Слеза океана

Виктор ушёл из дома рано, на улице было темно. Ночью он не позволил Ирине уйти из своей кровати, не пожелал отпускать девушку от себя. Он вновь и вновь зарывался в её молодое тело, вновь и вновь возносился на вершину блаженства. И мечтал лишь об одном: чтобы ночь не кончалась.

А утром, проснувшись, он не пожелал остаться в постели ни на минуту. Он порывисто встал, не слишком заботясь о том, что может разбудить девушку. Вышел из комнаты, вернулся и принялся одеваться. А когда случайно, он искренне верил, что случайно, бросил взгляд на кровать, то заметил огромные испуганные глаза блондинки. Она не понимала. Черт побери, он тоже не понимал! В раздражении он хлопнул дверью и ушел.

Она обычная баба, обычная баба….

Эти слова, точно заклинание Виктор твердил, когда шёл по дороге, когда пришёл к себе в кабинет, когда сел за стол и положил перед собой папки с делами. В ней нет ничего сверхъестественного, через неделю-другую он устанет от её роскошного тела, пресытится её нежностью. И всё, тогда наступит конец.

Или нет?

Виктор попытался сосредоточиться на работе, но перед глазами, то и дело возникал образ Ирины. Он представил, как она сейчас там, у него дома, ходит, потерянная, и чувствовал, как в груди начинает щемить. Девчонке нужна защита. Она ранима, точно глупышка-белочка, попавшая в руки нерадивому мальчишке, её так легко обидеть. Он же видел её глаза!

Бехтерев сжал губы.

Когда Игорь Затмитский пришёл на работу, то застал начальника работающим. Он постарался не выказать своего удивления, потому что первое, на что обратил внимание Игорь, были нахмуренные брови Бехтерева.

– Доброе утро, Виктор Данилович, – сказал, улыбаясь, Игорь. – Кажется, начинаются заморозки. Пока добирался сюда, прямо-таки замерз.

И он выразительно потер руки.

Виктор кивнул.

День тянулся ужасно медленно, время, точно издевалось над ним. Девять… половина десятого…без пяти одиннадцать…. Да когда же перерыв?! Виктору никто не запрещал встать и уйти на обед прямо сейчас, ему бы не посмели указать на это, но он счел, что лучше остаться. Дождаться положенного часа.

Игорь уже знал, что одну девицу из новоприбывшего этапа Бехтерев определил себе. И сегодня утром она не появилась в бараке. Интересно, интересно…. Игорь, зарывшись в бумагах, всё же изредка посматривал на своего начальника, пытаясь найти в нем какие-то изменения, но его ждало разочарование. Бехтерев был раздражен и требователен в работе, как никогда.

Виктор ничего, кроме злости не испытывал, когда по пути домой его останавливали офицеры. Он отвечал хмуро и ссылался на послеобеденное время. Ему хотелось послать их всех, куда подальше, но в последний момент он заставлял себя сдерживаться.

Что же, черт возьми, происходит? Он не верил, что всё это из-за девчонки. Возможно, он просто устал и этим объясняется его сегодняшнее состояние. Если вспомнить, то когда он в последний раз отдыхал по-человечески? Давно, очень давно.

Он скинул сапоги и прошёл в заднюю комнату. Никого не было. Где Ирина? Почему она его не встречает? Он же ясно сказал, чтобы она находилась у него в доме! Неужели у неё совсем нет мозгов, и она куда-то слиняла? Раздражение снова захлестнуло Бехтерева. Он почувствовал, что ещё мгновение и начнет крушить всё подряд.

Хотелось есть, а главное – выпить. Для таких случаев он в доме держал водку. Плевать на работу, Затмитского и всех прочих! Виктор решительно направился на кухню. Зашел и замер в дверях.

Около стола хлопотала Ирина. Заслышав шум, она обернулась.

– Я в окно увидела, что вы идете и….

Она не договорила, оборвала себя на полуслове.

Бехтерев привалился к дверному косяку и почувствовал, как дневное напряжение отпускает его.

Ирина проснулась посреди ночи.

Виктор перевернулся на другой бок и случайно потревожил её. Он сегодня спал беспокойно, постоянно менял положение тела во сне.

Прошло почти три недели с того дня, как Ирина прибыла с этапом в женский лагерь. И все эти три недели она провела в доме Бехтерева. Готовила еду, убиралась, стирала, следила за порядком и занималась с Виктором любовью. Ирина не могла сказать, что ей было противно ложиться в постель с Виктором или, что она боялась его. За эти дни она научилась ему доверять, а сегодня вечером он сказал, что она может звать его Виктором, без отчества. Хмурый, неприветливый мужчина-одиночка впустил в свою жизнь женщину.

Сначала Ирина решила, что у Бехтерева постоянно были такие домработницы, как она. Но потом, тщательно исследовав дом, она пришла к выводу, что другими женщинами здесь и не пахнет. Если бы у Виктора кто-то был, но она непременно обнаружила её присутствие. Женщина после себя всегда оставляет след. А здесь ничего.

И этот факт не мог не озадачить Ирину. Она не могла спросить у кого-либо о жизни Бехтерева, единственными, с кем она иногда общалась, были офицеры, приходившие к Виктору в гости. Но те неизменно относились к ней с легким презрением. Правда, одного Ирина могла выделить, это был Игорь Васильевич Затмитский, помощник Виктора. Тот напротив, всегда стремился с ней завязать разговор, и Ирина, лишенная общества, с удовольствием беседовала с ним. Он не унижал и не оскорблял её. Ирине этого было достаточно.

Но сегодня, после того, как они с Виктором вернулись из бани, Бехтерев требовательно спросил:

– Игорь сегодня приходил?

У Ирины засосало под ложечкой. Виктор выпил уже пару стаканов водки, его глаза затуманились. Он сидел за столом в одних штанах, без рубашки, и твердые мышцы на его руках бугрились при каждом напряженном движении.

– Да. Он сказал, что вернулся из больницы, куда ты его направлял по поручению….

– Сколько он у тебя пробыл?

Ирина вздрогнула. Не «тут», не «у меня», а «у тебя». В голосе Виктора слышалась скрытая угроза.

– Он не заходил в дом. Когда узнал, что ты ещё не вернулся с работы, то направился в штаб.

– Сколько он у тебя пробыл? – Виктор повторил вопрос, точно не слыша Ирину.

Она непроизвольно сделала шаг назад.

– Минут пять, не больше.

– Иди сюда.

– Что?

– Я сказал, иди сюда.

Он не повышал голоса, но от этого Ирине не стало легче. Она подчинилась, другого выхода у неё не было. Виктор не обижал её, даже грубого слова ни разу не сказал, и она была благодарна ему за такое обращение. Сейчас же она его не узнавала.

Виктор резко поднялся, схватил девушку за плечи и прижал к стене. Она жалобно пискнула, но он не обратил внимания. Стальные пальцы сжали её подбородок.

– Запомни: ты принадлежишь только мне! Если я увижу, что ты смотришь в сторону другого мужика, клянусь, смерть тебе покажется желанным избавлением!

Ирина задрожала.

– Виктор Данилович, я….

– Виктор. Просто Виктор! Ты поняла?

Она кивнула и заплакала. А мгновение спустя он, уже по-другому держал её за подбородок, осторожно слизывал соленые слёзы.

Сейчас, когда сон прервался, Ирина пыталась проанализировать, что же произошло между ними вечером. Она лежала и смотрела на темные пятна на потолке. Неужели Бехтерев ревнует? Похоже на то. Она не знала радоваться ей или хвататься за голову.

Какой парадокс! Какая горькая насмешка судьбы! Она попала в лагерь из-за подлого желания мужчины, и снова от желания мужчины зависит её дальнейшая жизнь!

О любви Ирина даже не вспоминала.

Она достаточно долго находилась в лагере, чтобы понять, как ей повезло. Те женщины, с которыми она прибыла вместе одним этапом, менялись и менялись на глазах. Худели, их лица осунулись, под глазами образовывались мешки, кожа грубела, появлялись прыщи и гнойнички. Ирина пока не решалась самостоятельно передвигаться по лагерю, и поэтому наблюдала за происходящим, чаще всего, из окна. Любая из этих женщин отдала бы многое, чтобы оказаться на её месте.

А она сама?… Ирина не знала. Иногда она чувствовала себя пленницей, зависящей от воли господина. По сути дела, так и было, и сегодняшние слова Виктора были лучшим тому подтверждением. Для него она была его собственностью. Он мог распорядиться её судьбой, как ему заблагорассудится, и никто, ни одна душа не заступится за неё. До неё никому не было дела.

Сначала Ирина таким положением вещей возмутилась, а потом притихла. Не стоит высовываться, лучше обождать, присмотреться. И что же она заметила? Виктор, как умел, заботился о ней, и чем беззащитнее она была, тем сильнее проявлялась его забота. Ему нравилась её ранимость, её зависимость от него.

Он один имел на неё все права.

Ирина перевернулась на другой бок, но сон по-прежнему не шёл. Наверное, ей следовало себя чувствовать счастливой. А она не чувствовала. При Викторе она улыбалась, старалась быть радушной, но стоило ей остаться одной, как от её веселости не оставалось и следа.

Она оказалась в лагере по доносу оскорбленного мужчины, и ближайшие восемь лет ей предстоит провести за колючей проволокой, и ещё не известно, окончательными ли будут эти восемь лет. Долгие восемь лет её жизни, которых не вернешь. Север жесток к женщинам.

Виктор….. Виктор Данилович Бехтерев, догадываетесь ли вы во что ввязались? Или вы по-прежнему считаете, что Ирина для вас мимолетное явление в жизни? Губы Ирины чуть дрогнули.

Глава 5

Наступили холода, и выбираться из дома не хотелось. Ирина тоскливо посмотрела в окно и поморщилась. Белые снежинки лениво кружились в воздухе и таяли, не успев коснуться земли. Пройдет всего одна-две недели, и белый покров ляжет на землю.

Виктор не пришёл обедать, и Ирина решила отнести обед ему в комендатуру. Не оставаться же ему голодному. Голодный мужчина – злой мужчина, эту аксиому она поняла давно.

Ирина понемногу осваивалась в лагере. Все-таки недаром говорят, что женщины быстрее и легче приспосабливаются к изменившимся условиям жизни, чем мужчины. Пусть жизнь их загонит в угол, а они и там, только дайте им возможность, совьют себе уютное гнездышко. Такова женская природа, и с ней не поспоришь.

Ирина собрала в сумку обед, оделась и вышла из дома. Холодный промозглый ветер тотчас хлыстнул по лицу, и она вздрогнула. И почему Виктор не пришел обедать? Сидела бы она сейчас в тепле, не суетилась. Наверное, на работе аврал. В начале недели приезжало высокое руководство из управления лагерями, видимо, что-то их не устроило, и теперь Виктор на работе проводил ещё больше времени.

Она плотнее укуталась в теплую куртку с заячьим мехом, которую презентовал на днях Виктор. Такую куртку имела не каждая офицерская жена, но Ирина старалась об этом не думать. Не её это дело, кто да что имеет. Чужого богатства она никогда не считала, а от своего отказываться тоже не собиралась. Пока есть возможность, надо пользоваться.

К вечеру, видимо, ветер усилиться. Мокрый снег раздражал, и Ирина прибавила шагу. Чем быстрее она доберется до части, тем лучше.

Она прошла чуть больше половину пути, когда неожиданно две женщины перегородили ей путь. Ирина видела их впервые, и сразу определила, что к женам офицеров они не имеют никакого значения. Глаза злые и недовольные. Скорее всего, или любовницы тех же офицеров или кто-то из блатных.

Ирина, бросив в их сторону короткий взгляд, хотела пройти мимо, но не тут-то было. Одна из женщин, что повыше, перегородила дорогу. Пропускать Ирину в их намерения не входило.

– Что, ссучилась, тварюга? – прошипела вторая зэчка и сплюнула на землю.

Ирина всё поняла.

– Прочь с дороги, – тихо, но отчетливо проговорила она. Выказывать страх перед ними, значит, заранее проиграть войну. А то, что эти две дамочки объявили ей войну, не вызывало сомнений.

– Смотри, как заговорила, курва! Думаешь, стала подстилкой офицерской, так всё можно? – высокая зэчка явно была настроена на скандал, и только ждала, когда Ирина её спровоцирует.

Зависть всегда порождает ненависть, Ирина забыла об этом, и сейчас пришла пора расплачиваться. Она слишком долго жила под покровительством Бехтерева, и ни разу не подумала о последствиях. Сейчас же думать было слишком поздно, необходимо было действовать.

– Я знаю, что мне можно всё, – тем же тоном, не меняя спокойной, но решительной интонации, сказала Ирина. – И вам, в том числе и тебе, следует об этом помнить.

– Да неужели? – глаза зэчки прищурились, и она сделала шаг навстречу Ирине, приближаясь к противнице.

Ирина напряглась, готовая к драке. Главное – поднять, как можно больше шума. На крики и возню быстро сбегутся работники лагеря. Женщины, решившиеся предъявить ей свои права, выбрали не то место, и не то время.

Но ни Ирина, ни женщины ничего не успели сделать. Их опередили. Из-за поворота, откуда вышли минутой раньше зэчки, появились староста с старшиной-надзирателем.

– Что здесь происходит? Что за столпотворение? – голос старшины не предвещал ничего хорошего. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять и оценить ситуацию, А так же поблагодарить судьбу-провидицу, что они успели во время. Если верить слухам, а у старшины были все основания им доверять, то девица в заячьей куртке была сожительница Бехтерева, Акимчева, и поговаривали, что Бехтерев особенно трепетно относится к своей бабе. Двух других старшина знал хорошо и давно: проститутки, одна из Самары, другая откуда-то с Урала.

– Болтаем, господин начальник, – проститутка, что была из Самары, достаточно вольготно себя чувствовала в лагере, и немного забылась. За что разом и поплатилась.

Староста, улыбаясь щербатым ртом, сказал:

– Гражданка Акимчева, вы куда-то шли?

Ирина кивнула.

– Да.

– Вот и шагайте.

Ирина поспешила последовать его совету, и даже не оглянулась.

Её первый инцидент с зэчками закончился благополучно, но где гарантия, что в следующий раз ей так же повезет? А если нет? Что тогда? Нож в бочину?

Ирина приказала себе успокоиться. Думай, думай….. До Виктора оставалось не больше десяти метров.

Она подошла к высокому деревянному крыльцу и на краткий миг замерла. Её глаза придирчиво осмотрелись вокруг. И тут она заметила внизу, почти у самого порога большой ржавый гвоздь, валяющийся без надобности. У Ирины по телу пробежали мурашки. Но она знала, что должна это сделать. И девушка подняла гвоздь….

Когда входная дверь с шумом захлопнулась за вошедшим, Виктор оторвался от бумаг. Сегодня у них с Игорем было много дел. Одна из женщин-осведомителей дала сведения, что готовится побег. И в этом побеге могут быть замешаны работники администрации лагеря. Им с Игорем необходимо вычислить предателя, и чем быстрее, тем лучше. Затмитский расположился на полу, наплевав на сквозняки, которые дули со стороны двери, расположенной напротив. Сказал, что здесь ему удобнее.

Виктор ожидал увидеть, кого угодно, но не Ирину. Она впервые пришла к нему на место работы.

– Ира! – он обрадовался девушке и вскочил ей навстречу. Но ему хватило мимолетного взгляда, чтобы понять, что с девушкой не всё в порядке. Она сделала несколько порывистых шагов к нему и замерла. На её бледном лице глаза казались неправдоподобно огромными.

– Ира, что-то случилось?! – Виктор бросился к ней. Из головы разом исчезли всё мысли о готовящемся побеге.

Ирина энергично замотала головой.

– Нет, нет, что ты…., – её голос предательски дрогнул, а в глазах заблестели не пролитые слезы. – Я вам… я вам обед принесла…. Ты не пришел, и я подумала… решила….

Девушка не договорила, протянула Виктору сумку с едой, и он заметил, что её рука дрожит. Приняв сумку и поставив её на кресло, он взял Ирину за руку.

Вторую руку она не дала.

– Ты вся дрожишь, – он не спрашивал, а утверждал. Его всё больше и больше настораживал вид Ирины. – Что случилось, я ещё раз спрашиваю?!

– Виктор…, – она осеклась и вспомнила, что они в комнате не одни, и её фамильярность не к месту. Игорь перестал делать вид, что работает, поднялся с пола и внимательно следил за происходящем. Ему тоже не нравилось состояние Ирины. – Виктор Данилович, всё в порядке, правда…. Просто пока я добиралась до вас, замерзла. И всё.

Она врала не умело, и Витя сразу это почувствовал. Ирина что-то скрывала от него.

– Нельзя, черт возьми, замерзнуть до слёз! А ты готова расплакаться! И что у тебя с правой рукой? А, ну, покажи!

Ирина инстинктно завела руку за спину, но Виктор оказался проворнее. Он схватил её за руку, наверное, слишком резко, она громко вскрикнула. Больше Виктор не сомневался, он быстрыми аккуратными движениями снял с Ирины куртку, и выругался.