Дорога войны

Зита приняла оружие. Проблема. Большая проблема. Лейтенанты сопровождения поехали в командировку какого-то черта в парадной форме, и вот часть этой формы покачивалась в руке Зиты, ожидая решения.

— Знатные очки тебе навесили, — заметила она, соображая, как поступить. — Рукопашку не изучаешь, боец.

— Наш лейтенант лягался, — криво улыбнулся штурмовик. — Мы его сначала жалели, он вроде вменяемый.

А потом выдали со злости двойную дозу, поняла она отчетливо и вздохнула. Что ж, придется разгребать.

Она застегнула на талии ремень. Проверила оружие. Слабая надежда на травмат растаяла, как дым. Боевое, блин. Травмат — у нее в кобуре скрытого ношения, а это — ПТ «Гром», штатное оружие младшего и среднего офицерского состава. Пистолет траншейный, крупнокалиберный, очень убедительный аргумент в ближнем бою. Ребятам отчаянно повезло, лейтенант наверняка был пьян в дымину, иначе не просрал бы оружие.

И тут к военному составу тихо-тихо подкатил тепловоз. На откидной лесенке нагло сидел солдатик и жевал бутерброд. Она всмотрелась — и облегченно улыбнулась. Наконец-то. Давид тоже посмотрел, но недоуменно. Два тепловоза для небольшого военного поезда — вроде бы слишком?

— На вечернем совете командиров пятерок доложишься, — решила она. — Свободен, дыши пока.

Боец отошел погрустневший. За счет постоянной ротации в командирах пятерок побывал каждый штурмовик не по одному разу, и как дрючат на совете, он представлял красочно и в деталях. А Зита подхватила приятеля под руку и потащила к тепловозу. Солдатик, сидевший на ступеньке тепловоза, прекратил жевать бутерброд и уставился недовольно. Капитанские погоны Зиты он как будто в упор не замечал. Значит, уже побывал в боях. Андрюшка рассказывал, что в боевых частях не принято козырять офицерам вплоть до полковника.

— Давити, представляю тебе наше суперсекретное оружие! — сказала она счастливым голосом. — Подвижной железнодорожный пушечно-ракетный комплекс ПВО «Лава»!

— «Базальт», а не «Лава»! — презрительно сказал солдат.

— А ты не выдавай секретную информацию, — ласково пожурила Зита. — Ведь секретную, да?

Солдат угрюмо промолчал. Учуял наглец, как особым отделом запахло.

— Ну и нафига нам такая дура в тылу? — недовольно сказал Давид. — Где мы сейчас? Как там сказали — в Петрике, что ли? До фронта — три тыщи км! Лучше б эта дура в Краснодаре стояла на боевом дежурстве!

— Мы и так в Краснодар после ремонта, — буркнул солдат и добавил вполголоса:

— Сам ты дура…

Давид зло сверкнул глазами, и тут все шумы перекрыл ревун, они чуть не оглохли.

— Воздушная тревога! — рявкнул громкоговоритель зенитного комплекса. — Повторяю для дебилов: воздушная тревога!

Зита среагировала первой. Может, это учебная тревога, но… но она изо всех сил хлопнула Давида по спине, чтоб опомнился, и опрометью бросилась к бетонным пандусам склада. Какое-никакое, а укрытие. Краем глаза она заметила, как солдат сунул недоеденный бутерброд в карман и нырнул внутрь.

Из-за бетонного ската они завороженно наблюдали за стремительно разворачивающимся действием. Раз — маскировочный кожух комплекса раскрылся лепестками. Два — приподнялась платформа с активными локаторами. Три — бешено завращались, поливая небеса, многоствольные установки, зататакали, загремели захлебывающимися очередями. Четыре — выпрыгнула, как чертик, зенитная ракета, пыхнула, унеслась вверх, совершила сложный зигзаг и расцвела пушистым облачком. И — тишина…

Зита приподнялась, огляделась. Штурмовики стояли, раскрыв рты.

— Давид, — прошептала она, борясь с собой. — Ты можешь сказать серьезно? Я знаю, ты можешь! Так скажи этим идиотам!

Парень усилием воли нагнал на лицо свирепое выражение, вышел на площадь и рявкнул:

— Чего уставились! Командир боевой пятерки Орёл, что положено командовать при объявлении воздушной тревоги?!

— Ложись! — громко выкрикнул боец.

Штурмовики попадали разом, где стояли. Зита отвернулась и беззвучно затряслась от смеха.

— Отбой воздушной тревоги! — снисходительно объявил громкоговоритель. — Ну дебилы…

Жизнь вернулась в мирное русло. Штурмовики поднимались, отряхивались, нервно посмеивались. Из комплекса вынырнул солдат, озабоченно пошел вокруг. Визуальный контроль повреждений, обязательный после боевого режима. Зита аккуратно отряхнула коленки… Динамик невнятно рявкнул, она машинально пригнулась, истошно заорал штурмовик — и тут грохнуло! За комплексом вспухло облако разрыва, осколки с визгом ударили по металлу. Вырвалась из люка зенитная ракета, пронеслась над самой землей и исчезла в яркой вспышке… Из бронекапсулы вывалился кто-то в технической униформе, склонился над путями — и начал отчаянно озираться. Зита сорвалась с места еще до того, как человек закричал — поняла по ситуации.

Солдатик сидел, привалившись к колесной паре, и тихо бормотал:

— Мама, мама…

Сведенными руками он крепко держал живот, и между пальцев капала кровь.

Она резко отодвинула офицера, посмотрела.

— Давид! Мигом в вагон, мой комплект сюда!

Парень кивнул и убежал. Она снова посмотрела — и отвернулась. У нее в рюкзаке лежал очень хороший набор санинструктора, сама комплектовала в госпитале — но толку? Пареньку уже ничего не требовалось. Ничего.

— Не суетись, — хрипло сказал рядом офицер. — Я же вижу. Ему бы сейчас «Морфея», да где взять? Говорил же раздолбаю, сто раз говорил: не спеши выходить из капсулы!

«Морфей» у нее имелся. Сам заведующий хирургией подарил, на память о коллективе. Она расстегнула клапан кармана, достала ударный инъектор и вкатила солдату две дозы. Хотя бы не будет мучиться от боли.

— Спасибо, капитан, — сказал офицер и отвернулся. — Еще не воевала, да? Ты добрая девочка, но на будущее запомни: «Морфей» берегут для себя. Никто не осудит.

— Что это было? — кивнула она на место разрыва.

— Воевать не умеем, вот что было, — сказал офицер и плюнул. — Чуть не подловили нас. Отстрелялись, цель накрыли и расслабились. А нас кэ-эк… Есть такая гадость у соседей, подкрадывается на предельно малой. Наши дела, тебе ни к чему. Хорошо, обманку поставили, а то б поехали вы до Краснодара без «крыши». А так антенны посекло, за час заменим.

Офицер покосился на солдата и скривился. Все верно, жизнь не вернуть и не заменить.

— Хорошо, скажу по-другому — кто это был? — настойчиво спросила она.

— Нам без разницы. Есть цели — сбиваем. А вообще — это до фронта далеко, а до противника близко. Петрик, чего тут непонятного…

Вернулся Давид, посмотрел и даже не стал отдавать рюкзак. Она поднялась с колен, осмотрелась. Штурмовиков от осколков прикрыло корпусом комплекса ПВО, но всякое могло случиться.

Штурмовики снова поднимались с земли. Быстро научились! Она припомнила, кто подал команду. Подошла, коротко кивнула:

— Молодец, Саша.

И решительно отправилась на разборки. Самое то настроение рубить узлы, гаже не бывает!

3

На полпути к вагонам она успокоилась. Когда шагнула в вагон — уже прикидывала, как может пойти разговор. А когда подошла к своему месту, то поняла, что дура, и вовсе остановилась. И задала себе вопрос: а чего она своим походом хочет добиться? Конкретно — чего? Вернуть оружие? Ну, вернет. Скорее, его просто заберут, силой и с матами, но пусть вернет. И? И по прибытию к месту назначения штурмовики получат обвинение в нападении на офицера со всеми вытекающими, то есть ленскими угольными шахтами. И не соврешь, пистолет чипированный, перемещения отслеживаются и документируются при необходимости. Так что можно никуда не ходить, кому надо, сам придет. Или не придет. Результат все равно тот же: обвинение, суд, ленская каторга.

Ей нужно вывести ребят из-под обвинения. Она их поставила на пост, штурмовики поступили, как должно, ей и спасать, как командиру и офицеру.

Закон — формально — на ее стороне. Штурмовые отряды и по факту, и по закону обладали обладали определенной неподсудностью, что ли. Бандитский кулак Ферра мало кто отваживался задеть. Искалечат, и штурмовикам ничего за это не будет. Так обстояли дела в подкупольнике. А в поезде, после призыва в армию? Вроде ничего не изменилось: «Спартак» — действующее подразделение, она — его официальный командир и, кстати, офицер в чине капитана, и звание с нее никто не снимал. По закону она могла лейтенантов в три шеренги строить. А на самом деле? Сейчас, за пределами подкупольника, в неопределенном статусе призывника? Ну кто примет всерьез шестнадцатилетнюю девочку с игрушечными погончиками? Подумаешь, штурмовичка. Игры безмозглых подростков, не более. Так ее воспринимают армейские офицеры, так же посмотрит и суд.

То есть, выходит… Она подумала. И еще подумал. Потом подозвала Виктора и приказала сформировать для нее группу сопровождения из самых сильных рукопашников. Сильных и технически, и по габаритам. Чтоб не допустить обвинения и суда, у нее один выход — построить лейтенантов по закону сейчас. Как старшей по званию. Чтоб и лейтенанты, и суд восприняли ее всерьез. Только так, и никак иначе. Что там полагается офицеру, замаравшему свою честь пьяным поведением, утерей оружия и нападением на комендантский патруль?

Подбежали штурмовики, уставились вопросительно. Достаточно плечистые, высокие и широкие для весомого аргумента в философском диспуте.

— Идем ломать рога! — решительно сказала она. — Учтите, они с оружием и имеют право его применить. Ваша задача — не дать им дернуться. «Спартаку» — боевая тревога, готовность раз на разгон и подавление неорганизованных масс.

Вопросов не последовало, произошедшее ночью было известно всем. Штурмовики подобрались, проверили спецсредства и затопали следом за ней.

Они шли по вагонам сплоченной группой, и перед ними стихал шум и смех. Зита смотрела и осознавала, насколько «Спартак» ушел далеко от штурмовых обрядов. Собственно, отрядов больше не существовало, осталась лишь форма. Штурмовики Тройки сдались все, как доложила служба собственной безопасности. Все до одного написали заявления о выходе из состава штурмовых отрядов. И сейчас в вагонах по четыре в ряд сидели просто призывники: частично пьяные, частично грустно глядящие в окно, остальной частью развлекающиеся игрой в карты или нехитрыми шутками молодежи. Умеренно мусора на полу, много шума и винных запахов. Ребята едут на фронт, расслабляются, пока есть возможность. На них смотрели настороженно, четко понимая, что это идет для кого-то большая проблема. Но они шли быстро и мимо, так что пока не препятствовали.

Офицеры обнаружились в третьем по счету вагоне. А ничего такое гнездышко неги и разврата, все сиденья вокруг освобождены и свернуты, хоть танцуй.

Зита мгновенно оценила ситуацию. Не самый плохой вариант, могло быть и хуже. У лейтенантов, например, могли оказаться в гостях боевые офицеры, сопровождающие военную технику. А так — потерявший оружие валяется в пьяной отключке, лейтенант с фингалом вдумчиво под рюмочку беседует с лейтенантом без фингала. Значит, последний в гости к девочкам не ходил. И оба не готовы к решительным действиям. Великолепно. А то она даже мысленно не решила, готова ли стрелять в своих.

— Этого взять и к нам под арест! — приказала она.

Штурмовики действовали быстро и слаженно, именно такие варианты и тренировали всю дорогу. Выдвинулись, сдернули клиента на пол, в несколько секунд упаковали, подняли под локти и привели в подобие чувства, чтоб стоял.

— Ты понимаешь, сука, что тебе будет за нападение на пост охраны? — прошипела она в лицо лейтенанту с фингалом. — Чтоб через час был с объяснительной, трезвым, выбритым — и офицером! И еще: не встанешь перед старшей по званию — прикажу арестовать, проваляешься в «ласточке» до Краснодара! Встать.

Лейтенанты поднялись.

— Почему срач в вагонах? — спросила она.

Ответа не последовало — впрочем, он и не предполагался.

Зита кивнула штурмовикам и двинулась в обратный путь.

Шли тяжело, пьяный мычал и упирался. Штурмовикам это быстро надоело, дали упрямцу пару раз и дальше просто потащили. Протащили через офицерский вагон… А в следующем их уже ждали. Точнее, не их всех — Зиту.

Она шагала первой и издалека заметила на проходе странную конструкцию. Узнала не сразу, слишком она не вписывалась в реалии. Какой-то умник умудрился протащить в вагон кольцевой проектор Леваневского. Обычно эта модификация использовалась для виртуальных примерок в салонах одежды, но Зита тут же убедилась, что российский дурковатый ум любой вещи найдет похабное применение. Потому что из примерочного проектора хихикающие идиоты умудрились сделать стриптиз-шоу. Направили сканер на Зиту — и готово, перед восторженной аудиторией шагает в воздухе голенькая девушка. Вот почему в вагонах мусор, поняла Зита. Они и проводниц таким же театром встречают.

Следовало что-то предпринимать. В вагоне, наполненном до отказа враждебно настроенной молодежью. Ребята из Копейки не сильно дружили с ровесниками из других подкупольников, и чувства были взаимными.

Первым делом она подала знак штурмовикам за спиной — не вмешиваться. Сделала пару шагов, скептически осмотрела саму себя. Задница — толстовата. И это еще компьютер ей польстил, дорисовал фигуру по модельным стандартам, как положено в салонах одежды. Потом она пнула проектор. Достала из кобуры скрытого ношения полицейский травмат и всадила два заряда. Один в проектор, один — во вскочившего владельца техники. А в левой руке оказалось само собой оружие боевое, так и не возвращенное лейтенанту.

— За нападение на офицера застрелю на месте, — тихо пообещала она. — По местам — сели!

Под ее колючим взглядом ближайшие попятились к сиденьям.

— Были штурмовики, да сгнили, — заключила она вполголоса.

Как ни странно, ее услышали все. Может, потому что в вагоне установилась очень внимательная тишина? Только получивший резиной в грудь тихонько подвывал на полу, но и он старался, как говорится, не высовываться.

В очередной раз она подивилась чудесам распространения информации. Вот как новости обогнали ее, как? Потому что в следующем вагоне царили тишь да гладь, да божья благодать. Сидят мальчики примерно, чуть ли ручки на коленках не сложили. Даже ни в кого стрелять не пришлось, хотя она сильно хотела. И еще: оказывается, не надо решать заранее, стрелять в своих или нет. Оно решается само.

Они притащили пьяного к себе в расположение. Определили рядом с туалетом, зафиксировали, поставили охрану. Через час явился лейтенант, слегка протрезвевший от холодной воды и от нее же мокрый. Доложился по форме, подал рапорт по существу, вину признал (но большую ее часть спихнул на товарища). Получил приказ навести порядок в вагонах призывников из Тройки и облегченно свалил. Надо полагать, пьянствовать его больше не потянет под мысли о скором трибунале.

В Волгограде Зита сдала вонючий груз патрулю комендатуры. Командир патруля, немолодой капитан, долго и недоверчиво разглядывал рапорты, погоны Зиты, потом махнул рукой и принял поганца под свою ответственность. Как она подозревала — чтоб вернуть оружие, когда протрезвеет, да отпустить. Ну и ладно. Когда мерзавец доберется до Краснодара, «Спартака» там уже не будет. Или будет — но вооруженным.

Там же, в Волгограде, случилась забавная и довольно неожиданная сценка. Подошли ребята из Тройки и попросили зачислить их в «Спартак». Серьезная такая группа, решительно настроенная. Зита сначала хотела послать их обратно, но переглянулась с Виктором и сдержалась. Обещала рассмотреть вопрос по существу. Как следствие — на следующей стоянке большинство штурмовиков Тройки козыряли ей, как старшей по званию и командиру, хотя в «Спартак» просились всего шестеро.

Ближе к Ростову явился лейтенант сопровождения, долго оправдывался и извинялся. Она ему не поверила и рапорты сохранила. И в расположение «Спартака» не дала разрешения проходить, пусть призывниками Тройки командует, среди них девчонок нет.

По прибытии на военный терминал Краснодара подтвердились худшие насчет лейтенантов подозрения — они убыли сразу же, и вид имели при этом злорадный и многообещающий. Остановить их не успели, не предусмотрела Зита такой финт. Думала, они все же офицеры, не бросят вверенных им призывников. А лейтенанты быстренько проводили штурмовиков на временный пункт передержки и исчезли. А потом и состав тихонько уполз куда-то на разгрузку военной техники, и офицер комплекса ПВО на прощанье махнул Зите рукой. И остались штурмовики сами по себе, только пара бойцов комендатуры у ворот зевает.

К спартаковцам потихоньку подтянулись штурмовики из Тройки. На фоне общего бардака и неразберихи «Спартак» выглядел оплотом спокойствия и порядка. А Зита — признанным командиром. И ей сразу прибавилось работы.

Может, лейтенанты отправились за машинами для перевозки личного состава. Но скорее всего — за пачкой проблем для «Спартака», иначе бы доложились старшей по званию. Что ж, их ошибка. Ребята по неопытности не оценили, что значит — идти на фронт готовым подразделением. А это значило, что Зите в военкомате выдали все сопроводительные документы. Пусть копии, неважно. Важно, что для дальнейших действий ей офицеры сопровождения не требовались. «Спартаку» по закону вообще сопровождающие офицеры не требовались. Не учли в спешке те, кто забросил штурмовиков на Южный фронт, всех особенностей призыва в ополчение. Проблема лишь в одном: Зита — молоденькая девушка, а таких всерьез в армии не воспринимают, и никакие законы тут не помогут. Посмеются да пошлют за взрослым дядей.

Что ж рецепт правильного поведения она опробовала в поездке. Ну а если нырнула, то теперь плыть, иначе утонешь! Так что она включила телефон, задала вопрос и с удовлетворением отметила два факта: телефон с офицерским допуском — он и в Краснодаре офицерский и все показывает; продовольственно-вещевые склады, указанные в сопроводиловке — в шаговой доступности от военного терминала, как и положено таким объектам. Парочка коротких приказов — и спартаковцы колонной пошли на прорыв в ворота.

Прорыв как таковой не потребовался: бойцы комендатуры оказались жучарами опытными, решительность Зиты и звание оценили сразу, потому просто отодвинулись, еще и козырнули ей. Она в благодарность зашла в дежурку и оставила запись об убытии. Даже если нарушаешь безобразия, делать это следует в соответствии с инструкциями, как принято в армии.

Штурмовикам Тройки Зита сказала честно — взять не может, сами выбрали свою судьбу. Уйдут со «Спартаком» — окажутся дезертирами. Ребята отошли мрачными. Что бы ни говорили о добровольности выбора, рядом со «Спартаком» стало ясно видно — вот штурмовики, «белые звезды», сохранившие отряд, с командиром во главе, а вот предатели. Только Виктор на ходу коротко посоветовал некоторым:

— Не теряйтесь. Держитесь вместе. Еще встретимся.

«Спартак» перестроился, разбился на боевые пятерки, как делал всегда на тренировочных выходах, выдвинул наблюдателей — и зашагал на войну.

Бойцы комендатуры смотрели вслед уходящей колонне.

— Перессал? — хмыкнул один. — Я тоже. Волчата! Мы им на один укус. Посмотри, как идут. Понял, кто у нас побывал? «Спартак», молодежная диверсионная школа Особого Заполярного. По военному терминалу — и все равно с охранением, разведкой и разминерами! Такие даже маме родной не доверяют, их врасплох не возьмешь. Их вообще не возьмешь, на кровь натасканы. У них наверняка и снайпера есть, и не факт, что без оружия. А ты: лейтенант приказал, не имеем права… Прирезали бы и все равно ушли.

— Белые звезды, чистые сердца? — припомнил второй знаменитую песню. — Оно и видно. Сердца, может, чистые — а ручками уже убивали! Ничего, фронт сожрет и не подавится. И не таких съедал. Надо лейтенантикам отзвониться, что штурмовики ушли. Потеряют личный состав — вони будет!

— Отзвонись. Прикрыть задницу — оно всегда нелишне.

4

Бетонная громада продовольственно-вещевых складов выглядела неприступной. Штурмовики поглядывали оценивающе, примерялись. Боевые пятерки соображали, смогут ли составить живые лестницы для мгновенной заброски диверсантов. Мордастый сержант на проходной поглядывал на приготовления нервно.

— Расслабься! — посоветовала Зита. — И просто выполняй инструкции. Проверь журнал заявок. Отзвонись начальству. Главное — не стой столбом, не зли ребят.

— Сержант, что за толкотня у тебя перед режимным объектом? — хрипло осведомился селектор.

— Тащ полковник…

— Вижу! — прервал далекий полковник. — Мышей — не ловишь! Я такого кота на оборонительные линии отправлю, землю копать! У тебя заявка перед носом! Выше меня начальство изображаешь, что ли? Командира ко мне, подразделение к третьему складу!

Спартаковцы колонной втянулись внутрь. Виктор запоминающе оглядел сержанта, мысленно составил словесный портрет и потянулся за телефоном — незаметно сфотографировать.

— Здесь не подкупольник, — вздохнула Зита. — Нас пока не знают. Мы еще много таких встретим.

— Всех зафиксируем! — твердо пообещал начальник службы собственной безопасности. — Расставим по ранжиру. И воздадим по заслугам, как только подвернется возможность.

Зита кивнула. Ну да, конечно. А если возможность не подвернется — ребята ее организуют, опыт большой.

«Тащ полковник» нашелся в подземном складе. Худой, желчный старик наблюдал через прозрачную перегородку за работой подчиненных, одновременно кого-то матеря, что называется, в хвост и гриву и раздавая короткие приказы по селектору. Зита неуверенно остановилась у входа, мешать такой красивой работе не хотелось.

— Ути-пуси! — озадаченно сказал полковник и выключил селектор. — Ну, иди сюда.