Заговор Головы Смерти

Глава одинадцать

Происходил дневной свет, весь розовый и золотой где-то впереди, пока я гладил, плавал, гладил по Карибскому морю. Тепло моего тела рассеялось несколько часов назад, и некогда теплая вода теперь казалась ледяной. Когда стало достаточно светло, я остановился, чтобы осмотреть горизонт. Сначала я не увидел земли в поле зрения, и мои мускулы закричали, протестуя, что я продолжаю плыть без видимой награды. Затем я заметил коричневое пятно там, где на востоке пересекались голубизны моря и неба. Земля. Я решил, что это либо Гондурас, либо, если течения унесли меня на север, Юкатан. Это не имело большого значения. Приветствуется любой кусок сухой твердой земли.

Я дал себе пару минут, чтобы поплыть, затем перевернулся и начал долгое легкое ползание к дальнему берегу. Через некоторое время у меня появилась компания.

Сначала это была просто рябь на гладкой поверхности справа от меня. Ступая по воде, я наблюдал и увидел новую рябь. Потом еще один. И другой. Я знал, что это такое, еще до того, как на поверхности появился первый серповидный спинной плавник.

Акулы.

Когда я перестал двигаться, они изменили направление, пересекли передо мной, а затем повернули назад, теперь ближе. Я смог различить троих из них, хотя не сомневался, что поблизости есть друзья. Когда я погрузился в воду, я мог ясно видеть их, кружащиеся надо мной на расстоянии около пятидесяти футов. У них была сланцевая спина и белый низ живота синей акулы. Хотя белая акула более живучая людоед, синяя не мой любимый спутник в плавании на длинные дистанции.

Три экземпляра, окружавшие меня, были от восьми до десяти футов в длину. Я был странным вторгшимся в их воды - неуклюжим, медлительным, возможно, опасным, но потенциальным обедом. Время от времени один из троих бросался ко мне, а затем отклонялся, словно проверяя мою реакцию. Я знал, что рано или поздно кто-то из них подойдет и ударит меня своими острыми зубами.

Я продолжил плавание к гребню суши. С усилием я держал свой гребок медленным и расслабленным, как будто меня нисколько не беспокоили трое хищников. Это было больше для моей выгоды, чем для них; вы не лразните акулу.

Мои сопровождающие неуклонно приближались, пока я продолжал мучительно продвигаться к берегу. К счастью, кровь давно смылась с раны на голове и порезе на большом пальце руки.

там, где я порезал его стеклом люминесцентного светильника. Если бы я пролил свежую кровь в воду вокруг себя, акулы без колебаний разорвали бы меня на части.

Когда мое внимание было приковано к акулам, я не заметил коричневого паруса между мной и сушей, немного севернее. Поскольку я не знал размеров лодки, я не мог определить расстояние до нее. Но это приближалось ко мне, и я мысленно пытался протянуть руку и ускорить его. С парусом это вряд ли было бы от «Гавиоты», и даже если бы это было так, я бы предпочел рискнуть с командой Городина, чем с смертоносными торпедами, которые продолжали приближаться ко мне.

Пока я думал об этих мыслях, что-то промчалось прямо подо мной. Меня это не коснулось, но турбулентность закружила меня в воде, как пробку. Мои товарищи по играм готовились к атаке.

Я бросил плавать и отчаянно замахал руками на лодку. Я не мог сказать, видели ли меня, но лодка продолжала плыть в моем направлении, что обнадеживало. Когда другая акула прошла всего в шести футах от меня, я вытащил Хьюго из ножен и наготове ухватился за рукоять под водой. Стилет не сильно изменил шансы против трех убийц весом от трехсот до четырехсот фунтов каждый, но он дал мне шанс.

Я несколько раз нырял, чтобы наблюдать за акулами, не отрывая глаз от приближающейся лодки. Теперь другая акула оторвалась от своих товарищей и напала на меня. Существует популярная теория, согласно которой, поскольку пасть акулы расположена на нижней стороне головы, она должна перевернуться на спину, чтобы укусить. Не верьте. Когда нижняя челюсть опускается на шарнир, зловещий полумесяц открывается в смертоносную пещеру с зубьями. Акула может прогрызть вас практически из любой позиции.

Этот решил напасть на меня в лоб. Я спустился под поверхность, чтобы встретить его таким же образом, представляя как можно меньшую цель. Он был на мне, как сине-черная подводная ракета, прежде чем я смог вывести Хьюго в оборонительную позицию. Маневренность человека под водой в лучшем случае ограничена. И было только время, чтобы броситься вверх и позволить огромной черной форме пройти подо мной. Это было так близко, что зернистая кожа акулы поцарапала мне плечо.

Найдя меня беззащитным, акула мгновенно изменила направление и присоединилась к двум другим. Их возбужденные движения наводили на мысль, что они готовятся к согласованной атаке. Взглянув на лодку, я понял, что это была простая деревянная лодка с одним парусом. В носовой части стояли маленькие смуглолицые люди, указывая на меня. Казалось, они кричат, но я не слышал слов.

Спинной плавник рассек воду поблизости. На этот раз я нырнул глубже, и акула тоже. Она сделал крюк подо мной и направился вверх, широко раскрыв челюсти, его злобные глаза, казалось, бросали мне вызов. Я сделал сальто и на несколько дюймов уклонился от смертельных зубов, но на этот раз Хьюго был готов. Я воткнул лезвие в верхнюю часть живота акулы. Моя рука дернулась, как будто я ударил мчащийся товарный поезд, но я держался, поскольку инерция акулы унесла нас обоих вверх, и лезвие стилета рассекло жесткую белую кожу живота.

Прежде чем мы достигли поверхности, я оттолкнулся от раненой акулы, которая оставила за собой темно-красную кровь, как дым, петля кишки выпирала из щели вдоль живота.

Я поднялся и отошел от убитого убийцы, оглянувшись лишь раз, чтобы увидеть, как один из его недавних приятелей ударил его по животу и яростным рывком оторвал большой кусок плоти и внутренностей. Третья акула не отставала.

Я выбрался на поверхность и вдохнул сладкий свежий воздух в легкие. Через минуту в ушах перестали звенеть, и я услышал голоса. В десяти футах позади меня лодка покачивалась на небольшой зыби, парус поднял рифы. В лодке было четверо мужчин. Они были невысокими и темными, с тонкими чертами лица, симметрично размещенными на маленьких круглых головах. Слова, которые они говорили, были мне непонятны, но я узнал, что это язык майя, древний язык нижней Мексики, на котором сейчас говорят в юго-восточной части Юкатана, Кинтан-а-Ру.

Коричневые руки на мускулистых руках потянулись ко мне и вытащили меня из воды в деревянную лодку. Услышав звук позади меня, я повернулся и посмотрел на окровавленную пену на воде, где две акулы разорвали раненого на куски. Через несколько минут я был бы следующим.

Я протянул руки в знак благодарности своим спасителям, но их закрытые глаза и бесстрастные лица не ответили. Один из них жестом пригласил меня сесть в носовой части. Я так и сделал, и они сбросили парус. Ветер подхватил парусину, и легкая лодка, казалось, поднялась над водой и понеслась к берегу.

Глава Двенадцать

Когда лодка плавно и беззвучно двигалась к берегу, мои усилия последних шестнадцати часов начали меня догонять. Бой и побег из Гавиоты, долгое плавание и битва с акулами утомили меня. Я кивнул и закрыл глаза, чтобы дать им отдых, а через секунду - так

Казалось, дно лодки скребло гравий, и люди сбегали из группы хижин, чтобы вытащить судно на берег.

Всякая деятельность прекратилась, когда я вышел и остановился на пляже. Ни один из майя не стоял выше моей подмышки. И, как и мои товарищи по лодке, они не выказывали ни приветствия, ни враждебности на лицах, хотя смотрели на меня с некоторым любопытством.

Это были потомки жестких и непокорных индейцев майя, которые никогда не подчинялись испанскому правлению в дни колонизации. После того, как восстание 1847 года на западе Юкатана было подавлено испанцами, те, кто мог, бежали в джунгли Кинтана-Роо, где вооруженное сопротивление продолжалось до двадцатого века. Даже сейчас удаленные деревни, подобные той, куда меня привезли, были предоставлены федеральным правительством полностью самим себе, чтобы управлять собой в соответствии со старыми племенными традициями.

Двое мужчин с рыбацкой лодки подошли ко мне с обеих сторон. Каждый положил мне на локоть маленькую коричневую руку и подтолкнул меня вперед. Я не знал, сопровождают меня или берут в плен.

Они провели меня через деревню, состоящую примерно из двадцати домов между рядами молчаливых, бдительных людей майя. Мы остановились перед хижиной меньшего размера, чем остальные по внешнему периметру села. Крыша была соломенная, а в сырцовых стенах не было окон.

Когда один из моих сопровождающих начал проводить меня через дверь, он толкнул металлическую глыбу Вильгельмины, все еще прижатую к моему бедру. Он поднял мою влажную рубашку и вытащил «люгер».

«Пистола!» - отрезал он первым словом по-испански, которое я услышал от кого-либо из них.

«No se funciona», - сказал я ему. Это была правда. Пистолет не работал после ночного погружения в соленую воду. «No tiene balas», - добавил я. Тоже правда. Я израсходовал все свои патроны, отстреливаясь от Гавиоты.

Никакого ответа от майя. По-видимому, они знали только пару слов по-испански. Конфисковав Вильгельмину, индеец затолкал меня в хижину и захлопнул за мной деревянную дверь. Он говорил со своим товарищем на языке майя. По тону я понял, что один из них должен был оставаться там и охранять дверь, а другой ушел по каким-то делам. Я сел на утрамбованный земляной пол и прислонился к стене.

Впервые за много часов я подумал о миссии, которая привела меня на Карибы. Неужели я только вчера был на грани разгрома заговора с чемоданом и бомбой, когда двинулся к Федору Городину с «Люгером» в руке? Тем не менее, как я далек от того, чтобы сделать что-либо, чтобы предотвратить ядерное разрушение Нью-Йорка еще через три дня.

Я попытался вернуть свои мысли к нынешнему затруднительному положению, но в моем мозгу мелькнуло видение Роны Фольштедт, стройной борзой и светловолосой нордической блондинки. Где она сейчас была? Мертв? Лучше утонуть, чем быть вырванным из моря Городиным.

Дверь моей хижины распахнулась, и вошли двое моих охранников. Жестами и ворчанием они дали понять, что я должен сопровождать их. Я встал и пошел с ними обратно в деревню.

Мы подошли к хижине побольше остальных. Когда-то окрашенный в белый цвет, он постепенно становился серым. Двое майя провели меня через дверь, затем остановились перед стариком, сидящим на платформе. У него были лохматые седые волосы и лицо, жесткое и морщинистое, как скорлупа грецкого ореха.

Он поднял искривленную руку, и двое моих охранников отступили, оставив меня с ним наедине.

«Я Чолти», - сказал он сильным низким голосом, который казался несоответствующим его возрасту и крохотной груди. «Вот я эль Джефе, вождь».

«Для меня большая честь, - сказал я, - и приятно найти человека, говорящего по-английски».

«В деревне только я говорю по-английски», - гордо сказал он. «Я учился в школе в Мериде. Я бы учил своих сыновей, но они не хотят знать язык янки ». Затем он замолчал, сложив руки на коленях, ожидая, что я скажу.

«Меня зовут Ник Картер, - сказал я. «Я агент Соединенных Штатов. Если бы вы отвезли меня с телефоном в ближайший город, буду признателен. Я хорошо тебе заплачу.

«Мне сказали, что у вас был пистолет», - сказал Чолти.

"Да. В своей работе я должен иногда защищаться, иногда убивать ».

«Белых людей не очень любят в Кинтана-Роо, Картер. Совершенно не нравятся белые люди с пистолетами. С моими людьми очень плохо обращались белые люди с пистолетами ».

«Я не хочу причинять вреда ни тебе, ни твоим людям, Джефе. Люди, с которыми я сражаюсь, - злые люди, которые хотят разрушить великие города моей страны и убить очень много моего народа ».

«Что это должно значить для нас здесь, в Кинтана Бур?

«Если этим злым людям позволят победить, ни одно место в мире не будет защищено от них, даже ваша деревня. Они только что разрушили остров в Тихом океане, где люди были очень похожи на ваш собственный.

«Расскажи мне, как ты оказался в море, Ник Картер».

Я рассказал ему историю из того времени, когда мы с Роной поднялись на борт круизного лайнера в Антигуа. Чолти слушал, прищурившись, почти закрыв глаза, руки неподвижно лежали на коленях. Когда я закончил, он просидел целую минуту.

в тишине. Затем его глаза открылись, и он изучил мое лицо.

«Я верю тебе, Ник Картер», - сказал он. «Ваш голос не лжет, и ваши глаза говорят правду. Телефон, который вы ищете, можно найти на севере в Вигфа-Чико. Я бы взял тебя туда, но ...

"Но что?" Я подсказал.

«Вы белый человек. Вы принесли в нашу деревню пистолет. По этим причинам мои люди хотят, чтобы вы умерли. Они будут слушать меня как el jefe, и, возможно, я смогу заставить их поверить, как и я, что вы не хотите причинить нам вреда. Но есть тот, кого нельзя поколебать ».

"Это кто?" Я спросил.

«Его зовут Тихок. Он мой сын. Когда я умру, он будет здесь главным. Боюсь, что это произойдет очень скоро. Тихок никогда не согласится отпустить тебя, пока ты не встретишься с ним ».

«Столкнулись с ним? Я думал, ты сказал, что здесь никто не говорит по-английски.

«Есть и другие языки», - сказал старик. «Мой сын ждет тебя сейчас возле моего дома. То, как вы с ним будете вести себя, определит вашу судьбу. Так должно быть ».

«Я понимаю, - сказал я старику. Чолти кивнул в сторону двери своей хижины. Я повернулся и вышел.

Прежде, чем я сделал два шага на поляну перед хижиной вождей, что-то с грохотом пролетело в воздухе и ударилось в землю у моих ног. Это было шестифутовое копье, его узкое обоюдоострое острие зарывалось в землю.

На противоположной стороне поляны стоял молодой майя, обнаженный по пояс, его коричневая кожа подтянулась и блестела над напряженными мускулами. Он прижал близнеца к копью у моих ног, держа его под углом, в традиционной позе вызова. Вокруг нас были жители деревни, их лица были бесстрастными, но глаза настороженными.

Значит, это Тихок, сын вождя. Это был человек, с которым мне пришлось бы столкнуться в бою, если бы я покинул деревню живым. Но если я убью его, сможет ли его отец пропустить меня к Вигии Чико? Даже если старик согласится, оставят ли меня его люди в живых? Каким-то образом мне пришлось победить Тихока, но не лишить его чести.

Прежде чем дотронуться до копья, я намеренно вынул Хьюго из ножен предплечья. Я поднял стилет, чтобы жители увидели его, затем послал его по спирали к двери хижины вождей, где он застрял, ручка дрожала. Хотя от наблюдателей не было слышимого ответа, я чувствовал скрытое одобрение.

Тогда я вытащил копье из земли и, удерживая его в том же положении, что и Тихок, продвинулся к центру поляны. Там мы коснулись наконечников копий в приветствии, странно напоминающем то, что используется в боевом посохе. Смертельная разница заключалась в том, что наши копья пронзали двенадцать дюймов стального лезвия, лезвие, способное пронзить человека или отрезать конечность от его тела.

Я отступил на шаг в стойке готовности, и Тихо сразу же атаковал, взмахнув рукоятью копья вверх. Я уронил копье, чтобы заблокировать удар, затем быстро поднял его, чтобы отразить удар лезвия, который рассек бы мне череп.

Мой ответ был моим собственным ответом, который майя предвидел и блокировал. Затем он двинулся, чтобы противостоять ожидаемому удару, но я просто сделал ложный выпад с клинком и вбок повернул прикладом к его грудной клетке. Тихок застонал от боли, но ловко скрестил копье, готовый заблокировать смертельный удар.

Мы отступили, вернулись в исходное положение, и бой снова начался.

Искусство боевого посоха во многом так же формализовано, как фехтование или даже танцы. У каждого удара есть блок, каждый блок перемещается на счетчик. Единственными звуками на поляне Юкатана были лязг древков и лязг клинков, перемежающийся тяжелым дыханием Тихока и меня. Не раз я видел отверстие, чтобы загнать острие копья, но замедлял свой выпад ровно настолько, чтобы позволить юному майя сделать блок. Мне пока удавалось держать его собственный клинок подальше от меня, за исключением складки на боку, которая оставила малиновое пятно на моей рубашке.

Прорыв наступил, когда я выбил копье из одной из его рук двойным ударом вверх, тогда как он ожидал обычной атаки ударом вверх и рубящим ударом. С его копьем, бесполезно болтающимся в одной руке, горло Тихока было обнажено для моего клинка. Я отодвинул толчок на долю дюйма в сторону, едва порезав кожу. В глазах майя я увидел, что он знает, что я сделал.

Восстановив контроль над своим копьем, Тихок бросился в атаку со смертельной свирепостью. Я уступил место его атаке и начал опасаться, что поединок может закончиться только смертью Тихока или моей.

Конец наступил с поразительной внезапностью. Тихо сделал мне выпад высоко, затем присел и замахнулся прикладом, как бейсбольной битой, поймав меня чуть выше лодыжек и выбив мне ноги из-под меня. Я рухнул на землю и перекатился на спину как раз вовремя, чтобы увидеть, как лезвие копья Тихока вонзилось мне в лицо. В последнюю секунду он вонзился в землю так близко от моего уха, что я почувствовал его жар.

Я вскочил на ноги, снова наготове копье, и столкнулся с противником. В его глазах было новое послание - боевое товарищество. Мы были даже сейчас. Я пощадил его жизнь, чего он не мог простить, пока не

пощадил мою.

Я играл в азартные игры. Сделав шаг вперед, я склонил клинок в сторону Тихока в знак приветствия. Он опустил собственное копье навстречу моему, и битва была окончена. Мы бросили оружие и взялись за запястье в стиле майя. Жители деревни одобрительно болтали, и я впервые увидел улыбки на темных лицах индейцев.

Старый вождь подошел к нам и заговорил с Тихоком на языке майя. Затем он повернулся ко мне и сказал: «Я сказал своему сыну, что он сражался храбро и с честью. Я говорю то же самое и тебе, Ник Картер. До города Вигия-Чико можно добраться за час. Двое из моих сильнейших мужчин доставят вас туда на каноэ.

Он протянул мне пакет, завернутый в водонепроницаемую ткань. «Вы должны очистить и смазать свой пистолет до того, как высохнет соленая вода, иначе он будет бесполезен против злых людей, которых вы ищете».

Я поблагодарил его и вытащил Хьюго из двери хижины. Затем я последовал за двумя мускулистыми мужчинами, которые уже ждали, чтобы отвезти меня на каноэ.

Тринадцать

Путешествие на каноэ по побережью было быстрым и тихим. Двое майя встретили нас прямо у кромки прибоя. Ни один из них не говорил.

Мы сошли на берег в Вигла-Чико, поселении в три раза больше деревни, которую мы покинули. Жилища казались более постоянными, а железнодорожные пути с востока заканчивались на внешней границе города. Мои гребцы отвели меня к тому месту, где мне показалось, что это дом местного старосты, коротко поговорили с ним на языке майя и внезапно оставили меня, не глядя.

Я попросил телефон, и меня отвели в универсальное здание, которое, по всей видимости, служило школой, универсальным магазином, залом для собраний, складом и прочим. Телефон был ранней моделью в изрезанном деревянном корпусе с рукояткой сбоку.