Помоги проекту - поделись книгой:
…Рассказывают, что когда Света Гусева сняла Данилкино заклятье, Марья Павловна рухнула на пол без сил. Марью Павловну на следующий день выписали из больницы с диагнозом "психическое расстройство прошло, но остался синдром врожденной злобности".
А вот с докторами дело обстояло хуже. Доктора видели, как из ниоткуда появилась какая-то девчонка. Она произнесла что-то непонятное, и у Марьи Павловны прекратился приступ. После этого девчонка снова исчезла. Доктора, посовещавшись между собой, поставили друг другу диагноз "шизофрения" и добровольно поместили себя в палату номер шесть в качестве пациентов.
Когда Данилка узнал, что Света сняла заклятье с "Марьпалны", он очень на нее обиделся. Обиду он держал недолго, потому что был очень добрым. Свету он простил сразу же, как только на нее обиделся.
Света тоже была очень доброй, может быть даже добрее Данилки. А еще она была веселой. У нее всегда было веселое настроение и такая же, как у Данилки, улыбчатость. Только в ее улыбке была, порой, заметна немалая доля ехидства, как и вообще в характере.
А наследующий день к нам нагрянула комиссия из отдела опеки и попечительства. Комиссия состояла из "крупнокалиберной" тетеньки породы "Фрекен Бок" и двух "тетенек" помельче. Те, что помельче, были в старинных тяжелых очках и напоминали наставниц церковных приютов царских времен.
К счастью, когда явилась эта "высокая", точнее "тяжеловесная", комиссия, Данилка был у нас, поэтому той комиссии и не удалось никому испортить жизнь. Хотя, им это по любому не удалось бы. Данилка ведь смог бы и потом все и всех поставить на место.
Безо всяких вступлений "мадам Фрекен Бок" сурово спросила у моей мамы:
- На каком основании, в квартире вашего подопечного, проживают посторонние?!
- Это не посторонние, - пыталась объяснить мама, - это семья Данила. Понимаете, они оказались живы и недавно вернулись. Никакой опеки теперь и не требуется.
- Ничего не знаю! По документам они погибли в автомобильной аварии! Значит, они не имели права возвращаться и проживать в своей квартире!
- Имели право, - сказал Данилка.
- А тебя, мальчик, не спрашивают, мал еще рассуждать, имели или не имели.
- Ну как же вам доказать? - взмолилась мама. - Ведь вы же сами понимаете, что это они.
- Мне ничего доказывать не надо! Я не дура! Я и без вас знаю, что это они! Но я лицо официальное! И для меня является фактом только то! Что, подтверждается! документами! с подпис
- Вчера уже прибегли, - сказал Данилка с усмешкой. - И что из этого вышло? Где здание тюрьмы? Учтите, это моя работа.
- Тебя не спрашивают! Мал еще рассуж…
- Знаете что мадам Фрекен Бок, уходите-ка отсюда по-хорошему! - Сказал ей Данилка. - Дома у себя будете командовать, кому что положено, а кому не положено! А я буду рассуждать, хотите вы того, или нет! Для того мне и голова дана, чтобы рассуждать! А с вашей породой я умею управляться! Лучше уж поверьте на словах. Смотрите, если не уберете отсюда свою свинячью тушу, вам станет очень плохо!
- Что-о-о?! Так вот какое воспитание вы даете подопечному! Завтра же, будет, решаться вопрос, об отмене опеки! - заорала "мадам Фрекен Бок".
- Это вряд ли, - "разочаровал" ее Данилка. - Во-первых, никакого вопроса нет, а во-вторых, уже сегодня, вам придется решать другие вопросы - личные. Надоест бомжевать, приходите ко мне. Если настроение у меня будет хорошее, верну все, как было, а если нет - то уж не обессудьте. Вам останется только одно: доживать свой век на улице.
"Мадам Фрекен Бок ", фыркнув, направилась к выходу, за ней последовали и "наставницы". У порога "мадам" остановилась и сказала Данилке:
- Мальчик! никуда! не смей! уходить! Сейчас я вернусь! с приставами! и тебя отведут в детский дом!
- Ты, сначала, сама в свой дом попади, гадючка, - ответил Данилка. Он не стеснялся в выражениях при разговоре с плохими людьми.
"Мадам Фрекен Бок" вся побагровела. Казалось, она сейчас лопнет от злости.
- Ну, погоди! Не детский дом тебе светит! а колония для малолетних преступников! Я скоро! - со злостью сказала она, и хлопнула дверью.
- Что же теперь делать? - запричитала мама. - Ведь точно, выселят твоих из квартиры, а тебя в детдом сдадут.
Данилка засмеялся:
- Сдадут? Меня? Великого Мага? А может еще и в колонию? Что вы такое говорите, тетя Клава? Вы думаете, что я их укротить не смогу? Смогу, не сомневайтесь. Одну я уже обезвредил. Эту толстую, которая только что убежала. Так что не думайте об этом.
- Ну, как же? Ведь на их стороне закон.
- Это их, волчий, закон, а не наш. А на нашей стороне правда и справедливость. Мы должны жить по человеческим законам.
- Ну как же можно, вот так, по-плохому то? Неужто добром нельзя все уладить? - Теть Клава, добро должно быть с кулаками, иначе победит зло…
…В тот день никаких приставов мы не видели, как и в последующие дни. Пришла потом только "мадам Фрекен Бок", но об этом чуть позже. Данилка был занят строительством портала, который возводился недалеко от железнодорожного вокзала. Место для портального вокзала выделила городская мэрия. Это после Бориного доклада в Академии Наук, и постановления президента. Маги, на всякий случай, защитили это место от проникновения посторонних. А то мало ли что могло произойти.
На следующий день за Овсянниковыми снова пришли из милиции. А что, трудно, что ли? Милиция вот она, рядом. Пришли впятером. Ясно, что делали они это с "величайшего благословления" начальника отделения Курдюмова. Я как раз был у Данилки дома. Я видел все. Это было еще то кино.
- Так! - сказал главный из "оборотней". - Господа Овсянниковы! Так как вы официально считаетесь погибшими, извольте покинуть незаконно занятую жилплощадь.
- Но у нас же есть свидетели, - ответил Данилкин дедушка.
- Ничего не знаю, по документам вы погибшие, поэтому вообще не имеете права быть.
- Так что же нам, покончить жизнь самоубийством?! - со злостью спросил дедушка.
- Это ваша проблема, как решить проблему, - ответил ему "главный". - Умные люди решают проблемы с помощью денег. Я думаю, тысяч за двадцать ваша проблема решаема.
Дедушка уже был на взводе и "оборотни в погонах" могли от него сильно пострадать. Дедушка был очень сильным и смелым. Справиться с теми пятерыми ему труда не составило бы. А потом можно было бы всей семьей вернуться в Новую Камышовку, что на планете Рай. Но пострадать от дедушки они не успели - пострадали от Данилки. Данилка опередил дедушку.
- Послушайте! - сказал он. - Вы, прямо сейчас, по-хорошему, уберете отсюда свои шакальи морды и оставите нас в покое! А может вам больше нравится по-плохому? - Сделаю - мало не покажется.
- Не лезь в разговор! - Ответил ему "главный" милиционер. - Тебя дела взрослых не касаются!
- Я понял, вы хотите по-плохому. Ну что же, дело ваше.
Данилка произнес заклинание, и милиционеры - все пятеро - покатились к выходу. Это было похоже на то, что почти три года назад сделал с покровителями бандитов Боря. В тот раз Данилка сказал, что Боря сделал это не очень умело. Он сказал, что может лучше. Я тогда не поверил, а теперь оказалось, что и правда, он может лучше.
Милиционеры-оборотни катились не беспорядочно, не рывками, как тогда, а строго друг за другом. Их скрутило колесом спиной внутрь, и они катились плавно и красиво. Данилка шел следом. Меня удивило, даже испугало то, как выглядел Данилка. Таким я его никогда раньше не видел. Вид у него был не просто суровый, а угрожающе страшный. Данилкины глаза ярко светились мертвенно-зеленым светом.
Я выбежал следом, а за мной выбежали Данилкины бабушка и дедушка. Они кричали Данилке:
- Данил! Не надо! Оставь их! Что же ты делаешь?! Разве так можно?!
- Можно!!! Не мешайте мне!!! - прогремел в пространстве Данилкин голос. От этого голоса у меня душа в пятки ушла. Бабушка и дедушка так и остались стоять в растерянности. Я пошел следом за "процессией", но теперь уже на почтительном расстоянии.
На улице милиционеры покатились по тротуару мимо Марьи Павловны. Марья Павловна, прокричала пять куплетов недавно "сочиненных" ею частушек, то есть по одному куплету на каждого катившегося мимо нее "оборотня". Да, с головой у Марьи Павловны все-таки было не совсем в порядке.
Итак, милиционеры быстро катились к зданию отделения милиции. Данилка продолжал идти следом с горящими глазами. Прохожие останавливались, шарахались в стороны, с ужасом наблюдая происходящую небывальщину. Затем сама собой открылась дверь отделения милиции и все пятеро "блюстителей коррупции" вкатились внутрь.
Я остановился, не решаясь идти дальше, но Данилка обернулся ко мне и сказал:
- Саня! Не бойся! Пошли! Посмотришь, как это делается умело! А не так, как сделал дядя Боря!
Надо же! Прошло столько времени, а Данилка запомнил тот случай и наш разговор. Это когда незваных "визитеров" выпроводил Борис. Я вошел. В вестибюле, отгороженные застекленной перегородкой, сидели дежурные. Они выскочили оттуда и остановились, как вкопанные, потеряв даже способность говорить. Они не посмели ничего нам сказать. Еще бы: один Данилкин вид с горящими теперь уже кровавым светом глазами не предвещал ничего хорошего.
Пятеро Данилкиных "клиентов" покатились вверх по лестнице. Потом был коридор, потом дверь в кабинет начальника милиции полковника "Курдюмова Юсуфа Саидовича". В кабинете пятеро "оборотней" встали вверх ногами и волчками закрутились на головах.
Кроме Курдюмова в кабинете было еще несколько человек: шло совещание. Появление пяти милиционеров и нас вызвало замешательство. Данилка, с горящими глазами, вообще был ужасен. Он начал без вступления. Его леденящий душу голос всех поверг в неописуемый ужас, и меня тоже:
- Я Великий Маг Даниил Овсянников, проживающий по адресу улица Коммунистическая, дом пять "А", квартира четыре! Недавно я воскресил своих погибших маму, бабушку и дедушку. Они будут жить там, где и жили до своей гибели! Там, где живу я! Будет так, как я сказал, хотите вы того или, нет! Я предлагаю вам, пока по-хорошему, оформить документы без взяток. Я даю вам два дня.
Присутствующие молчали, вылупив глаза на Данилку и волчками крутящихся на головах, пятерых сотрудников. Все были в шоке. В их глазах застыл ужас. А Данилка продолжал:
- Для того, чтобы вам никто не мешал готовить документы, я отправлю вас "полетать" на два дня! Спустить вас на землю никто не сможет! Если через два дня документы будут готовы, я спущу вас на землю! Если нет - отправлю в космос! И учтите, что по прогнозам синоптиков в космосе на ближайшие миллиарды лет ожидается морозная погода, а вы без скафандров.
Все молчали. Данилкины глаза приняли обычный человеческий вид. Я вдруг почувствовал, как зашатался пол, а клены и дома, за окнами кабинета поплыли вниз. Я понял, что мы летим, и очень сильно испугался. Начальник милиции испугался еще больше, чем я. Он завопил:
- Подождите! Не надо! Давайте договоримся по-хорошему!
- Договариваться по-хорошему будем через два дня! - ответил Данилка, и, обращаясь ко мне, сказал:
- Пошли, Саня, не будем мешать людям… хм… "работать".
И Данилка потащил меня в коридор, попутно сняв заклятие с вращающихся оборотней в погонах. Мы вышли в коридор и спустились на первый этаж. На первом этаже, как и на втором, была паника.
В вестибюле входная дверь была распахнута. Данилка потащил меня за собой к двери. Подойдя туда, я отшатнулся назад. Я понял, на какой мы высоте, и мне стало неописуемо страшно.
- Как мы отсюда выйдем?! - закричал я.
- Через дверь, как все нормальные люди, - ответил Данилка с усмешкой.
- Я не умею летать, я же не птица! - кричал я.
- Ничего, сейчас научишься, - сказал Данилка и провел ладонью над моей головой. Я почувствовал, что страх слетел, смахнулся от этого движения. Теперь я без страха смог подойти к двери. Я посмотрел вниз. Там, внизу, была видна вся наша улица, улицы Кирова, Кленовая, Лесная, наша школа. Озеро, парк и проход на заколдованные холмы, были как на ладони. Самих холмов сверху видно не было, как будто их не существовало.
За спиной послышался окрик:
- Мальчики! Отойдите от двери! Упадете - разобьетесь! - К нам бежал до смерти перепуганный милиционер.
Данилка крепко взял меня за руку, и я почувствовал, что потерял вес. Я почти завис над полом, и мы вылетели наружу…
…Когда мы снижались, я увидел огромные толпы людей, которые в полном недоумении смотрели на воспарившее здание отделения милиции и на наш полет. Мои родители и Данилкина бабушка тоже во все глаза смотрели на это явление. Марья Павловна, показав на нас пальцем, заорала истошным голосом:
- Дядя Федя съел медве-е-едя-а-а-а-а-а-а-а!!! - и упала в обморок…
…А теперь пришло время рассказать про "мадам Фрекен Бок". Оказалось, что прозвище, которое Данилка дал той "полновесной" даме, было похоже на ее настоящую фамилию. Данилке ее имя, отчество, фамилия место проживания стали известны сразу, как только она стала кричать на маму. Звали ту особу Гертруда Карловна Фрекенбах.
Гертруда Карловна пришла на следующий день после "вознесения" милиции. Она сначала пришла к Овсянниковым. Она спросила, дома ли Данил. Дома его не было. Он с Вадиком был у нас. Тогда Гертруда Карловна пришла к нам. Ну и вид у нее был!
Когда Боря открыл дверь, она стояла на пороге в потрепанной извалянной в пыли одежде, с растрепанными волосами и с выражением безысходного горя на лице. Она даже не казалась теперь такой "тяжеловесной".
- Данил Овсянников у вас? - жалобно спросила она.
- У нас, - сказал Боря. - А зачем он вам?
Женщина упала на колени и зарыдала:
- Он меня сурово наказал, за бюрократизм и вредный характер. Я хочу попросить у него прощения, и попросить, чтобы он вернул все, как было… если можно… Он сам мне сказал, чтобы я пришла, когда мне надоест бомжевать. Вот, мне уже надоело, и я здесь…
Данилка услышал разговор и вышел в коридор.
- Здравствуйте, Гертруда Карловна, - ехидно сказал Данилка, - как провели ночь?
- Плохо. Я две ночи сидела на скамейке в парке, замерзла. Прости меня, пожалуйста.
- Ладно, прощу, - сказал Данилка, - но будет одно условие.
- Я согласна на все, только верни мне мой дом, семью и работу.
- Хорошо, верну. Но я наложу на Вас страшное заклятье. У Вас все будет хорошо, пока вы будете поступать по справедливости. Как только вы попытаетесь кому-нибудь из-за бумаг и печатей испортить жизнь, вы снова перестанете официально существовать. Все документы я только что восстановил. У Вас на работе и дома о Вас вспомнили. Но на работе у вас будет два прогула и взыскание за них. Поверьте, это не такое уж большое наказание, за то, что вы пытались тут устроить.
- Спасибо. Я все поняла. Я буду теперь доброй и справедливой, хотя для меня это будет очень тяжело.
Когда госпожа Фрекенбах ушла, Вадик спросил:
- Что это за тетенька?
Поделиться книгой: