Следственная некромантия

- Не вдруг. Ты обещал, что идёшь в отпуск. Мы с Сагроном наконец-то решили уехать из города. Ну как ты не понимаешь, что нельзя приковывать себя к работе? Мы три года бегаем за этими проклятыми некромантами, выхлопа – ноль, а ты что, до скончания веков будешь в гордом одиночестве трудиться?

- Тэсси…

- Не называй меня Тэсси! – оборвала его девушка. – Я знаю, что ты мне скажешь! – она досадливо тряхнула тёмными кудрями. – Что «ой, у меня столько работы», что «Сагрон, можете ехать, я сам справлюсь» и «Извини, что беспокою, но тебе б надо выйти с отпуска, потому что тут проблемы»!

Ирвин закатил глаза. Ну да, проблемы. Ну и что? Разве работа интересуется, вышел кто-то в отпуск или нет? Работе только одно надо – чтоб её делал кто-то.

- Ты идёшь в отпуск, - припечатала Котэсса. – И это не обсуждается. Дело с некромантами зашло в тупик, и то, что до сих пор их никто не поймал, свидетельствует о том, что сделать это легко и быстро не получится. Нельзя хоронить себя заживо и так привязываться к работе, Ирвин, иначе добром это точно не закончится.

Сияющий вздохнул. С какой-то стороны, Котэсса была права. Ведь он действительно практически жил на рабочем месте, не отдыхал от слова совсем. А с другой… отнюдь не просто вот так взять и оставить дело собственной жизни только ради какого-то иллюзорного отдыха.

- Послушай, - Тэсса отобрала у Ирвина поводок и потянула кота к себе. – Отдохнуть бы тебе по-человечески. Отойти от постоянной гонки за преступниками. Ну, съезди куда-нибудь. Ничего со Следственным Бюро не случится. Или ты хочешь, чтобы Его Высочество тебя собственноручно в отпуск отправил? Уж поверь, он ни министерство, ни твоё непосредственное начальство спрашивать не будет, а мать подпишет ему всё, что угодно, лишь бы только подсунул. Отдохни. Ты же знаешь, тебе нельзя так активно использовать боевую магию. Целители склонны к выгоранию.

Ирвин против собственной воли содрогнулся. Да, как бы ему ни хотелось закрыть уши не слышать того, что говорила коллега, с даром целителя в боевых магах не так уж легко живётся. И в первую очередь ему надо было беречь собственные силы, восстанавливать их, не позволить запуститься процедуре выгорания – иначе колдовать не будет и вовсе. Энергия, порядком перекрученная, перенастроенная для использования совсем не в тех целях, для которых предназначена, могла взбрыкнуть и отказать в подчинении своему же владельцу.

- Ты права, - кивнул он. – Мне действительно надо отдохнуть. Сходить в отпуск. Но этот кот…

- Мы оставим его в университете, - приняла решение за Ирвина Котэсса. – Некроманта сегодня всё равно ещё не будет, обещали выход только с новой двадцатки. Но рабочее место уже оборудовали, оставим в контейнере, запрём на магический замок, и будет тебе счастье. Как раз вернёшься из отпуска и сможешь узнать результаты. Ну что, идёт?

- Идёт, - грустно согласился Ирвин. – Можно подумать, тебе вообще возможно отказать, Тэсси!

- Можешь даже не надеяться на это, - легко ответила она. – Кто вообще тебе сказал, что с женщинами можно спорить? Сразу видно, неженатый человек! Нашёл бы ты себе кого-нибудь, легче б стало…

Сияющий усмехнулся. Нашёл – легко сказать. Таких, как Котэсса, больше не было, а что-нибудь попроще Ирвина не интересовало. С женой надо дышать одним воздухом, мечтать об одном и том же, а он после случая с Энниз на меньшее не был согласен – случайные связи не приводят к добру, его жизнь тому доказательство. Да что там, в тот момент, когда у них в отделе появилась Котэсса, Ирвин вздохнул с облегчением, ведь не надо было больше отбиваться от назойливых невест, так и пытавшихся заполучить его в свои руки.

- Не думаю, что это хорошая идея, - вздохнул наконец Ирвин. – Я плохо схожусь с женщинами…

***

Первые полчаса отпуска показались Ирвину интересной затеей. Когда Котэсса выставила его из офиса, сказав, что пора б к вечеру начать отдыхать, Сияющий даже вдохновился её предложением, честно добрался до дома и запустил заклинание уборки. Листки, обычно горой валявшиеся на рабочем столе, сами разложились по аккуратным стопочкам, всё выглядело чинно и прекрасно, а пыль, скатавшись в крохотный, с ноготь, шарик, сама себя выбросила в мусорное ведро. Вот только почему-то Ирвин не вдохновился результатом. У него вдруг возник вопрос, чем заниматься дальше, и Сияющий полез в копию заявления, посмотреть, сколько там будет длиться его отпуск. Бланк-то заполняла Котэсса, и вряд ли она написала туда четверть двадцатки. Сразу целую влепила, в её стиле…

- Как три двадцатки?! – вскрикнул Ирвин. – Мы об этом не договаривались! В год можно всего одну!

- Переработка, - отчиталась скрипучим голосом бумажка. – Надо было предыдущие три года посещать отпуск, тогда было бы всего три недели.

Сияющий вздрогнул. Перспектива, описываемая жалким заколдованным листком, его отнюдь не радовала. Он даже не выглядел внушительно, так, писулька какая-то, не чета пергаментам прошлого!

- Тебя наверняка можно переписать, - предположил Ирвин.

- Заколдованный я, - кажется, Котэсса вложила в эти буквы немного магии, потому что бумага оказалась чрезмерно разговорчивой. Голос, правда, удался плохо, но Ирвин даже знал, что предполагался тон его вечно недовольной матери, пытающейся убедить сына в том, что не в работе счастья. Вот пусть бы мужа своего убеждала, что часы – не предел мечтаний, а он – самостоятельный взрослый мужчина, сам способен разобраться со своей жизнью, без мамочкиной помощи.

- Да какая разница, отпуск или нет? – вздохнул Ирвин. – Всё равно на работу буду заглядывать. Может быть, в свободное время займусь частным расследованием, надо ж как-то поймать этих некромантов.

- Не положено, - коварно отметила бумажка. – В отпуск значит в отпуск! Положено отследить, чтобы порог управления не пересекался.

Сияющий скривился.

- Прокляла, зараза?

- Прокляла, - подтвердила бумага и ядовито подмигнула первой буквой слова "заявление". Получилось очень мерзко, Ирвин нахмурился и отшвырнул её в сторону. Кажется, заявление не обиделось – это в любом случае была всего лишь копия.

Чувствовал себя Сияющий просто отвратительно. Да нет, не так – дураком последним он себя чувствовал, вот что! Тэсси всунула правильный листок, он подписал, а надо было читать. Говорил же Сагрон, что жена у него – очень коварная женщина, просто так от своей цели никогда не отступит. Следовало прислушаться к другу, прожил ведь он с Котэссой как-то эти три года…

Без единого дня отпуска.

Ну, может быть, Сагрон был прав, когда говорил, что Ирвин заработался и замучил всех своих подчинённых. Возможно, даже следовало отпускать их чуть чаще в отгулы. Но Котэсса никогда ничего такого не просила, её отдых вообще не интересовал. Другое дело, что столь усиленная трудовая деятельность нисколечко не помогала в поимке преступников, по крайней мере, тех пресловутых некромантов, но всё же…

Ирвин оглянулся в попытке найти какое-то занятие для себя. Просто сидеть не хотелось, спать было рано, голода он не чувствовал, да и в холодильном шкафу давно уже совершила суицид последняя выжившая мышь – Сияющий предпочитал питаться на работе, подножным кормом. На стене висел календарь, на котором Ирвин обычно обозначал поточные дела, не связанные с профессиональной деятельностью, но он, кажется, был ещё за прошлый год, и единственным пунктом там кто-то явно женской рукой пометил свидание.

Мужчина попытался вспомнить, как выглядела та особа, в последний раз посещавшая его холостяцкую берлогу. Получилось с трудом. Кажется, она была рыженькая? Имя Ирвин уже и не упомнил бы. Он даже не знал, откуда та женщина в его доме взялась, но хорошо помнил, что её привёл с собой кто-то из коллег, так, пообщаться, а потом сбежал. Ирвин терпеть не мог, когда его насильно на ком-нибудь женили или даже знакомили, но незнакомка первые два дня была даже весёлой собеседницей.

Потом напомнила ему о свидании, сделала пометку в календаре и ушла… Думала, что он явится, а Ирвин, как всегда, забыл. Наверное, следовало б ей хотя бы перезвонить по магической связи… Наверное, это она краской написала на его двери то нецензурное слово, которое Сагрон потом тремя заклинаниями стереть не мог? Тэсса ещё говорила, что энергетика обиженной женщины – очень неприятная.

Впрочем, кажется, обиженная женщина зарабатывала себе на жизнь не очень честным способом и быстро успокоилась, когда ей знакомые рассказали о профессии Ирвина.

Он вздохнул.

- И что делать?

Бумажка промолчала. Календарь – тем более, предпочитал не делиться такой информацией. Вероятно, он тоже обиделся, что его не меняли уже год как. И, реагируя на дурное настроение Ирвина, тут же запрыгал на столе магофон – пережиток прошлого, которым мог пользоваться только один человек во всей столице…

Нет, два, но второй не знал домашний номер Ирвина.

- Да, мама, - раздражённо протянул он, поднимая трубку. – Ты что-то хотела?

- Ирвиша! – заверещал магофон. – Как я рада тебя слышать!

Сияющий вздрогнул. Ну, конечно. И в три, и в тридцать три матушка называла его одинаково.

- Не кричи, пожалуйста, - с трудом сдерживая раздражённый рык, промолвил Ирвин. – Я услышу тебя, даже если ты будешь шептать.

А то такими темпами половина столицы, включая принца Мартена, проведает, что лучший из лучших, глава столичного Следственного Бюро, могущественный боевой маг Ирвин Сияющий дома носит прозвище Ирвиша, иногда именуется зайчиком, и вообще, очень милый мальчик, который боится спать сам, но зато никогда не плачет, разбив коленку, потому что способен заживить её сам. И вообще, все невинные барышни, становитесь в очередь, ведь стихийный целитель – мечта каждой.

Последнее было правдой, а вот на зайчика Ирвин не откликался уже лет двадцать пять. И сам спал без проблем с самого раннего детства. Просто, чтобы сбежать от родни в общежитие – а городским разрешалось там жить, - он солгал матери, что в одиночестве в комнате испытывает тревогу, а жениться в семнадцать несколько рановато.

Ничего, зато у них с Сагроном, его соседом по комнате, была очень весёлая юность, пока Ирвин на свою голову не встретил невесту. Неудачный опыт с Энниз неплохо поломал жизнь обоим мужчинам, но Сагрон, как более стойкий, очухался быстрее. Женился даже, причём на великолепной девушке. А вот Ирвина с того самого дня, когда он расстался с неверной невестой, всё донимала матушка – говорила, что ему необходимо залечить душевные раны. Ну вот зачем? И одному хорошо.

- Ох, Ирвиша, - мать и вправду стала говорить тише. – Я переживаю. Ты загонишь себя на этой работе. Начальство не отпускает? Давай я попрошу папу, и он поговорит с главой этого бюро…

Ирвин почесал затылок. Последние полтора года главой Следственного Бюро был он сам, и профессор Куоки, проявлявший иногда чудеса адекватности, об этом знал. Жене, очевидно, он сию важную информацию о трудоустройстве сына не сообщил. Именно потому мама была свято уверена в том, что её Ирвиша – какой-то там младший следователь, о котором никто и не мяукнет, а тот страшный И. Сияющий, о котором пишут в газетах – его чудовищный начальник.

И, однако, мужчина не спешил разочаровывать мать. Пусть думает, как ей удобно.

- Не надо говорить с папой, - решился Ирвин. – Я в отпуске! На ближайших три двадцатки. Подчи… Начальство отправило.

- Сияющий? – деловито уточнила мать.

- Нет, - возразил Ирвин. – Котэсса Дэрри, проклятийница, боевая пара Сияющего. Помнишь, ты ещё её фото видела в газете?

Мама видела, причём к огромному сожалению Ирвина. Не следовало ей об этом напоминать… Но было уже поздно – магофон затрещал с удвоенной силой:

- Она о тебе так заботится! Между вам просто должно что-то быть!

- Мама, Тэсси замужем.

- Видишь, она уже Тэсси!

Все называли Котэссу Тэсси. Или Тэссой. А Сагрон иногда величал Котти. Её полное имя почему-то предпочитали выговаривать только студенты в НУМе, а Ирвин давно уже не был студентом. И никакого романа между ним и его боевой парой не было и быть не могло.

- Она – жена моего друга, - отметил Ирвин.

- Это того, который у тебя невесту увёл? Отбей у него эту девочку!

Отлично, мама села на своего любимого коня и теперь не отстанет. Бросить трубку тоже было опасно. Мама знала, где жил Ирвин, а значит, обязательно явилась бы к нему домой, чтобы сосватать ему несчастную и ни о чём не подозревающую Котэссу.

- Мамочка, это опасно, - решил выбрать мудрую тактику Ирвин. – Сагрон – кандидат магических наук, почти доктор, отличный проклятийник. Он от меня мокрого места не оставит, и никакое целительство не поможет. Неужели ты хочешь, чтобы меня убили?

Не хотела, потому умолкла, подбирая правильные слова, а потом завела по новой:

- Но если эта девочка занята, почему бы не поискать другую? Ведь тебе уже тридцать три. Твой папа в таком возрасте женился. А через три дня тебе исполнится тридцать четыре. Тридцать четыре, Ирвиша, это критический возраст! Если к этому времени ты не обзаведёшься супругой, это будет просто… Отвратительно, Ирвиша. Ты понимаешь, что меня все засмеют? Все на улице! Послушай… Тут по соседству живёт очень хорошая девочка, - мать захихикала. – Дора. Хочешь, я вас познакомлю? Она, правда, с ребёнком, но в твоём возрасте…

- Мама! Мне не нужна женщина с ребёнком! – возмутился Ирвин. – Мне вообще не нужна женщина.

- Тебя интересуют мальчики, Ирвиша?

- Громче! – хмыкнул он. – Чтобы услышали все вокруг! Меня не интересуют мальчики, мама. Меня интересует моя работа, и всё.

- Ты всё равно не…

- Мама, - Ирвин понял, что больше хранить это в тайне не способен. – Помнишь И. Сияющего из газет, о котором ты говорила, что в самое пекло лезет, ужасно смелый и безголовый?

- Конечно, помню! – подтвердила мать. – Это ведь твоё начальство…

- Это не моё начальство, - возразил Ирвин, - это я. Ирвин Сияющий.

Магофон умолк, выдавая ужасный шок матери.

Ирвин был не против помолчать, скажем, минуты три, но на четвёртой, сверившись с предпоследней моделью отцовских инновационных часов, той самой, что так хорошо работала после случая с Энниз, забеспокоился. Матушка не умела выдерживать долгие паузы, она всё равно срывалась, и если молчание затягивалось, это могло означать лишь одно – действительно испугалась.

- Мама, ты там в порядке? – осторожно уточнил мужчина, чувствуя себя идиотом. Ему тридцать три года, он, в конце концов, глава Следственного Бюро, а сейчас его мама…

- Ирвиша! – раздался такой могучий визг, что пришлось признать – его милое прозвище теперь точно будет знать весь район. – Мой Ирвиша, мой маленький мальчик, имеет дело с некромантами? Третий год, - вообще-то, четвёртый, но Ирвин предпочёл не уточнять, - ловит этих… Этих?! Ирвиша, а если они убьют тебя, а потом оживят, чтобы обмануть окружение? А что, если они уже это сделали? Боги, и вправду! Ведь мой Ирвиша был послушным маленьким мальчиком, мечтавшим о карьере целителя…

- Твоему Ирвише, - раздражённо напомнил Ирвин, - Тридцать три года, и один злой дядя с не менее злой тётей – мне уточнять, о ком речь? – в запихнул его в канун совершеннолетия на факультет боевой магии!

В семнадцать лет в Ирвине было на полторы головы меньше роста, и выглядел он как заправский целитель – худощавый и вечно напуганный мальчик. В боевики же обычно шли парни покрепче, и весь первый курс над ним бессовестно ржали все, за исключением разве что Сагрона, потому что нельзя смеяться над своим соседом по комнате – проклянёт. Ирвин с трудом переборол в себе порывы к целительской магии, освоил боевую, и на втором курсе, когда над ним начали по привычке хихикать, наложил на вредного противника одно очень неприятное проклятие, заставлявшее его докладывать обо всех своих грехах в деканат. Когда о грехах он начал сообщать ещё в те мгновения, когда они были в состоянии замысла, его драгоценные друзья совершили попытку избиения "целителя в гордых боевых рядах", но – неудачную.

Примерно тогда-то Ирвин и узнал о том, что магия его светится и сильно слепит глаза, получил благодушное прозвище "Сияющий" вместо старого "курёныш" и окончательно разорвал с сюсюкающими родителями отношения.

Мама с этим мириться никак не хотела.

- Мы заботились о твоей судьбе! – гордо провозгласила она. – Потому отправили тебя на самый престижный факультет! И вообще, ты придёшь знакомиться с Дорой?

Ирвин скривился. С Дорой он знакомиться не хотел.

- У меня планы на вечер, - отрезал мужчина. – Если тебе больше нечего сказать в своё оправдание, мама, то я, пожалуй, пойду.

- Но Ирвиша!

- Прекрати, - прорычал он, - называть меня Ирвишей!

- Не даёшь старому человеку…

- Тебе всего пятьдесят один! – вскипел мужчина. – Для мага это вообще расцвет сил! Хватит называть меня Ирвишей, хватит относиться ко мне, как к маленькому ребёнку. Все свои шансы на моё воспитание ты, мама, потеряла, пока ловила отца по всему НУМу, подозревая его в изменах. Возможно, мои детективные способности – это всё в тебя! – по ту сторону магофона стояла звенящая тишина, наверное, мама всё-таки задумалась насчёт своего влияния на судьбу сына. – Чего ты вообще от меня хочешь?

- Тридцать четыре года – это плохой возраст для женитьбы.

- Женюсь в тридцать пять, - буркнул Ирвин.

- А это плохо! Весь род Куоки проклят, они должны жениться до тридцати четырёх!

- Значит, - прошипел Ирвин, - я – не Куоки. Потому что жениться до тридцати четырёх, - а это подразумевало ближайшие несколько дней, между прочим, - я не намерен. Пока, мама. Как-нибудь зайду.

Зная, что мать не положит трубку, что ты с ней ни делай и как ни кричи, Ирвин отключил магофон сам и грустно посмотрел на неё. Какое она уже придумала семейное проклятие? Отец говорил вроде…

"Если б я женился до тридцати четырёх, - вдруг вспомнил Ирвин подрагивающий голос Толина Куоки, - то был бы до сих пор молод. Проклятие, что поделать…"

А отец женился в тридцать четыре. По залёту. И то, что причиной его свадьбы стал нерождённый Ирвин, самого Ирвина, между прочим, не радовало совершенно. И состарился Толин быстрее, чем другие маги. Может, и вправду какое-то семейное проклятие? Или самовнушение? Да какая разница, он всё равно до тридцати четырёх жениться не успеет, вокруг ни одной достойной девушки.

А узнать о чей-то случайной беременности и жениться по тем же причинам, что и папочка, он тоже не сможет. Для этого надо было в ближайшие несколько полгода хоть с кем-то спать, а у Ирвина времени хватало только на то, чтобы приползти с работы и плюхнуться спать. Есть Дора, которую подсовывает мама, но…

О чём он вообще таком думает?

Вместо того, чтобы продолжать размышлять о своей женитьбе, Ирвин поплёлся на кухню. Холодильный шкаф он проигнорировал, зная, что там ничего нет, но потянулся к бару, где всегда лежало несколько бутылок хорошего вина. Ирвину их дарили, в основном на работе, а он, как человек непьющий, копил к случаю.

Отпускная депрессия, наверное, таким случаем могла считаться.

Но в шкафу ничего не оказалось, только какая-то очень печальная полупустая бутылка.

- Сагрон… - прошипел Ирвин. – Ну, конечно же!

В прошлый раз, когда они что-то отмечали, вылакали все запасы.

Ирвин подавил в себе желание отправиться к другу. Сагрон, конечно, не прогонит, и выпить, раз уж так хочется, у него тоже будет что, но ведь они с Тэсси собирались уехать куда-то и заняться улучшением демографической ситуации в стране. Сагрон грезил о ребёнке, и Котэсса, пусть и скрывала свои мысли от мужа, мечтала о том же. Мешать им было бы как-то… Гадко, что ли.

Вместо того, чтобы мешать друзьям, Сияющий проверил кошелёк – монет в нём не было, зато завалялся металлический прямоугольник для безналичного расчёта, свежая придумка местных магов. Прогресс неодарённых до такого ещё не дошёл, потому рассчитаться ею можно было только в одном развлекательном заведении столицы – и именно туда Ирвин и направился в надежде выбить хотя бы мамино ворчание из головы.

…Дорога в то, что уже лет триста называлось презрительным словом "таверна", была недолгой. Заведение, в седые времена носившее какое-то совершенно непоэтическое название, теперь звалось "Вольный". Имя уже несколько веков как покойного советника полоскали на каждом углу, и Ирвин, признаться, очень ему сочувствовал. Он был уверен – великий политический деятель, известный математик и порядочный семьянин не пересёк бы порог этого заведения, ни за что!* Впрочем… Кто их, этих великих, знает, уже уйма времени прошло!