Холодильник полный спермы

— Государственный департамент здравоохранения?

— Как, чё-ерт возьми, они узнали, что им надо ехать сюда?

Они последовали за людьми с носилками, и увидели снаружи два больших автобуса с логотипом Государственного департамента здравоохранения. Сотрудники быстро грузили в них потерявших сознание подростков.

— Это не имеет никакого смысла, Хэйc.

Голова Киниона блестела на солнце.

— Кто-то, должно быть, обнаружил этот спортзал раньше нас, Шеф, после чего вызвал парней из здравоохранения штата.

— Да, но кто?

Изящная тень упала на их спины.

— Это была я.

Кинион и Хэйc резко обернулись на звук голоса…

— Я вызвала их, шеф Кинион, — сообщила капитан Маджора.

5

Чтобы выполнить то, что может считаться поворотом сюжета в рамках параметров структурного и/или редакционного протокола, здесь мы производим нарушение общепринятого стандарта на то, каким должна быть повесть, скажем, из 16 000 слов, полностью ведущаяся с личностно-ограниченной точки зрения третьего лица…

Арт Колл поднялся из-за стола, и это казалось невероятным подвигом: он весил 300 фунтов[7]. Короткая стрижка «ёжиком» и угловатое лицо вполне подходили ему, как, пожалуй, самому искреннему члену ветеранской организации VFW[8] Post 3063, а искренность эта заключалась в том, что он яростно выступал против гомосексуалистов, лесбиянок, фриков, извращенцев, либерастов, наркоманов и любых других категорий граждан, которые стремились подорвать моральные основы этой великой страны. И детей, Боже! Посмотрите на нынешних детей! Дьявольские татуировки и все эти металлические хреновины на лицах, а также футболки с фотками серийных убийц или изображениями Иисуса, ширяющегося наркотой. В прошлом году он летал во Фриско, чтобы присутствовать на 30-м слёте подразделения «Альфа» 2/81-й, 1-й бронетанковой дивизии, где он с честью служил заряжающим танка Sheridan M551 во время войны во Вьетнаме, и он стоял прямо перед всеми выжившими 16 бойцами и вещал в микрофон: «Как сказал великий Мак: Старые солдаты никогда не умирают! Бля-а-а, мужики, несколько десятилетий назад мы боролись за свободу наших детей, и посмотрите, кем стали наши дети! Мальчики красят губы помадой и носят платья, девочки бреют головы! Сегодня, во время обеда, я погулял по центру этого блядского уродского города, и, клянусь, я не мог отличить мальчиков от девочек. У них у всех фриковские татуировки с перевернутыми сатанерическими крестами, заклепки в языках, гвозди и рыболовные крючки на лицах, а волосы цвета Kool-Aid торчат в разные стороны! И я с гордостью иду в рубашке с танком M551 и надписью: ХАНОЙ ИЛИ ХАНА, и какой-то мальчишка с желтыми волосами, синей помадой и чем-то похожим на кольца для занавесок в ушах подходит ко мне в черном платье и говорит: „Дай угадаю, для тебя наступила хана, да, убийца детей!“, но вместо того, чтобы начистить его извратную физиономию, я сказал: „Мы бы наверняка добрались до Ханоя, если бы у нас была пара таких парней, как ты, потому что тогда косоглазые коммуняки взглянули бы на вас, и они бы все согнулись от смеха так сильно, что мы могли бы надрать им задницы и выиграть эту чертову войну за один день!“. Так вот, это нечто в платье начинает вести себя, как девчонка, когда она знает, что не права, и говорит: „Да, но вы, убийцы детей, все-таки не выиграли войну“, а затем он достает косметичку и начинает подправлять помаду, и я тогда отвечаю: „Послушай, сестра, возможно, нам не удалось достичь нашей главной цели — уберечь добрых людей из Южного Вьетнама от тисков коммурнизма только потому, что в гребаном Конгрессе засела куча либерастов, но мы конечно, черт возьми, не проиграли эту войну. Узкоглазые убили 58 000 наших, но мы уничтожили два миллиона их азиатских задниц, а еще полмиллиону поотрывали руки или ноги, превратили всю их дорожную инфраструктуру в кратеры, и они до сих пор не могут ее восстановить, мы протравили половину их сельхозугодий старым добрым „Агентом Оранжем“[9], и они до сих пор не могут там ничего выращивать, и ты утверждаешь, что мы проиграли? Мы выбили весь рис из этих чертовых ублюдков так, что у них до сих пор сыплются звездочки из глаз, и ты знаешь почему, девочка? Чтобы показать всему миру, что Соединенные Штаты Америки бросят вызов любому дьявольскому заговору с целью распространения коммурнизма в свободном мире, и посмотри, что происходит, Сьюзи, сейчас вообще нет никакого коммурнизма, за исключением ёбаного Китая, Северной ёбаной Кореи и пары других азиатских дыр, и многие из них даже не могут существовать без финансовых инвестериций от нас! И это чертовски хорошо, что мы воевали тогда, потому что, если бы мы этого не делали, Бетти, можешь быть уверена, черт возьми, ты бы не стояла здесь с волосами цвета ёбаной канарейки и губной помадой, одетой в ёбаное платье, с таким количеством металла на лице, что можно заполнить ящик для снастей, и ты даже не смогла бы воспользоваться своей свободой слова, потому что не было бы ничего, Гарриет! Ты была бы в каком-нибудь сельхоз лагере, где жрала бы кору деревьев и прочее дерьмо, горбатившись на рисовых плантациях для какого-нибудь комиссара!“».

И после этой речи оставшиеся бойцы «Альфы» 2/81 вскочили на ноги и зааплодировали, почти так же, как и члены VFW Post 3063 аплодировали ему каждую неделю здесь, в штаб-квартире в Люнтвилле, после чего они все сидели и пили пиво, рассказывая интересные истории о войне, чтобы не идти домой, пока их жены еще не спали. Да, это была великая страна, и Арт считал, что каждый раз во Вьетнаме, когда он заряжал 155-миллиметровый снаряд полный напалма или белого фосфора в большую пушку в «Шеридане», он помогал делать ее еще чуть более великой. И нет, он никогда не убивал детей — ну, на шоссе 13 была стая 10-летних подростков, и Арт покрошил их станковым пулеметом, но, черт возьми, дети все равно являлись саперами. Если кто-то пытается тебя убить, какая разница, сколько ему лет? Просто еще одни лесбо-гомо-фрико-либерастские сопли. Итак, во всяком случае, прямо сейчас Арт отошел назад и сказал:

— Джимми, сделай мне еще один «Дикси»[10], хорошо? — а затем проследовал в заднюю часть зала для встреч и проскользнул в туалет.

Он с удовольствием мочился, наслаждаясь прекрасной жизнью, которую дал ему Бог, прекрасным домом на колесах, которым он теперь полностью владел, хорошим грузовичком (не каким-то там японским, а «Фордом») и прекрасной пенсией после ухода с фабрики. И в тот момент, когда он уже почти полностью залил писсуар содержимым своего мочевого пузыря…

— Чё-ерт возьми!

…везде погас свет.

Неосознанное изменение его положения привело к тому, что оставшаяся струя почечного сока обрушилась на стенку писсуара и забрызгала брюки.

— Бля-а-адь!

Но что случилось со светом? Сначала он подумал, что, может быть, кто-то выключил его шутки ради, но в туалете никого не было, кроме него, и, если бы вошел кто-то еще, он бы наверняка его увидел, так как стоял прямо рядом с чертовой дверью. Отключение электричества? — гадал он. Конечно, это иногда случалось во время бурь, но сегодня вечером в небе не наблюдалось ни облачка. Только луна, звезды и сумеречное небо.

— Что за хрень! — воскликнул он. — Должно быть, перегорел чертов предохранитель.

Он застегнул молнию ширинки и повернулся, нащупывая ручку двери, но когда открыл ее…

— Бооооже…

Арт просунул свое большое лицо в дверной проем, вглядываясь в зал для встреч. Там тоже не было света, по крайней мере, от белых люминесцентных ламп, который он ожидал увидеть.

Зато он видел синий свет. Темный, моргающий синий свет, который почти ничего не освещал. В некотором роде он напомнил ему о тех хипповских лампах, которыми они в шестидесятые освещали свои либерастские антивоенные плакаты.

А затем…

Окна начали взрываться…

И он увидел…

6

— Все очень просто, шеф Кинион, — объяснила прелестная капитанша Маджора, как только они вернулись в участок. — Чистое совпадение, да, но я просто услышала, что вас отправляют на 861 Маунт Эйри роуд через мой полицейский сканер. Я оказалась в этом районе — вот почему прибыла сюда первой и смогла позвонить в Департамент здравоохранения штата, чтобы сообщить о случившемся в Окружном приюте для мальчиков. Затем они прислали автобусы «Неотложной Помощи».

— Теперь я понял, капитан, — признался Шеф, полностью удовлетворенный рассказом красотки. — Вы, армейские ребята, очень дотошные. Кто бы мог подумать: следите за радиочастотами полиции.

Хэйc ухмыльнулся, вставляя вилку кофеварки в розетку у противоположной стены комнаты регистрации.

— Один вопрос, капитан. Вы говорите, что «оказались» в этом районе. И что же вы тут делали, а?

— Хэйc, не твое дело, как капитан проводит свое время, — процедил Кинион, натянуто улыбаясь.

— Да, но шеф, я просто думаю, что это немного…

— Просто заткнись и принеси кофе, как я тебе сказал! — затем Шеф повернулся к прекрасной капитанше, сидевшей за столом напротив него. — Я, очень извиняюсь за нахальный тон моего заместителя в последнее время.

— Извинения не нужны, шеф, — ответила Маджора, и, возможно, стоит отметить, что теперь она была одета не в официальный армейский летний «хаки», а в настоящую бордовую блузку и черные джинсы «деним», которые, ну, скажем так, довольно захватывающе акцентировали ее южные полушария. — Я просто ездила, знакомилась с местностью, и могу добавить, шеф, что у вас здесь прекрасный город.

— Да… спасибо, капитан…

— Пожалуйста, шеф, зовите меня Дана, — предложила она. — Это совершенно уместно, учитывая, что я не на дежурстве и не в штатной форме.

Шеф чуть не выпрыгнул из своих брюк 60-го размера. Боже ж мой! Она только что попросила меня называть ее по имени! Может быть… может быть, я ей действительно понравился!

— И я должна сказать, — продолжала она, опустив свои прохладные, ясные глаза, — для меня большая честь работать с таким профессиональным и проницательным человеком.

Шеф снова чуть не подпрыгнул.

Однако затем разговор вновь вернулся в деловое русло, поскольку непогрешимая капитанша Маджора продолжила:

— Все это так ненормально, не так ли, шеф? Тридцать мальчиков-подростков и три сотрудника следственного изолятора — все потеряли сознание…

Шеф кивнул.

— И все одновременно.

— Все в одинаковом положении и с обнаженными гениталиями.

— Да, с обнаженными, — вмешался Хэйc, — твердыми, как камни и пульсирующими.

— Хэйc! — закричал Кинион, — Разве ты не должен был сделать кофе?

— Делаю, босс. Насыпал на фильтр ваше любимое.

— Отлично!

Шеф поймал себя на мысли, что не хотел показаться грубым в глазах капитанши, и он, конечно, желал, чтобы она смогла оценить его профессионализм.

— Но, отвечая на ваш вопрос, капитан… то есть Дана… Я не могу придумать особо много причин, объясняющих, почему эти парни могли отключиться. Может быть, плохая вентерляция, или, ну, если подумать, я помню довольно давно, когда Форт Падуанна еще функционировал, там проводили какие-то полевые учения и, как оказалось, использовали слезоточивый газ, так что он весь взорвался недалеко от города, и наш бойскаутский отряд 469 накрыло в лесу во время ежегодного турслета.

Красивые глаза капитана Маджоры широко раскрылись.

— Какая блестящая и вполне правдоподобная гипотеза, шеф! Мне такое и в голову не пришло!

У Киниона отвисла челюсть. Было замечательно, что она назвала блестящей его мысль, но… Что, чё-ерт возьми, она имеет в виду?

— Что? Вы считаете, что слезоточивый газ может сделать что-то подобное?

— Нет, шеф, не слезоточивый газ, но что, если произошла случайная утечка какого-то военного парализующего вещества, например, триоксида углерода или ДБН? Эти газы могут заставить человека потерять сознание на длительное время, шеф. И, как я упоминала вчера, несмотря на то, что Форт Падуанна больше активно не функционирует, он все еще используется в качестве хранилища для бинарного химического оружия, ожидающего уничтожения. Я бы сказала, что вполне вероятно, у них там есть определенные парализующие вещества, и очень может быть, что какие-то из них утекли в атмосферу.

Естественно, Шеф кивнул в полном согласии.

— Ну, Дана, это именно то, о чем я подумал…

Но с галёрки его освистали.

— Едрён-батон, шеф. Форт Падуанна находится в 30 милях[11] отсюда. Bы что, говорите, что какой-то военный газ блуждал тридцать миль по всяким задворкам и попал точно в чё-ертов Окружной приют для мальчиков? Да скорее «Святые» выиграют Суперкубок…

— Хэйc! Предоставь делать выводы капитану и мне! — довольно громко посоветовал Шеф. — И когда, наконец, ты нальешь нам кофе?

Хэйc осторожно подмигнул Шефу.

— Еще чуток, и эта детка закапает, босс.

— На самом деле, шеф, — объявила изысканная капитанша Маджора, взглянув на свои армейские часы, — он сохраняет свойства в течение двадцати двух сотен часов. Мне нужно связаться с командиром бригады, чтобы начать расследование по поводу хранимых в Форте Падуанна боеприпасов. А потом ложиться спать. Рано в кровать, рано вставать — это армия.

— О, да, конечно, — сказал Кинион.

Капитан Маджора поднялась, распространяя аромат своего парфюма, и, когда Шеф также из вежливости встал, чтобы проводить выходящую из комнаты даму, он совершенно случайно взглянул вниз и мельком увидел мягкую белую расщелинку, показавшуюся в верхней части ее блузки.

Шеф внезапно почувствовал, будто у него в штанах находится живая лягушка.

Увидимся утром, шеф. Спокойной ночи, — произнесла Маджора. Затем, бросила быстрый взгляд на Хэйcа. — Спокойной ночи, рядовой.

— Спо… спо… спокойной ночи, капитан… э-э, Дана, — запинаясь вымолвил Кинион.

Затем капитанша Маджора покинула участок, оставив за собой шлейф из прекрасного аромата своих духов.

— Похоже, у вас кол в штанах, шеф, — хмыкнул Хэйc, стоя у кофеварки.

Кинион быстро сел.

— Чё-ерт, Хэйc! Она ушла! Если бы ты приготовил кофе за меньшее время, чем нужно, чтобы поменять коробку передач, она могла бы задержаться подольше!

— Извините, босс, но машина работает только с такой скоростью, — Хэйc поставил чашку перед Шефом. — И, умоляю, шеф. Рано в кровать, рано вставать? Больше похоже на быстрее трахнешься, быстрее кончишь. Боже, эта снежная-королева-грязная-девчонка-в-жопе-затычка вся обкончалась от вас.

Шеф посмотрел на своего заместителя.

— Ты… ты так думаешь, Хэйc?

— Ну, босс, я не вижу иной причины, почему каждый раз, когда она смотрит на вас, она похожа на блядскую сучку шакала во время течки с животом, набитым шпанскими мушками. Заметили мокрое пятно на ее штанах, когда она уходила?

— Да ладно, Хэйc! У нее не было мокрого пятна на…

— Шеф, едрён-батон, либо у этой армейской шлюхи, когда она уходила, из пизды капало, как из сломанного крана, либо кто-то вылил ведро воды ей в штаны.

Блядь, — подумал шеф. Может ли это быть правдой? Что особенного прекрасная, необыкновенная и, конечно, просто охренительно красивая девушка, типа капитанши Даны Маджоры может увидеть в таком мужике, как Шеф?

— Ну, она попросила меня называть ее по имени, — подал он голос.

— Шеф, учитесь у меня, я — эксперт по мокрощёлкам. Когда всякие высокомерные сучки ведут себя подобным образом, это все равно, как если бы они носили табличку с надписью: ВЫЕБИ МЕНЯ, КАК БЛЯДИНУ, КОТОРОЙ Я И ЯВЛЯЮСЬ. Итак, когда вы собираетесь этим заняться?

Шеф был совершенно ошеломлен.

— Что ты говоришь, Хэйc? Ты имеешь в виду, что я должен пригласить ее куда-нибудь?

Патрульный Мика Хэйc разразился смехом.

— Пригласить ее? Бля-а-а, шеф, зачем еще тратить на нее деньги? Никогда не тратьте больше, скажем, пяти или шести баксов на девчонку, а этого достаточно, чтобы напоить ее. По моему мнению, это девки должны платить нам, потому что только мужчины обладают единственной штукой, что наполняет бабью жизнь смыслом, и эта штука — хуй. Так что, к дьяволу все это дерьмо со свиданиями, босс, просто возьмите с собой упаковку пива «Кейстоун», напоите в своей машине до поросячьего визга, затем напрудите ей полную щелку и оботрите член об ее дурацкую блузку. Именно так нужно обращаться со всеми девками, и это, в любом случае, все, чего они заслуживают, поскольку Ева откусила от того яблока в раю, и с тех пор они прокляты Богом — вот почему Господь сделал так, что их киски пахнут хуже, чем куча рыбьих кишок под солнцем на столетней пристани. Единственный смысл существования девок — это чтобы парни использовали их в качестве дырок для траха. Так что сделайте это, если не хотите оказаться в пролёте. Будьте кулинаром, шеф, и приправьте ее пиздячное суфле своим горячим южным перцовым соусом. Она, как течная сука, босс. Она хочет трахаться, пока ее пизда и срака не станут по размерам, как канализационные люки. И если вы не отымеете ее, то это сделает какой-нибудь другой кобель.

Шеф опечалился не столько из-за яростного женоненавистничества Хэйcа, сколько из-за его последних слов. Если она хочет меня, то пусть лучше это сделаю я. Потому что, если это буду не я, то какой-нибудь другой парень…

— Но, Хэйc, я не могу просто так закадриться с капитаном… Бля-а-а!.. Я же женат.

Хэйc покачал головой с прощающим лицом.

— Не поймите меня неправильно, шеф. Я очень уважаю вашу прекрасную жену Карлин, и мне все равно, что она весит больше, чем грузовик, полный шлакоблоков для строительства чертовой дамбы, босс, потому что я уверен, что она замечательная жена, которая дает вам все, что вы хотите в жизни…

— Ближе к сути, Хэйc, — выпалил Шеф с интонацией ядовитой гадюки.

Блядь. Моя жена? Дает мне все, что я хочу в жизни? Единственное, что она дает мне, — это головную боль, да еще и пердит в кровати…

— Конечно, шеф, и вернемся к тому, что вы имели в виду, говоря о нерешительности, в том, смысле, что вы не можете быть неверным из-за того, что женаты. Что ж, я скажу на это следующее, то, что вы совершили самую большую ошибку в своей жизни, не является поводом сделать вторую, еще большую. Посмотрите на это так, босс. Женщины — это пепельницы, а ваш член — это «Мальборо». Лучше сунуть его туда до того, как пепельница станет слишком заполненной окурками других парней. Девки — не что иное, как ведра для спермы, ну… и заполните это ведро под завязку. Кроме того, в любом случае, капитан Маджора не более чем лгунья.

Лгунья? Шеф почувствовал обиду.

— О чем ты говоришь?

— Ой, да ладно, шеф. В этой девке больше дерьма, чем на ипподроме Черчилль-Даунс. Пытается втереть нам, что перехватила наш звонок через какой-то дурацкий полицейский сканер? Какая-то гребаная утечка газа из какого-то закрытого гребаного армейского форта в тридцати гребаных милях отсюда? Доктора Уиллиса убили, потому что он продавал взрыватели бомб или какое-то там дерьмо для коммуняк? Только арбуз из магазина Гримальди труднее проглотить, чем все это. Что вам необходимо сделать, так это трахнуть ее, бросить в нее хуeву соплю, а затем выставить из города, потому что она ничто иное, как фальшивка. Бля-а-а, шеф, она даже не в гребаной армии.