Лич

«Надо выбираться отсюда, вот только как отреагируют люди на появление живой мумии? И вдруг я не на Земле нахожусь? Зажигающегося самостоятельно огня у нас точно нет».

Кирилл внимательно изучил жаровни, никаких механизмов, горелок там и близко не было. Пламя поддерживалось даже без участия какого-либо топлива. Мистика, по-другому не сказать.

Оживший покойник решил действовать, вечно сидеть в этом склепе все равно не получится, надо искать путь наружу.

Из гробницы вел темный коридор, метров через тридцать начинались два ответвления. Кирилл пошел направо и вскоре уперся в препятствие, к счастью оно оказалось деревянным, а не каменным. У самого пола имелось тонкое широкое отверстие, через которое проникал дневной свет.

«Неужели дверь?»

Младший сержант изо всех сил пнул проклятую деревяшку, с той стороны сразу послышались возбужденные голоса. Он бы тоже испугался шума из склепа, где нет никого кроме мертвецов.

Наконец, дверь со скрипом отворилась.

«Ох ты ёпт».

Кирилл ожидал какой угодно реакции, но только не упавшую на колени толпу лысых мужиков в белых и желтых тогах. По обе стороны от выхода стояли двое таких же живых покойников, как и сам Лопатин. Иссохшие мумии в нагрудниках из полосок кожи, набедренных повязках, в каких-то головных уборах, украшенных перьями. Оружием им служили копья с металлическими наконечниками.

Мертвецы в отличие от живых коллег лишь почтительно склонили головы. Хорошая новость — Кирилла не восприняли как угрозу, ходячие мертвецы тут вполне нормальное явление. Плохая — это вряд ли Земля.

«Нет, точно не Земля».

В голубом небе красовалась внушительная синевато-фиолетовая луна. Точнее не совсем луна, память подбросила образы газовых гигантов Солнечной системы. У них имеются похожие продольные полосы.

Лопатин окончательно завис.

Никогда он всерьез не рассчитывал, что когда-нибудь станет попаданцем на другую планету. В любом случае пути назад нет, там младший сержант погиб из-за вспышки ядерного взрыва. Нужно принять это как данность.

Многое сделал, многое сделать не успел. Войну почти выиграли, но родители и невеста получат с фронта похоронку со страшным известием. От Кирилла даже пепла не осталось.

«И что мне делать? Скажите, кто-нибудь».

Единственное, что оживший мертвец чувствовал — опустошенность. Жить в таком качестве и врагу не пожелаешь, с другой стороны мысль о повторной смерти пугает сильнее.

Кирилл подал упавшим на колени людям сигнал встать. Главное, чтобы его правильно поняли, ибо культурная пропасть между людьми разных миров может быть колоссальная.

Мертвые стражи что-то рыкнули и народ начать подниматься. Лопатин смог получше разглядеть лица аборигенов: меднокожие, черноволосые со слегка раскосыми глазами, как у южноамериканских индейцев.

«Хоть не рептилоиды шестирукие и то хорошо».

Память свежеиспеченного покойника теперь работала лучше, чем раньше, он мог вспомнить в мельчайших деталях любой эпизод прошлой жизни, не считая раннего детства, дословно воспроизвести любой прочитанный текст.

Один из жрецов или как они там называются, осторожно приблизился к Кириллу и произнес какую-то тарабарщину, изобилующую свистящими звуками.

«А знания языка не завезли».

Обратившийся тоже носил золотой воротник, но поменьше и поскромнее. Он обладал круглым невыразительным лицом, разрисованным синей краской, тонким носом, близко посаженными глазами. Возраст можно было оценить в сорок-пятьдесят лет.

Главный жрец или вельможа после длинной тирады замолчал, очевидно, ждет ответа от Кирилла. Но что ему сказать? И чем? Легкие и голосовые связки не работают?

«А царь-то не настоящий!»

Нет никаких сомнений, мумия, куда занесло младшего сержанта, принадлежит важной шишке, перед которой не зазорно пасть ниц. На Земле в древности аналогичного почета удостаивались исключительно цари, императоры, великие ханы. И ладно это, как объяснить наличие нежити? Магия, некромантия?

Стоять столбом тоже не вариант, лучше уж попытаться объясниться, а не получится, можно убежать. Этого аборигены вряд ли ожидают, сразу тащить на костер царственную особу, забывшую как говорить, не станут. Хотя откуда ему знать традиции местных?

Кирилл положил руку на горло, затем развел руками и помотал головой. Выражение лица главного жреца стало встревоженным, он еще раз произнес что-то, но не так быстро. Танкист снова развел руками.

Абориген обернулся и рыкнул на подчиненных, те стремглав куда-то помчались.

Странное поведение ожившего повелителя взволновало слуг, но они не проявили ни малейшей агрессии. Главный жрец жестами попросил следовать за ним, Кирилл послушался, делать все равно нечего. За ними маршировали два неживых копейщика.

«Почетный эскорт решили организовать. Что ж, ладно. Терять мне особо нечего».

Выход из гробницы вел на площадку, огражденную стенами, оказавшись за ее пределами, Кирилл в очередной раз застыл в изумлении.

Они находились на вершине исполинской ступенчатой пирамиды, откуда открывался изумительный вид на город внизу. Рядом с ней возвышалась дюжина зиккуратов поменьше, десяток храмов, дворец прямоугольной формы с четырьмя многоэтажными квадратными башнями по периметру.

Центральную часть города окружали жилые кварталы, застроенные лачугами, где, вероятно, обитали низшие слои общества, дальше, километрах в шести начинались густые зеленые джунгли. В стороне восходящего светила, Кирилл решил считать ее условным востоком, протекала широкая река.

— Ачтилан. — Указал жрец рукой на город.

Лопатин кивнул, показав, что царь не до конца потерял адекватность. В глазах разукрашенного аборигена отразилось облегчение.

Бывший танкист неустанно анализировал имеющуюся информацию, архитектура, изобразительное искусство, название города намекают на явную связь с земной Мезоамерикой. Дома столица империи ацтеков именовалась Теночтитланом, ее разграбили конкистадоры во главе с Эрнаном Кортесом…

«К каким милым людям меня занесло».

Кирилл кое-что знал про традиции индейцев Нового Света вроде вырезания сердец у живых людей в промышленных масштабах. Как с такими дикарями найти общий язык, не совсем ясно, впрочем, не стоит спешить с выводами. Внешнее сходство может вводить в заблуждение.

По лестнице с нижнего яруса пирамиды поднималась процессия из бритоголовых жрецов в белом, сопровождавших несколько женщин.

Трое из них молодые индианки в коротких до колен цветастых платьях с открытыми плечами, но четвертая выделялась сильнее всего.

Длиннополое черное одеяние с какими-то зелеными узорами-завитушками, не оставлявшее открытой ни одну часть тела, включая голову. Лицо скрывала искусно отлитая золотая маска. Скорее всего, она вроде королевы.

Местная Гюльчатай подошла к Кириллу, выдала непонятную фразу, после чего взяла его за руки. Из-под рукавов длиннополого одеяния показались мумифицированные конечности, украшенные золотыми перстнями. Эта дама такая же нежить и наверняка не чужая для прежнего владельца тела. Жена, сестра, дочь? Что будет с Кириллом после того, как процедура опознания завершится неудачно?

Мертвая дама, не дождавшись ответа, стянула маску с лица.

«Черт, засуньте меня обратно в саркофаг».

Кирилл осознавал, что сам выглядит не лучше, но все же испытал отвращение при виде мертвецкой хари с пустыми глазницами, ввалившимся щеками, оскалом белоснежных зубов. Для местных, похоже, разгуливающие по улицам трупы в порядке вещей. Живые не просто не боятся их, а относятся с ярко выраженным почтением.

«Наверное, благодаря таким культурным традициям меня еще не похоронили окончательно».

— Кеоцикаль, — произнесла мумия, двигая ртом. — Кеоцикаль.

Кирилл пожал плечами, помотал головой. Собеседница положила свою руку ему на грудь и повторила:

— Кеоцикаль, уэй-тлатоани Ацтлан.

Тлатоани у земных ацтеков называли верховных правителей, Лопатин помнил это из одной прочитанной книги. А Ацтланом мифической прародиной этого мезоамериканского народа. Выходит, его приняли за Кеоцикаля, правителя целого государства.

Ответить младший сержант не мог, не понимал способа произнесения слов у нежити, поэтому утвердительно кивнул. На лице главного жреца выступила улыбка, он громко заголосил.

— Теякапан, — представилась носительница золотой маски и показал браслет на левой руке. Кирилл носил такие же.

До аборигенов уже дошло, что тлатоани после спячки пребывает в неадеквате с отшибленной памятью и они начали вводить его в курс дела. Кирилла отвели в покои, располагавшиеся ярусом ниже, разместили в одной из комнат. На полу постелены циновки, стоит невысокий деревянный столик с какими-то свитками, у стен горят каменные жаровни.

Вскоре в помещении остались лишь трое — Кирилл, Теякапан и жрец в белом одеянии. Аборигены несколько минут вели оживленную беседу, то и дело, поглядывая на проснувшегося тлатоани.

— А-а, э-э, — неожиданно младшему сержанту удалось выдавить из себя несколько звуков. Совершенно непонятно, как оно работает при неработающих органах, но работает же… Одна проблема позади, можно налаживать контакт. — В-воот, ж…жопа… Р-раз, два, раз, два… три, четыре, пять, вышел… зайчик п-погулять.

Кирилл понял принцип голосового общения нежити — просто пытайся говорить, не отвлекаясь на лишние мысли. Горло само рождает звуки. Теякапан и жрец некоторое время наблюдали за упражнениями подопечного, пока он не решил перейти к освоению языка аборигенов. Кирилл просто тыкал пальцем в предмет, на настенный рисунок, изображал какое-то действие, они называли слово. Запоминание в новой нежизни происходило с первой, максимум второй попытки.

Так мужика в белом звали Чинальпока, мертвячку в золотой маске — Теякапан и она была женой Кеоцикаля. Удалось отчасти разобраться в происходящем, двадцать девять ацтланских лет назад Кеоцикаль решил погрузиться в сон и осуществить некое странствие. Никто не знал, сколько оно продлится, но тлатоани рано или поздно должен был вернуться назад. И вот, они дождались.

То, что царь ничего не помнил, включая родной язык, ничуть не смутило Чинальпоку с Теякапан, они намеревались помочь Кириллу стать прежним. Ближе к ночи верховный жрец сообщил, что вернется к утру, живым в отличие от немертвых нужно отдыхать. Лопатин остался наедине с «женой».

— Поведай, муж мой, куда завело тебя странствие?

— Я жил другой жизнью, — Кирилл за неполный день усвоил более тысячи слов. Феноменальный результат по меркам живых людей, имеющегося запаса вполне хватает для общения, тем более язык ацтлани не слишком сложен. В нем нет склонений, падежей, дифтонгов и прочих фонетических чудес. — В другом мире.

— Значит, твой замысел удался?

— Повторяю, Теякапан, я не знаю. Я ничего не помню из позапрошлой жизни.

— Ты — Кеоцикаль, мой муж и царь ацтлани, — уверенно заявила царица. — Никаких сомнений нет.

— Вы с Чинальпокой в который раз повторяете это. Но не поясняете причину своей уверенности.

— Тело немертвого всегда сохраняет связь с духом, — пояснила мумия. — Мне неведомы все тонкости, но чужак никак не мог занять место Кеоцикаля.

— Да, точно, вспоминая язык, я совершенно забыл о колдовстве.

Совершенно точно, в этом мире существовала магия. Кирилл еще не вполне понял ее возможностей, тем не менее воскрешение мертвецов, самоподдерживающееся пламя обыденная реальность.

— Что рассказать?

— Ты умеешь творить заклинания?

— По сравнению с тобой или жрецами я ничего не стою.

— И все же, покажи.

Теякапан взяла в руку свиток, через пару секунд он вспыхнул зеленым пламенем.

— Мне нравится.

— Муж мой, ты умеешь гораздо большее. Призывать духов, создавать немертвых, подчинять огонь, воду, воздух, убивать или лечить живых. Ты — величайший из магов.

— И я ничего из этого не помню.

Дабы не провоцировать недоверие, Кирилл не стал настойчиво отрицать свою связь с хозяином этого тела. Приближенные решили, что потеря памяти побочный эффект сонного странствия, в которое отправился царь. Хотят считать его Кеоцикалем и ладно. Не придется ничего выдумывать, врать, аборигены сами придумали себе объяснение случившегося.

— Начнем с простого, — сказала Теякапан. — Возьми свиток, сложи пальцы на правой руке вот так, сосредоточься на том, чего хочешь достичь и произнеси особые слова. Звучат они так: пламя души, взываю к тебе, явись и исполни мою волю.

Кирилл попытался поджечь папирус, но ничего не вышло.

— Не так уж просто.

— Мало у кого получается с первого раза.

— А ты точно ничего не упускаешь? Может, я должен почувствовать саму магию, как-то ее направить?

— Самое главное, — Теякапан коснулась пальцем лба Кирилла. — Здесь, твоя воля и ум. Заклинания, жесты лишь опора. Разве в том мире колдуют по-другому?

— В том мире не колдуют, там людям магию занимает технология.

— Технология? — повторила Теякапан незнакомое слово. — Что это?

— Орудия труда, очень сложные. Они позволяют людям говорить на больших расстояниях, летать в небе, двигаться быстрее лошадей, — аборигены имели в своем распоряжении обширный список прирученных животных. — Лечить разные хвори… да много чего. У меня пока мало слов, чтобы описать.

— И ты знаешь, как сделать такие орудия?

— Может быть.

— Кем ты был там, муж мой?

— Воином.

— Смерть настигла тебя на войне?

— Да.

— Значит, ты добился, чего хотел, получил знания Мира Первого Солнца. Хотя и пришлось за них заплатить памятью о прежней жизни.

— Зачем мне понадобились знания другого мира?

— Вернуть нашему народу былое величие. Ацтлани унижены, разобщены и вынуждены платить дань ромейцам.

— Я ничего не знаю ни о каких ромейцах.

— Когда-то Ацтлан правил половиной всех известных земель, пока однажды с далекого севера явились ромейцы. Всех, кто отказался принять их веру, платить дань людьми, золотом, урожаем истребляли. Твой предок, царь Кипактли объединил ацтлани, дал бой врагу, но проиграл. Наши боги были сокрушены, города разрушены, люди превращены в рабов. Ачтилан уцелел, не иначе как благодаря чуду. С тех пор мы не живем, мы прозябаем в позоре и нищете.

— Почему ацтлани проиграли?

— Армия ромейцев была лучше нашей, они имели лошадей, луки, оружие из железа. И им помогали драконы, — Теякапан указала на настенный рисунок, на нем был запечатлен крылатый ящер. Классический европейский дракон. — Мы не могли победить. Даже с помощью Эекатля и Койольшауки.