Помоги проекту - поделись книгой:
Андрей Старостин
Большой футбол
Москва: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1957
Первое прижизненное издание воспоминаний великого советского футболиста. Андрей Петрович Старостин — один из четырех братьев легендарной семьи.
Редактор
Оформление
I. ПЕРЕД НАЧАЛОМ МАТЧА
Большой день. — За кулисами стадиона. — Бутса Сальникова. — Денисовский удар.
Сплошной поток автомобилей, поезда метро, троллейбусы, трамваи, вереницы пешеходов — все это движется в одном направлении, к стадиону. К стадиону! Центральному стадиону имени В. И. Ленина!
Вокруг его огромной чаши задолго до начала матча — толпы людей. На километры растягиваются стоянки автомобилей.
Никто не идет нормальным шагом — все почти бегут!
А со стадиона расходятся медленно, игра сыграна, спешить некуда.
Ни одно зрелище не собирает так много зрителей, как футбол.
Из автобуса, в котором я еду вместе с командой «Спартака» на очередной футбольный матч, видна эта многоликая толпа.
Переполненный стадион. О, это всегда действует на настроение игроков!
Наш автобус пробивается к Западной трибуне.
Тысячи глаз узнают футболистов. Их громко приветствуют, долго провожают десятками восторженных взглядов. Неотразимое обаяние славы!
Вот уж воистину народный вид спорта!
Дело не только в том, что на футбольный матч приходят многие десятки тысяч зрителей. Гораздо важнее, что в футбол играют свыше одного миллиона юношей нашей страны.
Играют в Москве и Комсомольске-на-Амуре, в Киеве и на острове Диксон, в городах и в селах, в рабочих поселках и целинных совхозах.
Играют организованно и неорганизованно, по календарю и без календаря. В заполярном Норильске на футбольном матче присутствуют не сто тысяч, а три тысячи зрителей. Но страсти там кипят так же, как и в Москве. Радуются победам, огорчаются поражениям...
Кто подсчитает количество сыгранных в сезоне матчей? Кто определит количество зрителей? Кто скажет, сколько будущих, но пока еще неизвестных звезд футбола бегают с мячом, чтобы через несколько лет ярко засиять на столичном футбольном небосклоне? Сколько забитых голов! Сколько отбитых атак! Какая большая школа спорта и жизни! Какой большой футбол у нас!
Вот уже все ряды четырех трибун заполнены до отказа.
Широко обсуждаются составы команд.
Вадим Синявский и Николай Озеров занимают свои места в застекленной кабине.
Скоро стрелка часов на Северной трибуне подойдет к заветному часу, появятся из тоннеля судьи и раздадутся знакомые звуки футбольного марша, написанного старинным поклонником футбола композитором Матвеем Блантером.
Две команды выбегут на зеленое футбольное поле.
В каждом деле есть моменты наивысшего волнения. У артиста — перед поднятием занавеса, у металлурга — перед выпуском плавки, у солдата — перед атакой. У спортсмена — перед стартом.
Сейчас команды обменяются приветствиями, представятся судье. Прозвучит свисток, начнется очередная футбольная встреча.
Напряжение борющихся на поле сторон ощущается трибунами. А страстные переживания болельщиков на трибунах передаются футболистам.
Незримая связь зрителя и участников — одна из замечательных особенностей футбола.
Кто играл, тот знает силу психологического воздействия трибун на игроков.
А кто сидит на трибунах, тот, наверное, нередко ловит себя на непроизвольном движении ногой или корпусом, на движении, «помогающем» какой-то команде. Правда, чаще это замечают соседи, а не сам увлеченный переживаниями болельщик.
Но пока стрелка не подошла к заветной минуте и нет на поле судьи, давайте пройдем в прохладные, прекрасно оборудованные подтрибунные помещения. Как здесь тихо и спокойно! Даже не верится, что в нескольких метрах отсюда клокочет и бурлит один из самых сильнодействующих вулканов.
В раздевалке Сергей Сальников шнурует бутсу.
Я с любопытством разглядываю эту прямо-таки удивившую меня бутсу.
Боже мой! Как же не похожа она на своих пра-отцев! Мне ясно представляется первая бутса, которую довелось держать в руках лет сорок тому назад.
То была бутса знаменитой в свое время фабричной марки «Скрум».
Из плотной кожи, с запяточными длинными ремнями, перекрещивающимися на подъеме, с поперечными шипами, с подковками из кожи на каблуках и носке, с защитными круглыми подушками с боков, на медных гвоздях — такие бутсы были могучими боевыми доспехами.
Носок бутсы как железный. На обутую ногу можно обрушить удар молотком — носок «держал», пальцы боли не чувствовали.
Бутсы скрумовской фирмы были в почете.
«У него скрумовские» звучало солидно.
Да, совсем не похожи бутсы Сальникова на знаменитую когда-то футбольную обувь.
Легкие, с обрезанными ниже щиколотки берцами, из тонкого хрома, на легкой прошивной подошве, легко гнущиеся, они выглядят как специализированные тапочки. Носок совершенно мягкий. Если поставить рядом бутсы современного и дореволюционного футбола, впечатление будет разительное. Самосвал и новый «Москвич».
Сергей Сальников, один из популярных сегодня футболистов, — сторонник всемерного облегчения бутсы.
Ему подражают и другие футболисты. Играть в бутсах с жестким носком из плотной кожи считается отсталостью.
Известный обувщик киевлянин Орлов, обшивший не одно поколение выдающихся футболистов, недавно рассказывал:
— Вы знаете, Андрей Петрович, ну прямо хоть из шевро бутсы шей. Кому ни сошью — все тяжелы и тяжелы. У Сальникова, говорят, бутсы — пух!
Не меньше, чем бутсы, за прошедшие сорок лет изменился и сам футбол.
Интересно, что он изменился даже на слух.
Закройте, сидя на трибунах, глаза, и вы подолгу не будете слышать игры.
Сорок лет назад за сотни метров от стадиона вы услышали бы характерные звуки ударов по мячу: бум! бум! бум! Это были отстрельные удары защитных линий, «пушечные» удары форвардов.
Многоходовые комбинации, короткие и средние передачи пришли на смену пушечному ударному футболу.
Надобность в увесистых доспехах — в скрумовских бутсах — отпала.
В то время как я размышляю по этому поводу, держа бутсы Сальникова в руке, начальник команды Николай Старостин в шутливом тоне спрашивает:
— А как ты думаешь, годится такая тапочка для денисовского удара?
Да, знаменитый денисовский удар помнят все ветераны московского футбола.
В 1918 году Михаил Денисов, игравший за сборную Москвы против сборной Петрограда, выстрелил по воротам противника с сорока метров. Многие даже утверждали, что он бил из центрового круга.
Вратарь в броске пытался отбить мяч, но кожаный снаряд со страшной силой влетел в нижний угол ворот.
Неповторимый удар! Он вызвал бурю ликования на трибунах. Вскуражил москвичей, ошеломил петроградцев. Матч закончился со счетом 9: 1 в пользу Москвы!
А ведь Петроград тогда считался гегемоном русского футбола!
Николай, вспоминая денисовский удар, явно подзадоривает Сергея Сальникова. В тон брату я отвечаю:
— Любой бутсой можно сделать сильный удар, но сейчас нападающие не очень часто бьют по воротам с дальних позиций.
— Плотно держат, Андрей Петрович, трудно найти момент для удара, — возражает Сальников.
— Дерзай! — шутливо-грозно кричит Николай, провожая на поле Сальникова.
В этот раз Сергей больше обычного бил по воротам и действительно с дальней дистанции забил прекрасным ударом гол.
После матча он, посмеиваясь, сказал нам:
— А тапочки-то бьют!
Я был доволен: пример далекого прошлого иногда полезно вспомнить.
Полезно вспомнить... Да если бы я и захотел, не мог бы не помнить того, что стало неотъемлемой частью моей жизни. Я говорю о спорте, о футболе, о большом футболе. Может быть, и вам, мои дорогие друзья, спортсмены и болельщики, интересно будет послушать меня. Тогда давайте вместе отправимся в прошлое...
II. ДОМИК НА КАМЕР-КОЛЛЕЖСКОМ ВАЛУ
Братья Старостины-старшие и братья Старостины-младшие. — Охота пуще неволи. — «Осрамили, голоштанники!» — «Спортивная Цусима». — Патриаршие пруды. — Гибель Королева. — «Дикие». — Литой мяч. —Искусство требует жертв.
Маленький домик на пресненском Камер-Коллежском валу в Грузинах был построен Московским обществом охоты для своих служащих — егерей-окладчиков братьев Дмитрия Ивановича и Петра Ивановича Старостиных.
У Петра Ивановича целая «облава»: жена Александра Степановна и шестеро детей — Николай, Александр, Андрей, Петр, Клавдия и Вера. Петр Иванович — мой отец. Дядя Митя и отец занимают дом пополам: по две комнаты отдельно, а столовая вместе.
Дядя Митя консерватор. Он с гордостью сообщает, что работает в Московском обществе охоты имени императора Александра II.
Отец либерал: он громит царизм за процесс Бейлиса, за Ленские расстрелы, за бездарных министров и пьяного жулика Распутина.
Но ни дядя Митя, ни отец не политики. Поговорят,- поспорят, поругаются, да тем дело и кончится. Правда, дядя Митя, не любивший Керенского, в период Временного правительства сочинял на «главковерха» даже сатирические стишки.
Главной темой разговоров в нашем доме была охота. Дядя и отец были изумительными рассказчиками. В особенности дядя Митя. Он вел рассказ в лицах, подражая людям, зверям, рисуя пейзажи русской природы, захватывая слушателей картинами борьбы, погони... Здесь было все: схватка с бешеным волком и замерзающие от лютого мороза люди, удар топором по разъяренному медведю и блуждание в Брянских и Тамбовских лесах, стоверстное преследование на лыжах стаи волков... Летом темы рассказов менялись. Пойнтеры кофейно-пегие, черно-пегие, сеттеры-ирландцы, гордоны, лавераки были предметами горячих обсуждений. Натаска собак проводилась в деревне. Отец снимал дом художника Кардовского в деревне Вашутино или останавливался у тестя в соседней деревне Погост.
Иногда он брал кого-нибудь из нас с собой на болото. Но проходить за ним весь день было невозможно. И он и дядя Митя были исключительно выносливые люди. Рослые здоровяки, совершенно не употреблявшие алкогольных напитков, они даже среди охотников отличались своей выносливостью.
Двадцать-тридцать километров в день по лесам или болотам отмахать для них было обычным делом. Они никогда не говорили «устали, как собаки». Они говорили: «Собаки устали, пошли домой!»
Всероссийские испытания охотничьих собак были генеральным смотром работы егерей за летний период.
Волнений в эти дни в доме было не меньше, чем в более поздние времена, когда нам, четырем братьям, предстояло выступать в каком-либо особо ответственном матче. Дядя Митя и отец были неоднократными победителями на испытаниях.
— Буду знаменитым охотником. Перебью всех волков и медведей, заберу все золотые медали! — мечтал я в детстве.
Но судьба сложилась иначе. За всю жизнь я не убил даже зайца. Однако дух борьбы и соревнования, по-видимому, все же передался нам, братьям, от отца и дяди.
Когда проходили Олимпийские игры 1912 года, я еще и понятия не имел, что такое футбол.
Дядя Митя, презрительно относившийся к спорту вообще, по поводу неудач русских высказался категорически: «Осрамили Россию, голоштанники!» Действительно, русские спортсмены, впервые выступившие за рубежом, проиграли по всем видам спорта. Плохо выступали и футболисты. Финляндия, как княжество входившая в состав царской империи, добилась разрешения участвовать в играх самостоятельно. Ирония судьбы! Жребий свел Россию с Финляндией в первой встрече. И маленькая Финляндия победила национальную русскую сборную команду. Какой конфуз для императорского спорта! Но на этом дело не кончилось.
Олимпийские правила гласят, что проигравший из борьбы за первенство выбывает. Но для определения последующих мест проигравшим командам дается право сыграть между собой так называемые «утешительные» матчи. Немцы тоже проиграли свою первую игру. И вот предстоит встреча России с Германией. Увы, результат этого матча был 16:0 в пользу Германии.
Вспоминая столь печальный дебют русских футболистов за рубежом, нетрудно найти причины неудачи: русский футбол был еще очень молод. Игроки, выступавшие в сборной команде России, были первым футбольным поколением в стране. Победительница Олимпийских игр в Стокгольме, сборная команда Англии, имела футбольную культуру пятидесятилетней давности.
И все же, как ни горько было поражение, оно несло и определенную пользу. Обнаружились слабости, выявились качества отдельных игроков.
Василий Житарев, выдающийся игрок своего времени, был единственным русским футболистом, забившим гол в этих соревнованиях.
Мне довелось увидеть Житарева на поле в конце его футбольной карьеры, уже в двадцатых годах. Стремительный бег с каким-то прямо-таки калейдоскопическим движением ног резко выделял его в команде Замоскворецкого клуба спорта. Не снижая скорости, он врывался на штрафную площадку противника и в темпе, как тогда говорили, «шютовал», то есть бил по воротам. Гол, забитый им на поле Замоскворецкого клуба спорта, я всегда вспоминаю, когда обращаюсь к прошлому футбола. Мяч, сильно пущенный им с полного хода, ударился в перекладину ворот, затем пошел в землю, от земли снова в перекладину, вновь в землю и только потом ударился о верх железной сетки ворот. В этом нет ничего удивительного. Раньше штанги имели квадратное сечение и часто после попадания в перекладину мяч перпендикулярно ей шел к земле.
Вернувшихся с олимпиады футболистов подбадривали:
— Ничего, ребята, первый блин и то бывает комом. А это не блин, это мяч — он круглый.
Трудно, конечно, рассчитывать на успех, выступая впервые в ответственном международном турнире.
«Спортивная Цусима» — так характеризовала пресса 1912 года поражение русских спортсменов в Стокгольме. Россия разделила двенадцатое-тринадцатое места с Австрией, и это рассматривалось как «национальный позор».
Вот тогда впервые я услышал это загадочное слово — футбол.
Сейчас, просматривая старые журналы, видишь, что класс нашего футбола тогда был, мягко говоря, не высок. Незадолго перед олимпийским турниром Россия принимала финских футболистов. Замоскворецкий клуб спорта — ЗКС, одна из сильнейших команд Москвы, потерпела от финнов жестокое поражение — 8:1. Сборная России проиграла со счетом 0:4. И только сборная Москвы сумела свести игру к ничейному результату — 1:1. Предпосылки неутешительные. Учитывая это, журнал «Русский спорт» так высказывался по поводу предстоящего турнира в Стокгольме: «Русские футболисты не могут иметь больших надежд на успех. Прежде всего русские вообще еще не сильны в футболе, затем ослаблены всевозможными внутренними неурядицами. Команда, в которую вошли и москвичи, не может быть сильной ввиду незнакомства игроков друг с другом. Кандидатами на первое место, безусловно, должны считаться англичане. Ближайшими их соперниками явятся, вероятно, датчане».
Поделиться книгой: