Помоги проекту - поделись книгой:
Зайцев из своей снайперской винтовки снял еще троих— пытались пленить Джексимбаева!
Когда бой стал затихать, Зайцев заметил в боевых порядках своей роты артиллеристов. Не без их помощи отбили последний натиск врага. Но еще полчаса плацдарм клокотал огнем, будто пробудившийся вулкан: в небо взвивались осветительные ракеты, воздух все еще разрывали «выстрелы, землю разматывали в клочья снаряды и мины.
Вот что писала о том дне красноармейская газета «На защиту Родины»:
«Образец стойкости и непоколебимого мужества показали бойцы во главе со своим командиром Героем Советского Союза Василием Зайцевым. Когда фашистские танки подошли к нашим позициям, гвардейцы дружным огнем отсекли вражескую пехоту, а затем сами пошли в атаку и в рукопашной схватке стали беспощадно уничтожать гитлеровцев. Несколько раз водил в атаку своих бойцов Василий Зайцев, воодушевляя их личным примером мужества и бесстрашия. Десятки фашистов уничтожили герои в этом бою».
…Фашисты и на третьи сутки начали активные действия, не отказавшись от намерения выбить наших бойцов из занимаемых окопов, столкнуть их в Днестр и тем самым покончить с плацдармом.
Короткое затишье, которым войска воспользовались для пополнения боеприпасов, поправки дел, как предвестье грозы, взорвалось гулом начавшегося боя. Дрогнуло сердце бронебойщика Левченко, когда он увидел, как на пологий скат взбирался танк, за ним второй.
Бронебойщик прильнул к ПТР, но сдержался. «Еще рано, — успокаивал себя, — пусть приблизится… Такую броню не прошить, не фанера…» И только когда танк повернулся боком, изменив направление движения, Левченко прошептал сам себе: «Вот теперь в самый раз!»— и выстрелил в гусеницу. То ли не попал, то ли угодил в самую толщу брони, только танк не остановился, лишь переменил направление движения. Но этого оказалось достаточно смекалистому бойцу: вторая пуля угодила в моторную часть, и танк задымил.
— Золотое ружье! — воскликнул Левченко облегченно. — Не зря тебя называют бронебойным…
Вели бой с танками и артиллеристы. Командир орудийного расчета Эпов первым увидел бронированную машину, двигавшуюся вдоль лесной опушки. А тем временем группа вражеских автоматчиков прорвалась во фланг стрелкового подразделения. Там же вел огонь расчет А. Парфенова. Эпов видел, как Парфенов выкатил свое орудие на прямую наводку.
— Фашисты обходят слева! — с тревогой в голосе доложил наблюдатель И. Рындин.
— Вижу, — прохрипел Парфенов, голос его от громких команд сел. — Встретим картечью. Заряжай! Живо! Картечью, говорю, чего стоишь?..
Заряжающий уже держал снаряд наготове. Секунда — и боеприпас в казеннике. Орудие дрогнуло от выстрела.
Тем временем два или три танка устремились на позицию И. Сорокина. Оба орудия — Парфенова и Сорокина — оказались рядом и отбивались от врага, сообразуя огонь друг с другом.
И вдруг у самой огневой позиции разорвалась вражеская мина. Сраженный осколком, упал на землю подносчик снарядов, был оглушен взрывной волной заряжающий. Убит наводчик. Парфенов подбежал к нему в надежде помочь, но боец не подавал признаков жизни. Командир расчета остался один.
Огляделся — гитлеровцы приближались, пригибаясь к земле. Вот они уже совсем близко.
Застонал Смирнов, пытаясь приподняться на локте. Значит, ранен.
— Лежи! — крикнул Парфенов, высвобождая из цепких рук солдата снаряд.
Шрапнелью бы по врагу. Но кто будет наводить орудие?
Ящик валялся неподалеку, у самой станины орудия. Парфенов метнулся к нему, достал снаряд с бронебойным взрывателем, зарядил орудие, навел на цель. Выстрелил. Зарядил орудие снова. Фашисты открыли по смельчаку огонь.
Кто-то тронул Парфенова за рукав, еще раз, сильнее. Командир орудия обернулся — позади стоял Д. Красиков, красноармеец, которого несколько минут назад он отправил на перевязку. Как вовремя ты вернулся, дорогой мой товарищ!
— Подавай снаряды! — крикнул Парфенов. — Там они, внизу…
Парфенов уничтожил до взвода гитлеровцев, облегчив положение роты. И вдруг почувствовал резкую боль в плече. Не успев забинтовать эту рану, получил вторую— осколок впился в бедро. Сержант стал валиться наземь, едва успел поддержать его Красиков.
Как выяснилось после боя, орудие Парфенова произвело за день девяносто выстрелов. Многие из них сделал сам командир расчета, действуя в одиночку. К последнему снаряду он полз, превозмогая страшную боль в боку. Ежеминутно терял сознание, но, приходя в себя, продолжал сражаться. И вот снаряды кончились, даже автомат, искореженный осколком, не мог пригодиться. Неужели конец? А где Красиков? Красноармеец лежал возле лафета.
Метрах в пятнадцати из окопа поднялся фашист, за ним показался другой. Сжалось сердце у гвардейца — не дотянуться до карабина убитого наводчика.
Но рано торжествовал враг! Гвардии старшина Сорокин заметил, как упал Парфенов.
— Ребята! Гитлеровцы захватили орудие Парфенова! Григорьев, за мной! Колобов, остаешься за меня!
Спотыкаясь о стреляные гильзы, на бегу ведя огонь из автоматов и карабинов, артиллеристы поспешили на выручку Парфенову.
Тем временем гвардии младший лейтенант В. Иванов, старший на батарее, перенес огонь по группе автоматчиков, наступающих с тыла. Сорокин подполз к Парфенову.
— Жив, друг? Потерпи… Отогнали гадов, а ты лежи… Сейчас позову санитара.
К счастью для артиллеристов, фашисты не знали, что против них вело огонь уже лишь одно орудие, а не взвод. Уцелевшие танки откатывались на исходные рубежи. Сопровождавшая их пехота тоже отходила, а ей вдогонку стрекотал пулемет, и Иван Сорокин не без удивления узнал в пулеметчике своего товарища — Михая Келю.
…В пятый раз ринулись фашисты на позицию четырех артиллеристов, пытаясь захватить орудие гвардии старшины Сорокина.
Чувствовалось, это последняя, решающая схватка. Сорокин приказал заряжающему подать снаряд с картечью, и Некрасов обрадованно закричал:
— Есть пятнадцатый!
Об этом бое на другой день рассказывала красноармейская газета «За победу»: «Тринадцать танков подбил в боях за Украину расчет коммуниста Сорокина. Четырнадцатый, подбитый в сражении за Приднестровье, пополнил этот почетный счет». Но корреспондент ошибся. Когда он возвратился в редакцию, бой еще не завершился, и боевой счет артиллерийского расчета гвардии старшины Ивана Сорокина продолжался…
…Самым тяжелым был этот день для роты Зайцева. Лишь после шестой атаки противника удалось перевести дух. Ординарец протянул котелок: оказывается, повар давно притащил термос с горячими щами, да вот некогда было раздать пищу. Дымящийся котелок привел Зайцева в хорошее настроение. А что? Ведь выстояли! Отразили не один натиск, можно и подзаправиться. Бой-то не кончен, а какой из тебя солдат, если желудок пустой…
Наскоро черпали из котелков и снайперы.
Зайцев спросил:
— Мамедова не видели? Надо бы и его угостить, вдруг у него повар не такой оборотистый, как наш.
Ординарец хотел было поискать командира роты бронебойщиков, но его остановил Джексимбаев:
— И у них повар смелый. Сам видел: вместе со старшиной раздавал хлеб и консервы.
Из ложбины снова показались фашисты. Зайцев тут же приказал связному:
— Бегом к Горбунову. Передай ему: пусть ударит фашистам во фланг.
Увлеченный боем, Зайцев не сразу заметил, как еще одна группа гитлеровцев выскочила из овражка и стала заходить в тыл роте.
Чаще загремели винтовочные выстрелы, продолжительнее стали очереди автоматов оттуда, где сражался Мамедов. Значит, снайперская рота не в одиночестве. И выход врага в тыл — это еще не окружение.
Зайцев поднялся из окопа:
— Рота! За мной, вперед! За Родину! Ура!
Не впервые ведет за собой подразделение, даже не считал, сколько атак отбил. Видит, над головой взвивается красная ракета, это сигнал, подаваемый командиром батальона, и означает он: держись, Василий! Мы идем тебе на выручку.
Активные действия взвода Джексимбаева, который в пятый раз бросился в контратаку, спутали карты противника. Успешно вел бой и Горбунов, поддержанный Мамедовым. Ни один танк не прошел через их позиции.
Враг же продолжал наседать, не отказываясь от своего намерения потеснить роту. В ходе сражения пришлось Зайцеву сменить не один наблюдательный пункт.
Подполз связной Юровский. Живой! Весь потный. Досталось сегодня. Доложил то, что ему передал Джексимбаев. Тот протаранил цепь врага, разомкнул кольцо. Иначе и не могло быть! Сталинградская закалка у гвардейцев! И Горбунов, молодец, выстоял…
Рота заняла новую позицию, продолжая сдерживать натиск врага. Но пыл у фашистов был уже не тот.
Вдруг Юровский услыхал чей-то тихий стон. Закричал.
— Командир роты ранен!
Подошли встревоженные Горбунов, Джексимбаев. Зайцев их успокоил.
— Ничего страшного. Царапина, кость цела.
Но тут его ужалила еще раз пуля, и опять в ногу, теперь уже левую.
— В укрытие! — скомандовал Зайцев бойцам, а командирам добавил — И вы тоже… Выстроились… Как бы снайпер не перестрелял всех.
Попытался приподняться на руках — не получилось. Без посторонней помощи трудно было двигаться. Джексимбаев с помощью связного снял сапоги, перевязал раны.
Не знал еще Василий Зайцев, герой Сталинграда, что проводит в родном подразделении последние минуты. Что скоро его поднимут санитары на носилки, увезут в медсанбат. И попадет он в Николаев, в Запорожье, а потом врачи отправят его в Днепропетровск… Лишь в сентябре почти выходят его врачи, но рана откроется, и он окажется у лучших специалистов Киева…
Но Василий Григорьевич Зайцев все-таки встретится с однополчанами. Только все это будет потом, через долгие годы, после победного 45-го.
О многом вспомнят боевые товарищи. И конечно, о самых трудных трех майских днях 1944 года, когда воины 79-й гвардейской стрелковой дивизии в составе 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова после ожесточенных боев окончательно закрепились на одном из днестровских плацдармов, передав его затем 5-й гвардейской армии. Проявив на полях сражений воинскую доблесть, высокое мужество, самоотверженность, они тем способствовали скорейшему изгнанию врага с молдавской земли.
генерал-майор, доктор военных наук, профессор, ветеран 34-й гвардейской стрелковой дивизии
НАУКА ПОБЕЖДАТЬ
В нашу дивизию входили 103-й, 105-й и 107-й гвардейские стрелковые полки, 84-й гвардейский артиллерийский полк. Мне довелось два с половиной года воевать в составе 107-го полка, пройти с боевыми товарищами от Самбека на реке Миус до Австрийских Альп. Во время боев на молдавской земле я был заместителем начальника штаба этого полка.
Хорошо запомнились дни весеннего наступления.
Преодолевая упорное сопротивление врага, наши воины вышли к широко разлившейся реке Кучурган и с ходу форсировали ее. На следующий день 105-й и 107-й полки овладели расположенным на левобережье Турунчука крупным населенным пунктом Глиное.
Противник отступил за Днестр. Части и подразделения 34-й гвардейской дивизии стали готовиться к форсированию реки. На подготовку отводилось трое суток. Правый противоположный берег был высоким, обрывистым. Неожиданно со стороны Черного моря подул сильный ветер. И без того высокие вешние воды Днестра поднялись еще больше, затопив равнину перед фронтом нашего полка. Очень сложно было выйти к основному руслу — на пути простирались заросшие плавни с многочисленными заболоченными и озерными участками. Плавсредства применить было невозможно. Их приходилось тащить на плечах по труднопроходимым участкам.
И все-таки удалось приблизиться к основному руслу, подтянуть, хотя и в крайне ограниченном количестве, надувные лодки. Дополнительно были переброшены плавсредства приданного дивизии армейского инженерно-саперного батальона.
Форсирование Днестра началось 14 апреля. В темное время суток воины 107-го гвардейского стрелкового полка подполковника Н. П. Щербака и 105-го гвардейского стрелкового полка подполковника И. И. Артомошина, используя внезапность, захватили плацдарм на западном берегу по фронту до 4 и вглубину до 3 километров. Начались ожесточенные бои за его удержание.
Наши бойцы умело и быстро приспособили к обороне захваченные вражеские укрепления и подготовили новые. Боевой опыт помогал в самые кратчайшие сроки безошибочно выбирать позиции для огневых средств, определять секторы огня.
Как и ожидалось, гитлеровцы подтянули резервы и стали яростно контратаковать, пытаясь во что бы то ни стало сбросить наши подразделения в воды Днестра. Не считаясь с потерями, повторяли они штурм за штурмом. Возникали критические моменты, когда казалось, что гитлеровцы вот-вот ворвутся в наши передовые окопы. Но навстречу им летели гранаты, усиливался огонь пулеметов и автоматов, ощетинивались штыки русских трехлинеек — гвардейцы смело поднимались из окопов навстречу врагу, в беспощадной рукопашной схватке уничтожали и отбрасывали его.
Но несли потери и сами. Сказывалось и то, что на плацдарме можно было разместить, да и то на не очень удобных позициях, лишь немногочисленную штатную полковую артиллерию и минометы. Огонь дивизионной артиллерии с левоборежья еще не был организован, да и из-за значительной дальности на его эффективность трудно было рассчитывать. Вся тяжесть боя ложилась на плечи пехоты.
В ночь на 15 апреля правый фланг 107-го полка был усилен переправившимися в район села Талмаз подразделениями 103-го гвардейского стрелкового полка. Противник настойчиво продолжал контратаки на стыке с левофланговым 105-м гвардейским стрелковым полком. Ценой больших потерь ему удалось захватить высоту 107,5. Создалось крайне угрожающее положение — с этой высоты и с высокого берега у села Талмаз хорошо просматривалось водное пространство. Как только у берега или на воде появлялись плавсредства, противник открывал огонь из крупнокалиберных пулеметов. Подразделения на плацдарме могли теперь снабжаться боеприпасами, продовольствием, медикаментами только ночью, да и то под огнем гитлеровцев.
Попытки 105-го и 107-го полков совместными усилиями отбить высоту не увенчались успехом. Тогда решением командира дивизии на помощь им была переброшена специально созданная ударная группа из курсантов учебного батальона. Поддержанные подразделениями двух полков, вечером 16 апреля смельчаки просочились через боевые порядки врага и внезапным ударом с тыла захватили высоту, полностью истребив оборонявшихся на ней гитлеровцев[6].
Понимая большую тактическую значимость высоты, фашисты сконцентрировали все усилия, пытаясь вновь овладеть ею. 18 апреля бои за нее стали эпицентром событий на плацдарме, Огонь большей части артиллерии и минометов, а также действующих на стыке передовых подразделений 105-го и 107-го полков сосредоточивался на уничтожении выдвигающихся для атаки и атакующих высоту гитлеровцев. Непосредственные защитники высоты — вся ударная группа, в которую входили лейтенант Б. С. Васильев-Кытин, старший сержант Г. Т. Рыжов, сержанты А. И. Бирюков, П. А. Гнучий, Ф. Н. Жила и Н. В. Чечулин, рядовые А. В. Балабаев, В.И. Глазунов, Г. Е. Коробов, В. И. Ломакин и Т. Я. Нуркаев, поклялись не оставлять высоты до последнего дыхания.
Во время отражения очередного штурма в ожесточенной рукопашной схватке были ранены лейтенант Васильев-Кытин, сержант Г нучий и рядовой Балабаев. Преследуя убегавших гитлеровцев, рядовой Ломакин наткнулся на засаду. Раненый, истекающий кровью, он разил врага из автомата, пока были патроны. Затем, притаившись, подпустил фашистов поближе и подорвал гранатой себя вместе с ними[7].
Считая, что силы защитников иссякли, гитлеровцы возобновили атаку на следующий день. Но все предпринятые ими попытки кончились провалом. Гвардейцы наносили врагу большой урон в ближнем огневом бою, отбивались гранатами, снова и снова вступали в рукопашные схватки, но ни на шаг не отступали.
За исключительное мужество и отвагу воины, входившие в ударную группу, впоследствии были удостоены звания Героя Советского Союза[8].
Потеряв надежду овладеть высотой 107,5 и не добившись успеха в атаках на других направлениях, гитлеровцы на время поутихли. Видимо, решили накопить силы для более мощного удара.
Воспользовавшись передышкой, командиры полков организовали более четкое обеспечение подразделений. На обоих берегах были созданы пункты снабжения. Главную роль на них играли так называемые «челночные» команды. В 107-м гвардейском стрелковом полку их было две — они действовали по очереди, в ночное время. Команду, действовавшую наиболее самоотверженно и успешно, возглавлял старший лейтенант Леонид Нестерович Кропивницкий, уроженец Одессы.
«Снабженцы» подтаскивали загруженные до предела лодки в ледяной воде плавней к основному руслу, а сами укрывались в камышах. С наступлением темноты направлялись через Днестр к условленным пунктам выгрузки, ориентируясь на разноцветные мигающие огоньки фонариков. Бывало, с высокого берега у села Талмаз гитлеровцы замечали лодки и прошивали их огнем из крупнокалиберных пулеметов. Шли на дно ожидаемые на плацдарме грузы, погибали выполнявшие свой солдатский долг гвардейцы. И так — день за днем, ночь за ночью.
Село Глиное и его окрестности фашисты регулярно бомбили, стремясь нарушить связь с плацдармом. Нащупывали они и пункты снабжения. На них обрушивали снаряды дальнобойной артиллерии. Но посылались эти снаряды обычно наугад и к большим потерям не приводили.
Большую роль в боях за удержание плацдарма сыграли сплоченность штаба и всего управления полка, их боевая спайка, чему в определенной мере способствовали сложная обстановка на плацдарме, частая необходимость с карабинами и автоматами в руках отбиваться в первой линии от врага, вместе с бойцами участвовать в контратаках. В такой ситуации каждый видел кто есть кто, на кого можно положиться.
Попытки гитлеровцев ликвидировать наш плацдарм не прекращались. Однажды под вечер они предприняли атаку против левого — выдвинутого вперед — фланга 107-го полка, надеясь, по-видимому, что на исходе дня наши подразделения переутомлены, ослаблена их бдительность, да и боеприпасов могло не остаться.
Фашистам удалось прорваться из Раскаец и подойти к командному пункту полка, располагавшемуся в расщелинах крутого берега.
Первыми преградили путь расчеты двух орудий, оставшихся в полку к этому времени. На помощь артиллеристам был выдвинут взвод полковой разведки.
Опыт предшествующих боев показывал, что всегда нужны немедленные и самые решительные действия для восстановления положения. Иначе противник закрепится на достигнутом рубеже, введет туда дополнительные силы. Учитывая это, командир полка оставил на командном пункте только начальника штаба с помощником по связи и минимальным числом связистов. Весь другой личный состав, все офицеры управления, штаба и политаппарата, вооружившись автоматами и гранатами, устремились по расщелинам, чтобы ударить прорвавшимся фашистам во фланг.
Гитлеровцев, скованных боем с нашими разведчиками, такой удар поверг в панику. Беспорядочно отстреливаясь, они бросились назад, в Раскаецы.
В этой ожесточенной схватке командир полка подполковник Н. П. Шербак показал образец личного мужества и отваги. С автоматом в руках он первым устремлялся вперед, увлекая за собой офицеров и солдат. Рядом с ним смело шли на врага помощник начальника штаба полка старший лейтенант А. Меркурьев, начальник химической службы старший лейтенант А. Мордвинов, полковой инженер капитан В. Мартынов и другие офицеры. Начальник артиллерии полка капитан М. Рябоконь выдвинул орудия ближе к переднему краю и лично управлял их огнем прямой наводкой, выборочно уничтожая наиболее важные цели.
К наступлению темноты положение на плацдарме было полностью восстановлено. Враг получил хороший урок: мало кому из его солдат удалось вернуться назад. В то же время мы еще раз убедились, что на любом этапе боевых действий ослабление бдительности и боевой готовности подразделений чревато тяжелыми последствиями. Следовательно, всегда надо быть начеку, объективно оценивать возможности противника, учитывать его способность к искусным и дерзким действиям, в любой сложившейся критической ситуации сохранять присутствие духа, не терять самообладания, действовать решительно и быстро, стремиться перехватить инициативу у врага и навязать ему свою волю.
Вскоре после этого боя полк предпринял попытку овладеть селом Раскаецы и расширить плацдарм. Однако при ограниченном количестве артиллерии и боеприпасов огневая поддержка атаки оказалась малоэффективной. Удалось лишь несколько улучшить занимаемые позиции. Бои на плацдарме продолжались.
Знаменательными успехами встречали мы международный праздник трудящихся 1 Мая 1944 года. Позади были Ингул и Южный Буг, предстояло полное освобождение Молдавии от немецко-фашистских захватчиков.
Первомайский приказ Верховного Главнокомандующего № 70 открывал большие перспективы и цели летне-осенней кампании 1944 года: «…очистить от фашистских захватчиков нашу землю и восстановить Государственные границы Советского Союза по всей линии от Черного моря до Баренцева моря… вызволить из немецкой неволи братьев поляков, чехов, словаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии».
В начале мая была проведена перегруппировка войск 3-го Украинского фронта. Воины 8-й гвардейской армии были перебазированы для усиления правого крыла фронта на стыке со 2-м Украинским фронтом. Они сменили к утру 7 мая части 5-й гвардейской армии в районе Пугачей, Шерпен на правом берегу реки. Войска 46-й армии были выведены во второй эшелон фронта. 34-я гвардейская стрелковая дивизия передала плацдарм частям 86-й стрелковой дивизии и была переброшена для занятия обороны по левому берегу Днестровского лимана на участок Овидиополь — Затока. Наш 107-й гвардейский стрелковый полк занял оборону на самом левом фланге в районе Роксолан.
Почти все лето, одновременно с оборудованием позиций, совершенствованием обороны, шла напряженная боевая учеба, которая сыграла огромную роль в сколачивании подразделений, в повышении морально-политической и психологической готовности всего личного состава к борьбе с сильным противником, к выполнению задач в самых сложных условиях обстановки.
34-ю гвардейскую стрелковую дивизию в начале июля 1944 года вывели с побережья Днестровского лимана и расквартировали в населенных пунктах Овидиопольского района Одесской области. Командиром дивизии был назначен полковник И. А. Максимович. Чтобы дать подразделениям более тщательную практическую подготовку к действиям в предстоящей Ясско-Кишиневской операции, развернулась напряженная боевая учеба. Снова одним из ее важных элементов становится «обкатка» личного состава танками.
С учетом прибытия еще необстрелянного пополнения занятия проводились так: вначале танки на медленной скорости просто переезжали через траншеи, затем утюжили их. После этого обучаемые опускались в траншеи, осматривали их и убеждались в надежности. Затем в траншее оставался один из гвардейцев, которому в предшествующих боях приходилось бывать в аналогичной обстановке, под гусеницами вражеского танка, а с ним два-три вновь прибывших бойца, и через эту траншею несколько раз проезжали танки. Таким образом у воинов-пехотинцев преодолевалась танкобоязнь.
Подготовка к Ясско-Кишиневской операции закончилась к середине августа. После многосуточного марша 34-я гвардейская стрелковая дивизия вместе с другими соединениями 46-й армии сосредоточилась на Кицканском плацдарме и получила боевую задачу: действуя в первом эшелоне, из района, прилегающего к населенному пункту Чобручи, прорвать оборону противника в районе населенного пункта Талмаз и овладеть им. В задачу дня входил прорыв главной полосы обороны противника, которая состояла из 3-х позиций, оборудованных траншеями и ходами сообщения полного профиля, и достигала 6–8 километров в глубину.
При организации наступления во всех частях и подразделениях дивизии обращали внимание на характер заграждений и оборудование переднего края обороны противника, подступов к нему. В ходе работы на, местности намечались места и количество проходов в заграждениях, основные направления атаки для каждого подразделения, порядок ведения огня артиллерией прямой наводкой и с закрытых огневых позиций, время и очередность смены этих позиций в целях обеспечения непрерывности огневой поддержки атаки, сопровождения подразделений в глубине.
В штабах тщательно изучались данные аэрофоторазведки, особенно для выявления характера инженерного оборудования позиций и промежутков между ними, вскрытия наиболее важных огневых точек, долговременных сооружений и опорных пунктов, являвшихся первостепенными объектами для уничтожения огнем артиллерии и ударами авиации.
Для блокирования и уничтожения сохранивших живучесть долговременных сооружений в батальонах создавалось по 2–3 штурмовые группы.
Поделиться книгой: