И латексные перчатки. Не так часто. У меня синяки ещё с прошлого раза не сошли, — шепчу я.

— Раз в две недели?

— Согласна.

— Компромисс. И я скучал по тебе, — Ник целует меня в лоб, обнимая сильнее и прижимая к себе.

— Я работала, к тому же мы виделись утром, — напоминаю ему.

— Мне этого мало, Мишель. Почему бы тебе полностью не переехать ко мне? Может быть, обсудим это снова. Достаточно времени прошло, и постоянно метаться из одной квартиры в другую для нас обоих довольно проблематично.